I
— Нют, какое кофе хочешь?! — Блядь, никакое! Тон у Нюты был точь-в-точь как у Тамары Арамовны, их бывшей учительницы русского языка и литературы. Тамара Арамовна не материлась, но иногда Теме казалось, что лучше бы она это делала. Нюта вошла на кухню, обернутая в одно лишь полотенце, взмахнула волосами, распространяя вокруг себя брызги и ароматы всевозможных шампуней, лосьонов и пен. Жест получился одновременно красивым и устрашающим. — Кофе твой. Мой. Наш. Потому что… Тема торопливо выставил руки вперед: — Я помню, Нют, помню. Потому что «кофий». — Нет! Потому что он должен быть черный, как твой мужчина. — Ты будешь шикарной училкой. — Если в моем классе будет хотя бы парочка таких необучаемых дебилов, как ты, то черта с два, — Нюта снова тряхнула головой, убирая волосы назад, и уселась за стол. — Я заманаюсь закапывать трупики на бабушкиных грядках. Ну серьезно, Тем, неужели так сложно? Ты же интеллигентный мальчик, и такую чушь несешь. Тема скорчил обиженное лицо: — Лукизм и стереотипы! Очкарик — не значит умный… — «И если я ношу кандибобер на голове, это не значит, что я женщина или балерина», — подхватил Глеб, на ходу разминая затекшее после сна тело. Нюта закатила глаза: — Еще один. — И тебе доброе утро, кот, — улыбнулся Глеб и поспешил закрепить приветствие, звонко поцеловав Нюту в щеку. — Что я пропустил? — Урок русской мемологии, — Тема спиной почувствовал, как Нюта еще раз закатила глаза: — Шутка затянулась. Хочу дальгона. — О, а мне двойной эспрессо! — Понял-принял, — Тема вернулся к кофемашине, отточенным движением вставил холдер на место и нажал на кнопку. Если бы кто-нибудь сказал, что в двадцать один год Тема откроет в себе любовь к готовке, он бы сам посмеялся громче всех. Хотя чего еще можно было ожидать от основателя коммуны «Родительское разочарование»? И сколько бы Нюта ни ворчала, что название вышло длинным и нелепым, оно им подходило. Всем троим. Глеб — сын уважаемого пластического хирурга и не менее уважаемой преподавательницы анатомии, сбежал из первого меда на МГУшный философский факультет. Отец не разговаривал с Глебом год, а мать грустно шутила, что это все из-за того, что они назвали сына неправильным именем. Будь он Ибрагимом или хотя бы Артуром, такой беды не приключилось бы с чудесной фамилией Белиходзе. Нюта опозорилась сложнее. Она осталась на филфаке, который ей выбрали матушка с бабушкой, но зато уже ко второму курсу вовсю работала бариста, прогуливая пары, заимела три татуировки, на плечах и на горле, выбрила виски, сделала туннели и проколола соски. О последнем родные пока не знали, но наверняка догадывались. А главное, невенчанная Нюта жила в квартире с двумя парнями. Тема предлагал для всеобщего спокойствия сказать Нютиным родным, что он — гей, но тут уже встревал Глеб и просил этого не делать. Вот прямо очень. Потому что по его легенде Тема был гетериком до мозга костей, тоже жил с девушкой и уже почти на ней женился. Да, подготовка к свадьбе растянулась, но Белиходзе в легенду пока верили и съемную квартиру, где обитала коммуна, благоразумно не посещали. Сам Тема разочарованием был весьма условным. По сути, от него ничего и никогда не ждали. Младший из пятерых детей (два брата, оба отслужившие, красавцы-спортсмены при должностях, две сестры, тоже красавицы, обе давно замужние и с детьми), он воспринимался в семье эдаким Иванушкой, не дурачком, правда, а умником: читал до посинения книжки, прилежно учился, зачем-то окончил школу с серебряной медалью (никто его о таком подвиге не просил), поступил на исторический факультет МГУ, да еще и на бюджет. На все это родители, простые люди, без высшего образования, но приличные и с достатком, лишь пожимали плечами. Стремлений Темы они не понимали, но и не осуждали, потому что, опять же, все сам, все сам, и никаких наркотиков. Разве что расстроила новость про ориентацию. Тема открылся родителям еще в одиннадцатом классе, здраво рассудив, что скрываться до конца их дней у него не получится. Разговор прошел… нормально. Мама поплакала, папа поморщился, а вечером того же дня напился. В общем-то и все. К этому вопросу они никогда не возвращались. Братья подразнили Дулиным год-другой и забыли. Сестры вообще не переменили к нему отношения, разве что стали чаще звонить и как будто крепче с Темой дружить. Мама периодически рассказывала про то, какие прелестные дочки подрастают у ее подруг, и почему-то всегда очень хвалила сына за выбор в одежде. «Очень мужской». Тема мог бы ей объяснить, что стиль никак не связан с любовью к мужчинам, но решил, что подобные разъяснения маму лишь огорчат. А потому никогда не покупал голубых или розовых вещей и старательно выбирал то, о чем и сколько с близкими говорить. В конце концов, для всех задушевных бесед с пикантными подробностями у него были Нюта и Глеб, с которыми он дружил еще со школы. А то, что его, по сути, лучшие друзья в какой-то момент стали парой, Тему нисколько не огорчило, наоборот, так казалось удобнее: никаких мытарств с принятием нового человека в компанию, долгих обнюхиваний и т.д. В общем, Тема полагал себя счастливым парнем. Мешала одна деталь — деньги, точнее полное их отсутствие. Стипендия покрывала разве что проездной, покупку сигарет и замороженной пиццы два раза в месяц. Хвататься за халтурку то тут, то там надоело, как и писать за других их курсовые и дипломные, притом Тема прекрасно понимал, что на нормальную работу его никто без опыта и оконченного образования не возьмет. Сидел бы Тема и дальше, грустно редактируя сомнительные статьи, если бы не профессиональная кофемашина, однажды совершенно случайно появившаяся у них в квартире. Это было нечто вроде свадебного подарка от родителей Глеба для Нюты, которая внезапно им ужасно понравилась. Чем именно — не мог сформулировать даже Глеб. Но факт оставался фактом: кофемашина за сто с лишним тысяч гордо возвышалась на их простенькой кухне и явно сильно смущала своим ослепительно-дорогим видом газовую плиту и микроволновку с «Озона». «Не хватает сверху кружевной салфеточки, и у нас будет совсем как у людей», — шутил Глеб, рассматривая серебряного монстра и протирая его сияющий бок тряпочкой. Предполагалось, что Нюта будет повышать квалификацию, не выходя из дома. Поначалу она наслаждалась новой игрушкой вовсю: придумывала какие-то нелепые сочетания сиропов, настраивала машину под разные виды зерен, — но первостепенный интерес быстро угас. Объяснила Нюта ситуацию так: «Я домой прихожу отдыхать, а не работать». Глеб с Темой не спорили, но и кофемашину не убрали. Во-первых, некуда, а во-вторых, красиво. Потом Теме захотелось поковыряться в занятной машине, и понеслась... Он быстро освоил базовые напитки, докупил трафареты для рисунков на пенке и заказал простенький капучинатор на АлиЭкспрессе, когда всех жахнула пандемия. Приготовление кофе было для Темы чем-то вроде продуктивного отдыха. Вот он отвлекся от учебника или монитора ноутбука, сил заниматься делами не осталось, но и утыкаться в телефон как-то совестно, и тут творческий порыв: сделать друзьям и себе чего-нибудь вкусного. Благородно? Тема считал, что весьма. И шагал на кухню греметь посудой, а потом ведь надо за собой все убрать. Руки заняты, Нюта с Глебом довольны, мозг отдохнул и одновременно взбодрился после чашки доппио или ристретто. Нюта, сперва покровительственно и нежно оравшая на Тему за любые огрехи, стала присматриваться к нему. Совала разные рецепты, один сложнее другого, проводила инструктаж по очистке и простейшей починке машины, смеха ради заставляла делать кофе на скорость. А вчера, допив кокосовый хоткрим с малиной, объявила: — Теперь ты готов, — и предложила Теме пойти работать в ту же кофейню, где работала сама. — У меня как раз напарница в декрет собралась. Место прибыльное: Бауманская, студентики, школьнички, спешащие на работу белые воротнички. Начальница — отвал башки какая крутая тетка, я, кстати, про тебя ей уже все рассказала, так что она готова взять тебя сразу на полную ставку. — Боже, Нют, что ты ей понарассказывала? — Все, что нужно, дорогой. Все, что нам с тобой нужно, — сделав акцент на слове «нам». — Не ссы, тебе понравится. А главное кофеенка-то частная, график варьируемый, сможешь спокойно на пары отпрашиваться. Никто за тобой следить не будет. Хочешь — делай вид, что ты дофига работник, и протирай столики до блеска, хочешь — готовься к семинарам, в «Свитч» свой играй. Ну? Ну классная же идея? Давай, целуй мне ручки и готовься, завтра идешь со мной. Вот Тема и пошел… Точнее, его повели. С танцами и песнями, все как полагается. Они часто гуляли втроем, слушая музыку через общие наушники, Тема нашел на все том же «Озоне» очень классные, проводные, с дополнительным TRS, так к нему спокойно могла подключиться Нюта, предпочитавшая любым «затычкам» массивную гарнитуру, а они с Глебом чинно довольствовались капельками, Теме — левую, а Глебу — правую. По дороге толкались, мешали прохожим, болтали. Обычный разговор о планах на день или о том, что им посмотреть вечером на Нетфликсе, сегодня вертелся исключительно вокруг Темы. — Нют, по-моему, это какая-то лажа, — честно признался он, завидев знак метро и почувствовав, как у него скрутило живот. — У меня должно быть обучение, техника безопасности… — Я тебя всему научила, — заявила Нюта, стук от ее шипастых ботильонов стал громче. — А если умудришься пораниться — сам дурак, — толкнула Тему в бок. — Да расслабься, тебе говорят. Там ничего сложного: я прогнала тебя по нашему меню, ты все умеешь. Готовить сверх этого ничего не нужно, всю еду нам поставляет «Хлеб насущный». Тебе надо только попросить клиента тыкнуть в то, что ему понравилось, и положить на тарелочку. В крайнем случае упаковать в контейнер или погреть. Все. Сегодня четверг, народу будет немного. К тому же у тебя буду целая я! Тема криво усмехнулся, почему-то последний аргумент скорее пугал, чем успокаивал. Нюта смотрела пристально. Платформа и каблуки сделали ее почти одного с Темой роста, длиннющие стрелы и черная помада придали и без того строгому лицу еще большей остроты. — Эй. Глаза на меня, — скомандовала Нюта. — Ты со всем справишься, усек? — ткнула длинным черным когтем Тему в грудь. — Соглашайся, старик. Она тебя сожрет, — подсказал тихонько Глеб и похлопал друга по спине. Тема ссутулился от ласковых ударов и закивал так, что пришлось придержать очки. Нюта уточнила: — Ну я же права. — Конечно, кот, конечно! А как иначе? Чтобы ты, да неправа? Не было такого. А когда уж такое было, то… — Глеб задумчиво почесал бороду, зевнул и, не придумав, видно, продолжения шутки, сменил тему. — Это ж вы, получается, вместе на работу кататься станете? Завидую. А я, как отщепенец, буду мотаться на Аэропорт в одиночку? Нюте пришлось извернуться, чтобы ткнуть когтем и Глеба. Судя по лицам, им обоим было скорее весело, чем обидно или больно. — Это я здесь отщепенка! Пока вы вприпрыжку бежите в мажорную Шуваловку, я, несчастная, ползу в ебучий гум! Фокус беседы окончательно сместился, Нюта могла часами рассказывать об ужасах своего корпуса: что крысы там не просто бегают, а ходят на лекции вольными слушательницами, что из туалетов воняет, что в столовой травят. Глеб с Темой ради интереса сходили однажды в гум, объелись эклеров по двадцать рублей штука, остались живы-сыты и в целом претензий Нюты не очень поняли. Крысы не агрессивные, откормленные, еще и образованные, а туалеты… разве в них не должно вонять? В любом случае Тема был рад, что говорили не про него. Так хоть удалось взвесить все «за» и «против» самостоятельно, про себя. И по всем фронтам выходило, что, да, Нюта права: место проверенное, с симпатичной начальницей и сложившейся клиентурой, на метро ехать — четыре минуты, от метро идти — максимум три. Тема бывал у Нюты не столько ради кофе, сколько ради болтовни и бесплатных сэндвичей с маринованными томатами и индейкой, и внутри все выглядело уютно. Светлое оформление, куча гирлянд, каких-то антикварных статуэток, этажерок для пирожных, кувшинов… В колонках играло исключительно ретро, в основном джаз шестидесятых. Маскотом же кофейни был плюшевый медведь в круглых очках. Он красовался на стаканах, витринах, меню. Щеголял то в сером деловом костюме, то в джинсовом комбинезоне и футболке, то в фартуке бариста поверх белой рубашки и черных штанов. «Моднявый медведь, ничего не скажешь». Тема уже воображал, какие шутки могли придумать Нюта и Глеб по поводу его сходства с маскотом: оба очкарики, оба светлые. Но несмешные подколы — это меньшее, что Тему сейчас беспокоило. Пугали толпы посетителей, непривычное оборудование, высокая вероятность того, что он накосячит в первый же день. С другой стороны, а кто в первый день не косячит? Что это за работа такая, в которой невозможно накосячить? «Идеальная». И потом, учитывая все риски, за ним присмотрит Нюта. А отказываться от столь выгодного предложения — глупо. К моменту, когда им пора было выходить из вагона, Тема полностью укоренился в мысли, что все Нюта придумала правильно, и вообще им с ней повезло. Наигранно грустно обняли Глеба, расцеловали его в макушку и щеки, поправили на нем свитер а-ля Хемингуэй, взъерошили и без того лохматые кудри. Пообещали привезти со смены чего-нибудь вкусного. Глеб грустно вздохнул: — Несите много. Вас же двое. А я один и голодный. Они с Нютой посмеялись и выскочили на Бауманской.II
Знакомство с хозяйкой кофейни получилось скомканным, но приятным. Это оказалась низенькая, пышная еврейская женщина лет пятидесяти с копной рыжих волос, небрежно прихваченной крабиком у самого затылка. Звали хозяйку Ольга Юрьевна, но она сразу уточнила, что обращение «Босс» ей слышать лестнее. От нее крепко пахло табаком и древесными духами, а вид гремящих, стучащих и переливающихся железных цепей и колец завораживал так же, как и крупный бюст, скрытый под пестрым свитером. Ольга Юрьевна торопилась на какую-то встречу, но все равно провела Теме быструю экскурсию до открытия, дополняя обычные объяснения по-своему очаровательными уточнениями: — Добро пожаловать в наш «Кофейник». Это наш зайчик-камера. Ну! Помаши зайчику... Ты ему понравился! А вот здесь удобный закуток, можно прятаться от клиентов. Вот так, шух, и ты в домике. Нюта пробовала здесь спать. Стащила подушку с дивана, и вот тут прямо... Нет, я ей сразу сказала, что это уже наглость. У вас сессия с декабря, да? Ну тогда я могу принести вам лежанки моих собак. А что? Вы оба некрупные, а если свернетесь клубком, то как раз будете размером со стаффа. Тема ходил за Ольгой Юрьевной хвостом и запоминал, стараясь притом вовремя улыбаться и кивать. Но все разъяснения не задерживались в голове дольше пары секунд, зато образ маленькой Ольги Юрьевны, гуляющей с двумя стаффордширскими терьерами, засел плотно. «Как же она их держит? Реально "Босс"». Когда экскурсия закончилась, Ольга Юрьевна обняла поочередно Нюту и Тему. Первой велела не обижать новенького, если бить, то без синяков, а второму пожелала сил. Внезапно замерла, всматриваясь Теме в лицо, вздохнула: — Эх, жалко, что я не Олег... Сделалось еще приятнее и чуть-чуть спокойнее. — Я же говорила, она классная, — сказала Нюта, едва за Ольгой Юрьевной закрылась дверь. — Ты еще ее мужа не видел, чисто медведь, еще и картавый. Так бы и съела, — и уселась на один из стульев в крохотном зале, чтобы переобуться в кеды. — Представляю. А как же Глеб? — Поверь, он поймет. Возможно, присоединится. На вот, — кинула Теме черный фартук с уже прикрепленным бейджиком. — Наряжайся. И маску надеть не забудь. Посетителям можно без них, а нам — а-а, — и шутливо погрозила пальцем. Тема послушно надел фартук, предварительно сняв кофту, остался в одной футболке с Вудстоком и джинсах. Посмотрелся в круглое зеркало, висевшее у мест возле окна больше для красоты, чем для дела. Выглядел он... Неплохо. Лохмато, очкасто, румяно, но в целом... Почти хорошо. Покосился на изображение медведя на витрине, усмехнулся. Они в действительности были похожи. И это сходство тоже успокаивало, оно создавало ощущение уюта. Точно Тема попал в акварельный мультфильм по типу «Эрнеста и Селестины», «Петсона и Финдуса» или японских «Муми-троллей». В таких мультфильмах все всегда заканчивалось хорошо, а значит, бояться не стоило. Тема еще раз обошел кофейню, выдвинул стулья, протер столы, а когда Нюта закончила с подготовкой машины, натянул маску и перевернул табличку на двери: «МЫ ОТКРЫТЫ». Первое время заходили те, кто спешил на работу. Просили чего-то крепкого, сладкого, но не шибко сложного, и Тема справлялся. В четыре руки они с Нютой бодро обслуживали посетителей, предлагали взять с собой круассан или улитку с корицей, желали доброго утра и удачного дня. Некоторые из посетителей обращали внимание на Тему, мол, лицо новое, а узнавая от Нюты, что он сегодня устроился, подбадривали его и хвалили приготовленный напиток. Все шло хорошо. «Даже слишком», — думал Тема и как будто нарочно обжигался, обливал себя водой, но и такие нелепости не мешали. Они смешили: Нюту, людей в очереди, Тему, — потому что он справлялся. Никого не задерживал, ничего не путал и весь вред вращался вокруг него самого. Народ прибывал, у стойки замелькали студенты, то одетые с иголочки, словно сошедшие с обложек модных журналов или вылезшие из американских сериалов; то помятые и заспанные, последние путали право и лево, пытались расплатиться «Тройкой» и извинялись через слово. Веселили и умиляли. Музыка и слова поддержки придавали уверенности, через час Тема вошел в раж. Он бойко здоровался, советовал разные сиропы, добавки, чуть ли не приплясывал от удовольствия, настолько ему все нравилось. Нюта одобрительно кивала головой, гладила по плечу и обещала, что скоро поток прекратится: — К одиннадцати рассосется. Поедим, покурим. Потом обед, а там и школьники за какао повалят. — Прорвемся! — храбрился Тема, вытаскивая со склада новую упаковку салфеток. И ему искренне казалось, что да. Прорвутся. Что может пойти не так? И вот, когда на часах была половина десятого, на пороге появился он. Мужчина лет сорока, светло-русый, волосы подстрижены в аккуратный, но не чересчур, боб. Высокий лоб, внезапно темные брови, как у Печорина. «Или как у Трандуила», — подумал Тема, но уточнять ничего у Нюты, ценительницы Толкиена, не стал, не до того, ему хотелось рассмотреть гостя повнимательнее. Широко посаженные глаза, крупный прямой нос, небольшой рот, узкие губы… Одет мужчина был в серый костюм тройку, сверху синий шарф, темная куртка на молнии, простая, но сразу видно, что очень дорогая, как и весь наряд. Сумка-тоут, тоже серая, такого красивого графитового цвета. Ботинки, наверняка, кожаные. Мужчина задержался посреди зала, достал телефон и начал быстро-быстро набирать текст с очень суровым выражением лица. Это было последней каплей: «Вах, какой», — вздохнул Тема в маску, да так, что у него запотели очки. Он повернулся к Нюте, чтобы изгибом брови, кивком, да каким угодно жестом показать, чтобы та обратила внимание на невероятно стильного посетителя, но Нюта уже заметила его сама, без всяких указаний, и вид у нее сделался... совершенно не восхищенный, скорее расстроенно-рассерженный: между бровей мгновенно пролегла складка, глаза сузились, а губы скорее всего искривились. Маска многое скрывала, но Тема слишком хорошо знал Нюту и легко улавливал любые ее настроения. — Это мудядька, — шепотом, на самое ухо, делая вид, что за чем-то срочно полезла на одну из полок за Темой. Он моргнул. Раз. Другой. А потом как вспомнил. «Ах, тот "мудядька"...» — и вновь покосился на мужчину. Нюта нечасто рассказывала про работу, ссылаясь на то, что дома хотелось расслабиться, а не прокручивать лишний раз прошедший день. Да, случались казусы вроде пьяниц или сумасшедших, бывали и отвратительные посетители, не умевшие ценить чужой труд, но вот «мудядька» занимал прочное место в исповедях Нюты. У Темы тут же в голове всплыла одна из таких: «Он ужасно дотошный. Прям до противного. Вроде и вежливый, и не скандальный, но он прямо следит за тобой, пока ты готовишь. Задает такие вопросы, типа... "Ой, а вы так делаете? М, ясно". Что? Что тебе, мудак, ясно?! Всегда берет американо. И пробует прямо у стойки. Если ему что-то не нравится: недостаточно горячо, много воды, мало воды, плохо получился эспрессо, — он просит, чтобы ему переделали. Еще и комментарий отвесит ушлепский. Типа: "Вы, должно быть, еще не проснулись" или "Все мы совершаем ошибки, никто не идеален"... Сука! Клянусь, ему нравится вот так тыкать в лужу бариста. Да вообще всех! У нас на него попались все девочки. И я... Ну, со мной он еще более-менее. Видит, наверное, что я и в глаз дать могу. У. Падла. И весь такой чистенький, как будто и не при делах. Тьфу». Никому бы Нюта в глаз не дала, она никогда ни с кем толком не дралась, но главная мысль Теме и Глебу была совершенно ясна: этот мудядька невыносим. Они пытались строить предположения, кто он, где работает. Глеб решил, что тот заправляет в какой-нибудь крутой кофейне, но тогда вставал вопрос, а зачем же он ходил в другие заведения? Искал конкурентов? Глупость. Для всех, кроме Глеба. Ну да не о нем сейчас. Когда Нюта рассказывала о мудядьке, Тема представлял кого-то обрюзгшего, лысеющего, скучного и заведомо неприятного. С неприметным лицом, может, скрытой неловкостью в жестах, эдакий человек в футляре, именно такому бы понравилось чуть-чуть подпинывать других, чтобы скрашивать собственную невыразительную жизнь, а здесь настолько очаровательный мужчина... «Да, нос большой, лицо сложное, на любителя. Но я ж как раз любитель», — усмехнулся Тема. Он не собирался лезть к посетителю со знакомством и уж точно не намеревался с ним флиртовать. Не в первый рабочий день. Не при Нюте. Не утром в четверг. Вообще Тема всегда был осторожен с тем, как он демонстрировал симпатию парням, даже когда знал, что те — точно геи. Никаких прикосновений без оговоренного вслух на то разрешения, никаких личных вопросов или пошлых во всех смыслах комплиментов. К мужчинам постарше, как бы они ему ни нравились, Тема подходил и вовсе на цыпочках. Ему хватало просто услужить, сделать приятно каким-нибудь пустяком. «А этому дядьке надо прям прислуживать. Я б с радостью». Наконец, мужчина погасил экран телефона, и Тема подлетел к стойке, опережая и чуть толкая локтем зазевавшуюся Нюту. — Доброе утро! Мужчина едва заметно вздрогнул. На миг поджал губы. Сдержанно улыбнулся: — И вам, — голос тихий, слегка уставший, пристальный взгляд из-под колючих светлых ресниц. — Кажется, я вас раньше не видел. — Да! Я стажер... То есть новенький, меня взяли сразу на полную ставку! «Бля, что я несу? И зачем я так ору?» — Вот как, — еще одна улыбка, короче прежней. — Видимо, вы очень хороши. Где вы работали раньше? — По правде сказать, нигде... Мужчина вскинул брови, покосился на Нюту. Словно говорил: «Лучше уж пить то, что сваришь ты, чем то, что сварганит этот крикливый придурок. Безопаснее». Нюта, наблюдавшая за всем со стороны, явно хотела вмешаться, но Тема решил позориться до конца. Продолжил: — Но я учился дома, когда был карантин. И пока мной были все довольны. — «Пока»? — переспросил мужчина. — Да! Разрешите и вас порадовать. — Что ж, полагаю, у меня нет выбора, придется побыть вашим подопытным кроликом. «Ай, какой вредный», — восхитился Тема, а вслух сказал: — Вот увидите, вы не пожалеете! Какое кофе вам приготовить? Если бы взглядом можно было взаправду сверлить, то, вероятнее всего, Нюта проделала бы в Теме дырку, он буквально чувствовал ее затылком. Сердце стучало где-то в глотке. Ладони вспотели. Мужчина хмыкнул. Так самоуверенно, почти победоносно: — Американо. Средний, — с упором на окончание. — И с ложкой сахара. Вы уверены, что справитесь? — Да! Да, безусловно… Уши горели. От напряжения, стыда, восхищения. У Темы бы язык не повернулся назвать посетителя «мудядькой», но не признать того, что ему была свойственна язвительная въедливость, тоже не мог. И в каком-то смысле радовался этому. Теме всегда нравились люди со сложным характером: строгие преподаватели, блестяще знавшие свой предмет, горевшие им и готовые терзать тупых и ленивых студентов месяцами на пересдачах, горделивые юноши с высокой самооценкой и легкой мизантропией, Нюта. Тема искал ко всем подход, не подхалимствовал, а искренне старался понять, постичь, все просчитать. Для него такие притирания были вызовом, увлекательной головоломкой, в конце которой он так или иначе получал награду: преподаватели начинали на него смотреть как на человека, пускай не равного себе, но хотя бы прямоходящего и местами разумного, юноши, пофыркав, повздыхав и отчитав за что-нибудь, все-таки оставляли свой телефон, а Нюта… Боже, да она же душечка! И сейчас, стоя у кофемашины, Тема одновременно сердился, в первую очередь на себя, и радовался. До появления придирчивого посетителя день складывался неправдоподобно удачно. Внезапное знакомство взбодрило. Хотелось пройти этот квест со звездочкой и удивить. Приготовить вкусно, нужной температуры. Судорожно припоминая все рассказы Нюты о возможных замечаниях и мечтая об одобрении или целой улыбке, Тема просыпал зерна на пол, обжегся, со звоном уронил одну из мерных ложек. Потянулся за сахаром и с размаху налетел лбом на угол дверцы шкафа, которую сам же и забыл как следует закрыть. — Боже! — Тема! Хором выдохнули и мужчина, и Нюта, до сих пор терпеливо стоявшая у кассы. — Ты живой? — встревоженно заглянула ему в лицо. — Вроде да… — Ты лоб ободрал. — Ничего… — Будет ссадина. — Ничего-ничего!.. Мужчина оперся локтем на стойку: — Знаете, в магазинах продаются такие силиконовые нашлепки-уголки для маленьких детей? Думаю, они вам пригодятся. По крайней мере, пока. У Нюты дрогнули брови. Тема видел, что она потихоньку закипала, а потому ответил на замечание максимально непринужденно: — Спасибо, я, наверное, просто в шлеме похожу. Вот ваше… То есть ваш! Кофе, — и поставил перед мужчиной бумажный стакан с медвежонком, как раз в сером костюме. — Надеюсь, он достаточно горячий? — Конечно! — Не люблю полуостывший… — Клянусь, кофе отличной температуры. — Прямо «клянетесь»? — еще немного остроты в голосе. У Темы от насмешливого тона мурашки по спине пробежали. Их разделяла только стойка, мужчина был близко, так что можно услышать его парфюм. Что-то с сандалом и бергамотом. Лицо у мужчины гладко выбритое. У глаз и рта уже проступили морщины, а кожа все равно светлая, свежая. «Потрогать бы». — Что ж, — он потянулся к стакану. «Какие пальцы…» Тема зачарованно следил за каждым движением мужчины и с легкой тоской думал о том, что у такого точно есть жена. Или девушка. Возможно, несколько. Или вообще он женат на работе, потому что ни одна смертная женщина не в силах его увлечь. «В любом случае я в пролете. Так. Стоп». Кольцо на мизинце. Необычно. Особенно для такого серьезного человека, явно ценившего в своем образе удобство и элегантную простоту. Кольцо серебряное, приметное и на левой руке. Тема с трудом оторвался. Встретился взглядом с мужчиной. Хватило секунды, чтобы все понять. От догадки засосало под ложечкой. Пришлось упереться ладонями в стойку для надежности. Первым из оцепенения вышел мужчина, быстро сделал глоток, пожал плечами: — Что ж, это… весьма… сносно. Благодарю. Можно прикладывать? — обратился к Нюте. Та засуетилась, застучала когтями по планшету. Мужчина на секунду отставил стакан, сунул руку в карман, достал для оплаты телефон (айфон, ну разумеется). Кольцо с мизинца исчезло. — Спасибо Вам большое. Приходите к нам еще, — дежурно отчеканила Нюта, протянула чек. Мужчина кивнул. Зашагал к выходу. — Хорошего вам дня! — запоздало крикнул вслед Тема. Едва дверь со звоном колокольчика затворилась, Нюта выдохнула: — От же ж скотина. «Нашлепки». Ух, сука! Тут человек чуть не расшибся, а он острит, змеюка сраная. Аптечку еще искать… Ты тоже хорош, — нырнула под стойку, зашумела ящиками. — «Ваше кофе». Пиздец. Подвинься, — хлопнула Тему по бедру. — Что ты как вкопанный?! — Нют, — Тема покосился на подругу с плохо сдерживаемым волнением. — Он сто процентов гей.III
— Ну ладно, не сто… Может, девяносто, — рассуждал Тема, уже сидя на их общей кухне поздним вечером. Нюта смотрела недоверчиво и ничего не говорила. Глеб уплетал принесенные из кофейни эклеры, был очень занят и тоже молчал. Сквозь полуприкрытые жалюзи полосками сочился на стол свет уличного фонаря, нелепо воткнутого под самыми окнами. Фонарь был новый, светил желто и ярко. Иногда свет еще усиливался — мимо проезжали машины. Тогда полоски соскальзывали на пол дурацким ковриком и тут же пропадали. Молчание затягивалось и становилось натужным. — Да ладно, ребят, я могу объяснить! — не выдержал Тема. Нюта прервала его взмахом руки: — Нет-нет, про кольцо я все поняла, — растерла переносицу. — Я не поняла, на кой тебе эта информация и… что ты собрался делать? — Ничего. — Пиздишь. — Да говорю же, ничего! — Отпирается. Значит, точно пиздит, — поддержал Нюту Глеб. — Дави его, кот. Тема нервно поерзал на стуле: — Да даже если бы и собрался, а что я могу? Ну то есть… я даже имени его не знаю, он явно птица высокого полета и какой-нибудь крутой бизнесмен или что-то типа того… Но, бля, Нют, скажи же, что он крутой?! — Тема, он мудак, — возразила та. — Ты же слышал, как он над тобой измывался. — Кот, он не слышал, он видел. Ты, что, невнимательно слушала? Нос, губы, руки, кольцо вот это… — Глеб, не сейчас. — Нет, я серьезно, — продолжил он. — Темке он приглянулся, с кольцом очень палевная фигня вышла. Значит, Тема прав. Пусть попробует. — «Попробует» что? — не унималась Нюта. — Кадрить. Комплименты там, сердечки на пенке, скидочные карты за красивые глаза. Тем более кольцо на мизинце — это ж вроде в активном поиске, да? Тема отмахнулся и подлил себе в кружку еще кипятка: — Формально. Этих трактовок миллиард. Вроде как да. Плюс рука левая всегда была квировая… Но это такой давний ход, старее только система платков, наверное. — Ну и он не молодой, — опять встряла Нюта. — Как будто тебя это когда-то останавливало. — Да, резонно, — Нюта принялась задумчиво качаться на стуле. Без макияжа, в пижаме и с патчами под глазами она казалась куда менее грозной, чем днем. Глеб одной рукой страховал ее, а второй — смахивал остатки крема с пластикового контейнера. Теме сделалось до умиления весело от них двоих и от того, что годы шли, все менялось, а они продолжали вот так сидеть по вечерам и болтать. Правда, трогательные чувства довольно стремительно сместились из-за вновь всплывшего в воспоминаниях образа длинных пальцев, кольца и запаха сандала. Тема устало положил локти на стол, опустил на них голову: — С другой стороны, может, я все просрал? Спугнул его и теперь он вообще не придет. — И слава Богу! Я без его кислой мины прекрасно жила. — Это не совсем та поддержка, которая мне нужна, — Тема вздохнул, потер заклеенный пластырем лоб. — А даже если не спугнул, вряд ли нищие и неуклюжие студенты — его любимый типаж. Да и выставил я себя сегодня полным придурком… Но, Нют, скажи, он же крутой. — Ну, так-то он неплох… — протянула та. — Интересный. Но он точно обожает командовать. И чтобы все было только так, как он сказал, никаких компромиссов. Не люблю таких, с ними можно задохнуться. — Очень с тобой согласен, кот, — ухмыльнулся Глеб. — Не поняла. — Говорю, я все доел. А еще что Темка зря загоняется. Давай по порядку, — продолжил Глеб, устроившись поудобнее. — Во-первых, никуда он из вашей кофейни не уйдет, она одна там такая приличная. Не будет же он давиться «Мак-Кафе»? Такие птицы такое не хлещут. Во-вторых, раз он носит это кольцо, значит, он кого-то ищет. Иначе на кой ляд он его напялил? В-третьих, он понял, что Темка наш из интересующихся или хотя бы из осведомленных, а следовательно, мудядька вполне может записать его в свою мудядечную книжечку как вариант. В-главных… — с шумом отпив чаю. — Темка наш симпатяга. Рослый, не хилый. Ну четыре глаза, с кем не бывает. Зато вылитый Гарри Поттер. Мейд ин Рашн, зато какой красивый пидорашн, — и гордый своей остроумной шуткой, поднялся из-за стола. Пока Глеб мыл посуду, Нюта и Тема еще раз переглянулись. — Окей, если закадришь его, это будет… забавно. Ладно-ладно, это будет охуенно. — Как миссию с вертолетиком пройти, да? — рассмеялся Тема. — Не, ну вертолетик сложнее, не надо тут, — Нюта похлопала Тему по руке. — Ты правда милашка. Эдакий химбо. На душе полегчало. Не только потому что его захвалили со всех сторон, но и потому что Тема четко решил, что хочет попытать удачу. И что бы из этого ни получилось, он знал точно, забавного с ним приключится достаточно.