Между мирами, или Двойная жизнь

             — Ох, просто кошмар, эти дети, терпеть их не могу.              — Можно подумать, ты кого-то любишь.              Хидан бросил на Кисаме красноречивый взгляд.              — Нет, но дети — это край, я думал, что вот-вот прикончу их даже без обряда.              Они стояли на своих двух на границе с Ямакита. Только тронувшаяся повозка по новой загромыхала, уезжая на восток. Джейн проводила её уставшим взглядом. Несмотря на то, что ей удалось поспать, она чувствовала каждый орган в своём теле, а значило это только одно: ей нужен был отдых. Не было сил даже на равнодушие в лице — хотелось просто лечь и уснуть.              «А это ведь мы ехали... Если бы шли, я бы уже и подавно подохла, — девушка сглотнула. — Хотя о чём это я? Меня бы просто запечатали в свиток, а я бы потом свихнулась, прийдя в сознание в нём».              — Так что же не прикончил?              Хидан кисло взглянул на Кисаме и поправил косу за спиной, скривившись. Тот только пожал широкими плечами, усмехаясь. В отупевшем от усталости лице Джейн мелькнуло недоверие, и она выгнула брови.              — Чё морщишься, многоногая, — Хидан сразу заметил это и не упустил шанса воткнуть шпильку. Джейн кинула на него неприязненный взгляд, но промолчала. — Кисаме, чё она у вас такая дикая, нахер вы таких берёте вообще.              Мечник смешливо взглянул на Хидана, ехидно щурясь.              — Пути Господни неисповедимы, тебе ли это не знать...              — А, иди ты, достал! — Хидан раздражённо взмахнул руками, а потом вновь вперил глаза в Джейн. Злоба в его лице исчезла, когда отступник разглядел сквозь её мнимую твёрдость измождённость. Губы Хидана изогнулись в ухмылке. — Что, поубавилось прыти? То-то же.              Джейн огромным усилием заставляла себя молчать. Хидан бесил её даже сильнее, чем Саске когда-то. Окончательно его ненавидеть заставляло понимание, что тот после их стычки был бодр и свеж, как огурец, а она походила больше на подгнивший томат. «Однажды... он ответит мне за это», — молча обещала себе Джейн, сцепив зубы и вперив в Хидана яростный взгляд.              — Что за ребячество... — фыркнул Какудзу, отворачиваясь. Хидан моментально взорвался.              — В смысле «ребячество»?! Эй, Какудзу!              Джейн проводила спину язычника горевшими глазами. Как же хотелось всадить ему в позвоночник катану. Но смысл... Он же бессмертный.              Девушка ощутила на себе взгляд и с удивлением натолкнулась на Кисаме, внимательно на неё смотревшего. Джейн холодно выгнула бровь, но Хошигаке дёрнул углом губ и тоже отвернулся.              — Не отставать, — спокойный голос Итачи раздался почти над ухом, и Джейн отшатнулась. Она пронзила Учиху злым взглядом и пошла вперёд.              ...              Под потолком чаёвни горела огромная подвесная люстра, по кайме которой крепились свечи. По всему помещению, несмотря на его размеры, стоял запах воска и матчи. Джейн с достаточным скепсисом смотрела на покрытые пылью напольные канделябры и всё не могла понять, чего добивались хозяева. Если это был закос на иностранный манер, то со стороны смотрелся он сплошной кашей. Казалось, что владельцы просто выкупили на барахолке всё заграничное старьё, какое нашли, и решили, что оно будет сочетаться уже просто потому, что не отечественное.              «Может, так оно даже и было», — Джейн взглянула на массивные дубовые столы и металлические витые лавки.              — Какая же скукотища.              Соглашаться не хотелось, но Хидан был прав. Помещение кишело разными компаниями, включая семьи — шум стоял не хуже, чем на корабле. А ещё эти мрачные тона... Все эти полированные ореховые стены давили, а спёртый воздух клубился в ноздрях, отбивая желание есть. Судя по лицам остальных отступников, их это тоже коснулось — Итачи и Кисаме, сидевшие напротив, как и Джейн, пили лишь чай, и только Хидан — какой-то очередной сливовый ликёр. Какудзу с ними не было: он ушёл продавать тела на второй этаж, где располагались номера. Джейн даже знать не хотела, сами ли хозяева промышляли чёрным рынком или же лишь их «таверна» стала пунктом сбора без ведома последних.              — Ох этот грёбаный скупердяй, — Хидан, допив залпом свою чёку*, стукнул ею по столу. — Да ну сколько можно!              Итачи флегматично отглотнул чая, и Джейн последовала его примеру, чтобы не отвечать. Хидан тем временем начал барабанить пальцами по столу, рыская злющими глазами по всей чаёвне.              — Пойдёшь проверишь? — кисло протянул Кисаме. Даже он подувял от общей атмосферы духоты и безвкусия.              — Нет, он меня ещё припашет тоже своё бабло пересчитывать, и я тогда тут точно сдохну, — Хидан раздражённо скривился и сплюнул в ведро, стоявшее рядом со столом.              Джейн испустила тихий вздох и постаралась не заскрипеть зубами от злости. При каждом слове от Хидана разило кислым перегаром, и она, сидевшая рядом с язычником, страдала от этого первая. Девушка молилась на время, когда путешествовала только с трезвыми как стекло Итачи и Кисаме, без Хидана и его бесконечного докладывания о собственном состоянии. Язычник комментировал буквально всё и при любой возможности.              Учиха, кажется, тоже утомился от Хидана и теперь не разговаривал даже с Кисаме, уйдя в свои мысли. Единственным, кто ещё отзывался на возмущение язычника, оставался Хошигаке, но и тот не горел сейчас желанием поддерживать беседу.              Хидан звучно пнул плевательницу, и дети, шумевшие за соседним столом, на мгновенье притихли, удивлённо вздрогнув. Зато родители их только скосили взгляд и продолжили болтать о чём-то своём.              — Вот твари... — зло процедил Хидан, выдыхая перегар.              Джейн поняла, что её вот-вот вырвет, и поднялась из-за стола. Кисаме вопросительно выгнул бровь, но девушка только приложила пальцы ко лбу, морщась.              — Я подожду на улице. Дышать нечем.              — Нет. Ты останешься здесь, — Итачи даже не открыл глаз, и за это Джейн захотелось всадить ему кунай в шейный позвонок. Только открыв рот, чтобы зашипеть, она была оборвана Кисаме.              — Я тоже выйду, наверное, — добродушно заметил он, и взгляд Хидана моментально протрезвел. Он впился в мечника сощуренными глазами, пока тот вставал, но не шелохнулся, очевидно что-то обдумывая.              Джейн, глядя наискось через стол, с сомнением рассматривала крупное лицо Кисаме, пытаясь понять, что он хочет. Однако тот ничего не пояснил — только забрал свою чашку с чаем.              — Возьми, — Джейн поняла, что уже секунд десять рассматривает Кисаме, выжидающе косившего на её чашку. Девушка моргнула, приходя в себя.              — Я не хочу пить, — отмахнулась она.              — Ты оскорбишь этим хозяев, — с осуждением заметил Хошигаке. Джейн на миг скривилась. Серьёзно? Кисаме пёкся о чьих-то чувствах?              «Как насчёт моих чувств? Как насчёт того, что ты почти позволил сегодня утром разорвать меня в клочья?» — Джейн сузила глаза и придушенным от злобы голосом выдохнула.              — Это их проблемы, — Хидан справа заржал, а потом щёлкнул пальцами, наставляя указательный на Джейн.              — Правильно, так их! Хорошо сказано! — девушку перекосило от вида пьяной морды Хидана, и она пошла следом за Кисаме, взявшего её чашку тоже.              С улицы дохнуло влажной прохладой. Джейн с наслаждением втянула свежий воздух, забыв о травмах и потянувшись. Ребро сразу прострелило болью, и девушка поспешно согнулась, осев на лавочку у входа. У дверей в таверну, в отличие от других заведений, не стоял зазывала, и поэтому здесь было тихо. Рядом с правым ухом раздался стук — Джейн приоткрыла глаза и увидела собственную коричневую чашку, от которой шёл пар. От этого молчаливого «я поступил по-своему» её скривило ещё больше.              — Что, совсем хреново? — голос Кисаме сверху, на удивление, звучал участливо. Джейн отфыркнула волосы, лезшие в глаза, и процедила:              — Нормально.              — Мм. А почему не лечишь рёбра? У тебя же были пилюли для ускорения заживления.              Джейн не хотелось разговаривать. Она была уставшей, злой и бессильной.              — Чакры мало осталось, — сухо ответила девушка, не поднимая головы.              — А, вот оно что.              Между ними повисла тишина, прерываемая шумом гостей в таверне. Джейн баюкала бок, глядя на кота, умывавшегося на старой бочке рядом. Его чёрно-белая шубка была короткой, но густой и холёно лоснилась. Девушка вспомнила Шмыга.              «Интересно, Саске и правда забрал его или обманул? — в голове всплыли знакомые песочно-жёлтые стены и тёмно-коричневый комод, на котором всегда стояли подносы с едой. Тумбочка возле кровати, на котором была клетка мышонка, и низко гудевшее колесо, когда Шмыг в нём бегал. Алые глаза, мелькнувшие в проходе... — А?» — Джейн оторопело моргнула. Что это за воспоминания?              Алые глаза в проходе и бледное лицо Саске, открывшего дверь. Она поднимается на кровати, полусадясь — Учиха быстро бросает: «Орочимару?» — и она отрицательно качает головой. Тот кидает взгляд на клетку и снова на неё. «Я заберу его, когда обнаружат твою пропажу», — она кивает, а потом в неё летит кунай, и всё обрывается.              Джейн отупело смотрела на подорожник, росший возле лавочки. Что это только что было? Она в упор не помнит такого, но откуда оно в её голове?              — Стало хуже? — Кисаме выгнул бровь, заметив глаза Джейн в пол-лица.              Девушка поморщилась и покачала головой. Тот пожал плечами и отвернулся обратно к дороге. Джейн всё всматривалась в лицо Саске в голове и не могла понять, что это вообще было.              «“Я заберу его, когда обнаружат твою пропажу”? Он говорил о Шмыге? Но тогда почему я это помню — меня ведь тогда уже схватил Итачи?» — со стороны входа в чаёвню раздался шум.              — Манал я их всех, как же задрало, — Джейн испустила вздох и постаралась выглядеть несильно расстроенной.              — Хидан, — Кисаме хмыкнул, но тоже менее энергично обычного. — В край доконали?              Тот от души выругался и плюхнулся на лавочку рядом с Джейн.              — ...в гробу я их всех видал, понаплодились, как свиньи, и теперь всё в хлев и превращают! — закончив этим свою пламенную речь, Хидан резко выдохнул через нос. Ему словно полегчало, и теперь он был менее злым, чем когда вышел.              — Это только на время, — заметил Хошигаке, отпивая чай. — Можно потерпеть.              — Да Кисаме, время тут, время там — это заебёшься столько времени находить!              Мечник ухмыльнулся, в его глазах блеснул смех.              — Ну, Какудзу тебе, кажется, предлагал посылать вместо себя клона, а самому не путаться под ногами.              Хидан скривился, передразнивая Кисаме.              — Ага, а потом он сам прикончит клона и откажется делиться баблом, сказав, что всё делал сам, без моей помощи. Знаем, плавали, — Джейн, без энтузиазма глядя на Хидана исподлобья, вдруг дёрнулась. Язычник тут же это заметил и подозрительно покосился на её бок, усмехаясь. — Чё, херово быть смертной, а?              Джейн промолчала, ошарашенно глядя на Хидана.              «Клон. Точно. Это были воспоминания моего теневого клона, которого я оставила в логове вместо себя! Они же должны возвращаться ко мне! — девушка неверяще приоткрыла рот. — Орочимару же что-то рассказывал про это. Но я никогда не использовала клонов для шпионства, ведь это было бы бесполезно против самого саннина... Так Саске благополучно добрался? И Орочимару меня не хватился... Значит, у него всё в порядке? Ну и здорово, — на душе повеселело от этих мыслей, и губы Джейн кольнула улыбка. А мышонок... — Саске знал, что я однажды это вспомню, и специально оставил мне послание про него», — в груди потеплело, и стало так хорошо, что Джейн взяла свою чашку и отхлебнула чай.              Хидан смотрел на неё как на душевнобольную, Кисаме, в принципе, тоже. Из таверны вышла шумная семья, сидевшая до этого за столом напротив, и отступники моментально переключили своё внимание на них.              — Как же задрали, суки... — прошипел им вслед Хидан, пепеля глазами. Один из их сыновей, отстав от остальных, открыто пялился на его косу, стоя почти перед носом. Хидан свирепо рыкнул: — Брысь, — и тот, побледнев, тут же бросился наутёк. — Эти дети, никакого спасения от них, просто ни в манду, ни в...              Джейн, повеселев от открывшихся обстоятельств, смешливо прищурилась на Хидана.              — Обряда на них нет, да? — отступник на неё странно посмотрел, не ожидая подобного задора, но злобы на людей было больше, поэтому он процедил.              — Да. Однажды реально не выдержу и прибью их всех нахер.              Джейн отхлебнула чай, усмехаясь. Хидан и выдержка? Это что-то новенькое.              — Так что же ещё не прибил? Или вера запрещает?              — Кого, детей? — Хидан со скепсисом взглянул на неё через плечо.              — Ну да, — Джейн пожала плечами. Кисаме и Хидан переглянулись, а потом посмотрели на неё как на умалишённую.              — Ты совсем отбитая что ли? — девушка удивлённо застыла. Недовольно-надменное лицо Хидана явно говорило, что она сказала что-то не то.              — Нет. А в чём дело? — Джейн напряглась, разом забывая веселье и готовясь отпрыгнуть, если на неё нападут.              Хидан смотрел с удивлением и, казалось, даже осуждением.              — Детей-то нахрена мочить?              Джейн решила, что ослышалась.              — Чего? — выдавила она.              — Это Орочимару что ли так делал? — Хидан цокнул, неодобрительно фыркая. — Не, он реально совсем поехавший, значит. Хвала Дзясину, что ушёл из Акацуки.              Глаза Джейн полезли на лоб, она не могла поверить собственным ушам. Хидан осуждает чьи-то убийства?              — И это говоришь ты? — севшим голосом спросила она. — Ты был готов распнуть меня ещё пару часов назад!              — И чё? Я и сейчас готов.              — Мне нет восемнадцати, я тоже ребёнок!              На миг Хидан опешил, а потом заржал, тыкая в неё пальцем.              — Ты? Ребёнок? Ты кобыла здоровая, на тебе пахать надо!              Джейн беспомощно покосилась на Кисаме, стоявшего у ограды из родендронов напротив. Тот тихо посмеивался над замечанием Хидана.              — Тогда о каких детях идёт вообще речь? — Джейн сжалась под чужими насмешками, но воинственности не растеряла.              — Явно поменьше тебя, — Хидан продолжал ржать. Девушка покосилась на почти скрывшуюся из вида семью.              — Типа тех что ли? — она указала в их сторону подбородком.              — Ну не тебя же, — от гогота Хидана вокруг вновь завоняло перегаром, и Джейн поморщилась.              — И почему их нельзя убивать? — Кисаме поднял брови на её вопрос.              — А что они тебе сделали?              — А что вам сделала я? — Хошигаке посмотрел с очевидным неодобрением. Джейн упорствовала. — Как это вообще должно работать? Вы убиваете кучу невинных людей, просто потому что кто-то назначил за их головы цены, и вас не интересует, сделали ли они вам что-то в прошлом!              Глаза Хидана опасно блеснули.              — Слушай сюда, многоногая, — с пугающим холодом бросил он. — Ты меня не беси, а то твоим мастерам придётся новых шпионов искать. Меня такие разговоры раздражают, поэтому не испытывай моё терпение.              От Хидана несло спиртным, и Джейн брезгливо отодвинулась, не разрывая зрительного контакта.              — Я лишь говорю то, как оно есть. Или твоему богу нравится, только если у жертвы уже есть за что подержаться? — Хидан рывком дёрнулся к ней, оскалившись. Джейн отпрянула. Её губы плотно сжались, а глаза с вызовом сузились.              — Это моё последнее предупреждение тебе, сука, — тихо хмыкнул Хидан, впиваясь в неё расширенными глазами. Тонкий рот кривился в усмешке, но углы её опасно дрожали. Джейн ещё больше отодвинулась и с презрением отвернулась.              Боковым зрением она видела, как отхлебнул чай Кисаме.              — Орочимару ставил эксперименты над детьми? — невзначай бросил он. Джейн крепче стиснула кружку.              — Нет, — пасмурно отрезала она, не поднимая глаз. — Я детей там не видела.              — Значит, он ещё не совсем конченый стал, — резко заметил Хидан. Джейн передёрнуло от пренебрежения в голосе того, и она закусила изнутри щёку.              «Орочимару хотя бы не убивал удовольствия ради», — зло подумала она, но промолчала, буравя остатки чая в чашке.              — Да... Детей гасить — дело последнее, — Хидан чуть щурился на пасмурное небо; голос его звучал отстранённо.              Каждый ушёл в свои мысли, и поэтому, когда из таверны вышли Итачи и Какудзу, все они молчали. Учиха на секунду окинул их задумчивым взглядом, но в итоге просто сказал:              — Можем идти.              И они пошли.                     *п.а.: お猪口 (ochyoku) — оно же «очёко», «чёко» и «чёку». Маленькая японская пиала под саке.              

***

      

      Начинало смеркаться, а они снова были в лесу.              Анестезия стала отпускать, и Джейн выпила обезболивающее — перестала ныть не только рука, но и ребро. Девушка понимала, что всё это лишь до выведения анальгетиков, но как же было приятно вновь вдохнуть без боли.              Она ни с кем не разговаривала, идя справа от Итачи. Кисаме шёл слева впереди, недалеко от Какудзу, обсуждая ценности чьих-то голов из страны Воды. Видимо, мечник заранее планировал наживиться на телах. Хидан шагал позади Какудзу, и Итачи буквально дышал ему в затылок.              Учиха вызывал неприязнь, но рядом с ним хотя бы не нужно было ежесекундно ждать удара, поэтому Джейн немного расслабилась.              Она смотрела на горы, высившиеся впереди, и густой хвойный лес вокруг и с неохотой признавала, что здесь было намного красивее, чем где-либо ещё. Если бы ещё пальцы на ногах так не мёрзли от ветра... Джейн вспомнила холод утра, когда она сбегала, и облачка пара, вылетавшие изо рта при разговоре с Саске. Девушка сморщилась.              «Саске, где ты сейчас и чем занимаешься? — Джейн грустно подняла глаза на скалу впереди. Как похожа на ту, в которой было логово... — Ты уже спросил Орочимару про своего брата? Ты сейчас тренируешься? Или путешествуешь через энергетические ямы, чтобы стать сильнее? Как изменилась жизнь в логове после моего исчезновения? — Джейн убрала волосы со лба и тряхнула головой. — Глупо спрашивать себя об этом, но... Поговорить бы с тобой сейчас...»              — Ну наконец-то.              Итачи слева замер, и Джейн остановилась рядом. Она настороженно взглянула на усмехавшегося Хидана. Тот смотрел куда-то вверх и довольно ухмылялся. Все остальные отступники тоже перевели глаза на небо, и Джейн оставалось только проследить за их взглядами. Медленно подняв голову, она сперва не могла понять, что это за дерево со столь густыми ветвями и кроной, но потом различила среди зелени доски и обомлела.              В вышине, почти у самой макушки деревьев, висели дома.              Их было пять, и они были похожи на громадные хижины, но только в форме конусов. Сквозь их стены прорастали стволы деревьев. Солома, покрывавшая вытянутые крыши (которые плавно переходили в стены), потемнели от влаги и кое-где покрылись мхом, но оставались целой. Сверху их скрывали ветви ещё более высоких деревьев, а справа защищала от ветра отвесная скала. Это было идеальным местом для укрытия.              «Это логово Акацуки?»              Джейн неверяще смотрела на гнёзда птиц, свитые под крышами хижин. Кто это всё построил? КАК он это построил?              — Ну что, дом, милый дом? — в смешке Хидана слышались тёплые нотки, и Джейн перекосило. К счастью, этого никто не увидел.              Все, кроме Итачи и Джейн, разом взметнулись на стволы деревьев. Девушка смотрела на них с безнадёжностью и смирением. «Только зажившему бедру будет хана», — Джейн вздохнула, но собрала остатки чакры возле бывшего прокола. Итачи покосился на неё и сухо спросил:              — Запрыгнешь?              Джейн снова передёрнуло, и она со скепсисом взглянула на Учиху. Тот выглядел спокойно и даже бесстрастно, а волоокие глаза немигающе замерли. Сверху запела птица, и Джейн, отвлёкшись на неё, растеряла весь запас злобы.              — Да, — устало отозвалась она, отворачиваясь к дереву, а потом одним прыжком перемахнула полствола. Оттолкнувшись от него, она полетела на порог хижины, где стоял Кисаме. Приземляться пришлось больше на левую ногу: правая уже и так ныла.              Доски звучно скрипнули под ступнями — Джейн на секунду подумала, что они проломятся. Но нет. Хижины были крепкими. Девушка украдкой скосила взгляд вниз — выше, чем со сколопендры. Если столкнуть, лететь придётся долго.              Стоявший недалеко Кисаме что-то искал в щелях двери. Хидан и Какудзу были уже в соседней хижине — сквозь маленькое окно было видно, как там зажглись лучины.              — Засыпало? — участливо спросил подошедший Итачи. Мечник хмыкнул.              — Нет, почти готово.              Где-то рядом пели птицы, и Джейн подняла глаза на лес. «Да... Что ни говори, а вид отсюда что надо», — хотя на самом деле почти ничего не было видно из-за густой кроны соседних деревьев. Но небо!.. Какое же небо расстилалось перед ними... Джейн не без презрения взглянула на Итачи и Кисаме.              «Как если бы им было до этого дело, — девушка поджала было губы, но потом нахмурилась, заметив, как Кисаме разобрал часть стены и отодвинул доски. — Он хочет разрушить дом? Или...? Что он вообще делает?» — Хошигаке поднял руку и вжал палец с кольцом куда-то внутрь.              По хижине прошёлся лёгкий разряд, заставив Джейн опешить. Барьер? Настолько тонкий и искусный барьер? Мастерство Акацук не прекращало её поражать.              Кисаме усмехнулся и заложил обратно доски.              — Прошу, — Джейн с сомнением на него взглянула, а потом и на дверь. Девушка всё ещё не была уверена, что барьер был до конца снят.              Дверь открыл тем временем Итачи — он же, разувшись, зашёл внутрь и зажёг лучины справа на стене.              — Ну что там?              — Нормально, — Учиха даже не обернулся на напарника.              — Потолок?              — Цел.              — Значит, заделал всё же, — усмехнулся Кисаме, поднимаясь с колен. Джейн осторожно заглянула внутрь через плечо Итачи, но ничего не разглядела кроме невысокого столика по центру.              — Итачи, Кисаме! Вы уже всё? — зычный голос Хидана перекрыл даже пение камышовок. Кисаме обернулся к товарищу и кивнул.              — Барьер только остался.              — Ну что, тогда через пять минут идём? — Джейн вытаращила глаза. Идти? Они опять куда-то должны идти? Тогда зачем приходили сюда?              — Да, давай, — отвернувшись от Хидана, Хошигаке заглянул внутрь хижины. — Итачи-сан, слышали?              Учиха, сидя в глубине дома, тихо отозвался кратким «да». Джейн захотелось подохнуть на месте. Они реально сейчас опять куда-то пойдут. Акацуки в самом деле не были людьми. Их выносливость была за гранью фантастики.              — Куда мы идём? — убито спросила девушка, смотря перед собой. Кисаме взглянул на неё и засмеялся.              — Ты — никуда. А мы — за более точными данными о миссии.              Джейн подняла на мечника неверящий взгляд.              — Я останусь?              — А зачем ты нам там? — ухмылка Хошигаке стала шире. — Чтобы отпугивать врагов своим мрачным видом?              Девушка не знала, плакать или смеяться, но в итоге улыбнулась.              — Понятно, — её плечи расслабились, а тело, почувствовав скорый отдых, взвыло с утроенной силой.              Из хижины вышел Итачи и осмотрелся. Хидан и Какудзу уже стояли внизу и лениво переругивались между собой. Перекинувшись взглядом с Кисаме, Учиха спрыгнул. Хошигаке сиганул почти сразу следом, но прежде создал водяного клона и ухмыльнулся Джейн. Девушка вымученно улыбнулась.              Когда громкий голос Хидана растворился в пении птиц, а спины отступников скрылись за деревьями, Джейн и клон зашли внутрь дома.              За окном справа, конечно же, сидел ворон. Ну естественно, куда же без него. Джейн сняла одну из лучин со стены и подошла к оставшимся, воткнутым по кругу хижины, поджигая. Изначально мрачный, домик преобразился с тёплым светом.              Он был круглый и с не очень высокими потолком — Кисаме, стоя во весь рост, не мог дотянуться до него рукой, но вместе с самехадой у него бы получилось. Полы были деревянные, но на них лежали татами — натруженные непрерывным хождением, ноги Джейн словно утопали в них.              Возле левого окна стояла тумбочка, рядом с которой, в углу, высился лёгкий раздвижной шкаф. По центру был низкий стол — Джейн была уверена, что это разновидность того пресловутого котацу, под которым она грелась у Орочимару.              «Значит, они приходят сюда круглый год, а не только когда тепло», — Джейн закрепила обратно лучину и повесила плащ на вешалку у двери. Она услышала шум за спиной и обернулась — это был Кисаме, он сдвигал стол.              Джейн с удивлением увидела квадратное углубление, скрытое в полу. В его центре, среди песка, стоял крупный глиняный горшок, но по бокам оставалось достаточно пустого места. Кисаме поднял крышку и засыпал тонких сухих веточек с соломой.              — Дай, — он указал на лучину рядом с Джейн. Та, пару секунд помедлив, всё же протянула щепку. Лучина треснула в пальцах Кисаме, но тот ловко удержал огонь и сумел поджечь хворост в горшке. Пламя сразу разгорелось, и уголь, лежавший в глубине, защёлкал от жара. Кисаме прикрыл горшок уже другой, дырявой крышкой, а затем поймал взгляд девочки. Отступник хмыкнул: — Что?              Джейн сжала губы.              — Мы будем есть? — протянула она, вешая назад лучину.              Кисаме хохотнул, не веря.              — Ты не знаешь, что это? — губы Джейн напряглись сильнее, и она оскорблённо умолкла. Хошигаке прыснул и потянулся за подушками, лежавшими в комоде под окном. — Иди садись. Ты ведь ещё сидеть-то можешь? — он кинул одну подушку на левую от себя сторону.              Брови Джейн недовольно сошлись. Кисаме, заметив это, фыркнул.              — Хватит рычать, здесь теплее, — девочка пристально на него посмотрела.              — Мне не холодно. Тут можно вскипятить воды? Хочу смыть кровь и грязь, — она перевела глаза на горшок, над которым Кисаме грел руки.       — Можно, но по мне так проще потерпеть. Всё равно завтра уже в гостиницу зайдём.              — Я всё же попробую сегодня, — отрезала Джейн. Кисаме молча усмехнулся. Спорить не было смысла. Если девочка упиралась, то бараньим рогом. До таких могло дойти, только если они сами набивали себе шишки. — Где котелок?              — У Хидана. Есть только чайник.              — Хорошо, он в шкафу?              — Комоде. Вода за окном.              Джейн озадаченно моргнула, но в итоге просто прошла к шкафчику. Кисаме чувствовал каждое её движение за спиной и поэтому на миг обернулся, когда та замерла перед открытым окном. К своему изумлению, он увидел, как Джейн чесала перья на шейке ворона. Птица не улетала, а только подставлялась, прикрыв глаза. Потом Джейн перегнулась через раму и достала съёмный бак из-под сеток и фильтров*. Кисаме к тому моменту уже отвернулся обратно и не видел, с какой тоской Джейн взглянула на эти пять литров в руках.              Из горшка раздался треск, и Кисаме, взяв щипцы, аккуратно перемешал угли. Так было даже лучше: больше скопится жара, пока нагреют воду. Мечник разгрёб песок и, отставив горшок, положил в ямку пару углей, сразу прикрыв их ветвями и соломой. Трава вспыхнула почти тут же, и пламя быстро перекинулось и на сухие веточки. Кисаме сощурился на огонь, вспомнив на секунду, как когда-то точно так же обогревал свою комнату дома.              Он рывком встал и зацепил длинный крюк на бамбуковые перекладины у потолка. Обернувшись к Джейн, Хошигаке обнаружил её растерянной и почти напуганной. Мечник приподнял брови.              — Передумала? — та вздрогнула и оторвала взгляд от металлического стержня.              — Нет, — холодно ответила она и протянула здоровой рукой их маленький чугунный чайник. Кисаме закончил крепить рычаг и, ещё раз осмотрев его, повесил на крючок чайник. Чугунное дно почти касалось углей, но не задевало их — самое то.              Он отложил щипцы и хрустко потянулся. Как же всё затекло за день. Чёртова повозка с громыхавшим бамбуком отбила всю спину и ноги. Хошигаке вспомнил, как почти моментально отрубилась Джейн, когда легла там. Она спала так крепко, что даже ни разу не перевернулась — просто валялась все три часа в одной и той же позе. Кисаме перевёл на девочку глаза. Она стояла слева, прижимая здоровую руку к правому боку. Раненая же висела плетью, обмотанная белоснежными бинтами. Было странно, что она, залечившая пробитое насквозь бедро, оказалась неспособна подлатать всего лишь ладонь.              Джейн вдруг поймала его взгляд и с прохладцей двинула бровью. Её самоуверенность повеселила, и Кисаме усмехнулся, качнув головой. Чем-то она напомнила ему Итачи.              Девочка прищурилась, но всё же села на подушку рядом, свесив ноги к огню и гордо выпрямив спину. Однако лёд треснул, когда она отстегнула сумку с поясницы, и пряжка, соскользнув, зацепила рёбра. В тот же миг глаза Джейн распахнулись, а рука метнулась к боку. Кисаме чуть хмыкнул.              — Всё так же болит? — Джейн бросила на мечника злой взгляд.              «Нет, просто мне нравится гнуться в три погибели», — хотелось ей съязвить, но она прикусила язык. Не хватало только новых проблем.              — Обезболивающее перестаёт действовать, — процедила Джейн, устало уставившись на огонь, трещавший под чайником.              Боковым зрением она заметила лёгкое сочувствие в лице Хошигаке и еле удержалась, чтобы не плюнуть в него. Лучше бы смотрел так утром, когда её дырявил Хидан! Девушка уловила чужое движение рукой и тут же впилась в Кисаме глазами.              — На, — в крупных пальцах был зажат конусообразный кулёк. Сквозь его бумагу ничего не было видно.              Глаза Джейн сузились.              — Что это? — она с недоверием взяла протянутый свёрток. Тот был лёгкий, но через плотную бумагу прощупывались крупные очертания.              — Пилюли, — рот Хошигаке кольнула беззлобная усмешка. Джейн насторожилась, приготовившись сразу же выбросить это в огонь.              — Какие ещё пилюли.              — Боевые. Тебе там вроде чакры не хватало, чтобы залечиться, — мечник дёрнул плечом. — Они восстанавливают запас как раз.              Рот Джейн раскрылся и так и остался. Она в отупении таращилась на Кисаме, потеряв дар речи. Хошигаке тоже ничего не говорил, лишь глядя в ответ. Наконец брови девушки сошлись на переносице, и Джейн опустила ошарашенные глаза на кулёк. Что он только что сказал? Пилюли? ЕЙ?              — Почему? — только и спросила она, непонимающе глядя на бурые шарики, лежавшие внутри свёртка. — Почему?              — Мелкие травмы самые противные, — послышалось со стороны мечника. — Чем скорее лечишь, тем проще.              Джейн потерянно на него посмотрела.              — Только утром вы спокойно наблюдали, как меня убивал Хидан.              Кисаме фыркнул, с насмешкой взглянув в ответ.              — Тебя просто немного покоцали — что ещё за «убивали»? — его руки сухо скрипнули над огнём, когда он разминал их. Джейн побледнела.              — Меня не убили только потому, что я смогла избежать большую часть ударов, а не потому что «Хидан хотел меня только покоцать», — сдавленным голосом бросила она.              — Но не убил же.              Простота ответа Кисаме припечатала. Джейн взглянула ему в лицо и поняла, что тот не считал ситуацию странной. Напротив, Хошигаке явно полагал, что поступил нормально. Плечи девушки поникли. Почему-то это расстроило ещё больше, чем если бы Кисаме сказал, что поступил так назло.              — Что ты всё близко к сердцу принимаешь-то, — с досадой усмехнулся тот, и Джейн разбито на него посмотрела. — В этом же не было ничего личного.              — Личного? — тело девушки вдруг налилось свинцовой тяжестью от усталости. Мозг внезапно понял, что бесполезно было спорить, и смирение рухнуло на её тело огромным облаком.              — Ну да, это же не для твоего умервщления было. Просто обычный спарринг.              Нет, смирения было недостаточно. Джейн резко вскипела.              — Обычный спарринг? Ваш товарищ едва не принёс меня в жертву! Я чуть не подохла, потеряла кучу крови и искалечила себя, чтобы спастись! Это называется «обычный»?! — её лицо стало жёстким, дышавшим ненавистью. Кисаме вдруг прыснул, но холодно и даже высокомерно.              — А ты хотела, чтобы мы все перебили друг друга, сцепившись пара на пару? — его глаза насмешливо блеснули, однако жабры остались плотно прижатыми — мечник был спокоен. Джейн на секунду замерла, не улавливая его мысли, и тогда тот продолжил: — Хватит быть таким ребёнком, не всё вертится вокруг тебя. Есть вещи, которые сильнее тебя, меня, Итачи-сана и кого-либо ещё. Есть долг перед организацией, обязательства перед лидером и другими товарищами. Ни ты, ни я не можем нарушить всё это в угоду самим себе.              У Джейн поползли мурашками от слов Кисаме. Это было не от их холода — нет. Она просто внезапно поняла, что имел в виду тот. «Они делали всё, что было им дозволено в имевшихся рамках». Они не могли вмешаться в бой. Они не могли вступиться за неё. Они могли лишь выполнять собственные обязанности друг перед другом.              Осознав это, Джейн почувствовала, как испарилась даже злоба — остались усталость и опустошённость. Кисаме в самом деле считал, что поступил правильно и, видимо, даже благородно, подумав о ней и купив эти пилюли. Но Джейн, глядя на шедший из носика чайника пар, думала лишь о Какудзу, вступившегося за Хидана и поправшего «закон организации».              Кисаме бы... не вступился за Итачи. Он был бы уверен, что напарник достаточно силён, чтобы разобраться самому. Каждый в итоге стоял сам за себя.              — А если бы я не увернулась от Хидана? Что тогда? — голос Джейн звучал отрешённо, пока она смотрела, как Хошигаке снимал чайник с крючка.              — Ты? — мечник пфыкнул. Для него это звучало как горячечный бред.              — Я, — Джейн не поднимала глаз от чайника в песке.              — Ты чудна́я. Ты оторвала Хидану обе руки, а накануне справилась с двумя отступниками в одиночку, — Кисаме неподатливо замолчал, словно не зная, что ещё сказать. — В честь чего ты должна НЕ увернуться? — спросил он, сдавшись.              Джейн чахло улыбнулась.              — С того, что мне просто часто везло, Кисаме. Я лишь успевала придумать что-то прежде, чем мне сносили голову и вышибали мозги, — хриплым голосом проговорила она.              — Ты выживала, — отрезал мечник, наградив взглядом, от которого спотыкаются на ходу. — Ты можешь называть это как угодно, но факты не исказить. Ты УМЕЕШЬ выживать, раз дожила до этого момента, — он закончил на не терпящей возражений ноте и сурово пронзил глазами. Джейн ощутила знакомую ауру: такую же источал Саске, когда она пыталась ему возразить.              Это была непрошибаемость и абсолютная глухость к любым доводам. Кисаме закрылся от неё, и убедить его в чём-то не осталось возможности.              Девушка шевельнула пальцами на раненой руке. Хошигаке был уверен, что она бы выжила, и поэтому не считал себя неправым. Спорить было бесполезно.              — Тогда зачем купил? — наконец уронила Джейн, поднимая взгляд на мечника. — Если я и так умею выживать.              Тот пожал плечами и поставил над углублением низкий столик. Вытянув большое одеяло из комода за спиной, Кисаме расстелил его поверх этого стола, укрыв их ноги.              «Котацу», — Джейн с удивлением поняла, что была права. Угли внутри горшка нагревали воздух под столом, и постепенно вся нижняя часть тела оттаивала от наружного холода.              Кисаме, перехватив испытывающий взгляд, поставил перед Джейн чайник с горячей водой.              — Сказал же. Мелкие раны — самые противные, — его глаза брызнули лукавством, но взгляд остался прямым и спокойным. Джейн не нашла сил улыбнуться, однако угол губ всё же дрогнул. Они помолчали какое-то время, а потом Хошигаке хлопнул её по плечу и указал подбородком на чайник. — Лечись и ложись.              Джейн была готова расплакаться от обиды, радости и в то же время печали, но не хотела выглядеть уязвимой перед отступником и поэтому просто опустила голову, кивая.              — Хорошо.