Все проблемы решай по-философски

Вот и конец одиннадцатого класса. Все уже бывшие школьники весело празднуют выпускной. В актовом зале мигают огни от маленького диско-шара, работающего от розетки. Тела танцуют, будто смешиваясь в один поток ярких костюмов. Макар — исключение. Он стоит в сторонке и ест очередной кусок пиццы, запивая колой. — Хуйня вечер, — скучающе произносит Детков рядом, невольно пялясь на весёлого Рустама. Серый, человек стеснительный до жути, руку свою прячет, не знакомится ни с кем и ожидает от людей только насмешки и издёвки. И его можно понять — школьники самые жестокие, и ему невероятно повезло, что на теле нет синяков. Хотя частенько Серёга говорил, что гораздо лучше, когда люди обзываются и бьют, чем когда смотрят. Это его страх невероятный. Когда просто пялят. Детков на Руста запал, это видно невооружённым глазом. Они общаются неплохо, но в этом и вся проблема, просто «неплохо» не подходит для влюблённого человека. Ему нужно внимание и хоть какое-то проявление симпатии, а Серый, который не верит даже себе, очевидно, не разглядит и этой самой «симпатии»! И от этого больно не только Серёже, но и Илье, ведь он прекрасно видит этот тоскливый взгляд, какой бывает лишь у побитой собаки. И губы расплываются в печальной полуулыбке, когда он вновь и вновь повторяет: «Главное, чтобы он был счастлив», а вот о чувствах самого Серёжи никто не спрашивал. — Согласен полностью. Вон, даже Тамби не танцует, — согласился Макар. На самом деле «Тамби» это их классный руководитель. Чувак суперский, сам он учитель общества и истории, зовут его Арсенуко Мухамедович, но как-то незаметно и непонятно за ним увязалось прозвище «Тамби». Сам он был не против, даже наоборот, на уроках иногда мог назвать себя Тамби Масаев. Он современный, со всеми учениками в ладах, ну просто лучший. И все его любят, а он любит в ответ. Также на вечере выпускников каким-то волшебным образом оказался трудовик Павел Дедищев. Его по отчеству не то, что не называли — даже не знали того никогда. Просто Дедищев и Дедищев, что бубнить-то? Он с Серёгой общается хорошо. Они то мебель из Икеи собрать вместе пытаются, то поют Короля и Шута. Короче, связи у Серого тоже есть. А вот Макар как-то совсем не вписывался в школьную жизнь. Вроде весёлый, смешной, друзей много, но всё равно он ощущал себя каким-то не таким, неподходящим, что ли… В общем, что-то не так было и держал он это в себе долгие одиннадцать лет учёбы. И дальше скрывать это будет, даже от Серёжи. Илья смотрел в эти карие глаза, полные преданности и самоотдачи, Детков своими чувствами скоро плеваться начнёт, настолько их много. И вот он уводит взгляд и сразу после этого ловит взор со стороны танцпола от одного очень весёлого кабардинца. Рустам тоже любит, но у него любовь по-другому устроена. Она не сжигает тебя изнутри, она сладким мёдом мажет по сердцу. Серёга всегда тихий, но если разговорить, то он становится самым весёлым. И до окостенения хочется видеть его эту милую улыбку с красивыми ямочками на щеках. Все делают вид, что его не существует; общается Серёга с максимально ограниченным кругом лиц, и Саидахмедов рад, что оказался среди них. Что он может подойти и не получить в ответ испуг. Это так приятно, он чувствует себя особенным, раз так считает Детков. И не выдержит он сейчас, если не подойдёт и не предложит потанцевать. И он идёт своей привычной твёрдой походкой и становится рядом со смущённым шатеном. А Серёжа сейчас нервничает дико, сердце стучит так, что в любой момент выпрыгнет из груди. — Слушай… может, потанцуем? — достаточно громко произносит Руст, чтобы его услышали сквозь громкую музыку. И Серый тотчас краснеет и немедля кивает, а в голове только одно: «Лишь бы не обманул». И вот Макар остаётся один. Его друг весело танцует со своей любовью, а он даже не влюблялся никогда. Обидно очень, ведь все подростковые романы описывают это, как прекрасное чувство, когда бабочки порхают в животе, а глаза сами блаженно прикрываются при виде объекта воздыханий, но, видимо, непостижимо это чувство Илье.

***

Вечеринка закончилась около восьми вечера. Тогда большинство были не пьяные, но уж точно расслабленные, и завуч Руслан Викторович выгнал их подобру-поздорову, пока буянить не начали. Он вообще душнила тот ещё, слушать его перестают класса с пятого, а он всё старается обратно вернуть свой авторитет. Шутки про себя не принимает, а они от этого только обиднее становятся. Иногда его даже жалко.

***

Потом суматоха поступления в универ и ещё куча всяких дел. Илья, сам себя не понимая, решил идти в педагогический. ВГПУ притягивал своими белыми колоннами и жизнерадостными учениками. Почему-то в голове стояло убеждение, что, узнав он про детей, смекнёт и про себя. Это, наверное, единственная причина, хотя родителям Макар все уши прожужжал, как мечтал об этом и очень хочет учить детишек. А на самом деле даже и не думал о дальнейшей карьере. Вот уже и первый день в институте. Студенты мечутся по коридорам в поисках нужного кабинета, а Илья просто завис. Настолько были красивы эти коридоры. Из окон видна серая действительность, напоминающая обо всём на свете, но тут внутри как-то слишком хорошо. Будто это помещение ещё не испачкано постоянными думами и неловкими разговорами. Все вокруг такие разные, у всех свои цели и свои тараканы в голове, а Макар не мог не рассматривать все эти радостные (и не очень) лица. Взгляд упал на наручные часы. — Бляха-муха… — пробубнил себе под нос Илья и понял, почему студенты «мечутся». Он чуть ли не сорвался на бег, когда последний ученик в проходе скрылся за дверью кабинета. Опоздать на первое занятие, стыдно, что жуть! Но вот он уже и стучится в небольшую дверку и неловко заходит. Фух, препода здесь ещё не оказалось. Макар прыгнул за случайную парту и тяжело задышал. Рядом сидел гоповатого вида ученик в чёрной шапке, не прикрывающей уши. — Здарова, отец, — произнёс он, резко повернувшись, — тя как звать? — Илья, но ты можешь Макаром называть. Студент многозначительно кивнул и промычал что-то невнятное, а потом добавил: — Я Лёха Щербаков. Тут уже и Илья махнул головой. Первой парой служила философия. Странно, конечно, ведь она уж точно отличается от других предметов, по крайней мере, базовых. И это одновременно и утешало, и напрягало, ведь сейчас Макар буквально в «будущем», он официально стал взрослым, каким становиться мечтал каждый школяр, даже не зная, что это из себя представляет. В своих мыслях и в шуме болтовни аудитории Илья совершенно не заметил, как в кабинет зашёл молодой мужчина в водолазке и пиджаке. Он постучал ручкой по столу и, чуть повысив голос, произнёс: — Минуточку внимания! — он вальяжно прошёлся по кабинету, пристально осматривая новых студентов. — Предлагаю познакомиться. Писать своё имя на доске я не буду, советую вам записать его к себе в тетрадь, можете на внутреннюю часть обложки, так будет удобнее. Так вот, моё имя «Эмир Кашоков». Давайте без отчеств и вот этого всего, я не настолько стар. Большинство учеников сразу открыли толстенькие тетрадки и начали торопливо записывать имя нового преподавателя. Из аудитории послышался голос: — «Кашоков» пишется через «а» или через «о»? — Через «а», — спокойно ответил Эмир. Он сам, наверное, только недавно из института вышел. Его взгляд блуждал по рядам деревянных парт, осматривая юные лица. — Все записали? Ну тогда начнём. Я, если кто не знает, преподаватель по философии, и конечно же я бы хотел посвятить вас в это сложное понятие. Кашоков говорил размеренно и спокойно, при этом заставлял вслушиваться в каждое слово, будто умея подбирать подходящую интонацию под любой случай. Да и, что греха таить, голос у него действительно приятный. — Вы только недавно окончили школу и я глубоко сомневаюсь, что вы чувствуете себя полноценно и неизмеримо круто, ну, я не отрицаю, такие ребята есть, но давайте на чистоту: многие из вас подавлены и, возможно, даже напуганы, всё-таки переход во взрослую жизнь, да и школа довольно давящее место, и я очень надеюсь, что мой предмет хоть как-то вам поможет справиться с этим непростым временем. Я тоже всё это проходил, так что не переживайте. Философия — это довольно абстрактное понятие. Это сводка вопросов и вечный поиск ответов. Философия бывает самая разная: философия русского языка, математики, физики, биологии, литературы и ещё самая разная. Это очень обширное понятие, для каждого оно своё, например, философия Аристотеля очевидно будет отличаться от философии Сократа. Их различают и период, и принципы, безусловно, одно вытекает из другого, но мы это позже рассмотрим. Сейчас я только попрошу вас записать определение, которое поможет вам немного обобщить всё то, что я впихиваю вам в мозги. Его взгляд упал на стол, чтобы дословно сказать определение. — Мировоззрение — это система обобщенных взглядов на мир, на место в нём человека и его отношение к этому миру, а также основанные на этих взглядах убеждения, чувства и идеалы, определяющие жизненную позицию человека, принципы его поведения и ценностные ориентации, — потом он повторил ещё раз и, дождавшись, пока все запишут, продолжил лекцию, а все, как заколдованные, слушали. — Если вы всё ещё уверены, что все, кто хоть как-то связан с философией, это олицетворение Мистера Смолла из мультфильма «Удивительный мир Гамбола», то вы можете взглянуть на меня и подумать что-то наподобие: «Вау, да этот парень просто сраный умный, а не какой-то фрик, помешанный на энергии солнца», — многие студенты удивлённо захихикали при упоминании мультика.

***

Лекция длилась полтора часа и была скорее ознакомительная, но всем очень понравилась, девчонки радостно пищали и спешили на следующую пару по математике, имя препода спалили в чате. Он носил гордое звание «Азамат Тахирович». Там даже кто-то фотки кидал.

***

Пары за парами, вот и закончился учебный день. Макар поспешил в общежитие. Здание немного обшарпанное снаружи, высокое. Всё серо и уныло, а в голове, как на пластинке, заели слова Эмира Кашокова: «Я глубоко сомневаюсь, что вы чувствуете себя полноценно и неизмеримо круто», вроде обыкновенная фраза, даже банальная, а всё равно за душу уцепилась. Илья не один, это грело, как щедро натопленная печь, если не сильнее. Внутри общежитие тоже золотом не обито. Краска на стенах легко отставала, стоило задеть её ногтём, на окнах решётки, двери скрипят. И во всём этом хаосе Макар различил своё жильё на ближайшие несколько лет и вошёл в небольшую комнатку. Три кровати без матраса, узенький шкаф, стол и зеркало. Выглядело это всё неприятно. Похоже придётся покупать матрас, но уж точно не сегодня. Самое верное решение: пойти по комнатам, поспрашивать, может, есть у кого. Первая комната, в которую Илья пошёл, не сильно отличалась от собственной, наполнение то же, только матрасы были, хоть и бедненькие. Тройка студентов там уже расположилась и смеялась с каких-то шуток. Среди них был и тот самый Лёха в шапке. — Ребят, я из тридцатой, где вы матрасы взяли? Мне нужно было заранее купить или как там нужно? — вопрос неловкий, звучал тихо, но парни встрепенулись. — Здарова, Илья! Я свой из дома взял, он и так старый, — подал голос утренний знакомый, он с немым вопросом уставился на казаха напротив. Тот покачал головой и сказал: — Ну я купил. — Нурик у нас богатый, — добавил Лёха. Третий парень из компании только отрицательно покачал головой и вроде не в тему, но вовремя произнёс: — Когда в следующие комнаты пойдёшь, стучись. Это педагогический всё-таки, тут девушек много. Я Артур, если что. Макар напоследок бросил небрежное «спасибо» и дальше пошёл по комнатам, предварительно постучавшись, как и советовал тот парень. В каждой последующей комнате Илья видел всё больше интересных или даже смешных компаний. Вот, например, в одной из комнат сидели сразу пять парней и представились они «United Sexy Boys». Наконец, спустя ещё какие-то семь пройденных комнат, девушка с короткой стрижкой — Зоя — всучила старенький матрас не лучшего качества, но было уже как-то плевать. Он её благодарил, как самого Спасителя, а она лишь улыбалась и говорила, чтобы он уже к себе шёл. Илья победно лёг на свою скрипучую кровать с матрасом и совсем не заметил, как на соседних уже расположились новые жильцы. — Привет, я Антон, а ты? — представился один из них — высокий и худой. — Это Арсений. Он показал на второго с чёрными волосами и ярко выраженными голубыми глазами. — Я Илья.