Will this be the night?

Баки никак не ожидает, что в эту пятницу, когда они со Стивом решили праздно пошататься по городу, из-за внезапно всплывшей на дисплее телефона рекламы на него нахлынут яркие воспоминания из прошлого. Но неисповедимы пути двадцать первого века, и вот интернет любезно предлагает к просмотру «Кэри Грант: Праздничная ретроспектива». — показ всех его фильмов в модном кинотеатре неподалеку… уже через полчаса. В голове проносится вихрь воспоминаний: их со Стивом походы в кино, как они пересчитывали каждый цент на билеты и как Баки навострился втихаря проскальзывать в зал, когда денег не хватало на двоих. — Бак, ты целую минуту пялишься в свой телефон и улыбаешься, — вырывает его из прошлого Стив. — Мне стоит ревновать и нервничать? — Прости, — все еще улыбаясь воспоминаниям, отвечает Баки. — Подумываю уйти от тебя к Гуглу, раз уж он сумел найти подход к моей древней столетней душе, но так и быть, предоставлю тебе еще один шанс, если ты не против поменять послеобеденные планы. — Вперед, моя путеводная звезда, но не мог бы ты хоть чуть приоткрыть завесу тайны? — посмеивается Стив, более чем привыкший к таким внезапным порывам. Баки берет Стива за руку и ведет к кинотеатру, обдумывая по пути, как много информации можно выдать. Он из тех, кто находит фильмы тридцатых-сороковых несравнимо уютными, а вот кино-пристрастия Стива в последнее время становятся смелее, но Кэри Грант ему нравился всегда. Баки надеется, что Стив будет доволен выбором, потому что с этим фильмом у них связана одна история, в какой-то степени грустная, вот Баки и сомневается: рассказать все сразу или повременить. — Мы идем в кино. На настоящее, а не на ту хрень из Нетфликса, которую ты постоянно выбираешь, — раскрывает он план наполовину. — Что б меня! Мистер жизнь в черно-белом цвете наносит ответный удар. Барнс, оцени уже новое тысячелетие по достоинству, и я думаю, оно тебе понравится! — смеется Стив. — Хэй, уж кто его оценил, так это я! В отличие от некоторых, я выгляжу как молодой мужчина за тридцать, а не как пятидесятилетний старец, напяливший брюки защитного цвета, хотя старец из тебя очень горячий, с этим не поспоришь. Они оба смеются. Не в первый раз они подтрунивают друг над другом, такие привычные шутки и подколки успокаивающим бальзамом залечивают душевные раны, полученные после того, что им пришлось пережить. Вот и кинотеатр с яркой рекламой, возвещающей о ретроспективе. Перед ними небольшая очередь у кассы. Баки косится на Стива, а тот совершенно определенно изнемогает от любопытства. — Сюрприз! Будем считать, никто из нас не в накладе: черно-белое кино по моей части, а по твоей — фильмы с Кэри Грантом, — улыбается Баки; они занимают место в очереди и просматривают дневное расписание. «Эта ночь» (1932), — гласит плакат, — Полнометражный дебют Кэри Гранта на большом экране. Баки погружается в воспоминания: тридцать второй год, лето, и они в очереди за билетом на этот же самый фильм… Ему интересна реакция Стива, он поднимает глаза и никак не ожидает увидеть его таким. — Ты как? В порядке? — обеспокоенно спрашивает он у застывшего столбом Стива. Стив густо краснеет и кивает в ответ. У него такой вид, словно ему за что-то очень стыдно, и Баки переходит от стадии беспокойства к любопытству. — Господи, тот самый фильм… — фыркает Стив, отмирая. — Значит, ты его все-таки помнишь. Я тут подумал, вдруг тебе снова захочется его посмотреть. Радостными те воспоминания назвать сложно: Стив тогда вдруг почувствовал себя очень плохо, побледнел как полотно и казалось, чуть ли не на пороге смерти стоял. Они бросили просмотр где-то на середине и помчались домой, но ничего постыдного в этом не было. — Почему ты ведешь себя как-то странно? Божечки, Стивен, у тебя что, индивидуальная непереносимость этого фильма? Очередь двигается вперед, а Стив продолжает молчать. — Черт, нелегко об этом говорить и я заранее прошу прощения. — Извинения приняты, а ты не мог бы попытаться все объяснить? Я что-то запутался и меньше всего ожидал, что приглашение на недосмотренный когда-то фильм приведет к внезапной исповеди или сожалениям о том, что я прислушался к умному совету от Гугла. Мне казалось, это отличный повод поменять наши планы. И досмотреть это кино. Стив только вздыхает. — Понимаешь, Бак, я был не совсем с тобой честен. В тот раз… — он замолкает, подбирая слова и нервно почесывая бороду. — Что ж такое-то! Эта тайна не всплыла тогда, но настигла меня сейчас! В тот день я тебе беспардонно соврал: я не ослаб и не умирал, и я очень-очень виноват в том, что пришлось прикрыться моим слабым здоровьем, чтобы сбежать из кинотеатра, но мне пришло в голову только это. Баки не может найти слов и пытается понять, что он испытывает больше: возмущение, любопытство или нечто среднее. — Но… но тебя лихорадило и ты был бледным как привидение, и сказал об учащенном сердцебиении! Стив принимает задумчивый вид, а потом, сволота эдакая, хохочет так громко, что на них с любопытством оглядываются люди. И, воспользовавшись тем, что очередь снова продвигается, он тесно прижимается к Баки, который не сомневается, что сейчас его поцелуют: стандартный прием, как всегда. Но вместо этого Стив наклоняется ближе и доверительно шепчет на ухо: — У меня такой был стояк, ты даже не представляешь. Баки давится воздухом, он растерян. Стив делает шаг назад, выжидательно смотрит, и в его глазах скорее веселье и желание, а не раскаяние, хотя он снова покраснел. — Но, послушай, это ведь не совсем ложь, в какой-то степени я и правда ослаб. А бледный был, потому что вся кровь… устремилась в иные места. Мне же тогда только исполнилось четырнадцать! Теперь хохочет Баки, слушая лепет этого придурка. Его придурка. Но мозг продолжает обрабатывать поступившую информацию. — Боже, — восклицает он, потихоньку успокаиваясь, — говнюк ты, сам прикидывался бедным и немощным, а на самом деле похотливый и озабоченный. У меня чуть сердце не остановилось от переживаний, пока мы до дома бежали. Тебе должно быть стыдно, Роджерс! — Мне? Это вообще-то твоя вина! Твоя и Кэри Гранта, с вашими идиотскими ухмылочками и идиотскими ямочками на подбородке! — громким шепотом возмущается он с таким серьезным видом, будто произносит важную речь в Ассамблее ООН, а не вспоминает о том, как у него в юности встал. Оставалось надеяться, эта информация не попадет в новости. — А что прикажешь делать? Я был всего лишь подростком, за окном чертовы тридцатые, а на экране красивый актер, который выглядит взрослой копией лучшего друга рядом. Вот и наслоилось одно на другое. К Баки наконец-то возвращается дар речи, он открывает рот, но Стив тут же закрывает его ладонью, не дав сказать ни слова. У Баки нет другого выхода, кроме как лизнуть ладонь в знак протеста. — Бак, это отвратительно и я еще не договорил! — Стив вытирает слюни, естественно, о рубашку Баки и продолжает. — И это еще не весь кошмар. Кошмар был в том, что когда ты запускал свою идиотскую руку в ведерко с попкорном, ты все время касался моей руки! Снова, снова и снова. Это была пытка! Конечно, как тут не участится сердцебиение, и догадайся теперь почему. Баки хохочет вовсю. Искренне и по-настоящему, а ведь он всерьез думал, что больше никогда не сможет веселиться как раньше. Подходит их очередь покупать билет, и Баки решает отложить расспросы. На время. — Два билета на «Эту ночь», пожалуйста, — улыбается он кассиру и показывает на Стива: — Платит он, а то в прошлый раз оплачивал я, а у него приличия не хватило остаться до конца сеанса. Они покупают попкорн. В зале гаснет свет и начинается реклама, а Баки снова чувствует себя подростком, когда Стив берет его за руку и осыпает поцелуями. — Бак, хочешь узнать еще один секрет? — спустя несколько минут после начала фильма шепчет Стив, глядя на экран и поглаживая руку Баки поверх ведерка с попкорном. На его смущенном лице и зацелованных губах отблески и тени происходящего на экране. — Хорошо, что в тридцать восьмом, когда вышло «Воспитание крошки», мы уже были вместе, потому что я продумал все наперед, заманил тебя в ловушку в нашей старой квартире, где мы незабвенно занялись любовью прямо на подоконнике, а то бы опять пришлось бежать с одного из наших любимых фильмов. Баки ненавидит Стива всеми фибрами души. Хотя, конечно, это не правда, пусть Стив играет не по правилам, но в эту игру можно играть вдвоем. — Перенесем просмотр? — шепчет он в ответ, проводя рукой по заметно вздыбившейся ширинке Стива. — Ой, бедняга Баки. У тебя участилось сердцебиение? — посмеивается Стив, влажными губами касаясь уха, и вместо того, чтобы оттолкнуть ладонь, лишь сильнее прижимает ее к своему паху. — И что его вызвало? Воспоминания об окне? Или все эти поцелуйчики сейчас? Ты только скажи, и я так больше делать не буду. — Стив Роджерс, вы отпетый негодяй, — фыркает Баки, поднимается и идет к выходу; Стив, улыбаясь, следует за ним.