***
До логова внезапно было нужно плыть. Кисаме отнёсся к этому странно прохладно, но именно Хидан был первым, кто стал негодовать. — Какая же мутотень, у этих феодалов куча бабла — почему ещё никто не додумался просто построить мост между островами одной, блять, страны, — Джейн, украдкой глядя на него, видела, как зло раздувались крылья тонкого носа. — Имей ты кучу бабла — построил бы? — поддел Кисаме со смешком. — А на что ещё-то её тратить? — почти ни одно предложение Хидана не обходилось без крепкого мата. — На баб и выпивку, как ты и делаешь, — ввернул Хошигаке. Хидан стрельнул на него прищуром, но мечник только похихикал. — Хотя кому-то вроде как запрещает вера. Да-да, никто ничего не забыл, Хидан. Или Какудзу уже перестал вытаскивать тебя из борделей? — Потеряв пятьдесят тысяч, ты бы тоже многому научился, — Джейн вздрогнула, когда отозвался Какудзу. Тот усмехался. Кисаме на чужой выпад прыснул. — Значит, у тебя теперь есть шанс накопить денег на новый мост. — Так я ж не феодал — на кой хер мне строить в чужой стране на своё бабло? — Хидан фыркнул. — Хотя, если Какудзу согласится объединить усилия... — тот сразу его оборвал. — Ещё чего. Хидан только пожал плечами. — Значит, не судьба. ... На корабле стало ясно, почему сокрушался Хидан: у него была морская болезнь. Джейн вытаращила глаза, когда тот сперва побледнел, потом позеленел, а затем просто выругался и рявкнув: «Да ебись оно конём», — ушёл в каюты под неодобрительные взгляды других пассажиров. Какудзу спустился в трюм, даже не сняв перечёркнутой повязки — Хидан, как и напарник, тоже не менял плащ, но хотя бы убрал протектор. Из всей компании благоразумие соблюдали только Кисаме и Итачи: они сменили и плащи, и повязки спрятали. Джейн впервые испытала гордость за них, словно за свою команду. Сама она заняла лавочку на корме, но бортики за спиной больно впивались в позвоночник, и в итоге девушка поднялась на навесную палубу, сев на дощатый пол. Корабль, на котором они плыли, был средним, но забит оказался полностью: многие хотели попасть на остров Оузу. И хотя судна ходили каждый день, меньше желающих не становилось. Сидя среди толп гражданских, Джейн смотрела на пенившееся позади хвоста море и щурилась: солнце, отражаясь в воде, превратилось в настоящий прожектор. Как назло, именно сегодня все облака исчезли с неба, и яркие, белёсые отблески света беспрестанно вспыхивали на то дыбившихся, то опадавших волнах. Земля уже давно скрылась за горизонтом, и везде, куда ни падал взгляд, было бескрайнее бело-синее полотно. Липкая соль оседала на лице и забивалась в трещины губ — каждые десять-пятнадцать минут Джейн промакивала её сложенным втрое бинтом. Итачи бы убил, узнай, на что она тратила воду из походной фляги. Но его не было рядом: он остался где-то на верхней палубе, но точно не с Кисаме. Мечник с присущим ему равнодушием откололся от всех и сел где-то на корме. Джейн сперва опешила, когда поняла, что её никто не сторожил, но потом заметила ворона, сидевшего на шкоте и успокоилась. Последовательность Итачи была немногим стабильным, приносившим умиротворение. Рёв стоял страшный: натянутый парус трещал под шквалами встречного ветра, а более сильные, попутные порывы рокотали едва ли не громче моря. Они задували в уши, хлестали по щекам и делали невозможным различить чей-либо голос. Джейн не понимала, как кто-то из пассажиров ещё мог переговариваться: она не слышала даже своих мыслей. Ей всё ещё не верилось, что Хидан и Какудзу реальны. Если с Кисаме и Итачи Джейн уже смирилась, то бессмертные напарники казались бредовой галлюцинацией. Девушка промакнула бинтами губы, втягивая несколько капель. Человек, способный заставить страдать другого на расстоянии при помощи веры! Это звучало абсолютным бредом, но здесь — нет. Здесь это было реальностью. «Другой не менее поразителен... сколько там у него сердец? Пять? Или четыре? — корабль особенно сильно качнуло, и Джейн упёрлась рукой в пол. — Боже, поскорее бы свалить отсюда...» Свалить-то свалить, а как же клон? Мысль о нём не давала Джейн покоя уже в который раз. Да, в теории она сможет найти яму и сама, переместившись к ней, но клон? Что, если Итачи тоже умеет управлять им, как и Орочимару? Саске говорил, что через клона всегда можно контролировать оригинал... Хотя откуда Итачи — и уметь работать с клоном? «Но про другие миры-то он знает! — Джейн отфыркнула долетевшие до неё брызги и вырвавшиеся из пучка волосы. — Может, и про клонов — тоже... Хотя Орочимару и сам в этом не очень преуспел, конечно. Каковы шансы, что если я оставлю клона у Итачи, то он потом сможет убить меня на расстоянии?» — Посторонись! — Джейн подтянула ноги к себе и проводила бежавшую девочку недовольным взглядом. Тут и так было мало места, а она ещё и носилась. Другие пассажиры в основном не замечали её: большинство дремало, укрывшись затёртыми плащами, а оставшиеся либо перебрасывались фразами, либо смотрели в море. Мать девочки поймала ту за руку и пригладила длинные растрёпанные волосы дочери. Она сидела неподалёку, и Джейн различила её мягкий голос: — Цукуши, сядь и не мешай другим, — дочка вырвалась из хватки, возмущённо глядя на женщину. — Не хочу! — Сядь, — нараспев повторила мать, глядя ей в лицо. Но девочку было не так просто убедить. — Я внизу побегаю, там больше места, — Джейн со злорадством подумала про Кисаме, который не любил шум. Вот ему веселье будет. — Нет. — Ну мам! — Давайте я за ней послежу, — старик с противоположной стороны приподнялся и, перекрикивая рокот волн, улыбнулся. — Я всё равно иду вниз: здесь меня слишком укачивает. Девочка тут же просияла и бросилась к растерявшейся матери. — Мам, можно, можно?! Можно ведь? Ну пожалуйста! Можно? — Мне это не будет в тягость: мой внук такого же возраста, и я привык ходить за ним по пятам. Старик так доброжелательно улыбался, что Джейн невольно на него засмотрелась. Уже не были видны его седые космы под соломенной шляпой, обожжённое солнцем, смуглое лицо с морщинами и прорехи вместо зубов — виделась лишь доброта и умиротворение, сиявшее из самой его глубины. Уже в который раз Джейн поражали гражданские этой страны. Они были настолько же нищими, насколько и открытыми к людям, и для Джейн, выросшей в достатке, оставалось загадкой, как им это удаётся. — Только если вас это не затруднит, — наконец сдалась мать после беспрерывных воплей дочери. — Ни в коей мере, — старик посмеялся, а потом лукаво подмигнул девочке, блеснув металлическим зубом. — Ну, пойдём. Цукуши-чан, да? — Да! — девочка, окрылённая разрешением мамы, вприпрыжку понеслась вниз. — Охох, ты настоящий ураган! Будь поаккуратнее, — он неспешно поковылял следом. — Да, это моё прозвище! Ураган Цукуши! — Джейн попыталась отвлечься обратно к морю, но девочка оказалась громче даже ветра, свистевшего в парусах. — Я мечтаю стать бегуном, как наш Идате-сан! «Бегуны... что-то знакомое, — куноичи шевельнула бровями, пытаясь вспомнить. — Ой...» — на палубу поднялся Итачи, и Джейн моментально спрятала бинт с водой в рукав. Даже не взглянув на девушку, Учиха сел на освободившееся место дедушки. — Ахах, вот как! Но Цукуши-чан, бегуном ведь могут стать только мальчики! — Значит, я буду первой девочкой-бегуном! — Джейн с несчастным видом взирала на Итачи, сидевшего теперь ровно напротив неё. Ни минуты покоя... БУМ! Джейн вскочила раньше, чем поняла, что вообще произошло. Она на автомате активировала чакру, сканируя местность, но вокруг всё было тихо. — Айяяй! — девушка мотнула головой, смаргивая морок жёсткости, и подошла к периллам. На верхней палубе, запутавшись в верёвках от ящиков, валялась та самая Цукуши, плача. Джейн раздражённо выдохнула. Сама же виновата — чего теперь реветь? Мимо девушки пронеслась мать Цукуши, почти за секунду сбегая по крутой лестнице на верхнюю палубу. — Цукуши, ты в порядке? Доченька, с тобой всё хорошо? — старик, не уследивший за девочкой, неловко отводил взгляд. — Болит, — Цукуши подняла руку и попыталась взглянуть за плечо, но не смогла дотянуться. — О господи... — мать девочки, заглянув за её спину, побледнела. Следующие её слова превратились в вопль: — Врач! Кто-нибудь! Нам нужен врач! Многие повставали со своих мест и даже подошли к ней, трясшимися руками прижимавшей к груди дочь, но ничего не делали. — Кто-нибудь! Она истекает кровью! Кто-нибудь! — у Джейн стыла кровь в жилах от этих криков, и она в ступоре смотрела на сгорбленную, превратившуюся в зверя от отчаяния мать. — Кто-нибудь! Джейн резко пришла в себя и одним прыжком оказалась перед ней. Женщина, бледная, как смерть, вцепилась в неё глазами. — Опустите, я осмотрю, — взгляд Джейн был напуганным, но твёрдым. Мать торопливо поставила плакавшую Цукуши на ноги. Кофта на спине девочки была наискось порвана от лопатки до лопатки и промокла от крови. «Видимо, проехалась по одному из ящиков», — Джейн чётким движением рассекла одежду кунаем и оголила худую спину Цукуши. — Господи! — мать, не сдержавшись, судорожно всхлипнула, закрывая лицо руками. — Рваная рана, — констатировала Джейн, осматривая её края и глубину. — Садись. Не плачь, всё будет в порядке, — она усмехнулась и хлопнула по плечу рыдавшую Цукуши. — Будешь как ветер летать и новую кличку получишь. «Если мышцы правильно срастутся со связками, — оптимизма собственных слов Джейн не разделяла. Рана была глубокой, может, даже треснула лопатка, а то и две. — Угораздило же тебя, мелкая, так упасть», — вокруг столпилось плотное кольцо народа и все, как один, глазели на них двоих. Джейн не нужны были лишние зрители, но время тратить тоже было нельзя, и она закрыла глаза, призывая чакру в руки. По толпе пробежался тихий вдох, когда её ладони засветились, но Джейн не обратила на это внимания — она была занята попыткой остановить кровь. — Сколько тебе лет? — Цукуши тихо всхлипнула. — Одиннадцать. «Что? — на секунду Джейн потеряла концентрацию, но тут же собралась обратно. — Ей одиннадцать? Я думала, лет восемь...» — Цукуши не выглядела на свой возраст: была очень маленькой, с худыми ногами и руками. Спина же девочки была откровенно тощей, с выпиравшими сквозь кожу костьми. — Ой! — Терпи, — обрубила девушка, когда Цукуши вздрогнула, — немного может пощипать или поколоть. Толпа вокруг молчала. Закончив, Джейн распечатала спирт для обработки раны. Кровь больше не текла, но работы ещё было много. — Больно... — девочка хныкала, и Джейн стрельнула на неё глазами. — Ещё бы не было! Кто додумался скакать с ящиков, а? Надо быть осторожнее и не прыгать со всего подряд! — Цукуши, пристыженная, умолкла. — Будет щипать, потерпи. Промывая рану, Джейн удивлённо подумала, что не видит поблизости Итачи — это казалось странным, ведь обычно он пресекал любую самодеятельность. «Возможно, в этот раз он и сам согласен со мной», — девушка отложила спирт. Её руки снова засветились. — Ай! — Не пищи, — шикнула Джейн. «Чакры на полное заживление хватит, но тогда я буду с подорванным запасом, а тут ведь ещё Хидан и Какудзу... — девушка поморщилась. — Ладно, ничего страшного ведь не будет», — с лёгким уколом совести она решила всё же зашить часть раны. Люди вокруг постепенно начали расходиться: Джейн слышала стук их подошвы о доски. Это обрадовало, и настроение сразу улучшилось. Ей не хотелось быть экспонатом, в которого бы тыкали пальцем. — Сейчас будет неприятно, — предупредила Джейн, взяв чистый иглодержатель. Цукуши молчала, но плечи её напряглись. — Расслабься, иначе опять кровь пойдёт. Джейн придержала пальцы с чакрой на краях раны и проткнула кожу иголкой. Девочка всхлипнула, но промолчала: чужая чакра притупила боль от прокалывания. На лице Джейн появилась улыбка. — Ты молодец, всё выносишь. Настоящий стойкий оловянный солдатик, — мама всегда так говорила ей, если было больно, а Джейн не жаловалась и продолжала терпеть. Девушка вспомнила, как однажды, ещё ребёнком, ей вытаскивали огромные занозы из-под ногтя. Медсёстры в травмпункте стояли рядом и изумлённо перешёптывались, когда врач вытягивал куски щепок, застрявшие под пластиной, а Джейн молчала. Ей было страшно и неприятно даже несмотря на вколотое обезболивающее, но она только смотрела на щипцы доктора, то нырявшие под самый корень большого пальца, то выныривавшие оттуда вместе с занозами. Она не проронила и звука и даже не скривилась — лишь болтала ногами, чтобы как-то снять напряжение. «Мам, я всё ещё стойкий оловянный солдатик? Я справляюсь?» — улыбка Джейн стала грустной. — А кто такой оловянный солдатик? — девушка пришла в себя и поняла, что уже пару секунд сидела с намотанной для узелка нитью. — Как? Ты не знаешь эту сказку? — Джейн сделала новый стежок. Цукуши с удивлением посмотрела через плечо. — Это ещё и сказка? Тут до Джейн и дошло, что Ханс Кристиан Андерсен в этом мире даже не существовал, не то что его сказки. Девушка завязала очередной узелок и кивнула. — Да. Древняя и прекрасная. Она про игрушечного оловянного солдатика, у которого была только одна нога. Но вопреки этому он был храбрее и сильнее остальных солдатиков с двумя ногами, — Джейн плохо знала сказку, но помнила, что для мамы эта история значила много. Поэтому рассказывала больше с её слов. — Его топтали, он падал, плыл по канализации, его даже проглатывала рыба! — Фу... — Но даже тогда он всё стойко выдержал! — Джейн с запалом нагнулась к детскому лицу. — И что с ним стало потом? — большие глаза Цукуши горели нетерпением. Джейн запнулась. — Он вернулся в свой дом, и дама, которая ему нравилась, тоже полюбила его. Даже несмотря на то что у него была только одна нога. Она полюбила его сердце, — Джейн помнила конец, но не хотела расстраивать девочку. «К тому же, я просто умолчала некоторые детали», — она усмехнулась Цукуши. Девочка задумчиво отвернулась, ничего не говоря. — Какая красивая история, — наконец уронила она. Джейн сделала последний стежок. — Да, — согласилась она и завязала узелок. Девушка снова положила ладони на спину Цукуши, успокаивая и расслабляя ткани. — Красивая. Заканчивала Джейн уже в светлом, но грустном настроении. Она даже расщедрилась и подлечила трещины в лопатке девочки. Обматывая рану бинтами, Джейн подмигнула Цукуши. — Всё. Можешь вставать, но только аккуратно, — Джейн придержала её за плечи, помогая подняться. Цукуши морщилась. — Да, шов ещё долго будет болеть. Это поможет снять боль, — сказала Джейн, протягивая матери таблетку в прозрачном пакетике. — По четвертинке каждые пять часов. Руками стараться не шевелить, иначе швы разойдутся. А лучше вообще пусть лежит: мышцы тоже были повреждены — им надо хотя бы прийти в себя, — Джейн, продолжая наставлять, с удивлением заметила ровное выражение лица женщины. — И по прибытии обязательно сходите к доктору: он сделает дополнительные исследования и даст лекарства, которые именно для гражданских, а не шиноби. Мать кивнула, прижимая Цукуши к себе. Джейн не могла понять, почему у той было такое напряжённое лицо. — Может, у вас есть какие-то вопросы? — неуверенно спросила она. Женщина чуть поджала губы, но всё же улыбнулась. — Нет, — зато были у Цукуши. — Шиноби? Так ты ниндзя? Ты одна из тех, кто помог нашему бегуну? Ты помогла добежать Идате-сан первым? — Джейн усмехнулась на град вопросов девочки, но не успела ответить. — Нет. Она одна из тех, кто разрушил нашу страну. Джейн как ударили. Она резко обернулась. На неё пристально смотрел мужчина из толпы. — Разрушил? — Цукуши непонимающе переводила глаза то на маму, то на Джейн. — Шиноби ведь помогли выиграть семье Васаби и принесли мир, мам? Джейн неотрывно смотрела на мужчину. Он хмуро усмехнулся. — Мир, который до этого сами и подрывали в течение пятнадцати лет. Подкладывая бомбы, убивая жителей. Делая грязную работу что для одной семьи, что для другой. Джейн была готова убить этого мужика. Ей хотелось броситься и разорвать его, но как только губы её поползли, обнажая зубы, она увидела взгляды других. Они все смотрели так же, как и мужчина. Они боялись сказать ей это в лицо, ведь знали, что были слабее Джейн. Однако лица и тела говорили за них: это были неприязнь, отторжение и презрение. У Джейн опустились руки. Она растерянно смотрела то на одного в толпе, то на другого, но все были одинаково скованны и сдержанно-враждебны. Стало ясно, почему Итачи не подошёл к ней: он не хотел себя обнаружить. — Спасибо, — искренне, но сухо сказала женщина и унесла Цукуши. Джейн осталась стоять посреди палубы, как в воду опущенная. Она то сжимала, то разжимала в кулаке вату и бинты, пропитанные кровью Цукуши, и чувствовала, как капал сквозь пальцы спирт. Джейн поняла, что, торопясь, даже не надела перчаток, пока лечила девочку. Оставалось только надеяться, что та ничем не болела. Когда Джейн пришла в себя, то выкинула этот мокрый комок за борт и побрела искать место. Все гражданские, как один, либо не двигались, либо разом смыкались, не давая места. Джейн, словно побитая собака, подошла к Итачи в углу. Он молча подвинулся, не взглянув на неё, и девушка села рядом, уткнувшись глазами, полными слёз, в пол. Ей было до невозможности обидно, и она не знала, куда деться от ощущения собственной ничтожности и бессилия. Она ведь помогла им. Помогла! «Но эта страна слишком долго страдала от других шиноби... И теперь мы все — даже я, ничего им не сделавшая — одинаково омерзительны для них». Джейн не шевелилась, молча терпя приступ слёз. Обиднее всего было то, что она не чувствовала за собой вины. Она спасла девочку от гибели — но её всё равно обвинили, только не за собственные, а чужие проступки. Людей, которых она даже никогда не видела. Её не терпели всюду. Шиноби — за то, что выросла гражданской, а гражданские — за то, что стала шиноби. Они не видели в ней человека — для всех она была либо «ниндзя» либо «горожанкой». Никто не собирался смотреть ей в душу. «Это просто замкнутый круг», — девушка сморгнула очередные слёзы. Интересно, хозяйка кафе, угостившая её ходзитя, тоже бы отвернулась, узнай, что она шиноби? Джейн очень отчётливо представила, как то доброе, худое лицо, улыбавшееся ей на прощанье, искажается в сухости и презрении. Да. Вполне могла. В какой-то момент, когда Джейн опять давила всхлип, к ней на колени прилетел ворон. Его когти больно вцепились в ноги сквозь штаны, и куноичи отпрянула, испугавшись, что он сейчас выклюет ей глаз. Однако птица только каркнула, вздыбив крылья, и осталась. Девушка напугано смотрела на ворона, не понимая, что тот хочет от неё, а потом осторожно перевела глаза на Итачи. Тот даже не удостоил взглядом: он дремал, прислонившись к бортику. Джейн отвернулась обратно к ворону. Всё расплывалось от слёз, но она видела любопытные и умные глаза птицы. Ворон дёргал головой время от времени, оглядываясь, и чистил перья, но не улетал. Джейн улыбнулась и осторожно протянула к нему вонявшую спиртом руку — птица дёрнулась, но не двинулась. Девушка аккуратно провела пальцем по пёрышкам за головой. Они были гладкими и мягкими. Джейн снова улыбнулась, вспомнив Шмыга и свою кошку Микки. Она любила животных. Ещё какое-то время ворон так и сидел у неё на коленях, позволяя гладить себя. Под конец Джейн осмелела и касалась его уже почти всей ладонью. В итоге птица сердито на неё каркнула и, взмахнув крыльями, взлетела. И приземлилась ей на плечо рядом с Итачи. Джейн благодарно взглянула на ворона, на отступника и снова отвернулась.***
— Кисаме, я почти готов взять свои слова обратно, — Хидан, весь трупно-зелёный, морщился, сходя на берег. Джейн настороженно наблюдала за ним, стоя поодаль. — Нахер эти корабли, лучше уж мост. Кисаме сухо рассмеялся. — Здорово тебя растормошило. Разве у тебя нет пилюль? — Терпеть их не могу, как и любые таблетки, — отмахнулся Хидан. — После всей это хрени определённо надо выпить. — Нет. — Не думаю, — Какудзу и Итачи сказали хором. — До нашего места ещё полдня пути, а уже вечереет, — заметил Кисаме. Итачи задумчиво на него посмотрел. — К чему ты клонишь? — Какудзу был более прямолинеен. — Мы можем пройтись, пока окончательно не стемнеет, а потом зайти в бар и перекусить. Там и выпить можно. По времени мы как раз дойдём до Хаконе. — О, в Хаконе есть хорошая пивная*, — Хидан сразу оживился. — Тебе лишь бы нажраться, — фыркнул Какудзу. — А тебе лишь бы содрать бабла, — безапелляционно парировал Хидан. — Я-то напьюсь, а к утру уже буду бодр и свеж. А твоя жабья жадность с тобой постоянно. Я ещё хренею, чё ты не женился на этом своём чемодане. Пока отступники переругивались, Джейн печально смотрела на остальных людей, сходивших с корабля. Они разбредались, как муравьи, каждый со своей целью и жизнью. Но всех в итоге объединяло одно — неприязнь к ней и остальным шиноби. Они хмуро косились на их компанию, но ничего не говорили. Джейн вернулась глазами к Акацуки. Хидан, судя по виду, был готов снести Какудзу голову, как и обещал днём. Какудзу, похоже, собирался сделать это и без обещаний. Девушка не понимала, зачем Пейн поставил в пару людей, уживавшихся вместе как кошка с собакой. — Девочка, — кто-то дёрнул Джейн за рукав плаща, и куноичи в один миг вырвала кунай из-под другого, наставляя на противника. На неё испуганно глядела Цукуши, закрываясь руками. Джейн покрылась пятнами и спешно спрятала оружие. Все Акацуки испытывающе посмотрели на них, и девушке стало не по себе. Она в панике взглянула на Итачи, молча упрашивая позволить отойти. Учиха смотрел пронзительно, но спокойно — Джейн тут же отвернулась и, взяв Цукуши за плечо, отвела в сторону. — Что такое? Шов разошёлся? — тихо спросила она. В глазах Цукуши стоял страх, а её лицо было бледнее обычного. Она отрицательно качнула головой. — Тогда что? — Джейн нервно оглядывалась, не прекращая отслеживать чужое движение чакры: на случай, если кто-то решит напасть исподтишка. Цукуши вдохнула и выпалила: — Как ты стала шиноби? Джейн наклонилась ниже, думая, что ослышалась. — Что, прости? — Я тоже хочу стать шиноби! Девушка оторопела. — Зачем? — она недоверчиво сощурилась на Цукуши. — Я тоже хочу спасать людей! — девочка, явно вдохновившись, с восхищением смотрела на Джейн. Лицо последней удивлённо вытянулось; она оторопела. — Ты же хотела стать бегуном, — после молчания уточнила куноичи. Цукуши раздражённо мотнула головой. — Я буду и бегуном, и шиноби. — А, — у Джейн вырвался нервный смешок. — Ясно, — пару секунд она просто смотрела вокруг. — А разве мама не против? — Я не скажу ей. — Тогда так не получится, Цукуши, — девочке насупилась, но Джейн только печально улыбнулась. — Шиноби тренируются каждый день с утра до ночи, и твоя мама точно заметит, что ты где-то пропадаешь. Но, — примирительно добавила она, — если ты хочешь лечить людей, то ты можешь стать врачом. Цукуши сердито нахмурилась. — Не хочу врачом — хочу быть шиноби! — Джейн вдруг увидела, как из толпы вынырнуло лицо матери девочки. Заметив их вдвоём, женщина застыла, как окаменев. Джейн несуразно улыбнулась ей, а потом вновь взглянула на Цукуши, указывая на женщину двумя пальцами. — Ты можешь поговорить с мамой, и тогда она отправит тебя в Академию, где готовят настоящих шиноби, — в лице Цукуши, глядевшей на мать, стояло разочарование. — Я стала ниндзя именно так. — Она не разрешит, — с досадой бросила девочка. — Мама сказала, что шиноби бесчестные и бездушные. При её словах у Джейн самой стиснуло сердце. Девушка вымучено улыбнулась. — Может, она передумает. — Не передумает! Она никогда не передумывает, — голос Цукуши звенел обидой и горечью. — Мама всегда считает, что права только она. Джейн не знала, как её утешить. Она села перед девочкой на корточки и, улыбнувшись, мягко положила ладони ей на плечи. — Мама тебя любит. И я думаю, что если ты будешь долго её упрашивать, то в итоге она согласится, — худое лицо Цукуши осталось всё таким же напряжённым. — А сама я не могу пойти в Академию? — тихо спросила она. Джейн развела руками. — Только с разрешения родителей. Увы, — ей вдруг пришла идея. — А твой папа? Может, он согласится? Карие глаза девочки опустились. — Папа работает в стране Огня. Он редко к нам приезжает. У Джейн сдавило грудь. — А вы к нему? — предприняла она ещё одну попытку. — Не ездите? — Были в прошлом году. — Ну вот! Может, съездите и в этом! А в стране Огня как раз есть такая Академия, и ты сможешь остаться с папой, — Джейн просияла, уцепившись хоть за какую-то надежду. Цукуши расстроенно смотрела на мать, уже почти дошедшую до них. Джейн тряхнула её за плечи. — Не унывай! — она подмигнула. — Всё будет хорошо. Цукуши явно так не считала: она почти плакала от обиды и разочарования. Джейн щёлкнула её по носу и поднялась. — Не грусти, а то грудь не будет расти, — усмехнулась она, и Цукуши на автомате стрельнула глазами на её грудь. Джейн рассмеялась. — Да, я вот редко грущу. — Цукуши! Джейн знала, что женщина рано или поздно подойдёт, но внутренности всё равно неприятно сжались от её голоса. — Иди, — подмигнула она Цукуши и подтолкнула в спину. Девочка с грустью на неё посмотрела. — А где ты живёшь? В Стране Огня? — Джейн растерялась; вопрос застал её врасплох. — Я? А, да, в стране Огня... но сейчас я путешествую... Цукуши впервые за их разговор улыбнулась. В её лице зажглась радость. — Тогда мы ещё обязательно увидимся! — Джейн стало стыдно за обман, но расстраивать Цукуши ещё больше не хотела. — Да, до встречи, — она улыбнулась в ответ. Цукуши отбежала к матери, и Джейн наконец подняла глаза на женщину. Та смотрела на неё пристальным, тяжёлым взглядом. Куноичи только дёрнула углами губ. А что она могла сделать? Цукуши хотела обернуться, но мать удержала её за плечи и повела за собой. Джейн поправила плащ и вернулась к отступникам. *пивная — не совсем пивная, а бар, в котором наливают выпить яп.алкоголь. Чем-то это похоже на «рюмочную», но «пивная» — это что-то выше рюмочной, однако ниже бара. И пива там нет.***
В лиственном лесу стоял сумрак и холод. — Как же раздражает, — Джейн встряхнула пыльное одеяло и взглянула на Хидана, сидевшего недалеко слева. Поляна, на которой они остановились, была возле скалы и освещалась скудными лучами луны, пробивавшихся сквозь деревья. За всю их дорогу вместе она уже поняла, что ни Какудзу, ни Хидан её за достопримечательность не считали: они не перекинулись даже парой слов. Видимо, таскать с собой шпиона не было дикостью для Акацуки. Все воспринимали её как немого слугу, следовавшего всюду за хозяевами, и не обращали внимания. — У тебя же есть бутыль — чего ты возмущаешься? — Кисаме усмехнулся. После корабля настроение мечника явно улучшилось. Хидан бросил на него зло-высокомерный взгляд. — Вот только не делай вид, что сам этого не понимаешь, — гаркнул он. — Прелесть выпивки не в самой выпивке, а в атмосфере баров, где гуляет куча девок и стоит шум и гам. — Шум и гам начинаются с твоим приходом, — хмыкнул Какудзу, приваливаясь к дереву. Хидан промолчал, но взглянул на напарника с откровенным презрением. — Завтра уже зайдёшь в свои бары и напьёшься до искр из глаз, — примирительно сказал Кисаме, дёрнув плечом. — Если там опять не окажутся какие-то уроды из Скрытых Деревень, как сегодня! — рявкнул Хидан со вздувшейся жилкой на виске. — Смешали все планы, твари. Будь их меньше — перекромсал бы всех с превеликим удовольствием. — А потом бы удирал полночи от погони их товарищей, — хмыкнул Кисаме. — Ни отдыха, ни еды, а только бесконечные драки. Романтика. Джейн не сдержала улыбки от слов Хошигаке и украдкой взглянула на него. Она чувствовала тепло от разумности и честности Кисаме и разделяла его взгляды. Бросаться на целый отряд шиноби из Скрытого Камня было бы настоящей морокой, если не самоубийством. — Готов поспорить, что ты и Итачи уже тысячу лет это не делали, — фыркнул Хидан. — Так что вам бы это пошло только на пользу. — Спасибо за совет, Хидан, но мы разберёмся сами, — холодно заметил Итачи. Не глядя ни на кого, он запрыгнул на выступ в скале: там был дозорный пункт. Кисаме проводил напарника взглядом, в котором скакали искорки смеха. Джейн тоже старалась не рассмеяться и поэтому поскорее опустила голову, пряча дрожавшие губы. Когда она подняла глаза, то увидела, как на неё в упор смотрел Хидан. Кровь быстро отхлынула к ногам, и Джейн побледнела. Отступник, вопреки отходчивости, только сощурился. Этот взгляд не предвещал ничего хорошего. — Я дежурю после Итачи-сана. Кого будить после меня? — Хошигаке взглянул поочерёдно на оставшихся отступников. — Меня, — не открывая глаз, отозвался Какудзу. — А чё опять ты-то, — мигом вызверился Хидан. — Я под утро дежурить не хочу: дубак полный. — Так попроси у своего бога накидку, — бросил Какудзу и прикрылся шерстяным одеялом. — Как же ты меня бесишь... — еле различимо прошипел Хидан и сделал злой глоток умэщу*. Какудзу промолчал. Джейн окинула поляну взглядом и поняла, что осталась единственной, кто ещё стоял. Она поскорее встряхнула собственное одеяло и, полностью им обернувшись, примостилась недалеко от Кисаме. Итачи говорил, что идти осталось чуть больше половины дня. «Осталось совсем недолго... — подумала Джейн и стиснула под одеялом кулак. — Надо продержаться ещё чуть-чуть...» ... Девушка, лицо которой она так и не могла разглядеть, снова обнимала её, говоря быть сильной. Джейн, хотя и смирившись с ней, хмурилась, не понимая, кто это и как вообще реагировать. Руки незнакомки были всё такими же холодными и крепкими — они стискивали её плечи так сильно, что Джейн проснулась с ощущением этих костлявых пальцев на собственной коже. «Как же она надоела... Что ей вообще от меня надо? Чего приходит раз за разом? — Джейн протёрла глаза и, щурясь, приподнялась. Было раннее утро, и хотя небо уже светлело (всё-таки был конец Марта), но в лесу было темно и тихо. Джейн огляделась — Итачи спал, привалившись к дереву впереди, Кисаме — слева, вглубь справа лежал Какудзу. — Значит, дежурит Хидан», — Джейн вздохнула с искренним облегчением. Чем меньше она пересекалась с ним, тем лучше. Девушка поднялась и отошла к поганому месту*. Хидан был прав по поводу холода: под утро начинался самый дубак. Джейн поскорее оделась и ушла оттуда. Начинался рассвет, и, хотя солнца ещё не было видно, небо уже прояснилось. Даже тени под деревьями стали менее пугающими и тёмными. Слева раздался шорох, и Джейн вскинулась на него: если это был заяц, его можно было бы словить на завтрак. «Хотя где я и где охота — это у Итачи и Кисаме здорово получается ловить зверьё», — Джейн вдруг поняла, что за всё время их путешествия они только пару раз ели что-то, пойманное ими. Остальные разы они либо голодали, либо питались тем, что купили в деревне по пути. Тем не менее Джейн всё равно подошла к кустам. Из зарослей в самом деле выскочил заяц, и мысленно девушка чертыхнулась. «Могла бы хоть ловушку поставить, — она с унынием смотрела, как огромный серый шар скачет прочь по лесу. — Ну и ладно. Мы же всё равно в деревеньку впереди собирались. Там и поедим. Наверное», — задумавшись, Джейн не отреагировала на очередной шорох. — О. Вовремя ты вышла. Раздался свист, и Джейн тут же отскочила. За спиной пронеслась мощная волна воздуха, стоило оторвать ноги. Джейн, холодея, вслушивалась в глухой, тяжёлый удар о землю. Приземлившись на ствол дерева слева, она вскинулась и застыла. В земле сверкали три кроваво-красных лезвия косы. Джейн медленно подняла глаза вдоль троса и встретилась взглядом с Хиданом. Он стоял на скале, уперевшись ногой в небольшой выступ. Рассветные сумерки оттеняли его бледное лицо, сделав похожим на мертвеца. Отступник смотрел на неё с усмешкой, вскинув белые брови. Сердце Джейн судорожно забилось. — Что вы делаете, — ровно спросила она, копируя тон Итачи. Хидан шире ухмыльнулся, и его рука дёрнулась вверх. — Ты не о том думаешь, девка. Джейн словно в замедленной съёмке видела, как неохотно, с протестным звоном коса вырвалась из-под земли. Девушка отпрыгнула прежде, чем лезвие снесло ствол, на котором она только что сидела. Трос изогнулся змеёй и сомкнулся петлёй возле лодыжки — Джейн выбросила кунай, сшибая траекторию каната и выпутываясь. — Хэ-э, — Хидан задумчиво склонил голову, ухмыляясь. — Недурно. Кажись, этот хрен Орочимару и правда чему-то учит. Джейн не успела даже удивиться словам Хидана: коса, взлетев по резкой траектории, вновь развернулась и понеслась прямо ей в лицо. При виде метровых, тяжеленных лезвий, летевших точно в нос и зубы, сердце Джейн словно остановилось. Куноичи успела выставить кунай, но вес и замах оружия были так велики, что её отбросило силой удара. — Юху! — испуганная, Джейн не закрывала глаз и видела, как над её лицом пронёсся трос; затем коса, улетевшая вверх, резко стала падать на неё. — Ну, давай! Джейн увернулась в последний момент, и теперь лезвия торчали там, где только что была её голова. — Твою мать! — девушка не сдержалась, увидев летевшую сверху огромную тень: самого Хидана. Джейн откатилась в ту же секунду, что и ноги отступника переломили бы ей позвоночник. Хидан не дал даже перевести дыхания: только приземлившись, он сразу же выдернул косу и нанёс ряд ударов — Джейн, оцепенев от ужаса, могла только пятиться, уворачиваясь. Почему на неё напали?! Где Итачи?! Где Кисаме?! Джейн выскочила на их общую поляну, но отступников там уже не было. Она в панике озиралась, пытаясь найти спасение хоть в чём-то, однако на земле лежали только спальные мешки и шерстяные одеяла. — Что, не будешь нападать? Да ладно! Давай! — Хидан, не то веселясь, не то раздражаясь, нанёс особенно сильный удар, попав рукоятью косы по травмированной ноге. Голень онемела от мощи удара, а потом Джейн ощутила, как боль стрельнула от пят до самого бедра. Девушка смачно выругалась, но затем застыла с раскрытым ртом. Она увидела, как Хидан развернул косу лезвиями к ноге. Оглохнув от страха, Джейн рывком выбросила руку с кунаем за бедро. В тот же миг коса ударилась о его лезвие, рвя штаны и вгоняя кунай в кожу. Девушка расширенными глазами таращилась на лезвия, застывшие в миллиметре от бедра. Кунай остановил чужое оружие, но ещё бы чуть — и она бы лишилась ноги. Хидан скакнул вплотную с занесённым кулаком, однако просчитался: Джейн рухнула на землю от инерции удара косы сзади. Только упав, девушка тут же вскочила, как дикая кошка, метнувшись на отвесную скалу. Она почувствовала смутную боль в ноге сзади и украдкой взглянула на неё. На штанине был порез, пропитывавшийся кровью: видимо, при падении кунай вонзился ещё глубже и оставил рану. «Да и чёрт с этим. Сейчас это наименьшая из моих проблем», — Джейн вскинула глаза обратно на Хидана. Тот стоял подняв косу и погано усмехался под нос. Джейн ожидала следующей атаки, когда Хидан вдруг поднял голову, с вызовом глядя на неё. Он занёс руку над косой и одним движением распорол ладонь. Джейн замерла, насторожившись. «Что он делает», — она пристально вглядывалась, пытаясь рассмотреть лески или порошки, скрытые в рукавах, но ничего не видела — только кровь, потоком хлынувшую на землю, когда Хидан перевернул руку порезом вниз. Отступник высокомерно буравил её взглядом, а Джейн не понимала, почему тот выглядел так, будто уже выиграл бой. Она странно на него смотрела, пытаясь разгадать, почему тот остановился, в то время как шестое чувство уже трубило нападать. «Да зачем мне нападать, если он за пятнадцать метров от меня? Я же в безопасности!». Нога Хидана дёрнулась, размазывая пролитую кровь по кругу. И тут Джейн вспомнила. «Он связан с жертвой кровью». Девушка, точно попав в вакуум, остановившимся взглядом смотрела на косу Хидана. Нет. Медленно перевела глаза на свой порез. Да. Кровь из её раны попала на лезвия чужого оружия. Хидан закончил круг и теперь чертил внутри него. Нет. Он не может с ней так поступить. Джейн рывком спрыгнула со скалы и метнулась к отступнику, однако по пути увидела Итачи. И остановилась. Учиха стоял поодаль и наблюдал за ними из тени бука. На ветви соседнего дерева стоял Кисаме, под ним — Какудзу. Джейн непонимающе смотрела то на одного, то на другого. Они всё видели? Хошигаке смотрел на неё с беззлобной усмешкой, и Джейн стало почти тепло от этого выражения лица. Она чуть расслабилась и перевела глаза на Итачи. Тот с безразличием следил за Хиданом. На Джейн накатило облегчение, и углы её губ дрогнули. Постановка, значит. Ну и слава богу. Только зачем всё это? «Попробуй разобраться, — Джейн фыркнула и тронулась обратно к Хидану. Всё резко утратило свои краски. Стало ясно, почему Хидан дожидался, когда она пойдёт, а не напал во время сна. — Если учесть, сколько мне тут рассказывают, я вряд ли узнаю правду в принципе», — она была достаточно близко к отступнику, когда Хидан закончил рисунок и начал чернеть. Её передёрнуло от белёсых костей, проступивших на угольной коже, и куноичи остановилась. — Ну что, повеселимся? — Хидан хмыкнул и достал складной штык из-под плаща. Джейн вздрогнула от вида острого лезвия, но собралась и призвала костянок, поползших к отступнику. Пусть это и игра, но казаться слабачкой не хотелось. — Слишком медленно, — из-под чёрных, словно намазанных сажей губ Хидана сверкнули зубы. «Да, медленно. До меня действительно медленно всё доходит», — Джейн с тоской смотрела в горевшие глаза Хидана. А что она могла сказать? Было и весело, и в то же время досадно, что её опять втянули во что-то без ведома. Хидан занёс штык, и костянки были в паре секунд от того, чтобы обмотать его, когда он с размаху всадил оружие в правое бедро. Джейн проводила это действие взглядом, полным омерзения, и мысленно приказала насекомым обвить тело отступника. Хидан не сопротивлялся — только ухмылялся, и глаза его горели нехорошим огнём. «Когда же всё это уже кончится... — девушку передёрнуло. — Когда я уже отсюда выберусь и встречу наконец нормальных людей? Тут сам свихнёшься, пока с такими поживёшь... — она слизнула пару сенбонов с щеки и шагнула к Хидану. — Ладно, не время жаловаться...» Её бедро пронзила адская боль, и она рухнула на землю, вцепляясь в ногу рукой. Упав, Джейн пару секунд отказывалась открывать глаза и просто морщилась, удерживая ладонь на бедре. Под веками, сквозь кромешную тьму, вспыхивали яркие круги и искры, а от ноги неслись снопы боли, уходя к кобчику и пальцам на ногах. Эта боль была очень похожа на ту, когда подопытная Орочимару насадила её на ветку. Подобное просто так не перетерпишь. Джейн разожмурилась и увидела, как сквозь вдавленные до побеления пальцы текла кровь. Нет. Не может быть. Она медленно подняла взгляд и, сквозь мутное от боли сознание, нашла Итачи. Он смотрел на неё. Но лицо его было всё таким же равнодушным. Нет. Не может этого быть. Тело Джейн похолодело до онемения. Она тягуче подняла голову к Хидану. Нет, с ней могло быть всё. Из того же, что и у неё, места на ноге Хидана торчал штык. Всё это не было игрой. Хидан напал на неё взаправду. А остальные просто смотрели. И ничего не делали. *Умэщу (оно же: умэсю) — японский ликёр, сделанный из сливы. *Поганое место — отсылка-дань уважения «Котам-Воителям»: в серии этих книг так называли место, где коты справляли нужду.