Между мирами, или Двойная жизнь

             По ощущениям Джейн, мир рухнул.              За время среди шиноби она уже смирилась, что каждый пытался извлечь из неё свою выгоду, но поступок Кисаме и тем более Итачи перешли все границы.              Утром они потом как ни в чём не бывало сели завтракать, и Кисаме даже отдал Джейн тарелку с супом (оказывается, накануне кто-то из них успел купить рыбы для ухи), но девушка едва не зарычала на него и не притронулась к еде. Она чувствовала не голод — её сжирали злоба и обида. А ещё шок. Ей даже в голову не приходило, что можно было поступить так подло. Иногда она кидала взгляд на Итачи — тот не смотрел на неё вовсе, переговариваясь время от времени с Какудзу.              Джейн сидела бобылём в тени деревьев и зализывала раны. Бедру было очень плохо, и пришлось потратить две трети чакры на его лечение. Что делать с ладонью, она представляла смутно. Руки исцелять настолько глубоко ей раньше не доводилось, а поэтому Джейн не знала, как подступиться. Кости были разломаны в нескольких местах, одно из сухожилий — порвано. Она почти не могла шевелить пальцами да и не хотела: болело адски. Ясно наверняка было только одно: иметь ту же ловкость рук Джейн теперь вряд ли сможет.              Когда она ввалилась в кабинет Кабуто после спарринга с заключённой-спичкой, Якуши первым делом осмотрел конечности. А потом похвалил, что девушка оставила руки нетронутыми. Лечить внутренние органы проще, чем вытаскивать кусочки костей из ладоней.              Джейн, дурея от неутихавшей боли, наложила печать остановки крови и перевязала рану. Они выдвигались. Учиха взглянул на неё как ни в чём не бывало и отвернулся. Кисаме, засыпав костёр землёй, ухмыльнулся остротам Хидана и тоже повернулся спиной.              Выпив противовоспалительное с обезболивающим, девушка стиснула зубы и встала. Как ни в чём не бывало.              Её боль для них всех ничего не значила.              ...              Они обогнули Хаконе и пошли на восток. Селение, попавшееся по пути, было таким же заброшенным, как и та деревня, где Кисаме и Итачи закупались оружием.              Возле старой пивной они разделились, условившись встретиться через час. Джейн не хотела идти хоть с кем-то из них, но Хошигаке выбора не оставил: хлопнул по спине и сказал следовать. Он и Итачи дошли до небольшой торговой лавочки, из которой пахло вяленой рыбой и соленьями.              Джейн сухо сказала, что останется снаружи. Учиха пристально на неё посмотрел, но в итоге промолчал, как и Кисаме. Оставшись одна, Девушка осела у здания, стараясь справиться с болью, поднимавшейся из руки. Она пыталась глубоко дышать, но даже вздох давался с трудом из-за сломанных рёбер. Девушка подняла глаза. С колышка через дорогу за ней внимательно наблюдал ворон. «Ну конечно, кто бы сомневался».              Джейн ничего не могла сделать, кроме как ждать, пока восстановится чакра. Все её пилюли не смогли бы помочь: они только подготавливали тело, а не восполняли резервы. У Джейн были щипцы и зажимы, но не было ни новокаина, ни тем более лидокаина — вытащить осколки тоже бы не получилось.              «А как я смогу их извлечь, даже если восполню чакру? — вдруг дошло до Джейн. — Чакра может только притупить боль, но не унять полностью. Мне не хватит этого для лечения...» — осознав всю плачевность ситуации, девушка впала в ещё больший ступор. Выходит, сама она справиться не могла?              — Да что ж такое-то!.. — Джейн в бешенстве сцепила зубы. Во всём, что бы с ней ни происходило, она всегда зависела от кого-то ещё!              «Значит, мне нужно попросить Кисаме и Итачи купить лекарств, — девушка подняла глаза на пустую дорогу. — А как я вытащу осколки, если никогда раньше не занималась этим? Просто отлично...»              — А! Ниндзя с корабля! — Джейн вскинула взгляд на огород за дорогой. Лицо куноичи вытянулось.              — Цукуши..?              Девочка лихо перемахнула ограду и подбежала к Джейн.              — Ого, что это с тобой? — Цукуши удивлённо и даже неприязненно разглядывала пропитавшуюся кровью повязку на ладони. Джейн вздохнула.              — Пропорола руку, — девочка скривилась, и куноичи устало подняла брови. — Почему ты так удивляешься?              — Я думала, шиноби непобедимы...              Джейн опешила от такого заявления и уклончиво повела плечом, мол, всякое бывает. Но Цукуши не унималась.              — А почему ты не вылечишь себя? — ладонь свело особенно сильно, и куноичи, сжавшись, подавила стон. — Тебе больно?              — Немного, — протолкнула Джейн сквозь сжатые зубы.              — Тогда почему ты просто не зашьёшь себе руку, как мне? — в голове стучало от сдерживаемой боли, и девушка с трудом разлепила губы.              — Нельзя. Ты тут что делаешь?              Цукуши, не отводя глаз от почерневших бинтов, рассеянно ответила.              — Тут мой дом, мы здесь живём.              Джейн позабыла даже о боли. Она вперилась в Цукуши ошарашенным взглядом.              — Тут? Твой дом тут?              — Да, вот он, — девочка указала на здание через огород и дорогу. Старое, ветхое и отчаянно нуждавшееся в ремонте. Недалеко от дома высился и сарай — такой же разваливавшийся и мрачный. Их давно никто не чинил и не латал.              — Ну и ну.              Джейн вспомнились деревеньки Эстонии с аккуратными и ухоженными крышами и крылечками, и сердце сжало костистой лапой. Цукуши жила в обнищавшем и разорённом мире, даже не подозревая, что можно иначе. И тут девушку посетила идея.              — А дома есть лекарства?              — Да, полно, — Цукуши активно закивала головой. — Там целая корзинка. Я принесу!              «Сообразительная», — Джейн кивнула и поправила плащ, подбирая под себя ноги. Вылеченное бедро прострелила боль, и девушка с шипением вытянула правую ногу. Хидан ещё ответит ей за это...              Из лавочки вышли Кисаме и Итачи. Последний повёл головой, молча приказывая встать. Джейн в панике метнула взгляд на огород.              — Мне нужны лекарства, — наконец уронила она, сжимая губы в полоску.              Учиха выгнул бровь.              — Какие?              — Мне сейчас принесут. Вон, — куноичи указала движением на дом Цукуши. Та уже вышла из него, но сердце Джейн упало, когда она увидела и вторую фигуру рядом.              — Ты успела с кем-то тут познакомиться? — Хошигаке выглядел впечатлённым.              — Это девочка, которую я вылечила на корабле, — мечник озадаченно хмыкнул.              — Мда, бывает же, — он удивлённо поднял брови, но в целом больше эмоций не выдал.              Джейн показалось, что Итачи смотрел на неё с разочарованием. Но она была слишком вымотана болью, чтобы выяснять это, поэтому просто отвернулась к огороду. Цукуши стояла рядом с домом, а через поле к ним шла её мать.              Ещё до того, как перешагнуть через ограду, она окинула всех троих настороженным взглядом. Это была невысокая смугловатая женщина в свободной одежде и с убранными в хвост чёрными волосами. Она остановилась в полуметре от них и на пару секунд задержала глаза на каждом. В последнюю очередь женщина посмотрела на Джейн.              — Что вам нужно? — коротко спросила она.              Джейн, видя, что никакой корзинки в руках той нет, устало сморщилась.              — Обезболивающие. Лидокаин. Новокаин. Ампулы.              Женщина неуверенно взглянула на Итачи и Кисаме, но продолжила твёрдым голосом.              — Вы же медик.              — Медики лечат лекарствами, — огрызнулась девушка. — Я знаю, что неприятна вам, поэтому просто скажите, дадите вы лекарства или нет, и мы пойдём.              Мать Цукуши чуть побледнела, но потом ещё раз осмотрела Джейн, остановившись глазами на засохшем пятне крови на штанах.              — У меня нет таких лекарств, — ответила она. В её лице стояло смятение — внутри себя женщина точно боролась. Джейн сощурилась, не понимая, ждать продолжения или нет. — И ни у кого тут. Все лекарства есть только в больнице.              Джейн оторопело замерла. Больница. Точно. Почему ей не приходило это в голову? Её глаза загорелись.              — Меня примут? — мать Цукуши нахмурилась и поджала губы. Сердце Джейн оборвалось.              — Больница только для гражданских. Ваша рана... особенная? — женщина аккуратно подбирала слова, точно прощупывая почву.              — Нет. Я просто проткнула руку.              Глаза женщины скакнули к отступникам и обратно. «Просто рука не оставляет пятна крови на бёдрах», — читалось в её лице. Она понимала, что Джейн недоговаривает, но не стала лезть дальше.              — Вам нужна медицинская помощь? Или с лекарствами вы справитесь?              Джейн помялась, однако потом стиснула зубы и призналась.              — Лучше помощь.              Боковым зрением она увидела, как взметнулись брови Кисаме и как сощурился Учиха. «А вы что думали, что я в самом деле вам Цунаде? — лицо девушки осталось каменным, хотя внутри она тут же вспыхнула. — Если бы всё было так просто, то каждый второй был бы ниндзя-медиком!».              Мать Цукуши прикусила щёку изнутри и сильнее нахмурилась. Ещё подождав, Джейн не выдержала.              — Просто скажите, где больница, и я разберусь.              Пальцы на скрещённых руках дёрнулись, и женщина, нахмурившись, отвернулась.              — Я покажу, — бросила она, на что Джейн сморщилась. Зачем кривить душой, если всё было сказано ещё на корабле?              — Встанешь? — вопрос Итачи поставил в тупик, и девушка пару секунд просто смотрела на мужчину круглыми глазами. Учиха эмоций не выказывал — выглядел всё так же спокойно и равнодушно. Как и утром.              Джейн, разозлившись от воспоминаний, рявкнула:              — Да, — и ровно поднялась вопреки чудовищной боли, прокатившейся по всему телу. Кисаме на это пренебрежительно сощурился, а мать Цукуши только поджала губы. Джейн выпрямилась и, обозлённая их реакцией, сухо напомнила: — Ведите.              Пусть она раздражает их всех, пусть. Она всё равно не прекратит бороться за свою жизнь.              ...              Больница была маленьким одноэтажным зданием с поотвалившейся штукатуркой, которая когда-то была бежевой. Старые каменные ступени полуразвалились, и в итоге от всей широты лестницы остался лишь небольшой проход. Больницу окружали сливы, и это было, казалось, единственное ухоженное место в деревне.              Джейн взглянула в окна. Из всех них свет горел только в двух. Она вздохнула и обернулась к матери Цукуши, стоявшей впереди.              — Ждите здесь, — девушка не успела раскрыть рот, как та скрылась в больнице. Джейн удивлённо замерла. Она думала, что женщина сразу же уйдёт.              И Кисаме и Итачи стояли позади, в тени сливы. Оборачиваться на них не хотелось. Джейн и без того хватало их присутствия в жизни.              «Нет, надо определённо валить отсюда. Плевать на клона, плевать, что забыла язык и привычки, плевать вообще на всё — заново всё выучу. Главное — сбежать. Просто подгадаю момент, когда улизнуть, и дело с концом», — Джейн, чувствуя, как перестаёт действовать обезболивающее, непроизвольно затряслась. Это происходило с ней в течение всего дня, начиная с самого конца драки, и в моменты, когда тело сводило дрожью, на неё накатывал ужас пережитого.              Хидан. Его горящие безумием глаза. Широкий рот, искажённый усмешкой.              Плечи сковала судорога, и девушка вцепилась в плащ на груди, пытаясь пережить приступ.              Это не была паническая атака, не была ярость или обида — это была пустота, в которой мешалось абсолютно всё и из которой нельзя было выделить хоть одно чувство. И ужас. Абсолютный ужас с неверием. Как с ней могли так поступить.              Джейн вспоминались тщетные попытки остановить Хидана. Костянки, оружие, ниндзюцу — не работало абсолютно ничего, отступник всё равно нёсся как локомотив. В его лице ни разу не мелькнул страх. В нём не было смятения, растерянности. Он не был ни человеком, ни животным, не боясь абсолютно ничего. На нём не было смысла даже использовать смесь для панической атаки: Джейн была уверена, что Хидан бы просто её не заметил. Ничто не могло убить его, и отступник хорошо понимал это. Джейн не знала, что делать, кроме как удерживать его от новых ударов по себе.              А Итачи... И Кисаме...              «Просто смотрели, как я получаю новые увечья... — эта мысль должна была ранить, но сейчас Джейн испытывала лишь неприязнь. — Орочимару бы защитил меня», — она вновь поняла, что ей не хватало наставника. Даже несмотря на опыты над собой, на недомолвки и непредсказуемость. Однажды Орочимару спас её. И сейчас Джейн понимала, что не отправил он её на опыты не только из-за неподготовленности тела. Если бы хотел, давно бросил к другим в подземелье.              Но он не хотел. И теперь Джейн видела это кристально чисто. После утра она поняла, что такое настоящее равнодушие. Пустые глаза без намёка на лукавство. Тонкие губы, не говорящие «стой». Спокойная ухмылка, когда кого-то ранят.              Раньше Джейн ненавидела Орочимару, но теперь спарринги с его подопытными выглядели игрой в песочнице под надзором воспитателя. Девушка тосковала по тёплой, лечившей её чакре и бледных руках в ожогах от опытов. Что-то было в Орочимару, заставлявшее прощать его даже после всего пройденного.              «Стокгольмский синдром, — мрачно заключила девушка, темнея лицом. — Ты забываешь. Ты забываешь, Джейн, как рыдала вечерами, думая, что тебя отправят на опыты, если ты не оправдаешь ожиданий. Как тебя вынуждали сжигать людей. Как холодно на тебя смотрели в лазарете, когда ты сделала что-то не по «их плану». Как ты мечтала подсыпать яд в еду Орочимару», — воспоминания немного прояснили чувства, но легче не сделали. Теперь Джейн понимала, что её жизнь в целом превратилась в непроходимое месиво ужаса и страха.              Выдохнув, она решилась.              «Уйду. При первой же возможности уйду, а клон пусть остаётся у них. Хватит с меня, пусть я даже не дойду до дома, но хотя бы стану наконец свободной».              Из дверей показалась мать Цукуши, а за ней ещё одна женщина, но старше. Она сурово посмотрела на бледную Джейн, а потом на Итачи и Кисаме во дворе.              — Это ты пропорола руку? — от её резкого голоса на девушку по новой накатила усталость. Сколько ещё ей придётся сталкиваться с чужой неприязнью к себе? Но Джейн удержалась от колкостей, понимая своё положение.              — Да, — она подняла раненую руку, демонстрируя бинты, начавшие пропитываться новой кровью. Печать остановки прекращала действовать.              Женщина мотнула головой.              — Пошли. Только ты, — бросила она, заметив, как тронулись следом и Итачи с Кисаме. Последний недобро сощурился, но Учиха остановил его едва заметным жестом руки. Мечник презрительно осклабился и замер.              В который раз Джейн наблюдала эту картину. Щуплый, маленький Итачи, неуловимо качнувший ладонью, и огромный, мощный Кисаме, застывавший от этого, даже если только что его жабры убийственно раздувались. Хошигаке уважал напарника и ставил его мнение выше собственного.              Джейн отвернулась, презрительно сжав губы. Кто бы о её мнении подумал.              Саске думал. Он ведь в итоге встал на её сторону. Да. Вот кого точно не хватало сейчас.              Мрачная не то от мыслей, не то от боли, девушка зашла в больницу. Внутри было ещё холоднее, чем на улице: сказывались кафельные стены и пол. Светло-голубые стены сильно отличались от лазарета в логове Орочимару, однако запахи были те же. Лекарства и хлорка.              Они прошли по пустым коридорам. Медсестра на посту удивлённо проводила их глазами, но Джейн была слишком уставшей, чтобы улыбаться, и просто скользнула по ней взглядом.              В самом конце этажа им попался мужчина с перебинтованной головой. Джейн сделала вывод, что перевязочная недалеко. И они в самом деле почти тут же зашли в кабинет, который врач отперла ключом.              Это была операционная. Совершенно не такая, как у Орочимару: меньше, старее и лишь с одной лампой на штативе. По бокам стояли шкафы с растворами, а в пластиковых контейнерах внизу стерилизовались в спирту инструменты. Джейн сразу поняла, что операционную используют редко, и задумалась, сможет ли эта женщина ей помочь.              Врач резанула её глазами и указала на стул.              — Садись, — она пододвинула его к кушетке по центру.              Джейн нечитаемо на неё посмотрела, но повиновалась.              — Вы уже делали такие операции? — девушка вытянула руку на кушетке. Надев маску с перчатками, женщина врубила лампу и нагнула как можно ближе к ладони.              — Делала, — она взяла ножницы и стала аккуратно разрезать бинты с запёкшейся на них кровью. Джейн внимательно следила за ней.              Она была молодая. Светло-смуглое лицо едва покрылось морщинами, но ореховые глаза пронзали насквозь — женщине было ближе к сорока, однако видела она уже гораздо больше, чем хотела бы. Разрезав бинты, она аккуратно сняла повязку под ними и удивлённо выгнула бровь, увидев пластырь с печатью, уже начавший алеть.              — Это для остановки крови, — Джейн подцепила его, и тот легко отошёл. Ощутив пристальный взгляд, она пояснила: — Я шиноби. Это одно из наших снаряжений.              Женщина сухо уронила:              — Я знаю.              Теперь бровь выгнула Джейн, но врач больше ничего не сказала — только нагнулась обратно. Пока она осматривала рану, из которой вновь потекла кровь, её сурово сведённые чёрные брови ещё сильнее очертили морщину меж ними, а высокие скулы напряглись, когда та щурилась. Джейн тоже так морщилась, когда увидела рану впервые.              — Чем пропорола?              Девушка растерялась, не зная, как объяснить. Врач стрельнула глазами.              — Штырь... на штырь напоролась... — в принципе это была правда. Что штырь, что шип — форма почти одинаковая.              Женщина цыкнула.              — Тебе нужно в соседнюю деревню. Твои кости задеты и разломаны в нескольких местах. У меня нет рентгена, чтобы увидеть градус смещения. Могу только промыть и обработать.              — У меня нет смещения. Только мелкие осколки отломились, которые нужно вынуть.              — А, — медик пару секунд помолчала. — Ниндзя-медики и на такую диагностику способны?              Джейн не понимала, почему голос женщины звучал не то насмешливым, не то восхищённым. Куноичи чуть пожала плечом.              — Да, но это лишь общая оценка состояния. Градус смещения я бы тоже не смогла сказать. Хотя профессионалы и могут, наверное.              — И ты сможешь сказать, куда они ушли?              — Осколки? Да.              Женщина оценивающе хмыкнула, а потом покачала головой. Джейн наблюдала за ней со смесью удивления и настороженности.              — Аллергия на лекарства есть? — наконец отозвалась медик, глядя за стеклянные дверцы шкафов.              — Нет.              — Хронические заболевания? Заболевания крови?              — Нет.              — Операции уже делала?              — Нет. Ну, то есть да. Но под полный наркоз меня не клали.              — Когда?              — Три месяца назад была последняя, — Джейн задумчиво взглянула на уже полностью зажившую ногу. Стоило перестать на неё хромать, как Хидан навлёк на эту же ногу новые беды.              — Свою группу крови и резус знаешь?              Джейн вздрогнула.              — У вас тут разве есть контейнеры для переливания? — женщина моргнула и словно очнулась.              — Нет. Забыла. По привычке. Кровь ведь ты и сама сможешь остановить, если что. И до другой больницы добраться.              Джейн узнала эти заторможенность и взгляд. Так смотрел Орочимару, когда вспоминал былое.              — Вы военный хирург? — неверяще прошептала она.              Женщина зыркнула на неё, и глаза её стали ещё холоднее.              — Бывший. И тебя это не касается. Иди скажи своим, что ты тут надолго.              Джейн возмущённо дёрнула углом губ, но сдержалась.              Остаток времени провели молча, перекидываясь лишь фразами, относившимися к операции.              Когда они закончили, правый бок Джейн онемел от боли в переломанном ребре. «При первой же возможности! При первой же возможности уйду отсюда, — мысленно клялась себе девушка. — Но пока что при первой же возможности надо залечить ребро, иначе дыхание с болью меня убьёт», — Джейн взглянула на женщину, бросавшую инструменты в спирт. Говорить с ней не хотелось, но куноичи заставила себя.              — Спасибо вам. Сама бы я так не справилась. А вы настоящий профессионал.              Женщина обернулась, стягивая перчатки и маску. В её лице было напряжение, но широкий рот всё же чуть усмехнулся.              — Ты тоже неплохие швы накладываешь, — глаза Джейн поражённо распахнулись.              — Цукуши..? — та кивнула, отворачиваясь. Значит, вот кто осмотрел Цукуши после корабля. Джейн поджала губы. Получить похвалу от военного хирурга — это дорогого стоит. — Спасибо. Есть ли что-то, что я могу для вас сделать?              Женщина, склонившись над контейнером с бинтами, окаменела, а потом медленно и с явным усилием перевела на неё глаза. У Джейн пошли мурашки.              — Нам ничего не нужно от наёмников.              От её усмешки не осталось следа — она смотрела враждебно, словно была готова тут же бросить в Джейн скальпель. Девушка сглотнула.              — Меня не было тут, когда в вашей стране случилась война, — попыталась оправдаться она.              — И что, от этого изменилось то, чем вы занимаетесь? — женщина сощурилась, презрительно усмехаясь. — Все вы одинаковы. За деньги вы готовы как защитить, так и убить людей одной и той же страны.              В Джейн вскипела обида.              — Я никогда не убивала за деньги.              — Значит, однажды будешь, — отрезала медик. — Шиноби становятся не для того, чтобы всех спасать.              — Я вообще им становиться не хотела! — рыкнула девушка, выйдя из себя.              — Но стала! — рявкнула женщина в ответ. — Не убила сегодня — убьёшь завтра! У шиноби есть только одно предназначение, — её пальцы до побеления вцепились в стальной стол.              — Я не шиноби, — прошептала Джейн. — Я не была им рождена. Моё сердце другое.              Медик помолчала, а потом презрительно усмехнулась.              — Не заметила.              Девушка проглотила колючий ком злости и выдавила:              — Значит, не хотели замечать. Всего доброго, — она ушла, хлопнув дверью.              У больницы стоял Итачи и — внезапно — мать Цукуши. Джейн удивлённо взглянула на женщину и спустилась к ней по лестнице.              — Вы меня ждали?              Мать, с достоинством держась, покачала головой. Джейн проследила за её взглядом и кивнула.              — Ждёте врача? — женщина тоже кивнула. — Она в операционной, убирается. Спасибо, что попросили её.              Брюнетка подняла глаза. Они были уставшие, но отстранённые. Наконец женщина разлепила губы и покачала головой, отводя взгляд.              — Не за что.              — ...она отказалась от какой-либо помощи, — осторожно заметила Джейн, — но, может, вы скажете. Я могу что-то сделать для вас или неё?              На самом деле она не хотела. Джейн знала, что женщина откажется, но было лучше рассказать самой, чем когда мать Цукуши узнает это же, но уже от медика и в ярких красках.              Глаза женщины расширились, а лицо стало ещё бледнее.              — Уходите... — слабо уронила она. — Брата Хару-сан убили шиноби во время войны. Он был моим первым мужем. Вы ничего не можете предложить нам взамен.              Джейн почти отшатнулась, а потом плечи её бессильно опустились, и девушка едва слышно сказала:              — Мне очень жаль, — и отошла к Итачи. Тот смотрел бесстрастно, но с любопытством.              — Лекарства больше не нужны? — скупо спросил он, и Джейн сухо ответила, не глядя.              — Нет.              Как же хотелось домой.              

***

      

      Чакры всё ещё не хватало, и если вчера «хромоту» Джейн мог заметить лишь опытный нукенин вроде Хидана, то сейчас это видел каждый, кто встречался им по пути.              Бежать Джейн не могла. Правая часть тела разламывалась даже несмотря на таблетки. Да, они действовали, но сил не прибавляли. Рука с инъекцией от столбняка жгуче болела. А ещё надо было помнить про уколы антибиотиками потом. Хорошо, что Хару-сан дала их с собой. Джейн с тоской подумала, что и медик, и мать Цукуши были хорошими женщинами, хотя они и не любили её. Жаль, что Хару-сан не разглядела в ней хоть что-то кроме зла.              Кисаме и братья Зомби ждали их на выходе из деревни — волочась мимо дома Цукуши, Джейн хотела попрощаться, но той не было. «Может, оно и к лучшему...» — девушка опустила глаза и отвернулась обратно к дороге. Было некомфортно от мысли, что, став чуть старше, Цукуши узнает, что случилось со страной на самом деле, и тогда и Джейн предстанет перед ней в другом свете. Хотя она и не была ведь шиноби.              «Но стала!» — Джейн оскалилась себе под нос и взглянула на отступников, сидевших на лавочках впереди. В чём-то Хару-сан была права. Снова вспомнилась худая спина Цукуши. Тощая, костлявая. С тонкой бескровной кожей. Одиннадцать лет... Джейн оглядела собственные руки.              «Нет... Я в восемь лет точно была как она сейчас. Или нет? — девушка задумалась. Воспоминания клубились вместе с белым дымом в голове. Значит, и это уже затёрлось... — Интересно, а какой я была в детстве? Совсем не помню...» — в памяти остались только образы десяти и девяти лет. Мысленно Джейн поставила себе метку «посмотреть старые фотографии, вернувшись домой».              — А ещё медленнее нельзя? — недовольно окликнул их Хидан, откинувшись на спинку лавки. — Опять же нихера не успеем!              Вместо ответа Джейн пронзила Хидана ненавистным взглядом. Итачи промолчал, полный невозмутимости; ответил же, как ни странно, Кисаме.              — Ой ли, — хмыкнул он, насмешливо склонив голову. — Ещё пару минут назад, когда в бутылке было умэщу, тебя всё вполне устраивало.              Хидан усмехнулся и пожал плечами.              — Ха, подловил. Но ночевать опять наголяк в лесу вообще не светит. Дойти побыстрее охота.              — Так помолись за эту грешницу и пусть твой Бог поделится исцелением с ней, — в глазах мечника плясали черти. — Тогда и пойдём быстрее, — Хидан скривился, но не без смеха.              — Давай я лучше помолюсь за её упокой, и мы тоже пойдём быстрее, распнув её тело тут.              Какудзу, абсолютно без энтузиазма глядя перед собой, бросил:              — «Быстрее» и твой ритуал совершенно несовместимы, Хидан.              — И чё, твои пересчёты бабла отнимают не меньше времени, но мы ж всё равно это делаем.              Мы.              Джейн при всей ярости на язычника озадаченно замерла. «Мы». Девушка медленно перевела глаза на Кисаме, вальяжно забросившего руки на спинку. Нет. Всё же они и правда были другими.              Какудзу и Хидан были не как Итачи и Кисаме. «Братья» сходились лишь в одном — презрении к окружающим. Каждый из них относился со снисхождением к напарнику, считая себя сильнее, и оба поступали так, как считали нужным сами. Но в то же время что-то их объединяло, и объединяло в разы мощнее Кисаме и Итачи.              «Свобода...» — Джейн, дойдя до отступников, встала рядом с Учихой у столба. Хидан опять переругивался с Какудзу, Кисаме со смехом наблюдал за этим.              Да... Что Хидан, что Какудзу — оба были абсолютно свободны. Если Итачи, как истинный аристократ, соблюдал этикет, Кисаме чтил преданность, то для Хидана и Какудзу не существовало рамок. Они поступали как хотели и когда хотели. Никто из них не стал бы останавливать другого (хотя тот бы и не послушал), но они бы объединились, чтобы принести ещё больше разрушений.              «Странный тандем», — Джейн подобрала давно мешавшие волосы и заколола в пучок. Странный, но пугавший гармоничностью сердцевин.              — Если все всё выяснили, — спокойно произнёс Итачи, когда Хидан был готов взорваться на Какудзу, — я предлагаю пойти не прямиком на север, а через запад.              Хидан недоумённо покосился на него.              — Это через Ямакиту? Не Хадано?              — Да.              — И нахера? Мы ж крюк сделаем.              — Завтра будет День весеннего равноденствия*, и среди местных обсуждали приезд даймё в Ямакиту на почтение могил предков. Он ведь родом оттуда.              Кисаме задумчиво протянул:              — Толпы охраны... Шиноби...              Хидан мученически застонал и зарылся рукой в волосы.              — Зачем вам столько грёбаных религиозных праздников... Доберёмся хрен знает когда...              — До границ Ямакиты можно доехать на попутной повозке, — предложил Итачи. Какудзу пристально на него посмотрел, но промолчал.              — В такой глуши и повозка? — Хидан раздражённо махнул рукой.              — Зря спускаешь на тормоза, — заметил Кисаме, оценивающе щурясь на поле впереди. — Многие ведь наверняка сейчас едут перед праздником в свои родные места. Мы тут пока сидели, мимо нас уже проезжали.              Энтузиазма у Хидана не прибавилось, но он задумался.              — Что скажешь, Какудзу? — Хидан вопросительно взглянул на напарника. Его пепельные волосы всколыхнулись на ветру. Какудзу пристально смотрел на Итачи.              — Мне всё равно, — его слова никак не вязались с испытывающим взглядом, направленным на Учиху. — Можем подождать повозку.              — Да твою мать, я ж не о том!              — Мы не торопимся, — протянул Какудзу, не оборачиваясь на раздражённого напарника.              — Эй! — Кисаме прыснул, а Хидан раздражённо вздохнул. — Как же заманало...              — Я не думаю, что повозку придётся ждать долго, — спокойно заметил Итачи, прикрывая глаза и высовывая руку из плаща. Он игнорировал пронзительный взгляд Какудзу, а тот молчал.              Джейн заставляла себя стоять прямо, даже не приваливаясь к столбу. Если выказать слабость, Хидан не преминёт съязвить. Хотелось сесть. Хотелось облегчить нагрузку на больную ногу, приложить руку к сломанному ребру и вдохнуть хоть раз наполовину лёгких.              — Что, страдаешь? — девушка открыла глаза и столкнулась с насмешкой в лице Хидана. Джейн презрительно поджала губы.              — Как и ты, — она недвусмысленно взглянула на пустую бутылку рядом с лавочкой. Кисаме и Какудзу внимательно посмотрели на Джейн, но та выражения лица не поменяла.              — И это ты считаешь страданиями? — Хидан громко усмехнулся, отворачиваясь. Джейн немного растерялась, ожидая другой реакции.              — Для алкаша вроде тебя — вполне, — Итачи стрельнул в неё прищуром, но Хидан внезапно только хохотнул. Его нагрудный кулон с цепочкой зазвенел, качаясь.              — Ищешь продолжения утра? — язычник с опасным весельем сощурился на Джейн. Та промолчала, но лицо её осталось высокомерно-холодным. Хидан рассыпался тихим смехом. — Не переживай. Однажды получишь.              Они прожигали друг друга глазами, однако во взгляде Хидана, в отличие от Джейн, было больше насмешки, чем серьёзности. Это могло сойти за шутку, но девушка хорошо понимала, что Хидан смотрел так не из-за игривости — просто он не расценивал её как угрозу. Вот и рассматривал, как тигр — козлёнка, зная, что в итоге всё равно его сожрёт. Хидан отвернулся первым, громко прыснув. Его ситуация явно веселила.              «Надо будет потренироваться с печатью бога грома, — девушка тоже отвернулась, впившись глазами в серо-белое небо над полем. — Меня, конечно, может легко расщепить, но надо попробовать хотя бы на клонах. Только когда? — она зыркнула на Кисаме, о чём-то посмеивавшегося с Хиданом. — Эти же постоянно бдят, чтобы их драгоценный шпион не дай бог не подох без них, — Джейн чертыхнулась и прикусила щёку изнутри. — Лучше бы так следили, когда меня сегодня чуть не закололи. Походу, придётся опять в ванной пробовать», — она вспомнила, как запечатывала остатки чакры в свиток точно так же в ванной в логове Орочимару. Мда, видимо, она была обречена.              Через четверть часа в самом деле мимо поехала повозка. В ней везли бамбуковые стволы, и поэтому места для людей было впритык. Внутри уже сидело трое детей и двое взрослых. Кисаме не помещался, поэтому остался в другом прицепе, открытом и без сидячих мест — мечник устроился на сами связки бамбука.               Джейн села рядом с Итачи, одним плечом касаясь каркаса повозки, а другим — руки Учихи. Мягкость чужого тела выбила из колеи, и куноичи пару секунд смотрела прямо на отступника. Невозможно было поверить, что даже он, столь холодный и мрачный тип, состоял из тех же мышц и костей, что и она сама. Джейн отвернулась к щели в брезенте.              Обезболивающее в руке ещё действовало, однако при тряске ребро так простреливало, что приходилось каждый раз давить стон. Джейн попыталась забыться и провалиться в сон, но дети! Они громко шептались, периодически срываясь на хохот. Уставшие родители их одёргивали, тем не менее помогало это только на время. Джейн недовольно смотрела на мальчика, предлагавшего друзьям тихим, как ему казалось, голосом поиграть в ронинов, сбежавших защищать страну. Девушка вздохнула и перевела взгляд на Хидана, сидевшего на лавке напротив, рядом с детьми. Он пялился в потолок и, кажется, молился Дзясину, чтобы тот покарал их. Джейн усмехнулась, закрывая глаза. Хотя бы Хидану было хуже, чем ей.              Через треть часа уснуть так и не получилось, а боль всё же доконала — Джейн сдалась и тоже ушла к Кисаме. Тот, завидев её голову из-под полов брезента, усмехнулся. Он явно молча спрашивал: «Как ты собираешься тут сидеть, здесь ведь ещё хуже?». Девушка гордо вздёрнула подбородок, прошла мимо и легла на сами связки бамбука. Да, их всё равно трясло, но так ребро меньше травмировалось и не столь сильно стреляло в бок. Кисаме задумчиво хмыкнул, но промолчал. Оставалось только надеяться, что не пойдёт дождь, но Джейн была слишком уставшей и поэтому решила, что даже если ливанёт как из ведра, то она не сдвинется с места.