***
Сяо Цзю, Шэнь Цзю, Шэнь Цинцю, Шэнь Юань. Не имеет значения, как она себя называет. Хотя желательно все же избегать «Сяо Цзю», который до сих вызывает в ней негативные реакции. И она не может использовать Цзю и Цинцю. Нет никакой гарантии, что она единственная, кто помнит прошлую жизнь. Итак, она продолжит быть Юань.***
Дворец Хуаньхуа производил совершенно иное впечатление, нежели даже пик Цюндин, являвший собой главное административное здание Цанцюн. Ходило множество слухов, однако только архитектура его говорила о том, что в давние времена он использовался именно как дворец. В прошлой жизни Шэнь Цинцю лишь дважды посещала Хуаньхуа и многого не знала, ограничившись лишь главным зданием. Прежде всего территория секты окружена множеством различных массивов, представлявших собой искусную линию обороны, расположенных в лесу Байлу. Помимо иллюзий в защиту встроена система оповещения, благодаря чему посетители всегда могут рассчитывать на то, что их встретят. И либо сопроводят вон, либо пригласят, чаще всего вопрос решался звоном монет в кошельке. Карета, украшенная изящным изображением цветов, в центре которых гнездился герб семьи, въехала в главные врата без проблем. На облучок присел один из учеников, дабы сопроводить гостей до местной парковки, откуда троицу увели в открытый павильон. Проходя по узким дорожкам, огибавшим прекрасные лотосовые пруды, Шэнь Юань осматривалась с настоящим любопытством. Несмотря на то, что в первой жизни ей пришлось провести вторую ее половину в этом месте, Цинцю не видела ничего кроме проклятой Водной тюрьмы. Униформа по-прежнему приводила ее в ужас обилием золотого цвета, в конце концов создавшего образ безвкусный и кричащий. Однако внутреннее убранство на редкость восхитило Шэнь Цинцю, полностью отвечая критериям прекрасного в ее душе. Пожалуй ради этого стоило придти сюда. Сидя лицом к отвратительному старику, она готова была забрать свои слова назад. Нет, ничто не перевесит чашу весов, когда на противоположной стоит возможность видеть, как Лао Гунжу поглаживает свою бородку. Увы, роль младшей госпожи из благородной семьи не предполагала, что она будет плеваться в лидера великой секты. Не то, чтобы Цинцю считала, что Хуаньхуа стоит этого звания. Умоляю вас! На каждой Конференции ученики Хуаньхуа были бесполезнее камня с обочины дороги, но те хотя бы не мешаются под ногами! Единственный стоящий росток, Су Сиянь, и та подарила всему миру огромную свинью в виде ублюдка. Пока глава семьи рассыпался в любезностях с Лао Гунжу, Шэнь Юань изучала его спутников. Авторитарная система управления Хуаньхуа, при которой всю политическую власть держало одно лицо, предполагало, что остальные стали блеклым пятном на фоне. Будучи Повелителем второго по значению пика она знала имена пятерых старейшин, входящих в Совет дворца. В отличие от Цанцюн, где под одним знаменем сосуществуют двенадцать школ с собственной системой обучения и личными учениками, в Хуаньхуа есть только три направления: военные науки, заклинательские и боевые искусства. Военные науки не включали в себя управление ци, по сути являясь подобием кадетской школы. Заклинательские искусства предназначались для духовных культиваторов, боевые — для физических. Общие дисциплины являлись обязательными для посещения всех, вне зависимости от направленности обучения. Ученик ходил на уроки со своим классом, соответствующим его уровню подготовки. Конечно, понятие уровень сильно обтекаемо, на практике ученики из одного набора составляли класс и шли так из года в год единым фронтом. Специализированные занятия как раз таки предполагали направленность класса. Пять старейшин контролировали пять сфер обучения. Мастер меча отвечал за боевые искусства и военные науки. Мастер изящных искусств — за заклинательские, а также четыре благородных искусства. Мастер чайных церемоний по сути являлся лицом секты помимо Мастера дворца, одновременно отвечая за политику. Мастер-целитель соответственно местный доктор. Мастер теней… В лицо его никто не видел, это факт. Если говорить проще, то Цанцюн похож на университет, где студенты в основном проводят учебное время на своем факультете. В редких случаях кто-то может попасть на занятия других специальностей. Хуаньхуа — как старшая школа, где классы получают единое образование, но, допустим, физико-математический или гуманитарный углубленно изучают соответствующие дисциплины. Мастера целитель и тень стояли как бы в стороне от всего процесса, обучая лишь небольшую кучку учеников. Шэнь Цинцю придется привыкать к новой системе образования, которая к тому же была довольно запутанной и в целом неудобной. К счастью, ее и старшую сестру принял под свое крыло мастер изящных искусств. Это слегка насмешило девушку. Единственное, что ей нужно будет учить, так это боевой стиль секты. Все остальное бывшего Повелителя научной вершины вряд ли удивит. Взгляд Лао Гунжу остановился на ней после некоторого метания между двумя юными госпожами. Шэнь Юань опустила глаза в чашку, скрывая ледяную ярость. Чертов старик и его непристойные намерения! Лишь тот факт, что она пришла как раз для того, чтобы разбудить эти намерения, удержал лицо. Мастер изящных искусств, Чжу Юньмин, вид имел учёный и возвышенный. Золотая форма удивительно шла ему, сияя в тон светло-карим глазам с опущенными веками. Рядом со старым дураком он выглядел, как молодой господин, немного избалованный, но с мозгами. Лао Гунжу снова посмотрел на Шэнь Юань и погладил кромку чайной чашки. Приемный отец закончил говорить, точнее пересказывать последние сплетни подконтрольного ему края, и они плавно перешли к концу беседы. — Я рад приютить в своем дворце твоих дочерей, — обратился к мужчине лидер секты, завершая танцы вокруг слона. — И, хотя мой мастер Чжу будет лично обучать их, я также не оставлю их без присмотра. — На большее я и не мог рассчитывать, — глава Хуа явно был очень доволен результатами переговоров, воображая, что престижа его семьи хватило, чтобы лидер великой секты стал бы следить за благополучием его детей. Шэнь Цинцю, право, жаль его разочаровывать в будущем. Для такого любящего человека подлый удар от мастера, возжелавшего собственную ученицу и его дочь, причинит боль. — В таком случае, этот мастер откланивается со своими новыми ученицами, — Чжу Юньмин поднялся с места и отобразил полупоклон. Лао Гунжу кивнул, отпуская подчинённого. Хуа Синьи встала первой, следом поднялась Юань. — Лидер секты, — они поклонились довольному ублюдку, затем повернулись к отцу и повторили маневр. — Отец. Доброго пути домой. Передавайте наилучшие пожелания матушке. — Будет-будет! — крякнул мужчина. — Бегите за своим шифу и не шалите мне тут. Обе дочери Хуа устало проигнорировали восклицания. В конце концов, как ты думаешь, сколько нам лет?! Ни одна из них никогда не шалила и уж тем более не собирается делать это в заклинательском ордене, спасибо! Мастер изящных искусств ожидал девочек у края деревянного моста, вглядываясь в воду. Он не отреагировал ни словом ни жестом, просто продолжив путь вглубь дворцового комплекса. По дороге им встречались ученики и ученицы, стайками бродившие по округе в поисках сплетен ли, знаний ли. Хуа чувствовали их взгляды, но аристократическое воспитание не позволило им ответить той же монетой. Чжу Юньмин привел их в один из отдельных дворов, где суетились двое ребят из числа тех, что постарше. — Ученик Ли, ученик Сю. Вменяю вам заботу о ваших новых шимэй. Я ожидаю, что приготовление чая не займет много времени, у меня ещё достаточно дел скопилось. Шэнь Цинцю отметила отсутствие должного расстояния, которое она сама строго поддерживала в общении с учениками. Что ж… Образ возвышенного ученого, главы тактического пика, а также собственная порушенная репутация заставили ее быть чопорной. Не хватало ещё обвинений в неподобающих отношениях с учениками… Ах да, оно всё-таки было. Черт возьми, она вообще ни с чем не справилась, не так ли? Ученики поклонились и с любопытством уставились на юных девочек. С их точки зрения обе страсть как хороши, хотя детский облик не давал четко оценить. Старшей на вид лет пятнадцать, ее фигура уже подавала надежды, округлившись в нужных местах. Среднего роста с копной слегка вьющихся каштановых волос, что вкупе с нежной медовой кожей создавали образ мягкий и теплый. Пухлые губы, маленький нос и небольшая округлость щек намекали на характер доброжелательный, возможно игривый, хотя темные глаза смотрели спокойно. Младшая производила совершенно противоположное впечатление. Будучи роста маленького, как и положено ребенку двенадцати лет, она тем не менее стояла гордо и прямо с абсолютным чувством собственного достоинства. Ледяной взгляд заострённых нефритовых глаз внушал необъяснимый трепет. Ученики вдруг ощутили смятение в душе, желая то ли оказаться подальше от внушающей ауры мороза то ли прижаться ближе. Красота девочки крылась в тонких чертах, изящной линии подбородка, белой коже, что давно не видела солнца. Чернильные волосы были стянуты в высокий хвост, открывая лицо всему миру. Честное слово, все признанные красавицы Хуаньхуа будут свергнуты с пьедестала, когда эта девочка подрастет. — Меня зовут Хуа Синьи, — поклонилась старшая с улыбкой. — Это моя младшая сестра — Хуа Юань. Названная смерила учеников взглядом словно зная, что творится в их глупых головах. Шимэй, прошу тебя! У нас нет никаких подозрительных мыслей! — Что ж, мы теперь ваши старшие боевые братья, я Ли Яо, старший ученик шифу, вы можете обращаться ко мне по всем вопросам, — представился высокий парень с загорелой кожей. — А я Сю Мин, — этот шисюн меньше походил на доброго парня, глазея на них расчётливым взглядом. — Я слышал о клане Хуа, что проживают на севере, рядом с территорией Лю. Ваша семья занимается производством красителей для одежд императорского двора, не так ли? — Вы правы, Сю-шисюн, — улыбка Хуа Синьи стала тем, что во втором мире Шэнь Юань бы назвала «рабочей, для надоедливых клиентов». Будучи старшей дочерью своего отца она несомненно впитала умение быть обходительной в нужные моменты. Это помогло. По крайней мере, в глазах маленького молодого господина Сю они стали кем-то вроде людей. Парни провели небольшую экскурсию по пути на кухню, где Ли-шисюн показал, какой чай предпочитает шифу. Сю Мин помогать явно не собирался, будучи тем типом людей, что просят что-то в обмен на то, что сам был должен дать. Каждая заварила отдельный чайник чая для предстоящей церемонии принятия ученика. Шэнь Цинцю ностальгировала, вспоминая, как ее шицзунь вылила на нее чай шесть раз, прежде чем результат удовлетворил ее. Почему-то никому не казались неправильными действия шицзуня. Когда Шэнь Цинцю делала также, в конечном итоге это привело к маленькому зверю, обливающему ее кислотой. Возможно она забыла остудить чай, но тот сорт сам по себе относился к лекарственному, там явно не было столько вреда, как от «дара» зверя. Хуа Юань прогнала воспоминания, становясь на колени перед человеком, которого множество раз опускала словесно в первой жизни. Что ж, ей не привыкать поступаться честью. Хуа Синьи заваривала чай ещё дважды. Хуа Юань прошла с первого раза. — Ученик Ли покажет вам ваши комнаты. Не ожидайте снисхождения, в Хуаньхуа вы не единственные благородного происхождения. Я ожидаю благоразумия от своих учеников. Вы приступаете к учебе с завтрашнего дня, без опозданий. Свободны. Словно пытаясь отделаться от них, Чжу Юньмин прогнал девочек. Хуа Юань заметила, как похожая на него тень выскользнула в небо по направлению к ближайшему городу. Пожалуй, с этим человеком она сталкивалась чаще всего из всех мастеров Хуаньхуа. Они оба предпочитали бордели сети Теплого красного павильона. Хотя она приходила туда для иных целей. Равнодушно отвернувшись, Шэнь Юань вошла в комнату, которую они с сестрой будут делить ближайшие годы.***
Хуаньхуа внимательно следили за любыми изменениями внутри секты, особенно связанные с новыми лицами. Неизбежно вливание нового потока меняло структуру течения, и они высматривали первые признаки с настороженным любопытством. Помимо двух сестер Хуа в этот период вошли представители других благородных семейств, однако они очень быстро потерялись в блеске фальшивого золота. Истинное сияние разгоралось под крылом мастера изящных искусств, о чем свидетельствовали частые посещения лидера секты. Предполагалось, что старшая дочь будет той, на кого направлено всеобщее внимание, хотя бы из-за возраста и какой-никакой известности. Однако ожидания не оправдались. Хуа Юань. Младшая дочь, о которой ни один аристократ ранее не слышал. Клан отговорился тем, что девочка поправляла здоровье в резиденции родственников и не имело смысла упоминать ее. Несомненно она выглядела хрупкой и довольно худой, но это ничуть не мешало ей. Неограненный алмаз. Цветок редкой красоты и непреодолимого таланта. В двенадцать лет Хуа Юань низвергла всех своих ровесников и уверенно поднималась на вершину. Ее каллиграфия столь изящна, что Чжу Юньмин мгновенно приблизил ее к себе как личного помощника. Играя в Цинь, Хуа Юань заставила плакать всех учеников в классе. Воистину подобный талант рождался один на миллион, порождая смуты в неокрепших умах учеников. В тринадцать лет она победила в Ци своего учителя. В четырнадцать за картину Хуа Юань подрались два государственных чиновника, приводя зал аукциона в хаос. Далее участники безобразной сцены и сами не сумели объяснить свои действия, но все также упрямо стояли на своем желании купить картину. Всем недоброжелателям пришлось притаиться, когда лидер секты забрал Хуа Юань в качестве личной ученицы. Ходили слухи, что Чжу Юньмин исходил ядом за кражу ученицы, но не смог ничего сделать. Это произошло после празднования дня рождения Мастера Дворца, на котором сестры Хуа исполнили сложный танец с веерами и мечами, заставив всю аудиторию затаить дыхание. Следующее выступление ученицы генерала секты, Су Сиянь, было таким же великолепным, но увы, не привлекло столько внимания. Нежная улыбка на лице Хуа Юань, что славилась своим отстраненным характером, была явно лучше чем ледяное безразличие Су Сиянь. (В первой жизни у Су Сиянь не было достойного соперника, ее красота и мастерство не знали равных. Выступление прошло без заминок, и Лао Гунжу назначил ее главным учеником. Он уже благоволил ей с момента появления Су Сиянь в секте, из-за чего та признавала его авторитет и заботу. В этой жизни Шэнь Юань сделала свой ход раньше и прочно привязала внимание Лао Гунжу к себе). В пятнадцать лет Хуа Юань получила разрешение войти в Павильон цветения Гладиолусов. В памяти возникла Сюя, самый верный друг, доказательство ее силы, ее статуса. Сюя стала олицетворением сбывшейся мечты. Самый низменный человек, грязный раб, покрытый кровью с головы до ног, сумел подняться так высоко. Как бы смеялся Цю, узнай, что его постельная крыса в итоге стала кем-то, кого стоит уважать? Горечь затопила Шэнь Цинцю. Он бы посмеялся, она уверена. И был бы прав, потому что от грязи не отмыться, она в итоге доказала, что все ещё осталась никому не нужным мусором. Иначе почему Ци-гэ не вернулся за ней? Он не хотел ее, очевидно. А Лю Цингэ? С самого начала он разглядел в простом ученике Цинцзин кого-то мерзкого. До самого конца он считал ее подлой скользкой тварью. Что ж? Она не против, ведь это правда. По крайней мере, в этой жизни они избавлены от ее присутствия. Разве не считали все вокруг, что без Шэнь Цинцю жизнь будет лучше? Как будто! Никто из них не лучше нее, это Шэнь Юань поняла лишь во второй жизни, после многолетних визитов психотерапевта, вывернувших все нутро наружу. Она мерзкая крыса, но и они не лучше. Поэтому она оставила их вариться в своем дерьме. Пожалуйста! Делайте, что хотите, Шэнь Цинцю больше нет среди вас. Посмотрим, кто станет следующей жертвой, ах, простите, следующим мерзавцем-злодеем. Устав от того, что любые мысли в итоге приводили ее к прошлому, Шэнь Юань очистила разум. Павильон цветения Гладиолусов являл собой сосредоточие духовных мечей, производимых кузницей Хуаньхуа. Она не была столь же знаменита как пик Десяти тысяч мечей, и Шэнь Юань действительно хотела бы вернуть Сюя, но у нее не было иного выхода, кроме как войти в Павильон. Позади нее давящей тенью стоял Лао Гунжу, а рядом нынешний Мастер меча. Су Сиянь отсутствовала на задании, о чем Шэнь Цзю узнала заранее, дабы не сталкивать старого пердуна с его прошлой одержимостью. Ей пришлось пройти через множество взглядов этого ублюдка не для того, чтобы он внезапно сменил объект интереса. Так кто ее обвинит, что она использовала глупого и наглого шисюна, второго ученика Мастера меча, для выяснения нужной информации? Достаточно чепухи! Хуа Юань уверенно вышла вперёд, в одиночестве проходя зал за залом в поисках сильного меча. Похоже здесь также существует градация по уровням силы. Первый зал не впечатлял совершенно, как и два последующих. Но чем дальше она шла, скользя взглядом по сияющим лезвиям влекущих ее мечей, тем тяжелее становилось давление энергии. Что-то зудело на периферии. Хуа Юань толкнула двери в последний зал и застыла на пороге, прислушиваясь. Определенно. Штука родом отсюда кричала всю дорогу, пытаясь похвастаться собой. Нахмурившись, она подошла к мечу, что, казалось, даже приосанился. С сомнением Хуа Юань схватила рукоять, украшенную цветами, и вытащила меч из стены. Он было потянулся к ней для установления связи, но девушка сурово хлестнула наглые прутики ци. Вот ещё, никакая железяка не будет диктовать ей условия. — Ты не будешь первым, — заявила Шэнь Юань, и в ответ раздался ошеломлённый гул. — У меня уже есть духовный партнёр, но ты можешь стать моим другом. Если будешь стараться. Теперь он обижен. Однако она упрямо стояла на своем. Может быть в этой жизни ей никогда вновь не ощутить Сюя как продолжение своей руки, но она не из тех, что предает близких. Наконец, Шэнь Юань уловила согласие. Устанавливая духовную связь, она подумала, какой однако странный клинок. Кто вообще будет рад быть вторым? Сияние, наполненное ци, вернуло ее к прежним временам, когда подобная сила пела вместе с ней в каждой битве. Та жизнь не была справедлива к ней. Будучи Шэнь Цинцю, Повелителем пика Цинцзин, она все также подвергалась гонениям, получала презрительные гримасы и обидные шепотки в спину. Тогда Шэнь Цинцю закрывала глаза на все это, с упорством стараясь делать больше, чем нужно. Хотя ее ранило отношение к ней других людей, Шэнь Цинцю искала причины, почему же одно ее присутствие приводило их в раздражение? Была ли ее натура столь неприемлема? Ей пришлось быстро завершить поиски, потому что никому не нужна была правда. Люди не хотели видеть дальше своего носа, а оправдываться Шэнь Цинцю не любила, особенно если не чувствовала вины. Что такого плохого она делала? Ничего. Так что не стоит больше об этом рассуждать, уподобляясь идиотам. Пусть будет так, как они хотят. Она и Ци-гэ знают истину, этого достаточно. Да, рабыня стала бессмертным мастером, но помимо этого есть ли другие претензии? Хуа Юань, младшая дочь богатого и благородного клана, смотрела на свое отражение в лезвии духовного меча и понимала, что не может прожить вторую жизнь во имя других. Есть только два человека из прошлого на данный момент, о которых она продолжает беспокоиться. Ну что ж, это просто сильнее ее воли. А вот все остальное может идти к черту. — Поздравляю ученицу Хуа с обретением меча. Если есть сомнения в выборе имени, помни, что твой шифу всегда готов помочь и направить, — Лао Гунжу улыбался с видом гордого отца. Мастер меча рядом с ним одобрительно кивнул, заметив, какой именно меч приручила главная ученица дворца. После сегодняшнего дня ее статус очевидно изменится. — Эта ученица всегда благодарна за наставления шифу, — Хуа Юань поклонилась с достоинством, не показывая ни грамма своего презрения. — Однако, признаться, у меня есть одно на уме. — О? Расскажи своему шифу, мне не терпится узнать, о чем думала моя любимая ученица. Они медленно пошли по дороге, вымощенной белыми камнями. Лао Гунжу направлял их путь, и вскоре Шэнь Юань поняла, что они идут к Павильону Волшебных Цветов. — Цзюэхуэй, — проводя пальцем по обнажённому клинку, произнесла она. Слова вспыхнули ци, вырезая иероглифы на поверхности стали. — «Отринуть сожаления», — задумчиво протянул старый подонок, не подозревая, что станет одним из этих сожалений. Сожаление Шэнь Цинцю из прошлой жизни, что не убила его! — Хорошее имя, — похвалил задумчивую ученицу Мастер меча, и Лао Гунжу присоединился к разливу комплиментов. Шэнь Юань убрала Цзюэхуэй в ножны и прикрепила к поясу, подаренному Хуа Синьи. Старшая сестра ещё не получила разрешения войти в Павильон цветения Гладиолусов, однако радовалась успеху младшей, как своему. Лао Гунжу остановился перед Павильоном Волшебных Цветов и посмотрел на Хуа Юань непонятным взглядом. Она ожидала молча, не чувствуя в себе сил, дабы развлекать его беседой. — С этого момента ты будешь жить в Павильоне Волшебных Цветов, как главная ученица дворца Хуаньхуа. Этот шифу надеется, что твое сияние со временем лишь станет сильнее и ярче, превознося славу дворца по всему миру заклинателей. Ученица Хуа, отныне все твои чаяния, победы и поражения станут личным делом этого шифу, здесь ты всегда найдешь поддержку. Хуа Юань замерла. Голос Лао Гунжу болтал ещё что-то о том, что они должны доверять друг другу, что он всегда будет на ее стороне, что теперь дел будет больше, и она обязательно должна рассказать, если кто-то докучает ей, мешая продуктивной работе. Ее план наконец-то дал ощутимые плоды. У нее осталось около десяти лет, чтобы окончательно разрушить репутацию, карьеру и жизнь мерзкого человека перед ней. Ни в коем случае Шэнь Юань не допустит повторения прошлой жизни. Ло Бинхэ никогда не появится на свет.