Losing game

      Оби-Вану Кеноби становилось лучше. Реальность перестала казаться бесконечным унылым кошмаром, когда дроиды освободили его от системы жизнеобеспечения. Юноше все ещё казалось, что тело не принадлежит ему, конечности раскачивались, как плети, но он уже мог самостоятельно питаться и садиться в своей кровати, а вскоре даже и ходить, держась за стены и предметы мебели. За окном открывались великолепия планеты Набу, вот-вот должен был начаться самый плодородный сезон, и джедай впервые осознал, что выжил.       Каждый глоток прохладной воды, каждый пробивающийся в комнату лучик солнца теперь казались бесценным даром. Подумалось, как рад бы был Квай-Гон новому мировоззрению. Как бы ужасно это ни звучало, но околосмертный опыт заставил Оби-Вана познать то, что ему не удавалось с самого начала обучения.       Он не мог здесь больше оставаться. В голове созрел план, как выскользнуть из палаты незамеченным, добраться до ближайшего коммуникатора, а затем угнать любой корабль в космопорте Набу. Когда все-таки представился шанс, Кеноби ринулся на свободу, но на лестнице его вдруг одолела слабость, и он кубарем полетел вниз, больно расшибая колени и локти. Он попытался скорее встать на ноги, пока кто-нибудь не решил узнать, что это был за шум, но его ноги перестали двигаться совершенно. Спину покрыл липкий холодный пот. Пальцы и руки тоже начали терять свою координацию.       Ситская черная магия, кажется, перестала работать. Но ведь Палпатин обещал ему, что он полностью восстановится! Он лежал на ступеньках, сдерживая слезы, пока дроиды не нашли его и не затащили обратно в палату.       Затем ему становилось все хуже и хуже, и надежда уже начала покидать юного падавана.       «Канцлер Палпатин желает с вами встретиться», — доложил одним днем медицинский дроид и застыл в отдалении от кровати. Оби-Ван смерил его тяжелым взглядом, дрожащей рукой потер красные глаза. Очевидно ситх не собирался говорить с ним здесь, в палате, и ожидал, что Кеноби сам дойдет до места их встречи.       Это был, пожалуй, самый длинный коридор в жизни юноши. Когда он на подкосившихся ногах, не отрывая плеча от стены, наконец добрел до выхода во внутренний дворик, легкие жгло огнем. Но место это было прекрасное. В нос ударил запах душистых цветов, мокрой травы после дождя. На лавке среди пышной набуанской зелени расслабленно сидел Шив Палпатин. Даже не оборачиваясь, он произнес:       «Что-то не так, Оби-Ван?».       Юноша шумно выдохнул, обводя двор взглядом. Ему ни за что не удастся удержаться на ногах.       «Все в порядке, мастер», — тихо ответил Оби-Ван. Собравшись с духом, он сделал несколько шагов и ожидаемо рухнул наземь. Это ни капли не побеспокоило ситха. Обдирая пальцы о гравий, пачкая все тело влажной землей, он продолжил свой путь. Он сдерживал всхлипы, пытался не усугублять свое жалкое положение. Спустя целую вечность и совершенно обессиленно Кеноби вцепился рукой в край каменной лавки, и канцлер возобновил разговор как ни в чем не бывало.       — Я вижу твое нынешнее положение доставляет тебе некоторое беспокойство, — Палпатин задумчиво крутил в руках сорванный в саду бледно-розовый цветок.       — Я иду на поправку… — соврал юноша.       — Я имел в виду иное. Это чудесное место, не так ли? — мягко поинтересовался канцлер, — этот сад, эта клиника, Тид. Мое любимое время года на Набу. Так редко удается вырваться с Корусанта. Я даже признателен тебе.       — Мастер?       — Ты слышал когда-нибудь о Дарте Плэгасе Мудром? — вдруг сменил он тему разговора.       — Нет, мастер.       — Дарт Плэгас был лордом ситхов. Он познал темную сторону Силы так хорошо, что сумел найти способ воздействовать на мидихлорианы, чтобы сохранять и создавать жизнь. Так он мог обмануть саму смерть. Темная сторона Силы открывает путь к таким способностям, которые считаются неестественными.       — Это удивительно, — ответил Оби-Ван. Он до крови закусил губу, уставившись в грязь перед собой. Дарт Плэгас мог возвращать к жизни мертвых, а сам Оби-Ван не мог даже оправиться после полученной травмы!       — Он обрел великое могущество, и боялся лишь одного — лишиться своей власти. К несчастью, он обучил своего ученика всему, что он знал. Забавно, что Плэгас не смог спасти от смерти самого себя, — усмехнулся Палпатин, — он умер во сне. Не более чем три недели назад. Таков путь ситхов, Оби-Ван.       — Я не хотел вредить вам, — прошептал падаван, задирая голову. Нет, он не был таким безумцем, чтобы вступать в конфронтацию с лордом ситхов. Особенно в своем плачевном положении.       — Что бы по-твоему дальше сделал Орден джедаев?       — Мне так жаль, мастер. Я… — попытался оправдаться Оби-Ван, паника ледяными щупальцами захватила его полностью, пробралась в разум и под измазанную в грязи, прилипшую к коже одежду и во внутренности, в желудок, вызвав мучительную тошноту, — вы убьете меня?       — Нет, Оби-Ван, вовсе нет, — наконец, Шив Палпатин повернулся к нему и улыбнулся, но глаза его оставались холодными и непроницаемыми.       Кеноби часто вспоминал Мола, его золотые, полные ненависти глаза. Судя по всему именно глаза выдавали ситхов, какой бы приятной наружности они не были, какими бы ласковыми не были их слова. Лорд ситхов осторожно приподнял подбородок до смерти напуганного падавана. Оби-Ван Кеноби чувствовал будто бы с него заживо снимают кожу.       — На тебя у меня есть планы. Ты будешь изучать темную сторону Силы, будешь выполнять мою волю, но ты никогда не будешь моим учеником. Ты — неудача, Кеноби.       — Простите, — всхлипнул юноша. Где бы он ни был, за что бы ни брался в своей жизни — все это заканчивалось ничем. Он не был достойным джедаем, и даже с темной стороной Силы он оставался жалким, недостойным обучения, неспособным даже выжить без посторонней помощи.       — Для Ордена джедаев ты будешь постоянным ужасным напоминанием их ошибок. Они будут охотиться на тебя. Они захотят покончить с тобой, потому что видеть своего бывшего послушника для них будет невыносимо. Все, что мне нужно — чтобы ты был собой, падаван. И оставался в живых, конечно, — язвительно добавил ситх.       — Вы… обещали, что я… буду жить.       — Не я препятствую твоему восстановлению. Ты желаешь прикончить себя.       — Нет! — Оби-Ван скорчился на земле и, наконец, затрясся в рыданиях. Он не хотел этого! Он заключил сделку с этим ситхом, пытаясь спасти свою жизнь. Был бы он лучшим джедаем, то предпочел бы умереть, не предавая своих принципов. Но покончить жизнь самоубийством после такой отчаянной попытки было бы еще хуже. Он просто хотел добиться чего-то в своей жизни, чтобы его имя не кануло в забвение. Он был труслив, он был амбициозен, он готов был примкнуть к злейшему врагу, чтобы почувствовать себя на своем месте.       — Тогда забудь пути джедаев.       Юноша судорожно вдохнул и затих, вспоминая слова Палпатина. Ты должен отринуть свое прошлое. Это не было просто приказом. Темная сторона Силы — единственное, что держало его в живых, и на пути к свету ему действительно становилось хуже. Палпатину даже не нужно было волноваться из-за его предательства.       В спасении его жизни не было ни капли сочувствия, лишь холодный расчет на то, что джедай станет инструментом ситхов, либо погибнет.       Палпатин не говорил о том, что возьмет Оби-Вана в ученики. Он пообещал новую цель в жизни. Так что и в этом не было никакой лжи.       Был лишь отчаявшийся падаван, услышавший то, что хотел слышать.

***

      На ферму Ларсов вот-вот должен был прибыть доктор из города. Клигг, Оуэн, Беру, все они что-то говорили, слышались сокрушенные всхлипы, лились слезы счастья, чьи-то руки прикасались к нему, но все это доносилось до Энакина словно сквозь толщу воды. Он чувствовал лишь отвертку в рукаве своей куртки. Стащить и спрятать ее было так просто.       После пережитого в лагеря тускенов мастер Кеноби даже не заподозрит неладное. Энакина била крупная дрожь, все это можно было списать на стресс, на беспокойство о здоровье матери. У него был лишь один шанс, и он судорожно пытался придумать план. Вдруг его вывели из транса, схватив за руку и потянув в сторону. К счастью, в этом рукаве у него ничего не было.       — М-мастер?       — Нам нужно идти.       — Но мама…       — С ней все будет в порядке, и ты знаешь это, — отрезал мужчина, затем отвел взгляд от своего перепуганного ученика, зарылся рукой в растрепанные волосы. Скайуокеру не нужна была Сила, чтобы понять, что обычно невозмутимый ситх отчего-то сам был на грани срыва. Что же произошло тогда в той палатке?       — Что происходит? — не стал медлить юноша.       — Мы задержались на Татуине. Наше присутствие не осталось незамеченным.       — Кто?..       — Ты хочешь, чтобы на пороге этого дома пролилась кровь? Делай так, как я говорю!       Энакин отпрянул от разгневанного ситха. Оби-Ван ни разу не повышал на него голос, и он чувствовал себя задетым до глубины души. Нет, это не должно было его вообще волновать, ведь он собирался сбежать от этого психа прямо сейчас! Он не будет дожидаться возвращения на Раксус. Татуин — место лучше не придумаешь. За голову Кеноби у хаттов уже назначена награда, и все порты так и кишели контрабандистами, ему лишь нужно было проникнуть на любой отбывающий корабль.       Они мчались обратно к порту Мос-Айсли, Энакин глядел прямо перед собой невидящим взглядом, изредка отклоняя спидер от изрезанных песком и ветром причудливых скал, и волосы на загривке у него стояли дыбом, как раз в том месте, куда прижался к нему лбом Кеноби. Ситх даже не успел среагировать, когда спидер одним своим боком столкнулся со скалой, и их обоих выбросило из сиденья. Песок Татуина безжалостно раздирал лицо, и удар о землю был оглушительным, от боли во всем теле на мгновение в глазах потемнело, но Скайуокер тут же заставил себя вскочить на колени. С возможными переломами он будет разбираться позже.       Энакин нашел взглядом Оби-Вана, слабо пытающегося перевернуться набок. У него было совсем немного времени.       В своем оглушенном состоянии Энакин едва справлялся с механизмом наручников. Отвертка соскальзывала с металла, вонзалась прямо в руку, кровь пропитывала рукава, стекала, срывалась вниз, в песок, но ничего из этого юноша не чувствовал. Паника захватила его, когда он увидел, как ситх поднял голову, и уставился прямо на него. Ошеломленный, разъяренный.       “Предатель!» — взревел он.       Наручник отлетел в сторону, и Энакин тут же рухнул обратно в песок. Мир вокруг него закружился ужасным, но вместе с тем таким знакомым образом, обрушился на него во всех своих цветах и звуках и ощущениях, взорвался внутри его головы, и вернувшаяся к нему Сила захлестнула его тяжелой волной, а затем все вдруг вернулось на свои места. Заря двух солнц потрясающей красоты. Дыхание вздымающегося и опускающегося Дюнного моря. Пылающее отчаяние ситха рядом с ним.       Энакин был уверен в том, что все это время Кеноби был разъярен, а не напуган… и разочарован. То были считанные мгновения. Вдруг ситх задрал голову вверх, и сокрушенно произнес одно единственное слово, что тут же потонуло в реве зависшего над ними звездолета.       Мастер.       Скайуокер совершенно забыл про второй наручник-подавитель и ошейник, с таким же испугом наблюдая за этим кораблем. Одна лишь мысль о встрече с владыкой ситхов парализовала его. Звездолет даже не стал заходить на посадку, трап приоткрылся, а затем падаван зажмурился и пригнулся, спасаясь от вихря песка.       — Эни! Эни, назад! — прокричал рыцарь-джедай Квай-Гон Джинн, активируя свой ярко-зеленый световой меч и становясь между ним и Кеноби.       — Мастер Джинн, — всхлипнул Энакин, не веря своим глазам. Наконец, все это подошло к концу. Он вернется домой. Мастер Джинн спасет его. Юноша дернулся вперед, но джедай тут же остановил его тяжелым взглядом.       Квай-Гон и Оби-Ван без каких-либо слов начали схватку. Сосредоточиться на втором наручнике было еще сложней, и Энакин то и дело поднимал глаза на развернувшийся перед ним бой. Ситх менял одну форму за другой, от обычной для него безупречной техники не осталось ни следа. Он тяжело упал на одно колено, едва-едва успел увернуться от выпада джедая и встал в соресу, хрипло дыша.       Второй наручник упал в песок следом за первым, и юный падаван с дрожащей улыбкой уставился на свои руки. К нему вернулась большая часть его силы, он снова почувствовал себя собой, и проведенное с Кеноби время тут же показалось странным видением.       — Я слышал, что атару была твоей любимой формой. Но сейчас ты кажется изучил их все, — произнес юноша, раздраженно отбрасывая от себя тренировочный меч. Иногда его просто выводило из себя, насколько идеальным был Оби-Ван.       — Всегда есть чему учиться. Особенно в бою с другим обладателем светового меча. Когда-то меня захватила гордыня. И я жестоко поплатился.       — Ты говоришь про тот случай с Молом? Интересно, что сказал бы Квай-Гон, увидев твою технику сегодня.       — Думаю, он не был бы этому рад, ведь убить меня ему будет нелегко, — невозмутимо ответил ситх.       — Убить? — нахмурился Энакин, — он не сделал бы этого.       — Энакин…       — Ты… ты был его падаваном! Он хороший человек! Вы были близки, я знаю это. Он ни за что не будет убивать своего бывшего ученика.       Этот бой быстро подошел к концу. Измученный ситх даже в соресу не мог больше противостоять Джинну. Энакин перевел взгляд с отброшенного в сторону светового меча на самого Кеноби, распластанного на песке, уставшего и напуганного. Он не выглядел больше чудовищем, или психом, или мерзавцем, каким Скайуокер привык его представлять. Он был просто Оби-Ваном.       Квай-Гон Джинн возвышался над ним, так и не отключая свой зеленый меч. Энакин почувствовал, как внутренности у него скрутились в тугой узел, а кровь отлила от лица. Он бросился вперед.       — Мастер! — выкрикнул он.       — Все под контролем, Энакин, — напряженно ответил джедай, не сводя взгляд со своего противника, — он для тебя больше не угроза.       — Вы не можете его убить, — всхлипнул падаван, щеки его тут же стали влажными.       Слишком много смертей в один день.       — Он ситх! — отрезал Квай-Гон без следа жалости, — ему нельзя доверять, Эни. Он лгал тебе!       Энакин пересекся взглядом с Кеноби. Он провел с этим человеком столько времени, столько изнуряющих спаррингов, столько совместных завтраков. Даже будучи отрезанным от Силы, он, кажется, начал понимать, что из себя этот ситх представляет.       И, как оказалось, он совершенно не знал мастера Джинна. Рыцаря-джедая, готового без промедления прикончить своего падавана, перешедшего на темную сторону.       Что бы Квай-Гон сделал с ним, если бы был свидетелем произошедшего в лагере тускенов?       — Прислушайся… к своим чувствам, Энакин. Я хотел для тебя лучшего, — сорванным голосом произнес Кеноби и прикрыл глаза, готовый к завершающему удару.       В одно мгновение между ними возникло два ярких всполоха, зеленого и красного цветов. А затем в пески Татуина тяжело упала отрубленная конечность. Кто был более шокирован таким поворотом событий, было сложно понять, но первым в себя пришел Кеноби, неуклюже отползший назад и вскочивший на ноги.       Скайуокер деактивировал ситхский меч, его лицо скривилось, он смог выдавить из себя лишь невнятное «простите».       Затем он потянулся к мастеру Джинну, желая сделать хоть что-то, чтобы исправить свою чудовищную ошибку, но Оби-Ван обхватил его со спины и оттащил назад.       — Мастер! Я не хотел! Ма-мастер… мне так жаль! — он попытался вырваться, — отпусти меня! Мы должны ему помочь.       — С ним все будет в порядке! — также завопил ситх, переходя на фальцет, — Эни, верь мне! Ты сделал свой выбор.       Они покинули проклятую пустынную планету, оставив джедая, сжимавшего обрубок своей правой руки, позади.