Sun that doesn't shine

      – Лунг, не надо, – последние слова, произнесённые Сонхва. Ведь упасть с моста камнем вниз и при этом выжить невозможно. В последний момент он словно сделал «переход хода», из-за чего случайный прохожий, решивший помочь, выпустил Хва, а Сана перекинул через перила. Чхве хотел закричать, но не мог вымолвить и слова, лёжа на асфальте, и корчась от боли. Лучший друг умер вместо него. Тёмные тени тянули к нему свои руки, а голоса в голове кричали «УБИЙЦА» настолько звонко, что вот-вот проломили бы череп. Послышался звук приближающейся полицейской машины и сирены скорой медицинской помощи. Неудавшееся самоубийство, и удавшееся убийство друга клеймом отпечатались бы на всём дальнейшем его существовании. Сан не стал долго размышлять, а просто сделал то, что считал правильным: перепрыгнул через перила, закрыв глаза и ощутил в момент падения, резкий удар о воду. Толчок выбил из и так неживого тела последний дух. Уже оказавшись в воде, при крышесносном ударе, он должен был умереть, но каким-то образом смог открыть глаза и даже двигаться. Заметив что-то под собой, парень понял, что это был Хва, всё больше и больше погружавшийся в темноту. Казалось он плыл целую вечность, пока не соприкоснулся с рукой друга, и не потерял сознание с немым криком.       Чхве резко распахнул глаза и сел на месте. Был день. Однако тот же самый, в который произошёл конец всего, или другой, он не мог определить. Понятие времени для него давно стерло свои границы. Он сидел на кровати в какой-то незнакомой ему крвартире, в которой было на удивление уютно, чисто и комфортно. Запах повсюду напоминал домашний, с нотками каких-то трав. Ярче всего чувствовалась лаванда.       Сан поежился от холода, ведь проснулся весь мокрый, и с бежавшим марафон сердцем. Никаких голосов в голове не было, теней тоже. И даже где-то было ощущение безопасности, что очень странно. Он опустился на кровать, такую мягкую, и тёплую. Накрывшись одеялом, он развернулся всем корпусом, и понял, почему ощущал себя на своём месте. Рядом спал Сонхва, сквозь сон что-то бормотал, и плакал.       Даже не читая его мысли, Сан знал, что было причиной этой влаги на красивом лице. Со спины он обнял парня, стараясь не разбудить этим движением друга. Однако тело, лежавшее рядом повернулось лицом к Чхве, уже с открытыми глазами. Руки Сана так и остались на талии Хва. Между ними было небольшое расстояние, которое последний сократил до прикосновения животами. Они лежали так вечность, пока лучший друг не начал нежно поглаживать волосы, щёки, веки, и губы Сана.       – Я люблю тебя, Сан, – в эти тихие слова было вложено столько любви и тепла, что слёзы сами собой наполнили глаза Чхве. Он хотел бы ответить, но не мог – связь с речевым аппаратом была потеряна. Даже что-то помычать не вышло. Он только крепче прижал к себе Хва, уткнувшись сносом ему в ключицу. Двоим не нужно было никаких слов. Тишины и спокойствия было достаточно.       Казалось, что у Сонхва в руках был не человек, а маленький хрупкий котёнок, над которым поиздевался его хозяин. Он изредка дёргался во сне и крепко держался за друга, как за спасательный круг.       Пока он вёз к себе домой Сана в тот день, успел успокоить Ханыль – срок её беременности был не маленький, а беспокойство могло навредить ребёнку. Она обеими руками была за то, чтобы Хва сам позаботился о её брате, помог снова обрести тягу к жизни.       Несколько дней спустя Сан так и не заговорил, пытался что-то писать, но не мог вывести ни одну ровную линию. Он брал в руки карандаш и бумагу, сидя на кухне и под присмотром Хва мог рисовать только разные картинки, но писать никак не получалось. Глядя на белый лист, фокусируясь на мыслях, которые он хотел изложить, даже на одном слове, всё расплывалось и двоилось. Это не могло не злить, ведь у него было много того, что он хотел сказать или написать, как угодно, но донести это до Хва.       Он не знал что нужно было сделать, чтобы вернуть себе способность говорить. Однако проблема была не только в том, чтобы просто молчать. Слишком рассеянное внимание не позволяло ничем заниматься. Даже просто складывать одежду было сложно.       В первый раз, когда Хва ушёл за продуктами, к Сану вернулась его паранойя, тени и голоса в голове. Они не появлялись только благодаря его присутствию, а не месту, где он находился. В тот день он сидел на кровати, с головой накрывшись одеялом, и дрожа всем телом непрерывно плакал, вплоть до возвращения парня. Когда тот увидел Сана в таком состоянии, бросил всё, побежал и положил руки ему на щеки и большими пальцами вытер слёзы.       – Тебе нечего бояться, я рядом. Ну, посмотри на меня. Обещаю больше не уходить, – на что большой ребёнок кивнул, и обнял своего спасителя. С этого дня Хва пользовался только доставкой, и не нарушал своего слова.       Ещё одна большая трудность заключалась в том, что как бы Сонхва не старался, у него никак не получалось кормить Сана больше раза почти в два дня. До анорексии ему было рукой подать, отчего волнение за его здоровье только возрастало. Чхве даже пытался есть больше раза в день, но после еды ему становилось плохо, и каждый раз рвало. Поэтому Пак начал придерживаться тактики постепенного вызывания аппетита и приема пищи на глазах у больного.       Любая тактильность от Хва пугала Сана. Когда он в его присутствии поднимал руку, чтобы что-то достать, почесать спину, или макушку, парень сразу отступал на шаг, в защитной реакции. Когда он клал руку ему на плечо, талию, спину или вообще любую часть тела, то Сан ощутимо дёргался от испуга уже на автоматическом уровне. Теперь Сонхва никогда не прикасался к своему «котёнку» без предупреждения и его на то согласия. Ночные кошмары Чхве были повседневностью, которая его бы убила, если бы не парень, находившийся рядом и всегда успокаивающий и убаюкивающий его в своих тёплых объятиях.       Несколько дней Сана не покидала мысль о том, что может быть у него получилось бы преодолеть невозможность говорить посредством резко полученной боли. И в один момент, когда Хва был в туалете, прошёл на кухню за ножом, и сильно схватил лезвие, но никакой боли не почувствовал, только лишь тёплую жидкость, бегущую от ладони к локтю. Он только до ужаса напугал Пака.       – Чёрт возьми, Сан, я не хочу прятать от тебя ещё ножи. Пожалуйста, отпусти, – рукоятка была в руках Хва. Сан разжал пальцы. Друг тяжело вздохнул, вынимая предмет, и кидая его в раковину, – Обещай, что такого больше не повторится. Я не хочу видеть тебя только по определённым дням, и в белой рубашке, – Сан кивнул, и поникший парень повёл перевязывать раненного.       После этого у Хва начались нервные срывы, которые он усердно скрывал. Ему было важнее видеть Сана, который всё больше и больше походил на человека. Заперевшись в ванной глубокой ночью, после очередного кошмара Сана, из-за которого тот не мог отдышаться, в котором его кто-то душил. Пак просто безвольно скатился по стенке вниз, закрывая руками лицо, и рыдая. Так тяжело ему никогда не было, всей душой он хотел выздоровления Сана: услышать его голос, увидеть улыбку или хотя бы какую-нибудь эмоцию помимо безразличия и страха. Если бы ему только представилась возможность взять всю боль Чхве на себя, он бы с радостью это сделал, только для того, чтобы солнце, которое светило раньше ярче всех, снова стало ярким. Он точно знал, что отдал бы жизнь за него без раздумий. Настолько его любовь была сильна.       Только на этот маленький промежуток времени он позволил себе дать слабину, и освободиться от чувств до следующей ночи. В этот раз он не знал, что Сан не заснул, а пошёл на звуки в ванной, и стоял за дверью до тех пор, пока парень не вышел, и не наткнулся на него в темноте.       – Ох… Ты меня напугал. – даже сквозь темень Хва увидел эмоцию в глазах Сана. Он осознал, что первый шаг на пути к выздоровлению был сделан, пусть даже совсем маленький. Он шмыгнул носом, теперь глотая слёзы счастья, – Пойдём, тебе надо поспать, – парень уже начал двигаться в сторону спальни, но друг так и стоял на месте, он словно что-то хотел сказать, но не мог. Поэтому он притянул к себе Хва, и попытался сказать поцелуем то, что не мог сказать словами. Удивлённый Пак не мог ничего сделать кроме как поддаться, и почувствовать мягкость хрупких губ, язык, изучающий поверхность рта. Это было одной из фантазий Хва, которые он хранил у себя глубоко в сердце. Вот так просто целоваться у него в квартире, зная, что твои чувства взаимны. Они не надолго прерывались, чтобы вдохнуть, или отдышаться.       Без слов Сонхва понял, что хотел сказать Сан: «я люблю тебя, пожалуйста не плачь, мне больно видеть твои слёзы», вот что чувствовалось в этот момент. Пара так и стояла бы напротив туалета, если бы Чхве не повёл парня обратно в спальню, и не повалил на кровать.       Сидя на Паке, он чувствовал, под собой его желание, и хотел было осуществить следующую фантазию друга, но был им же остановлен. Хва сел на кровати, оказавшись лицом на одном уровне с Саном.       – Сейчас я хочу этого только потому, что ты меня довёл до этого. Но Сан-и, – парень нежно чмокнул красивый носик, – Я хочу слышать тебя, и знать, что ты не содрагаешься от страха при каждом моём касании, – в ответ тот огорчённо выдохнул, – Как ребёнок щёчки надул, ты такой милый, солнышко.       Сан обижался только на себя, и то, что говорить никак не получалось. Он притянул за шею к себе Хва, и снова целовал, только уже более страстно, выбивая из него полустоны. Всё резко оборвалось, когда тот отстранился, тяжело дыша с расширенными зрачками, уперевшись руками в грудь парня.       – Это уже не шутки, – пробормотал он, – Сегодня я посплю на полу, – и увидел у друга новую эмоцию – удивление.       Снова он пожалел о своём действии, когда после того, как Сан уснул, ему снова снился кошмар, только в этот раз он услышал хриплый надломленный голос.       – Сонхва, не бросай меня, пожалуйста. Нет, только не оставляй меня. Не надо, прошу, – парень часто дышал и сжимал в кулаки одеяло. Пот катился по нему ручьём. Хва побежал за градусником, и приподнимая его, сунул его в подмышку.       – Тише-тише, я рядом, Сан-и, – качаясь из стороны в сторону, убаюкивал он парня. Но тот даже с открытыми глазами продолжал плакать и звать того, кто его обнимал, видимо ещё не оправившись от наваждения.       – Я люблю тебя, Сонхва, не уходи, – тихо сказал Сан, прежде чем снова провалиться в беспорядочный сон на руках друга. На экране градусника мигала буква «Н», что говорило о температуре выше 42°. Проклянув эту шайтан-машину, он опять убежал, только в этот раз искать батарейки. Ведь по ощущениям у Сана не было настолько сильного жара. Захватив по дороге аптечку, он снова сунул градусник подмышку Чхве. Он еле разбудил «котёнка», чтобы дать ему жаропонижающее, и уснул с ним на руках.       На следующий день глава крупной компании решил обсудить вопрос о том, что ему не понравился дизайн баннера, который сделал Хва. Тот не хотел это делать по видеосвязи или звонку, поэтому личную встречу никак нельзя было отменить. Сам же парень ещё больше не хотел оставлять Сана одного, тем более больше чем на час. У него не осталось выбора кроме как попросить близкого друга заменить его. Юнхо пришёл специально пораньше, чтобы Сан успел с ним познакомиться в присутствии Хва. На удивление они быстро сдружились: Чон терпеливо слушал хриплые разговоры Чхве, дававшиеся ему с трудом. Парень был уже предупреждён о том, что при любом, даже самом слабом недомогании Сана без раздумий звонить и сообщать.       Хва ушёл и меньше чем через пол часа постучали в дверь сообщая о доставке. Юнхо подумал, что заботливый друг решил ещё и накормить его, пока отлучался, но только после крепкого удара о косяк, сообразил, что никакой доставки не было. Опомнившись, Чон встал, и пошёл проверять Сана, но нигде его не обнаружил. Ведь обещал, что присмотрит за парнем, и не сдержал обещания.       – Юнхо? – после нескольких гудков послышался обеспокоенный голос.       – Прости, я не смог уследить, но Сана куда-то увезли. Я даже не знаю кто, – потирая висок, парень почувствовал, что его неплохо припечатали.       – Да, я так и понял, что что-то произошло, потому что директор отменил всё когда я приехал, сказав, что он взглянул на баннер по-другому, и ему всё понравилось, – Хва скрипнул зубами.       – Слушай, не знаю во что ты ввязался, но тебе лучше не играть с теми, кто может вломиться в квартиру, и просто украсть человека.       – Нет, Юнхо, если бы ты был на моём месте, ты бы не смог так спокойно об этом рассуждать, – послышался скрип шин, и звук закрывающейся двери автомобиля, – У меня есть местоположение Сана, сейчас я направляюсь туда. Если до конца дня я не позвоню тебе, пожалуйста, вызови на это место полицию.       – Сонхва, ты меня пугаешь, может тогда вызвать их прямо сейчас? – телефон кратко завибрировал: пришло сообщение с адресом от Хва.       – Нет, это поможет им свернуться и перейти в другое место, в которое не так просто будет добраться. Сейчас это просто гей-клуб, а потом будет частный дом с кучей охраны.       – Ладно, как знаешь. Но я тоже поеду. Не могу тебя оставить одного.       Сонхва на удивление легко прошёл в здание с громкой музыкой. Всё потому, что он надел на Чхве, в день его спасения, кулон с жучком, который полностью смастерил сам.       Посреди дня устраивать вечеринку было очень странно, но всем собравшимся было всё равно, ведь такое понятие как день им было незнакомо из-за состояния, в котором весь народ пребывал. Не было ни одного человека не в наркотическом бреду.       По краю, за какой-то металлической сеткой были отведены на нескольких этажах вип-комнаты. Если Сонхва правильно думал, то Сан должен был быть в одной из них.       Вот так, без подготовки, ничего не зная, он готов был пойти куда угодно, но не оставлять своего парня на произвол судьбы.       Он проверил несколько дверей, большинство из которых были пустыми. У самой последней доносился чей-то смех, а два крупных парня охраняли вход. Хва мог даже не гадать, Сан был в этой комнате – он чувствовал это. Драка с амбалами завязалась сама собой. Всю злость, которую он непроизвольно копил, хотел потратить на того самого парня, сделавшего из Сана неживое нечто. Однако ярость пригодилась и здесь.       Кто-то открыл дверь, разрешая впустить бешеного парня, с заломленными назад руками. Его опустили на колени всё так же не разжимая руки.       Чёрное помещение с кожаными диванами по периметру и одним большим столом посередине открыло вид на двух парней, одного из которых, Хва уже знал, а второго видел впервые. Сан, с ещё одним незнакомцем лежал справа, Уён с другим малорослым сидел на диване напротив. Двое не смогли не обратить внимание на красавца, источающего поистине настоящую ярость, даже находясь в безвыходном положении.       – Было бы веселее, если бы этот красавчик стал моей игрушкой раньше, чем та послушная кукла, – рыжеволосый кивнул на парня ангельской красоты, – Процесс укрощения мне больше по душе, – он широко улыбнулся, смотря на Уёна.       – Сначала влюбить в себя человека, а потом просто показать своё настоящее лицо – вот это интересно, – скучающе ответил Чон, попивая что-то сомнительное голубого цвета.       – Психи, – выплюнул Пак со злостью.       – О, дорогуша, у тебя здесь нет права голоса, – огненноволосый отвратительно приторно подмигнул и кивнул охраннику, тот запихнул платок в рот бунтовавшему.       – Мы отошли от темы. Ён-и, ты проиграл, – казалось сумасшедших ничего теперь не интересовало кроме их разборок, – Смотри, твоя игрушечка может говорить, ходить, понимать то, что происходит вокруг, – Сонхва раздражённо зарычал, приглушённо выплевывая непонятные ругательства и дергаясь всем телом в попытках освободиться от железного захвата, – Теперь ты должен занять его место и подчиниться мне.       – Ты мог сказать всё это в более интимной обстановке, а не в присутствии непонятно кого, – снова без интереса ответил парень, разглядывая серебряное кольцо на пальце.       – Да, но так интереснее, теперь они смогут увидеть твоё подчинение, – в голове Уёна последнее слово имело значение «унижение», но он не озвучил свои мысли, лениво покручивая стакан. Снаружи послышались звуки борьбы. Оставшийся там один охранник был не так силён как вначале из-за небольшой потасовки с Хва. Дверь резко распахнулась, и вошёл второй разъярённый парень высокого роста с детскими чертами лица, по всей видимости, он был моложе, чем все здесь присутствовавшие.       – О, а вот и наш второй гость, честно говоря мы тебя заждались. Субин-и, не стой в дверях, проходи, – ещё до этих слов, парень влетел внутрь и успел врезать по лицу оратору, разбивая в кровь губу, но только это он и успел, ведь опомнившийся второй охранник ударом со спины поставил его в такую же позу, как Хва, заламывая руки, – Это было лишним, – самый молодой парень был знаком двоим, ведь он рос в их обществе – тех кто родился с золотой ложкой во рту, и знал их психопатичные личности слишком хорошо. Однако был предметом насмешек из-за своего «искусственно обретенного» статуса богача.       – Ну и мразь же ты, Хонджун, – также яростно как Хва выплюнул высокий, – Карма тебя догонит, отродье, вот увидишь.       – Как ты так ещё не понял, мой дорогой Субин-и, – сладко протянул рыжий, вставая с дивана, и вальяжно подходя к обездвиженному брюнету, – Нам нравится твоя реакция, ради неё я и выбрал именно Ёсана.       – Сучий ты сын, – прорычал тот, на что получил лишь заливистый смех. Сонхва мог поклясться, что ярость высокого парня была на пределе и если этот Хонджун продолжил бы, то тот вырвался из хватки амбала и надрал бы всем присутствующим психам зад. Но видимо малорослый был слишком умён, чтобы не продолжать провокации.       – Мне надоел весь этот театр. А без свидетелей постановка не интересна. Ён-и, я жду, – в рот Субину тоже запихали кляп.       – Хонджун, я проиграл, но пусть они убираются, – Уён подошёл к старшему.       – Плевать на них, – Хонджун устрашающе смотрел на Чона, затем ударил в живот, от чего тот согнулся, – Недостаточно низко, – сказал рыжеволосый, и хотел было ударить ещё раз, но Уён уже встал на колени, злобно смотря в ответ, – Теперь я о тебе позабочусь, ты рад?       – Рад, – сквозь зубы проговорил парень, смотря снизу вверх, на того, кто теперь гладил его щёку.       – Нет, не так, – звонкий удар маленькой ладошкой по щеке отозвался в ушах Уёна, – Не хочу портить это прекрасное личико, но ты сам напрашиваешься, – на диване зашевелился Сан, он открыл глаза, и увидел перед собой парня словно спустившегося с небес, но настолько измученного, что было страшно подумать, что с ним происходило. Он повернул голову, и увидел двух парней, стоявших на коленях с заломленными назад руками, одним из которых был Сонхва. Затем взгляд метнулся на того, кто был причиной его страданий, но теперь он стоял на коленях, перед незнакомым парнем.       – Я рад, мой хозяин, – Уён опустил голову перед своим личным дьяволом.       – Да, это то, что я хотел, – Хонджун надел ошейник на горло парню, заставил его встать, и потянул на себя, – Ты знал на что шёл, – двое уже хотели удалиться, но Субин вырвался раньше, что позволило сделать то же самое Сонхва, и не сговариваясь, они вышвырнули охрану за двери, запирая их, и каждый вдоволь оторвался на том, кого ненавидел больше всего. Если бы не Юнхо, который ворвался в то же помещение через минуты три, после закрытия дверей, то парней уже разыскивали за убийства. Хва опомнился после того, как высокий друг оттащил его от Уёна. Затем оба парня помогли Субину вернуться на землю – еле оттащили от рыжеволосого. Сирена полиции становилась всё громче, а это значило, что через главную дверь им никак нельзя было выйти. Высокий брюнет взял на руки тело Ёсана, словно оно ничего не весило, и быстрым шагом направился в сторону коридора, бросив через плечо «идите за мной». Сан мог передвигаться сам, но не без помощи Пака. По чёрному ходу парни спустились и вышли на улицу.       – Если что-то подобное произойдёт, я надеюсь, что нет, но мало ли что может случиться, – Субин протянул визитку Сонхва, умудряясь всё ещё держать на своих руках тело без сознания.       – Я тоже надеюсь, – Хва засунул в задний карман джинс парню свою визитку, после чего все разошлись в разных направлениях.