Попаданец. Часодеи

— Пиздец тяжелый, — закряхтела я а-ля бабуля «90 лет от роду», взваливая на спину «трупик». Тот лежал на мне как мешок с картошкой и был так же уместен, как платье на Норте. Из-за этого даже стало жаль бедного Белого Часодея, который разносил игрушки всем детям мира за одну ночь, таская подарки для них в мешке на своем горбу. Вот, думаю, еще разок, и он вконец задолбается играть в доброго дедулю и захочет травануть всех своих «получателей», сократив количество двуногих верещащих существ чуть ли не вдвое. Вот тогда бы я зажила припеваючи… Главное не попасть в ту половину детей, которые умрут счасливыми и в неведении. Двигать крыльями было жуть как неудобно с ненужныи грузом на спине, а потому вернулась я к месту посиделок Фэша через довольно длительное время, с самым непередаваемым словами наслаждением сгружая бессознательную тушкуна довольно широкий парапет рядом с клюющим носом Фэшем. Тот, заслышав мою возню, приоткрыл глаза, проморгался, а когда увидел меня — шарахнулся в сторону, чуть не свалившись при этом с Башни. Хотя… Если судить по его выражению лица — это было бы лучшей для него кончиной. — Такое впечатление, будто меня без макияжа увидеть — настолько страшно! Тот наконец вернулся в наш мир и сонно насупился, возвращаясь на место. — Так и есть, — буркнул Фэш и собрался потянуться, сладко зевая. Но только расправил плечи — раны на спине дали знать, и он мгновенно скривился. Я наблюдала за этой сценой с наиболее насмешливым выражением лица — сама судьба карает нечестивых, которые смеют говорить мне гадости в лицо. Тут взгляд парня наткнулся на мой «подарочек», и он снова шарахнулся в сторону. — Он жив хоть? — слабеющим голосом поинтересовался Фэш и осторожно потыкал пальцем Марка в бок. Я плюхнулась задницей на парапет с такой скоростью, будто меня туда притянули невидимым магнитом, и перекинула ногу на ногу, подзывая к себе возникшего по какой-то неведомой мне причине дракошу. На спине у него давно был рюкзак, в который я полезла с тихой надеждой на то, что там найдутся какие-нибудь сладости — Великой мне срочно надо было заесть стресс. — Конечно… Был этим утром, по крайней мере, — я пожала плечами и сунула нос в главный отдел, откуда мне чудился запах шоколада. Вроде незнакомый и совсем слабый, но у меня почему-то было такое впечатление, будто так пахнет именно молочный светло-коричневый шоколад. Шоколада не нашлось (это пока). Зато я нарыла перекись и бинты. Как раз то, что нужно. — Дорого-о-ой, — протянула я сладеньким голоском, замечая как в ту же секунду тот начинает отползать на меня. Не особо резко, правда, — раны давали о себе знать. — Стоять-бояться, — хватаю его за плечо не особо ласково, и тот сразу сдается, по-хорошему возвращаясь назад, ближе ко мне — все-таки когда кто-то хватает тебя за больное плечо, трудно не подчиняться. — Вот и умница, — я похлопала парня по плечу (тот сморщился) и полезла за ножницами, собираясь взяться за дело уже всерьез, но… Марк застонал и перевернулся, чуть не свалившись со стаметровой высоты. Фэш снова шарахнулся (ну и нервный, е-мое), а я едва успела придержать Ляхтича за плечо. Тот поморщился и поднял голову, тихо постанывая. — С похмельем тебя, друг мой, — неудержалась я от комментария, на что оба парня посмотрели на меня как на поехавшую крышей. — С дуба рухнула? Какое похмелье? — Марк едва ворочал языком и делал это с такой измученной миной, что я не выдержала и полезла в рюкзак за водой. — Кто здесь рухнул, так это ты, — недовольно брякнула я и протянула ему бутылку со святой минералкой. — Пей давай и помогай Драгоция оприходывать. Фэш стал белее сметаны, а Марк подавился водицей. Боже, ну что за дибилы.

***

По всей параллели пролетел ужасающий вопль. Мы с Марком скривились, не в состоянии закрыть уши по причине занятости рук. — Угх, — Ляхтич пощупал осторожно правое ухо, находящееся ближе, чем левое, к очень злому, недовольному и счастливому страдающему Драгоцию. Тот сидел нахохлившись а-ля «петух, обделенный вниманием куриц (а особенно одной блондинистой)», и если бы не отсутствие его рубашки, от которой осталось только одно название, — следовательно, сидел он в одних штанях, скрестив руки на груди, — выглядел бы даже внушительно, ну а так… — Терпи, казак, атаманом станешь, — я с самым невозмутимым видом продолжила елозить ваткой по нетронутой порезами коже, убирая засохшую кровь.Конечно, я могла чисто из вредности надавить на рану якобы случайно, но уши прекрасно помнили те страдания, которые они пережили при первой звуковой атаке Драгоция. — Я, кажется, оглох на одно ухо, — Марк с самой недовольной миной, на которую только был способен, принялся осторожно обматывать грудную клетку Драгоция бинтами. — Как говорит Огнева — когда кажется, креститься надо, — Драгоций продолжал воротить нос то ли от Марка, то ли от меня, вертелся, вырывался в моменты особого дискомфорта, шипел и дергался, но делал это гораздо менее активно, чем в первые минуты недолечения. Чего стоило стянуть с него ненужные лоскуты ткани, чтобы потом отмыть раны и приняться за бинтовку — ну и воплей тогда было! Даже не знаю, кто настрадался больше — Марк, которому приходилось удерживать нашего страдальца, за что получил пару раз в ребра и порез на щеке вместе с синяками на бедрах и голенях (о да, Драгоций и ногами пинки отвешивал знатные), или Фэш, с которого мы почти с кожей должны были сдирать присохшую к ней одежду. Хоть мы и смочили ее теплой водой… Не представляю, что было бы, не сделай мы этого. — Как новенький, — довольная я хлопнула Драгоция по спине и виновато улыбнулась, когда тот болезненно зашипел. — Сорян, дорогой, не специально. Марк складывал бинты назад с отрешенным выражением лица, кажется, совершенно ничего не замечая вокруг себя. Фэш обиженно посмотрел на меня из-за плеча, дуя губы. Кажется он здорово на меня обиделся… Это вообще Астрагор виноват, которому приспичило избить своего же племянника! Ну за что мне это?! Драгоций изменился в лице, видимо, не так расценив мое раздражение, и совсем повесил нос. Е-мое, и как оставить этого ребенка?.. — Да не на тебя я злюсь, — я растрепала его волосы и мгновенно обзавидовалась. — Твою жеш матрицу… Драгоций, какого фига у тебя волосы такие мягонькие?! У того случился когниктивный диссонанс, а когда я притянула его к себе и принялась перебирать мягкие как шерсть котенка волосы, то свосем выпал в каплю. Как там мы с Нати говорили? Технические шоколадки? Вот это оно. Марк наконец вернулся в реальность и совсем оторопело уставился на довольную меня, устроившуюся на башенном парапете со всеми удобствами, и Драгоция, который уже смирился со своей ролью игрушки-обнимашки и втихую кайфовал, пристроив голову мне на колени. — …и что я пропустил?.. — Ничего такого… Для тебя не предназначалось, — я вскочила на ноги, чуть не скинув разморенного Драгоция с парапета. — Пошли? — Идем. Стоило нам вывалиться из зеркала походкой нажравшегося тюленя, как на нас тут же уставились все присутствующие, по какой-то причине так и не отошедшие от зеркала, в которое мы, если ориентироваться по ощущению, ввалились несколько часов назад. Вначале взгляды ошарашенных взрослых и прихреневших от жизни ключников метнулся к нашему герою дня (а то и столетия…), которого мы все-таки соизволили одеть в рубашку, которая чудом оказалась в том рюкзаке, что принес мне мой дракоша. Затем вниманием необделили и меня с Марком. Тот держал мину кирпичом и совсем не переживал о делах и проблемах насущных, которые могли появиться вот уже через пару секунд. Астрагорушка, к которому у меня были тысяча и один вопрос, здесь не наблюдался — как свалил вначале банкета, так и не появился. Вот же свинья. Зато наблюдались странные человечки, находящиеся совсем рядом и выряженные в черные плащи. Как там было?.. Черный плащ! Только свистни и он появится, Черный пла-а-ащ!.. Вот и их, видимо, свистнули, чтобы вытягивать нас из образовавшейся задницы. Не удивлюсь, если это сделал Астрагорушка, который, собственно, и устроил нам сию подлянку. — А где счастливые вопли «Вы живы!» и попытки переломать нам ребра? — мрачно поинтересовалась я, прекрасно понимая, что эти перепуганные взгляды, которые на нас кидали с завидной частотой, не пытаясь предпринять попытку приблизиться к нам, героям дня, чуть ближе, не сулили ничего хорошего. По залу наконец пронеслись шепотки, из-за чего немаленькое помещение наполнилось гулом. — Просто ломать уже нечего, — шепотом пояснил мне Марк, у которого было такое же настроение, как у меня, когда я начинала шутить черные шутки 24/7, сводящиеся к уровню интеллекта, а точнее к его отсутствию, и желала всем скоропостижной, нерадужной и мучительной смерти. Я красноречиво покосилась на нашего напарника, всего обмотанного в бинты, и уже собралась вякнуть что-то мрачное, что-то, что было бы в моем репертуаре, но не успела и рта открыть, как меня сшиб незнакомый неопознаный вихрь, тут же снося с ног. — Вы живы! — радостно-счастливо проголосил подозрительно знакомый голос, владелец которого прекрасно понимал, что своей выходкой он сильно мог меня взбесить, но совершенно этого не пугался. Я приоткрыла глаза и прихерело уставилась в желтые глаза. Подозрительно знакомые глаза. С вытянутым в нить до недавних пор зрачком, который сейчас растекся почти по всей радужке. Я не зная что и сказать, смогла только выдавить ошарашенное только: — Твою мать… — краем глаза я наблюдала за окружением, а потому не упустила проскользнувшее узнавание в глазах Марка. — Виктор, твою ж за ляжку!