***
~Двумя часами ранее~
— Думаешь, он придёт? — Мгм. — Мо Жань поднял бокал с вином, сделал пару глотков и поставил его обратно. Под влиянием движения жидкость всё ещё слегка колыхалась, и Чу Ваньнин чувствовал, как эти волны эхом отзываются в его сердце. Тревогу, накопившуюся за последние две недели, было трудно сдерживать, и он, нахмурившись, огляделся. Не то чтобы они были одни. Ресторан, открывшийся пару месяцев назад, быстро набрал популярность и был часто переполнен в обеденное время. Из-за этого Мо Жань и предложил это место для поимки сталкера. Около десятка человек из частного охранного агентства, замаскированных под постоянных посетителей, наблюдали за их столиком, готовые действовать в случае чего. Однако, несмотря на все меры предосторожности, Чу Ваньнин не мог почувствовать себя в безопасности. — Прошло всего двадцать минут, Ваньнин. Не волнуйся, — голос Мо Жаня звучал спокойно и ровно; он подумал, что это самый приятный звук, который ему когда-либо приходилось слышать. Лучше любой музыки, лучше всего на свете, он волнами омывал его беспокойное сознание, смягчая острые шипы страха. — Он появится, я в этом уверен. Как хорошо было бы быть уверенным. — Мо Жань. — Да, баобэй? — Я… — Чу Ваньнин не находил слов. В конце концов, на этот дурацкий план он всё-таки согласился: хоть и неохотно, но дал разрешение. Теперь, когда план был приведён в действие, какое право он имел струсить и отступить? Кроме того, действительно ли он готов провести остаток жизни в страхе перед невидимой угрозой? — Нет, ничего. Давай есть. Десять, двадцать, тридцать… Прошло ещё сорок минут. Чу Ваньнин откусил крошечный кусочек от своего десерта, и, хотя торт выглядел и пах восхитительно, во рту появился вкус грязи. Неужели тот человек действительно не придёт? Две недели. С той встречи в офисе Лю Фаня до сегодняшнего дня прошло две недели. Многое случилось за такой, казалось бы, короткий промежуток времени. План Мо Жаня был прост, но чрезвычайно дерзок. Прежде всего, он настоял на том, чтобы обнародовать их отношения с Чу Ваньнином. В течение следующих нескольких дней он опубликовал целую кучу тошнотворно милых фотографий с очаровательными подписями, демонстрируя свою привязанность. Цель состояла в том, чтобы заставить сталкера сделать что-то безрассудное. И на случай, если вся эта нелепая любовная ерунда не окажется достаточно тошнотворной, Мо Жань решил зайти ещё дальше, объявив, что они собираются жить вместе. Последним гвоздём в крышку гроба стало, конечно же, вот это самое публичное свидание. Формально это их первое официальное свидание в качестве пары, и Мо Жань позаботился о том, чтобы все, у кого есть доступ в Интернет, знали, где и когда оно состоится. Теперь им оставалось только ждать. Экран телефона Мо Жаня засветился. Он лениво провёл по нему пальцем, прочитал сообщение, вздохнул и как ни в чём не бывало съел очередную ложку мороженого. Чу Ваньнин не понимал, как он может оставаться таким спокойным, учитывая ситуацию, и уже собирался что-то сказать, но молодой человек заговорил первым. — Ты собираешься доедать свой торт, Ваньнин? Только когда их взгляды встретились, до Чу Ваньнина, наконец, дошло, что его парень на самом деле просто очень хорошо притворялся. Всё это время, весь последний час, он пользовался напускной уверенностью. Возможно, его собственная была израсходована на предложение этого плана — Чу Ваньнин не знал. Однако прямо сейчас выражение глаз Мо Жаня было нехарактерно извиняющимся и ужасно неуверенным. Вот как он понял, что молодой человек и сам задавался вопросом, не пошло ли что-то не так, или, может быть, его идея была огромной ошибкой с самого начала. Мороженое Мо Жаня таяло, и если Чу Ваньнин тоже не собирается есть, то у них не было причин оставаться здесь дольше. В таком случае, все их усилия оказались напрасными, и тогда… — Да, прости. Я доем, — они взглянули друг на друга в молчаливом согласии, продолжив есть. Но как бы они ни старались потянуть время, через десять минут обе их тарелки опустели. — Ну… — Мо Жань устало улыбнулся, допил оставшиеся капли вина и махнул рукой, подзывая официанта. — Извините! Счёт, пожалуйста! Всё кончено. Сталкер оказался слишком умён, чтобы раскрыться, и их план, изначально основанный на том, что этот человек оторван от реальности, неустойчив и импульсивен, с самого начала был полон просчётов. В тот самый момент они были готовы сдаться. Однако всё, что произошло потом… Казалось, что время, которое стояло на месте на протяжении всего обеда, вдруг ускорилось, двигаясь слишком быстро для того, чтобы Чу Ваньнин успевал реагировать. Всё началось, когда официант вернулся со счётом. — Чу-лаоши? Услышав это обращение, он вздрогнул, и его взгляд метнулся вверх. Молодой человек перед ними — Чу Ваньнин не мог сказать, тот ли это официант, что был раньше, или другой — казался каким-то смутно знакомым. По всем меркам его сочли бы симпатичным, даже красивым, но глаза, холодные и безжизненные, делали это лицо похожим на маску, будто оно могло слезть от малейшего прикосновения. — Ты меня не узнаёшь, да? — Официант хихикнул и пожал плечами, демонстрируя притворную беспомощность. — Конечно, с таким парнем, как у тебя, тяжело обращать внимание на кого-то ещё, верно? Это он. Чу Ваньнин почувствовал нутром. И этот голос, всегда лишённый искренности, всегда подстраивающийся под людей, с которыми он разговаривает. Это... Что-то щёлкнуло в его мозгу, и вдруг все разрозненные кусочки начали вставать на свои места один за другим. После всех этих лет… — Ши Мэй? Уголки рта молодого человека дёрнулись, а выражение лица помрачнело. Он, должно быть, догадался, что это ловушка, но, тем не менее, не смог остаться в стороне. Навязчивый, даже одержимый, характер Ши Мэя не был секретом для Чу Ваньнина, но он не ожидал, что тот дойдёт до такого состояния. Когда некоторые из его личных вещей начали исчезать, он не особо придал этому значение. При переездах между городами, из одного места в другое, потеря солнцезащитных очков или футболки не были чем-то из ряда вон выходящим. Однако, когда Чу Ваньнин поймал Ши Мэя, копающегося в его сумке, то понял, кто был виновником загадочных исчезновений. Внезапно он почувствовал себя очень неуютно. В попытке объясниться, Ши Мэй нёс какую-то ерунду о том, что так заботился о нём, так усердно работал и был рядом день за днём. Разве он не заслужил право взять себе несколько сувениров? Его преданность граничила с маниакальностью, и после обсуждения с Лю Фанем было принято решение уволить его. У Чу Ваньнина был большой опыт общения с одержимыми фанатами, и он не хотел, чтобы один из таких работал его личным помощником. Всё прошло гладко, ну, по крайней мере, он так думал. Они проработали вместе всего три месяца, по понятным причинам, и, хотя Ши Мэй не был доволен увольнением, всё же… Всё же это был не тот исход, которого можно было ожидать. — О, так ты помнишь меня, Чу-лаоши. Хотя, боюсь, твоя информация немного устарела. Ши Мэя… больше нет. Теперь я ношу имя Хуа Бинань. По сравнению с тем, когда они только пришли, сейчас в ресторане было не так много людей, и их разговор можно было легко подслушать. Чу Ваньнин чувствовал напряжение Мо Жаня и знал, что тот хочет действовать, хочет остановить сталкера раз и навсегда. Он не знал, почему тянет время. И не знал, почему позволяет этому разговору продолжаться. Ши Мэй — психически неуравновешенный, сейчас более чем когда-либо. Пять лет назад, когда они впервые встретились, тот был всего лишь неопытным помощником, но даже тогда что-то в нём было не так. — Ши… Прости, Хуа Бинань, почему ты здесь? — Хм. Я здесь, чтобы увидеть тебя, Чу-лаоши. Прошло слишком много времени, тебе не кажется? В прошлый раз, когда мы вот так разговаривали, лицом к лицу, ты сказал мне, что я уволен, — лицо молодого человека уродливо исказилось. Чу Ваньнин почувствовал, что его вот-вот вырвет. — И за что? За неподобающее поведение. Я обожал тебя! Я был готов на всё ради тебя! А ты… ты… «Пауза» Казалось, мир вокруг него закружился так быстро, слишком быстро, чтобы он смог уловить его движения, и по какой-то причине он оказался единственным, кто не мог шевельнуться. Он застрял в этом бесполезном теле, его разум оцепенел от шока, и когда Мо Жань встал, чтобы вмешаться, когда несколько других мужчин подошли с боков, когда Ши Мэй пронзительно вскрикнул и схватил нож… Прежде чем он успел среагировать, ресторан погрузился в хаос. — Я люблю тебя! Я единственный, кто может любить тебя так, как ты того заслуживаешь!! Я могу дать тебе всё, что ты захочешь! Чу Ваньнин!! ЧУ ВАНЬНИН!!! — Ваньнин, ты в порядке? Ты меня слышишь? Ваньнин? — Чу-сяньшэн, выпейте немного воды. Чу-сяньшэн… Обледеневший до мозга костей. Он думал, что обречён провести так всю оставшуюся жизнь. Застывший. С душой, которую ничто не трогало. Но потом любовь Мо Жаня, такая горячая, такая всепоглощающая, сколько бы льда ни было в его сердце, эта любовь смогла растопить весь, положив начало великому потопу. Кто-то стоял перед ним на коленях, целовал ему руки, звал его. Этот голос... Лучше всего на свете. Его сердце дрогнуло. «Пуск» Чу Ваньнин встряхнул головой. Он встряхивал ею снова и снова, избавляясь от этого тревожного чувства отвращения, словно его тело было покрыто паутиной, прилипшей к коже. — Баобэй. Он должен сделать вдох, всего один вдох, он должен... — Дыши, баобэй. Я здесь. Чу Ваньнин не одинок. Есть кто-то, кто позаботится о нём, кто-то, кто готов нести половину его бремени, разделить его боль. — Я здесь, Ваньнин. Слёзы, струившиеся по щекам, обжигали кожу, но когда Мо Жань вытер их и нежно поцеловал его, Чу Ваньнин больше не чувствовал страха. — Всё закончилось. Эти слова казались чуждыми, балансируя на кончике языка. В его груди также расцветало непривычное чувство, распространяющееся по лёгким, жаждущее вырваться на свободу. Впервые за много лет Чу Ваньнин был так бесконечно, бесспорно, безумно счастлив.