часть четырнадцатая
тихое и не очень безумие
— мальчик мой, впусти меня, умоляю, — женщине до одури больно слушать, как за дверью в комнату сына что-то падает, а сам парень воет нечеловеческим голосом. она стучит по выкрашенной в белый цвет древесине уже больше получаса, но никто её не слышит. или просто не хочет услышать. её тело безвольной куклой сползает на пол, а единственной опорой становится стена за спиной. слез больше нет, голос с минуты на минуту пропадёт окончательно от продолжительных и громких упрашиваний успокоиться. фотография с запечатлённым на ней улыбающимся мужчиной напротив лишь издевательски напоминает о произошедшем. хан честно пытался справиться с утратой наименее деструктивным способом, но сейчас, после очередного отвратительного сна, в котором папа долго и мучительно умирал перед ним, он больше не сдерживает себя и со всей злостью крушит все на своём пути. его комната превращается в дьявольское логово, огромный адский котёл для личного пользования джисоном. подросток сходит с ума до глубоких отметин от ногтей на ладонях, вырванных клочков волос, ярких синяков по телу и протёртых в области коленей домашних штанов. ярость красными пятнами расползается по лицу и шее. — лезвие, значит? хах, нет уж, мы богаты тем, что имеем, — джи разговаривает сам с собой, но так, что его слышит даже мать. та, испугавшись пуще прежнего, продолжает бить ребром ладони по двери, зная, что никто к ней не выйдет. он вертит в руках складной нож, некогда принадлежавший отцу, и на пробу проходится острием по коже на предплечье. школьник, поняв, что идея переключиться с моральной боли на физическую изначально была провальной, агрессивно выкидывает небольшую вещицу из своих рук и дальше сносит подушкой лежащие на рабочем столе книги и тетради, задевая лампу, которая с грохотом валится вниз. телефон на кровати жужжит: сообщения от чана льются подобно реке. хан уже думал разбить чем-нибудь тяжёлым свой смартфон, но разумная часть его кричит о том, что потом он новое устройство не купит. джисону необходимо выдохнуться, выпустить пар, однако закончить разрушение собственной комнаты ему не позволяет одна-единственная мысль: он до последнего вздоха не сможет нормально смотреть в зеркала, на витрины магазинов и окна в полутьме, ведь отражение будет показывать его самого. человека, явление на этот свет которого произошло благодаря его отцу. — сынок, пожалуйста, — мать не оставляет попыток поговорить с подростком, когда шум прекращается. в ответ — тишина. женщина остаётся по разные стороны от двери с ребёнком.☆
найти спящую на пороге маму — неприятное дело. для хана ещё более неприятно понимать, что именно он стал причиной её обессиленного состояния. джи невольно вспомнилось, как отец уносил его в комнату, когда он, будучи совсем малышом, периодически засыпал после весёлых игр в обнимку с декоративными подушками где-нибудь в гостиной. сейчас сам парень поднимает на руки хрупкое тело женщины, чтобы переместить ту на кровать в родительской спальне. — всё-таки вышел ко мне? — облегчённо выдыхает она, оказавшись в постели. джисон, собиравшийся уже уйти из комнаты, возвращается к ней, садясь рядом. — прости меня, — хан склоняет голову, не зная, куда себя деть. его всегда удивляет, как родители могут продолжать нежно относиться к своим детям, которые периодически ведут себя по-скотски. ему тоже кажется, что он поступил по отношению к маме не лучше, чем другие подростки, которые то и дело нарываются на конфликты со своей семьёй по делу и без. — не извиняйся, — женщина отодвигается, хлопая по месту, где была несколько секунд тому назад. приглашает чадо лечь под боком, и джи ложится. — я так рада, что ты ничего с собой не сделал, — она осматривает руки мальчишки, старательно игнорируя длинную царапину, оставшуюся от ножа. — как бы я посмел? — он подставляется под ласку — мама треплет его по щеке. — снова тот сон? — обеспокоенный тон вперемешку с дрожащим голосом выбивают из джи непрошенные слезы. в какой момент он стал такой плаксой? — да, — парень лишь закрывает глаза, застилаемые влагой, и больше этим двоим ничего обсуждать не нужно — все друг друга понимают. они страдают от постоянных кошмаров с того самого вечера. того, который разделил их жизнь на до и после. и если женщина, как самая старшая в этом доме, не может позволить себе дать слабину перед ребёнком, то джи перед ней — очень даже. он перманентно, как ураган, как землетрясение, как наводнение (или все вместе взятое), после особенно жутких и мрачных снов обретает какую-то невероятную разрушительную силу, используемую для разгрома небольшой комнатушки. и хан не ответит, что побуждает его это делать. он только горько шутит, что, похоже, матери пора вызывать экзорциста, поскольку джи надоело находиться под властью неведомых ему злых сил. иначе объяснение того, как после него остаётся подобный хаос, представляется практически невозможным. родительница не жалуется — она потом в доме и убирается, отвлекаясь от скорби. иногда пугается, если парень подолгу сидит в одиночестве и не отвечает на её вопросы. мать знает свое дитё: оно точно винит себя в том, в чем не следует. джисон поделился, что хотел бы столько всего сказать отцу, если бы имелась возможность повернуть время вспять. нельзя, чтобы он решил рассказать ему обо всем на том свете. — как там мальчики поживают? ты разве не к чану должен был на ночёвку сегодня пойти? — женщина крохотной ручкой поглаживает хана по плечу. такой мягкой, пусть и немного мозолистой, с маленькими заусенчиками на некоторых пальцах. но всё равно родной. — кто их знает, — безучастно отвечает джи. — я собирался, но мне так не хочется, честно говоря. только ты понимаешь и видишь, как мне плохо. а они — нет. вот вообще никак. я уже устал объяснять им, что у меня не получится отвлечься, если каждый просто закроет глаза на произошедшее. мы можем сколько угодно играть в видеоигры, смотреть фильмы или есть до отвала. а дальше что? если кто-нибудь мне скажет, что время лечит, я ему в глаз дам, — после встречи в кафе чанбин предложил крису вернуться к обычной рутине, однако их решение определённо не понравилось джисону. — хорошо, дорогой, я тебя не заставляю никуда идти. хочешь помочь мне с ужином тогда? вместе что-нибудь сделаем, — мать грустно улыбается. и не докажет ведь джисону, что им двоим нельзя слишком сильно ударяться в тоску. — только предупреди друзей, что с тобой все хорошо, ладно? пусть зря не волнуются. — окей, — не сдались школьнику его приятели. «обойдутся без моих объяснений. да пошли они вообще», — хан не озвучивает свои мысли, покидая комнату вслед за женщиной. телефон так и остаётся тихо вибрировать на джисоновой кровати с непрочитанными сообщениями от чана.☆
— блять, — со не стесняется бить чужую мебель, хоть и аккуратно. — вот и где он? — бин чуть ли не рычит. — чанбин, имей совесть, ты не в своём доме! — кричит на парня чан, злясь из-за того, что друг не способен сдержать эмоции. — я не знаю, понятно? он не отвечает мне. — аргх, — чанбин в последний раз стучит по полу, потому что в следующий момент в него прилетает огромная подушка. — ты не обнаглел? — подросток, весь взъерошенный, кидает её в ответ. — это ты обнаглел, не находишь? — крис больше не повышает голос, выбирая тактику тихого уничтожения собеседника, и со взглядом умелого ловца подушек перехватывает ту на лету. — перестань сейчас же, иначе я тебе зад надеру. — ага, конечно, — сарказм в голосе проскальзывает совсем на миг, а после чанбин замолкает. знает, что чан ему точно спокойно жить не даст, если он в самом деле что-нибудь сломает. и кто он такой, чтобы дерзить старшему в их компании? пицца на столике рядом совсем остыла. бин без всякого удовольствия принимается поглощать её кусок за куском, за что получает нехилый такой удар в живот от чана, который тоже, вообще-то, скидывался на еду. по поведению джи становится ясно, что тот внимание товарищам уделять не собирается, поэтому без зазрения совести голодные школьники позволяют себе смести съестное, как пылесосы. отправив в желудок все до последней крошки и запив газировкой, чанбин, смотря на дожевывающего свою порцию криса, способен спросить только об этом: — по домам? — я и так дома, — бурчит тот. — как хочешь. и бин уходит. он даже рад, что джисон не почтил их своим присутствием: наблюдать за угрюмым, пускай и не без причины, ханом ему надоело. безусловно, друг не виноват в том, что со ходит с ужаснейшим настроением и ведёт себя тоже отвратно. если совсем чуть-чуть. юноша перегорел, как лампочка накаливания, а потом взорвался. люди, которые проходят мимо, так и норовят постоянно встать на расколовшегося бина, будто на сломанное стекло. неприятно. парень решает после этого вечера включить «обиженного со», которого никто практически никогда и не видел. если и видел, то потом пропадал внезапно, потому что взглядом с чанбином встретиться в такие моменты — смерти подобно. пока он перебирает в голове имена друзей, приставляет к ним приставучее прилагательное: ебучий ликс, ебучий хан, ебучий чан. не может он больше быть понимающим и прощающим. ему тоже хочется показать, что его достали чужие замашки, которые он более терпеть не намерен. однако об этом никому не говорит, и данный факт выдаёт его незрелость. единственный человек, способный разомкнуть порочный круг непонятных обид, — крис. его с детства учили, что с людьми нужно разговаривать, а не в молчанку играть. есть ли у него желание разруливать сложившуюся ситуацию?