Днями-ночами

      Последнее лето детства проносится падающей звездой в небе — Луи и Ной забирались на крышу каждый август и вглядывались в усыпанное звёздами тёмное небо в надежде уловить момент, когда одна из них рассечёт его яркой вспышкой. Ной никогда не умел хранить секреты и всегда моментально разбалтывал Луи загаданные желания, вопреки страху, что не сбудутся. Это всегда была какая-то причуда вроде гигантского тарт татена, или какой-то сущий пустяк, вроде новой приставки. Луи порой запоминал их и в конце сентября преподносил Ною на день рождения, но сам никогда не говорил вслух о том, что загадывал, глядя на падающие звёзды.       Завтра у них трудный день. Совсем скоро начнутся занятия в университете, и дед снял для Луи квартиру в Париже, поближе к месту учёбы. Ною разрешили жить вместе с ним вместо того, чтобы ютиться в тесной комнате общежития. И вот, вещи, наконец, разложены по чемоданам и коробкам, Луи уже успел посокрушаться, что не сможет забрать с собой половину библиотеки, а дедушка Ноя взял на своей работе выходной на завтра, чтобы самому отвезти их на своём фургончике. Но перед отъездом остаётся кое что ещё.       Любимое место встречи не меняется годами. Край города, откуда дальше на километры простираются только лес да зелёные холмы. Крутой склон, вниз с которого Луи и Ной ещё совсем детьми любили сбегать наперегонки, совсем не боясь ободранных штанов и саднящих ушибов. Старая деревянная изгородь, когда-то, кем-то и для чего-то установленная здесь, протяженностью всего в несколько десятков метров и, кажется, не несущая в себе никакого смысла. Две сосны, что почти касаются друг друга раскидистыми ветвями, стоя у самого склона, в стороне от других деревьев, чьи редкие ряды становятся всё плотнее, удаляясь от города. Двое простых деревянных качелей на толстых грубых верёвках — когда-то давно дедушка Ноя смастерил их для своего маленького внука и его лучшего друга.       Именно здесь Луи впервые встретил Ноя целых десять лет назад. Он тогда и не думал, что этот чудной мальчишка, показавшийся ему слишком наивным из-за своей открытости и неуемного желания дружить со всем отвергающим его миром станет самым важным, что есть в его жизни.       Сидя на качели, Луи упирается носками ботинок в рыхлую землю под ногами, почти зарывая их в неё, и легко покачивается, устремив взгляд вдаль, к вершинам холмов. В голове копошатся тревожные мысли, перемежаясь с воспоминаниями о временах, когда всё было проще. Когда-то они с Ноем спорили, кто выше раскачается, и стремились, взмывая вверх, вскинуть тонкие ноги ещё выше, почти коснувшись ими нижних ветвей сосны. Оказываясь в верхней точке, Луи запрокидывал голову назад и глядел на небо сквозь хвойные ветви, жадно стремясь насытиться свободой и безмятежностью за долю секунды. Они катались до усталости, пока мир перед глазами не начинал покачиваться сам по себе, а после им обычно приходилось вытряхивать из пыльных ботинок со стёртыми носочками землю и мелкие камушки.       Кажется странным, что это место не меняется, оставаясь прежним островком беззаботного детства, что бы ни происходило в их жизни. И страшным, что даже если весь мир внутри Луи рухнет вместе с их многолетней дружбой, оно останется тем же, что и десять лет назад.       На плечи Луи ложатся ладони, и в который бы раз это ни происходило, он вздрагивает от неожиданности. А спустя секунду откидывает голову назад и сдерживает улыбку, пытаясь придать лицу строгое выражение, что решительно невозможно при виде обворожительной виноватой улыбки Ноя. Тем более, что он даже опаздывает с удивительной пунктуальностью: всякий раз ровно на десять минут.       — Хватит подкрадываться! У меня скоро седые волосы из-за тебя появятся, — Луи легонько и шутливо тычет Ноя ладонью в грудь, но тут же вскрикивает, хватаясь за верёвки качели.       — Ну-ка держись крепче!       Ной смеётся, раскачивая его всё выше. Луи со смешком закатывает глаза и откидывает голову назад, но делает так, как говорит Ной.       — И этот человек — студент университета, — саркастично комментирует Луи, но всё же помогает Ною раскачать качель сильнее, отталкиваясь ногами от земли.       — Не будь так строг, мы всего лишь первокурсники, — отвечает Ной и, в последний раз толкнув качель, довольно плюхается на вторую.       Они исполнили обещание, данное когда-то в детстве, и поступили в один университет, пусть и на разные факультеты — Луи выбрал юридический, а Ной филологию. Но ни один из них ни разу не упомянул тот танец на выпускном: Ной молчал, а Луи боялся спрашивать. А потом прошло уже слишком много времени, чтобы поднимать эту тему, когда все мысли вчерашних школьников заняты поступлением и переездом.       Луи ругает себя за глупость: вбил же в голову. Пора бы повзрослеть и перестать искать знаки, которых нет, и вкладывать свои собственные смыслы. Он придаёт одному единственному выпускному танцу с лучшим другом слишком много значения, когда существует лишь один правильный вывод: Ною было весело и он, наверное, нашёл это забавной идеей в моменте.       Они говорят о каких-то пустяках. Сегодняшний день, как и это место, не располагают к серьёзным разговорам и глубоким рассуждениям.       — Доми предлагает увидеться, когда мы уладим всё с переездом, — Луи тормозит свою качель и наблюдает за тем, как Ной набирает высоту на своей. Его дед явно постарался и сделал их по-настоящему добротными, если они с одинаковым успехом способны выдержать баловство десятилетних детей и уже взрослых юношей. — Хочет взять с собой Жанну. Ну помнишь, ту девчонку, с которой она танцевала на выпускном.       Луи произносит последнюю фразу с некоторой осторожностью, будто делает первый шаг, ступая на шаткую поверхность. Всколыхнут ли его слова воспоминания в Ное? Не о Жанне, конечно.       — Двойное свидание, получается? — беззаботно роняет Ной, продолжая раскачиваться и явно получая удовольствие от этого занятия не меньшее, чем в детстве.       Он продолжает болтать о Париже, о планах на ближайшее будущее и университете, как ни в чём не бывало. Беспокоится о том, как примут его одногруппники, и сможет ли он найти среди них новых друзей. Луи всё сильнее охватывает тревога. Не за Ноя, разумеется — Луи уверен, что тот справится с новой жизнью гораздо лучше него — а за самого себя. За них двоих.       Они окажутся на разных факультетах, проведя столько лет за одной партой и оставаясь неразлучными. Ной с его лёгким характером и открытым сердцем, разумеется, придётся по душе одногруппникам. И одногруппницам, конечно, с его галантными манерами и идеальной внешностью. Выдержит ли их дружба проверку большим городом и новой жизнью? И выдержит ли сердце Луи, если одна из множества займёт в жизни Ноя первое место, сместив его на второе?       Какая же это глупость — нести во взрослую жизнь груз своих старых страхов и ворох недосказанных слов. Но их не отнести на свалку, не сдать в сэконд хэнд вместе со старыми вещами, не бросить в костёр с исписанными тетрадями. И что же — продолжать молчаливо тащить это всё на себе?       Несколько слов могут перечеркнуть все планы на завтра и ближайшее будущее. Именно сейчас, когда Ной, Париж, маленькая квартирка на тихой улочке, их детские мечты настолько реальны.       «Если я не скажу этого сейчас, то не скажу никогда», — понимает Луи.       — Ты сегодня ещё молчаливее, чем обычно, — обеспокоенно замечает Ной. — Тебя что-то тревожит?       — Тревожит, — сознаётся Луи. — Давно уже тревожит. Я люблю тебя.       — И я тебя люблю, — отвечает Ной, резко уперев ноги в землю, тормозя качели. — Но меня это не тревожит.       Он улыбается, но вместе с тем совершенно серьёзен. Лишь на секунду Луи кажется, что Ной всё не так понял, но сомнения быстро оставляют его. Спустя столько лет, проведенных в постоянных терзаниях, он впервые ощущает спокойствие. И это кажется странным, ведь фантазируя о счастливом сценарии, Луи всегда думал, что это похоже на фейерверк.       — Но вот когда ты так молчишь, мне страшно, — улыбается Ной.       Луи встаёт со своего места и, проделав бесконечный путь длиной в два шага, оказывается напротив Ноя, сидящего на качели. Ной поднимает взгляд и смотрит на него снизу вверх с той же преданностью и обожанием, с какими глядел всегда, вне зависимости от того, кто из них был выше ростом. Луи думает, каким же был слепым идиотом всё это время, считая свои чувства невзаимными, даже когда на него не прекращая смотрели вот так.       Ной робко берёт ладони Луи в свои и сплетает их пальцы. Невинный жест, требующий смелости больше, чем крепкие порывистые объятия, в которых он сжимал его при встрече, если они не виделись хотя бы день, или то, как Ной всегда хватал Луи за руку, если хотел показать ему что-то.       Луи наклоняется к губам Ноя, остановившись в паре сантиметров и вопросительно замерев. Ной тянет его к себе, практически вынуждая коснуться губ.       Луи упирается коленом в сидение качели рядом с Ноем, и видимо не рассчитывает центр тяжести, поскольку неустойчивая дощечка не выдерживает их двоих и переворачивается, выскользнув из-под незадачливой парочки. Они разом валятся на пожухлую желтеющую траву, которая смягчает их падение.       — Ты мне губу прикусил! — возмущается Ной, пальцами выбирая сухие травинки из волос Луи.       — Извини, — улыбается Луи, на лице которого — ни тени раскаяния, полуразлёгшись на его груди. — Это повторится.       В лучах закатного солнца они лежат в траве и смеются над своим неудавшимся первым поцелуем. Они решают сохранить этот день для дурачества, а такое серьёзное дело, как поцелуи, оставить на потом. Им некуда спешить, ведь у них много времени и неограниченное количество попыток.