Семейные будни

— Если мы продолжим играть на раздевание, Кризалис останется без трусов. Я знаю, что именно этого ты и добиваешься, чертов засранец, но смотреть на его прелести у меня нет никакого желания… — Ты только что назвал гениталии моего любовника «прелестями», я не ослышался? — Да ёпт... — Кризалис скинул карты и начал торопливо натягивать на себя штаны, пока эти двое из-за него не передрались. Совсем недавно Огнепоклонник жаловался, что друзья слишком редко его навещают. Звонят только тогда, когда им от него что-то нужно, а вот посидеть, поговорить… Для хорошего гипнотизера выпроводить всех из палаты и хорошо провести время — это не проблема, но обычно Поэт предпочитал не растрачивать свой дар попусту. Только тогда, когда Огонек пригрозил, что лично приедет к ним в лофт посмотреть ремонт (который все не заканчивался и не заканчивался), Поэт сдался. Огнепоклонник походил на деда, забытого в доме престарелых — вроде уже и в маразме, а вроде ради приличия хоть раз в неделю навестить его надо. Играть в карты с двумя телепатами — заведомо проигрышная идея. Кризалис понимал это, как никто другой, прожив с Поэтом столько времени. Мысли Поэт, конечно, не читал, но начинал предугадывать, куда и когда Кризалис пойдет, и начинал вместе с кошкой заранее стенать, преграждая дверь и не давая спокойно уйти. Сейчас же он сто процентно жульничал — зря, что ли, бубнил про себя стихи. Огнепоклонник вообще зажег ароматические свечи (подарок от одной хорошей дамы, по его словам) и без труда заглядывал всем в карты, используя огонь. Кризалис обладал способностью отражать чужую силу, но когда эти двое объединились против него, каждый раз с азартом смотря, как он стягивал с себя очередную вещь… Проще было сразу отказаться от игры и смотреть, как эти титаны пытаются одолеть друг друга. Но сдаваться просто так не хотелось. И вот, он в сухую проиграл уже четыре раза — хорошо, что носки дали снять по отдельности. Повезло еще, что дверь в палату они закрыли надежно, а вариант с общей комнатой отдыха отмели сразу. Медсестры бы сошли с ума от такого зрелища, а от родителей местных детишек сразу влетело бы за «растление несовершеннолетних видом обнаженного мужского тела». До совсем обнаженного дело, конечно, не дошло — Огнепоклонник решил вовремя остановиться. Но всем было очевидно, кто именно из всех троих теперь будет исполнять желания. Похоже на избиение младенца. — Вот поэтому я предпочитаю с тобой не играть, Огонек, — проворчал Кризалис и вернулся на место, чтобы перетасовать и заново раздать карты. — Дай мне хоть раз выиграть-то. После многочисленных выигрышей (доставшихся без особого труда, честно признаться), Огнепоклонник чувствовал себя прекрасно, так что в следующем раунде объединился с Кризалисом против Поэта, иногда подсказывая союзнику. Не ожидавший такой подлянки Поэт вовсю сверкал глазами, и это, пожалуй, смутило бы народ гораздо больше, чем полуголый Кризалис. Новости все-таки люди смотрели, и про загадочного зеленоглазого гипнотизера помнили. — Все, исполняй желание, — довольный Огонек пошушукался с Кризалисом, который требовал отомщения, и пришел с ним к общему решению. — Всю следующую партию стоишь в планке в одних трусах. Поэт наградил Кризалиса сумрачным взглядом — только этот физкультурник мог так извратиться! — но предложение принял более охотно, чем друзья надеялись. Секс с Кризалисом научил его подолгу выдерживать и не такие позы, а время от времени не по правилам выклячивающаяся попа заставляла именно Кризалиса, а не Поэта, чувствовать себя неловко. Так что, как бы Огнепоклонник не пытался вытянуть его на этот раз, Кризалис проигрался в пух и прах. — Мда, тебе сегодня не везет, — Огнепоклонник искренне пытался казаться сочувствующим, но чересчур радостный вид сдавал его с потрахами. У него точно появилась идея, которая Кризалису не понравится! — Видел в «Смешариках» серию «Бабочка»? У нас тут к детям аниматор должен был прийти, но заболел, а они так ждали, так ждали… Неужели ты откажешь бедным больным? Поэт пытался сдержать смех, особенно когда после долгих и упорных уговоров с обеих сторон Кризалис сдался и согласился хотя бы «просто посмотреть» на сценический костюм. В общем-то, предполагалось, что это костюм феечки, но от короткого сверкающего топика и мини-юбки с оборочками Кризалис, увы, отказался наотрез, так что цельный образ не складывался. На здоровенного мужика его комплекции и крылья-то на резинке едва натягивались, а узкий, явно рассчитанный на ребенка, обруч с двумя антеннами сдавил голову так сильно, что она разболелась. — Последний штрих! — Огнепоклонник вручил Кризалису «волшебную палочку» с большой звездой на конце и приглашающим жестом раскрыл перед ним дверь. — Удачи. Если это и была припозднившаяся месть за бредовые речи о коконах и бабочках, то Огонек в этом не признался. Хмурый мужик в крыльях бабочки произвел фурор. Дети окружили его, требуя с ними поиграть, закидали его сотнями вопросов — почему он такой большой («я неправильная фея»), умеет ли он летать («ну, если выкинуть меня из окна, то я, определенно, полечу»), где его фейская одежда («испачкалась, в стирке»). Самые маленькие начали проситься к нему на руки и на плечи, чтобы покатал и «дал полетать». Кризалис не привык отказывать, тем более, такой толпе, так что не меньше часа провозился с ними, пока врачи и медсестры не начали буквально отлеплять мелких от него. Все это время Огнепоклонник стоял, привалившись к стене и с улыбкой наблюдая за его мучениями. Раньше только Огонька донимали дети, а теперь и Кризалис вкусил все прелести их внимания. Только Поэт как-то помрачнел при виде них, а под конец вообще ушел, так что его потом пришлось искать. Обнаружился он, правда, быстро — все так же в палате Огнепоклонника, задумчиво раскладывающий пасьянс. — Понравилось быть бабочкой? — поинтересовался он, не отрываясь от своего занятия. И немного растаял, когда Кризалис приобнял его и поцеловал в висок. — Оказывается, для этого не обязательно резать себя, — неловко пошутил здоровяк. — Но я лучше побуду человеком. Почему ты ушел? — Дети отнимали у него твое внимание, — встрял Огнепоклонник, доставая из-под матраса бутылку. — Коньяку? — Боюсь, вида пьяной бабочки больница не выдержит, — Поэт скептически посмотрел на этикетку. — Сыграем в «Правду или действие»?