***
Варвара отточенным движением закинула в рот лекарство и глотнула воды прямо из бутылки. Поморщилась — мерзкий привкус всё равно осел на языке — и снова приложилась к запотевшему горлышку. Минералка не спасала от головной боли, привычные таблетки, впрочем, тоже. Стоило погоде за окном заложить очередной заковыристый вираж, меняя противное яркое солнце на серую хмарь, — виски тут же сдавливало невидимым обручем и не отпускало несколько дней. А потом снова. И снова. Лимит стремился к бесконечности. Назойливый голос диктора новостей раздражал чувствительную черепную коробку ещё сильнее, и Варвара злобно щёлкнула красной кнопкой на пульте, отбросив пластмассовый прямоугольник подальше. Завернулась в одеяло, мельком глянула на часы — полночь — и опустила гудящую, как улей с разозлёнными пчёлами, голову на неудобную подушку. Ворочаться как обычно пришлось долго — сон ожидаемо не спешил к ней на свидание. Варвара прокрутила в мыслях прошедший день, прикинула планы на завтра — главное, не забыть купить лекарство, лениво покопалась в детских воспоминаниях — к тридцати годам нетронутых и светлых почти не осталось. В груди ощутимо запекло — отнюдь не от ностальгических эмоций, и Варвара судорожно подорвалась на постели, комкая простынь в жилистых пальцах. Попыталась дышать медленно и глубоко, но подавилась спёртым воздухом городской квартиры и надрывно закашлялась. Эти паршивые таблетки вообще собираются сегодня действовать?! Варвара не глядя цапнула с тумбочки телефон, сощурилась от слишком яркого цвета, ввела четыре цифры кода безопасности и тупо уставилась на незакрытую вкладку браузера с недочитанной китайской новеллой. Всё по законам жанра — главные герои радостно творили лютую дичь, причиняя боль себе и окружающим, и совершенно не задумывались о последствиях своих спонтанных порывов. — Не до вас сейчас, — прошипела Варвара сквозь стиснутые зубы — боль почему-то не исчезала, как бывало раньше, а продралась в самую глубину тела, забившись в артерии и мышцы. — Какой же номер у чёртовой скорой… Удушье в глотку ударило резко и беспощадно, а левая рука вдруг перестала отзываться на робкие сигналы мозга — Варвара выронила телефон и рухнула с кровати, приложившись стремительно синеющей щекой о холодный твёрдый паркет. И провалилась в темноту.***
Варвара падала долго, словно Алиса в кроличьей норе. Кончики пальцев периодически обжигало то вулканическим жаром, то ледяной стужей, а перед глазами мелькали хаотичные обрывки событий её достаточно-недостаточно долгой жизни. Чтение длиннющего стишка на ёлке в детском саду — глупое голубое платье Мальвины и одинокая просроченная конфета в ответ на все старания. Мама, возмущённо хмыкнув себе под нос, всё же купила в кондитерской шоколадный торт; выпускной ведь — такое важное событие! Школьная линейка, первые друзья, строгая учительница — Варвара, никогда не дружившая с точными науками, заучивала таблицу умножения до слёз, сверяясь с задней обложкой советской тетрадки. Уставший на работе покойный отец — с болью в ногах и недосыпом — но всегда успевавший покатать её на спине разок-другой под мамино ворчание с кухни. И, конечно, манящий запах яблочного пирога — значит, с утра в гости заглянула бабушка. Надо же, подумала Варвара, как неплохо мне, оказывается, жилось. Воспоминания вспыхнули печными угольками и развеялись, уступая место другим — тесная больничная палата, въевшийся под кожу запах хлорки, горы анализов в пухлой карточке, ссоры с отцом — постоянная боль сводила его с ума и заставляла срываться на других. Равнодушная мама, давно живущая отдельно, — «ничего уже не поделаешь, Варя», «мне надо работать, Варя», «отец умер, Варя». Дальше — провал в памяти длиною в несколько месяцев — и работа, бесконечная работа, чтобы не оставалось времени даже подумать о чём-то печальном. Работа, усугубившая её собственные многочисленные хронические болезни, уложившая на белую железную койку под мамину ругань — «посмотри, что ты с собой сделала». Посмотри, в кого ты превратилась, — бледная тень самой себя прежней с ломкими светлыми волосами и синяками под глазами до самых заострившихся скул. Сломленная и безразличная к миру вокруг, стандартами глотающая обезболивающее и антидепрессанты. Даже психотерапевт качал головой сочувственно. Он и не удивится, если узнает о моей незавидной участи, решила Варвара и сморгнула остаточную туманную пелену ошибок прошлого, оказываясь лицом к лицу с густой клубящейся тьмой. Забавно. Она решила, что это забавно, и мысленно дёрнула своё невесомое тело в сторону, позволяя липким щупальцам забраться в ноздри и рот. Почему-то снова стало тяжело дышать — разве мёртвым нужен кислород? — …Чэн! Что? Надрывный голос, странный незнакомый язык, но вырванная из тела душа, кажется, постигла разом всю мудрость мироздания, так что изумлённая Варвара легко различила имя. — Цзян Чэн! Кто? Варвара, захлёбываясь мутной аспидовой жижей, с усилием рванулась на единственный источник звука, протиснулась, судя по ощущениям, сквозь раскалённую узкую воронку, хрипло кашляя и неистово брыкаясь. Оглохла на мгновение от наступившей тишины. И открыла глаза.