Нокс

      Выходить ночью на улицу было страшно.       Гермиона спрятала чёрные прямые волосы под капюшон и шагнула в темноту. Так было нужно, она не могла сегодня не выйти. Доставать шкуру бумсланга для оборотного зелья становилось всё сложнее: пару месяцев назад министерство ввело строгий контроль за продажей редких ингредиентов, и теперь их можно было купить только в специальных магазинах.       И на чёрном рынке. Так уж устроена человеческая природа: когда закрывают одну лазейку, где-то обязательно найдется другая. Особенно если на кону твоя жизнь. Без оборотного зелья Гермиона не могла и шагу ступить: в новом мире никому нельзя было доверять — любой мог оказаться предателем. На нее объявили охоту. На них всех, кто сохранил в себе хоть немного человечности. Кто всё ещё пытался бороться, кто всё ещё верил… и кому теперь приходилось прятаться среди врагов и жить в постоянном страхе.       И всё же как бы громко ни кричали заголовки газет о могуществе нового правительства, новоизбранные министры тряслись за свои шкуры. Боялись проглядеть и подпустить к себе близко тех, кого упорно преследовали последние месяцы и кого почти уничтожили, — а они умудрялись выживать вопреки всему. От этого у Гермионы в душе иногда просыпалось какое-то торжествующее злорадство: страшно было не ей одной.       Вообще-то их осталось ничтожно мало, и война так раскидала их по всей Британии, что даже называть себя Орденом теперь было смешно. Они и не называли. А их всё равно боялись, преследовали и добивали. До Гермионы иногда доходили слухи об очередном точечном задержании сопротивленцев. И после этих слухов она сделала для себя вывод, который, пожалуй, стал девизом её новой жизни: не так страшно умереть при задержании, как выжить после него. Поэтому она прокручивала в голове различные сценарии своего ареста. У них была единственная общая черта: все они заканчивались огнём на поражение.       Оказавшись на городской площади, Гермиона быстрым шагом миновала несколько домов, стараясь не попадать в тусклый свет фонарей, а затем юркнула в тёмный проулок. Свернув ещё пару раз, она вышла к грязному тупику. Сердце готово было вот-вот вырваться из груди, а лоб покрылся испариной — срезанная украдкой прядь чёрных волос принадлежала не самой здоровой женщине. Отдышавшись, Гермиона сверилась с часами. Ещё десять минут, она пришла слишком рано. Перешагнув через намокшие коробки и мешки с мусором, она прислонилась к холодной стене и прикрыла глаза.       Они проиграли битву за Хогвартс. Перед её глазами по-прежнему проносились разноцветные вспышки заклинаний, а языки пламени окрашивали в красный свинцовое небо. Те люди разрушили место, которое она любила, а она даже не попыталась защитить его. Словно заворожённая, Гермиона наблюдала из окна Визжащей хижины, как уничтожают и оскверняют невинной кровью всё, что когда-то было ей дорого. Тогда она плакала в последний раз — тихо, словно стесняясь своей боли, — а потом слёзы закончились. Всё закончилось вместе с рассветом: с тех пор её новая жизнь пропиталась гарью и сладковато-приторным запахом разлагающейся человеческой плоти.       Скрипнувшая металлическая дверь подсобки заставила её вздрогнуть. На пороге появился мужчина с усталым оплывшим лицом и вытер руки об заляпанный жиром фартук. Магл под империусом — Гермиона сразу поняла, в чём дело, едва встретившись с его пустым взглядом из-под косматых бровей с проплешинами, и выхватила палочку. В последнее время непростительные стали использовать слишком часто. Вообще-то маглы под чарами не представляли большой опасности, но могли привлечь лишнее внимание. Гермиона отступила и приготовилась произнести оглушающее заклинание, как мужчина остановил свой стеклянный взгляд на ней.       — Мистер Картер приносит свои извинения, но ингредиентов в ближайшее время не будет. Он свяжется с вами сразу, как появится возможность.       Гермиона почувствовала, как ужас пробежал по спине и ушел холодной волной в ноги. Сердце снова заколотилось, а в боку кольнуло. Гермиона пошатнулась, но в последний момент удержала равновесие и крепче сжала палочку в потной ладони. Будь проклято это хрупкое тело!       Сейчас не время поддаваться панике.       Коротко кивнув, она поспешила убраться из тупика. Джейми Картер был редкостным мерзавцем, но хотя бы держал слово и никогда прежде не подводил. Должно быть, случилось что-то серьёзное…       Словно в тумане, Гермиона брела по неосвещенным улицам и наконец вышла к круглосуточному магазину. Обычно в это время тут никого не было. И всё же она решила не задерживаться. Пока кассир лениво сканировал продукты, она заметила, как за его спиной блеснул огонек.       Даже в небольшом городке на севере Шотландии были активисты, которые научились маскировать волшебные газеты под низкопробную магловскую прессу с нелепыми названиями и таким же нелепым содержанием. Гермиона уже покупала журналы по садоводству, теориям заговора и НЛО, с которых при очень внимательном рассмотрении ей подмигивали счастливые домохозяйки, их собаки, всевидящее око и фары летающей тарелки. Точкой распространения стал этот супермаркет — сюда даже местные редко заходили.       Информация сейчас была на вес золота. Как и вообще всё, что давало надежду. Гермиона уже месяц не общалась ни с кем из Сопротивления, кроме Джейми, да и то никогда не говорила ему больше, чем того требовала их сделка. Поэтому теперь «замороженные» газеты были её единственным спасением и утешением.       — С вас пятнадцать фунтов, — голос продавца вывел её из раздумий.       — И ещё «Мир фокусов», пожалуйста.       — Пятнадцать восемьдесят.       Гермиона вытащила кошелек и с ужасом обнаружила, что в нём осталось лишь пять фунтов. Ну конечно. Первый месяц она получала помощь от людей, которые помогли добраться сюда, но их быстро поймали — сдали маскирующие чары, на которые среагировал вредноскоп патрульных. Или как его теперь нужно было называть? Доброскоп? Но если подумать, это ведь они теперь преступники…       Как бы то ни было, теперь только и оставалось, что спасаться оборотным зельем. Джейми чересчур настойчиво рекомендовал ей не пользоваться палочкой, как и выходить на улицу, не приняв оборотное.       А потом и этот дурацкий закон всё испортил: цены на ингредиенты выросли, а добывать их стало сложнее. Подпольная торговля стала идти из рук вон плохо.       Было вопросом времени, когда у них закончатся средства. Она всё прекрасно понимала, но всё равно оказалась не готова. Да и разве можно было к такому подготовиться? Однако вернуться с пустыми руками она тоже не могла — каждая капля оборотного была на вес золота, и она не могла пить его ради обычной прогулки. Да и умирать с голода тоже совсем не хотелось.       Оставив на кассе все деньги, что у неё были, она прошептала заклинание и, не глядя на остолбеневшего кассира, вылетела из магазина. На глаза упала кудрявая прядь. Кажется, зелье уже почти выдохлось. Последняя партия оказалась не такой хорошей и довольно опасной: действие зелья заканчивалось без ощутимого дискомфорта, а потому можно было легко забыть принять новую порцию.       С каждым шагом бежать становилось всё легче. Оказавшись на неосвещенной улице с дешевыми похожими друг на друга домами, Гермиона внимательно всмотрелась в темноту и, убедившись, что поблизости никого нет, торопливо подошла к двери под лестницей. Сняв защитные чары, она повернула ручку и вошла внутрь.       В нос ударил запах трав и сырости — точь-в-точь как в Хогвартсе. Да и её бывший профессор зельеварения сидел в старом потертом кресле и читал книгу. Тёмные сальные волосы падали ему на глаза, но он словно не замечал их. Кажется, когда она выходила, он сидел в той же позе…       — Сегодня вы быстро, — бросил он, лишь на мгновение оторвав взгляд от страниц, а затем снова погрузился в чтение.       — Он не пришёл, — отрезала Гермиона и с досадой поставила сумку на стол, отчего стеклянные бутылки в ней жалобно звякнули.       — Вот как…       Ей показалось, что его плечи вздрогнули, но затем она снова столкнулась с безразличным взглядом и вспомнила, с кем делила кров последние несколько месяцев. Северуса Снейпа нельзя было напугать или удивить. Ей точно показалось.       Он поднялся с кресла и, разгладив ладонями брюки, подошел к ней.       — Что удалось достать?       — Немного еды и «Пророк», — она вытащила журнал из-за пазухи, встряхнула его, чтобы развеять чары, а затем принялась судорожно переворачивать страницы. Обычно она успевала пролистать всё до возвращения сюда.       Гермиона делала так с каждым номером, лишь бы убедиться, что они по-прежнему в розыске. К счастью, пока что каждый день с предпоследней страницы на неё смотрели те же лица: немного уставшие, но по-детски светлые и немного наивные. Гарри застенчиво улыбался и приглаживал непослушные волосы, а Рон прятал лицо за учебником по защите от тёмных искусств. Гермиона заливисто смеялась. Сейчас она казалась себе такой неуместной на этой колдографии, словно ей сделали одолжение, что объявили в розыск. Мальчики боролись до конца. Она же совсем ничего не сделала.       И всё-таки это был хороший снимок. Гермиона даже вырезала его, когда впервые увидела в этой «рубрике», и теперь хранила в своих вещах. Маленькое окошко в прежнюю жизнь. Колин сделал её на перемене после урока трансфигурации на шестом курсе.       Колин был мёртв.       — Что пишут? — голос профессора заставил её вздрогнуть.       — Судя по передовице, ничего из того, чего мы ждём и чего боимся.       — Понятно, — Снейп задержал взгляд на газете, а затем принялся расставлять банки с консервами по полкам. Оглянувшись через плечо, он заметил, что Гермиона была чем-то встревожена. Он знал этот взгляд.       — Мисс Грейнджер, что-то случилось?       — Нет. То есть да… Мне не хватило денег, — выпалив это, она поджала губы.       Снейп осмотрел то, что осталось в сумке, и ухмыльнулся. Ну конечно. Они уже давно не могли продать зелья. Значит Мисс Грейнджер оказалась на поверку не такой уж и законопослушной. Он и прежде подозревал её в воровстве, но так и не смог поймать на месте преступления. А теперь, когда их жизни висели на волоске, в ней вдруг проснулась совесть. Это было так по-гриффиндорски… От этой мысли ему вдруг стало смешно.       — Профессор?       — Да, мисс Грейнджер?       — Я сделала что-то не так?       — Нет, что вы! Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Это такие мелочи по сравнению с тем, что вы прилагаете столько усилий, чтобы нас не вздернули или мы не умерли с голода в этом очаровательном подвале.       — Я вас не понимаю, — она почувствовала, как вспыхнули щёки.       Удивительное дело, сегодня Снейп наговорил чуть ли не вдвое больше, чем за все предыдущие месяцы здесь. И ей это совсем не нравилось. Кажется, было даже очень стыдно перед ним.       — Забудьте, мисс Грейнджер. В конце концов, наложить конфундус за банку фасоли — не такое уж и большое преступление.       — Я оставила всё, что у меня было! — злобно процедила Гермиона и почувствовала, как у неё защипало глаза от обиды. Это было так… несправедливо. Почему он так с ней разговаривал? Почему смеялся над ней? Ей было так тяжело решиться на это, пока он тут сидел в своем кресле.       — Правда? — Снейп прищурился с наигранной недоверчивостью.       — Смейтесь дальше. Я просто пытаюсь остаться человеком, — нахмурилась Гермиона и выдернула у него из-под носа полотенце. Отойдя к раковине, она принялась нервно намыливать руки.       Невыносимый. Она всегда старалась разглядеть в нем что-то хорошее, даже когда другие перестали пытаться — сама не знала почему. Она до сих пор не понимала, зачем тогда решила остаться с ним в Визжащей хижине. Из-за дурацкого человеколюбия? Или потому что Дамблдор когда-то ему доверял? А может быть, она просто решила, что Снейп не заслуживает смерти. Это было бы слишком просто. Она искренне хотела, чтобы он предстал перед судом и ответил за все свои злодеяния.       От последнего желания она всё же отказалась и испытала неимоверное облегчение.       Она спасла своего учителя, а потом им помогли выбраться — Снейп был неглуп и организовал себе надежный тыл, договорившись с нужными людьми. Она не знала их имен, даже лиц не разглядела. Как она узнала позже, были и другие, не только Орден. Когда Снейп пришел в себя после укуса Нагини, то всё ей рассказал, предварительно отчитав за безрассудство и самонадеянность. Это скинуло камень с её души: хотя бы на этот раз она не ошиблась.       И всё же она заплатила высокую цену — они разлучились с мальчиками. Гермиона до сих не знала, где они. Живы ли? Встретятся ли когда-нибудь снова? Сначала она думала, что Гарри и Рон погибли — об этом кричали все заголовки. Сидя в этом подвале в относительной безопасности и меняя повязки Снейпу, она каждый день корила себя за принятое решение. А потом её единственным утешением и надеждой стала министерская рубрика о разыскиваемых «предателях», куда перекочевали их фотографии. Очень тихо, без лишнего шума со стороны журналистов. Вся магическая Британия стихла в один миг. Потому что за шум наказывали.       Первое время ей было непросто смириться с этим несправедливым ярлыком предателя. Она вообще тяжело переживала всякую несправедливость. А вот Снейп, похоже, был как рыба в воде. Дважды предатель. Мог бы стать трижды, но все были уверены, что он уже давно мёртв, поэтому его даже не искали. Интересно, каково это — жить, не рассчитывая на понимание и защиту? Каково быть одиноким всю свою жизнь?       Раньше бы она задалась этими вопросами из жалости к нему, теперь же она жалела себя. Пока она изводила себя этими мыслями, Снейп просто сидел рядом, читал книги, варил зелья и время от времени говорил ей гадости. На большее он не был способен: он практически потерял свою магию. Наверно поэтому стал ещё молчаливее. А она так нуждалась хоть в чьём-то голосе.       Эти мысли стали последней каплей. Внезапно накатившая жалость к себе и копившаяся всё это время злость вдруг вырвались наружу. Она даже не понимала, что по-настоящему вывело её из себя, — злые слёзы просто катились по щекам, а она была даже не в силах их остановить. Она плакала от страха, своей бесполезности, усталости, но больше всего от одиночества: она до сих пор не могла смириться с тем, что живя под одной крышей с этим человеком, каким-то образом всегда оставалась одна. С мальчиками она никогда такого не чувствовала.       — Мисс Грейнджер… — похоже, Снейп испугался. За всю свою жизнь он видел всякое, но чьи-то слёзы на дух не переносил. Особенно когда он был их причиной. Он резко встал и достал с полки чашки с отколотыми ручками, затем вытащил откуда-то бутылку виски. Плеснув в чашки, он придвинул двумя пальцами одну (ту, которая выглядела получше) Гермионе под нос.       — Пейте.       — Я не…       — Пейте, — грубо отрезал он и уселся напротив, сверля её взглядом.       Вытерев нос, Гермиона залпом осушила свою чашку. Горло тут же обожгло, дыхание перехватило, и она закашлялась. Это привело её в чувство. Снейп внимательно смотрел на неё. Он всегда всё делал молча. Иногда Гермионе начинало казаться, что она оглохла, — так было тихо в этом подвале.       — Успокоились?       — Наверно.       — Держите себя в руках, мисс Грейнджер. Ещё одна ваша истерика — и нам придется искать ингредиенты для успокоительного зелья. Как вы понимаете, это скажется не лучшим образом на нашем маленьком деле…       — Откуда у вас виски? — перебила его она. И без его пояснений было понятно, что сейчас не лучшие времена. Нет, не так: они были в полной заднице. Слушать об этом лишний раз сейчас совершенно не хотелось.       — Джейми принёс. Сказал, для поднятия духа.       — Понятно, — Гермиона отодвинула чашку и вытерла рукавом слезы. От выпитого спиртного в ногах медленно разливалась неприятная тяжесть.       Снейп кивнул и ещё раз наполнил чашку.       — Я уже достаточно подняла себе дух, профессор.       — У вас сегодня день рождения, мисс Грейнджер. Магловское совершеннолетие бывает только один раз в жизни.       — Откуда вы…       — Неужели вы думаете, что за шесть лет я не удосужился узнать хотя бы немного о своих учениках? Особенно про тех, кто находится в розыске, — усмехнулся Снейп. — Мне жаль, что вы встречаете день рождения в моём обществе. Желаю вам встретить следующий в куда более приятной компании! — с горькой торжественностью произнес он, приподняв свою чашку.       Гермиона вяло протянула руку, пока чашки не встретились с куцым звоном. В этом мире даже старый фарфор не издавал звуков.       Следующий день рождения… Она даже не знала, переживут ли они сегодняшнюю ночь.       — Я бы просто хотела, чтобы всё это поскорее закончилось.       — Этого я желаю всем нам, — ответил Снейп и залпом выпил свой виски.       Она последовала его примеру. В подвале снова воцарилось молчание. Так было каждый вечер, но почему-то именно сейчас Гермиона не смогла его вынести. Всё это было ужасно странно и неправильно. Но гнетущее одиночество сейчас давило на неё куда сильнее. Она посмотрела на потолок: на неровной побелке темнели пятна от сырости, и кое-где уже начала появляться чёрная плесень. Гермиона взмахнула палочкой, и она исчезла. Ненадолго.       — Я скучаю по потолку в Большом зале, — сказала она, и Снейп вопросительно поднял на неё глаза. — Раньше даже подумать не могла, что у меня кто-то может отнять ясное утреннее небо… А вы скучаете?       — Нет, в первые годы работы в Хогвартсе я предупреждал, что зачарованный потолок может протекать и его стоит заколдовать по-другому, — Снейп крутанул чашку в руках. — Но сложно бороться с традициями, когда ты живешь где-то на птичьих правах, а твои руки по локоть в крови.       — Но вы же тогда никого не…       — Никого не убивал? Когда я был примерно вашего возраста, то искренне верил (или искренне врал себе), что убийцей может быть только тот, кто послал заклинание. Но правда такова, мисс Грейнджер, что все причастные к преступлению так или иначе заляпаются, — поймав на себе встревоженный взгляд Гермионы, он резко замолчал.       Гермиона смутилась и, спрыгнув со стула, достала с полки коробку с печеньем. Ей совсем не хотелось есть, но этот разговор надо было срочно прекращать. Иначе им двоим и правда понадобится успокоительное, чтобы просто сосуществовать в этом подвале. Откусив от сухой галеты, она прикрыла глаза и принялась жевать, пытаясь отвлечься. Сделать это не удалось: она спиной чувствовала тяжелый взгляд Снейпа. Сейчас ей казалось, что вся тьма, которая был в нём, просочилась наружу и перекинулась на неё.       Она засунула целую галету в рот и зажмурилась еще сильнее. «Развиваем навыки включения в жизнь» — так называлась небольшая статья в журнале про здоровье, который она как-то нашла у мамы. Сосредоточить всё внимание на галете, словно никогда не ела её раньше. Подержать на языке, почувствовать на зубах, насладиться вкусом…       Гермиона почувствовала, что её сейчас вырвет.       Дерьмо.       И кто её за язык тянул?       Она поставила коробку обратно на полку и чуть помедлила, собираясь с силами, прежде чем развернуться.       — По правде говоря, меня тоже впечатлил потолок, когда я увидел его впервые, — раздалось у неё за спиной.       Тьма вокруг мгновенно развеялась.       Гермиона опасливо развернулась. Снейп покрутил чашку, безучастно рассматривая её содержимое, сделал небольшой глоток. Подержав немного виски во рту, он поморщился и отставил чашку.       — Какой же отвратительный виски, только залпом его и пить… — проворчал он. — Так и будете стоять?       От этого вопроса Гермиона вздрогнула и мгновенно пришла в себя. Снейп не стал выглядеть дружелюбнее, но хотя бы перестал источать отчаяние и боль — у Гермионы совсем не было сил, чтобы их терпеть. Она сама еле барахталась в своих тяжёлых мыслях. Вечно недовольный Снейп нравился ей сейчас куда больше.       — Эти стулья совсем неудобные, не хотите переместиться?       — Да, конечно.       Снейп поднялся со стула и, захватив с собой свою чашку и бутылку, перебрался на диван. Гермиона села в потрепанное кресло и поджала ноги.       — Мне рассказывала о нём моя мама… Мисс Грейнджер, не глазейте на меня так, меня на это планету тоже не инопланетяне высадили. Я грезил Хогвартсом, целыми днями сидел у пруда (если эту заросшую лужу можно называть прудом) возле дома и представлял, что это Чёрное озеро. В магловском мире приходится быть немного выдумщиком, правда?       — Да. Когда мне пришло письмо, я сразу прочитала…       — И почему я не удивлен? — усмехнулся Снейп. — У вас на каждый случай припасена книга?       — Не на каждый, — вспыхнула Гермиона.       — Вот уж никогда бы не поверил! И что это за случай такой?       — Я понятия не имею, как с вами нормально разговаривать, — Гермиона сделала большой глоток. Горло больше не жгло, лишь на языке оставалась неприятная горечь.       Снейп приподнял бровь и очень долго разглядывал её.       — Что ж, дерзить вы тоже учились явно не по книгам, — наконец улыбнулся он.       — Было у кого поднабраться опыта, — Гермиона с вызовом посмотрела на него и протянула чашку.       — Вам уже хватит, мисс Грейнджер. Мне уже даже неловко. Если бы кто-то узнал, что учитель спаивает свою ученицу…       — Вы больше не мой учитель. И я сама решу, когда мне хватит, — сказав это, Гермиона поджала губы. Чёртов виски совсем развязал ей язык. Ох, не стоило ей так себя вести…       Но похоже, что её выпад лишь развеселил Снейпа.       — Конечно, — он поднялся с дивана и подошел к ней. Казалось, момент, когда он отвинчивал крышку и наливал виски, длился вечность. Гермиона неотрывно следила за его руками, которые в тусклом свете выглядели ещё бледнее, чем обычно. Даже сейчас Снейп действовал педантично и в какой-то степени даже изящно.       Когда он вернулся на свое место, она почувствовала облегчение и откинулась в кресле.       — Расскажите что-нибудь ещё о Хогвартсе?       — Мисс Грейнджер, — Снейп нахмурился, — с чего бы мне вдруг изливать вам душу?       — Мы всё равно умрём, — ответила она и… ничего не почувствовала. Странно. Люди ведь боятся говорить о таких вещах вслух — кажется, даже Снейп немного растерялся. Тогда почему эта фраза далась ей так легко? Может быть, дело в виски? Или?..       — Хорошо. Что вы хотите узнать? — прервал её размышления профессор. Видимо, сам понял, что терять ему больше нечего. Да и по его виду было заметно, что он нуждался в этом разговоре не меньше, чем она.       — Всё, что сочтете нужным рассказать мне.       — Я не считаю нужным рассказывать вам ровным счетом ничего. Но раз уж я согласился занять ваш вечер своими историями, спросите что-то конкретное.       — Тогда лучшее воспоминание о школе.             — Дайте-ка подумать… Наверно, когда я сел в «Хогвартс-экспресс». Мама дала мне сэндвичи с собой. Вообще-то ничего особенного, она не очень хорошо готовила. Но тогда я думал, что это самая вкусная еда на земле.       — Я отдала свои Невиллу… — Гермиона сложила руки на подлокотнике и опустила на них голову. От спокойного голоса профессора и едва слышимого шипения керосиновой лампы слипались глаза.       — Всегда приятно делиться чем бы то ни было с друзьями… Особенно когда вы вместе движетесь в новую жизнь…       — Профессор?       — Да, мисс Грейнджер?       — Для нас ведь тоже началась новая жизнь.       — Для вас, мисс Грейнджер. Для меня это всего лишь новый виток старого кошмара.       — Тогда… — Гермиона подавила зевок и с трудом разлепила глаза. — Я бы не хотела оставаться наедине с моим новым кошмаром.       — Вы не одна, — от этих слов у неё на мгновение перехватило дыхание, а после накатила такая слабость, что держать глаза открытыми стало совсем невозможно. — Я с вами, хотя толку от меня сейчас не очень много.       — Мне этого достаточно, — в полудреме улыбнулась Гермиона — впервые за несколько месяцев. — Профессор?       — М?       — Спасибо.       Гермиона чувствовала, как бесконечный страх одиночества отпускает ее. Снейп сказал, что она не одна. Она бы прокручивала в голове это снова и снова — так хорошо это звучало, — но сейчас ей нужно было поспать. Этой ночью её впервые за несколько месяцев не мучили страшные сны.       Когда Снейп убедился, что Гермиона спит достаточно крепко, то подошел к ней и осторожно вытащил чашку из её пальцев. Ему было приятно видеть тень улыбки на расслабленном лице — девчонке постоянно снились кошмары, из-за чего между бровями залегла едва заметная морщинка, а под глазами темнели синяки. Сейчас она видела сны и улыбалась краешками губ. От этого на душе у него стало чуть теплее.       Снейп взял плед с кровати и накрыл её — всё-таки в подвале было холодно. От случайного прикосновения едва заметная в копне каштановых кудрей чёрная прядка качнулась и завилась обратно, встав на своё место. Снейп на мгновение засмотрелся, как свет зачарованной керосиновой лампы играет на её лице и волосах, а затем вернулся к прерванному чтению.       Эта партия оборотного вышла и правда дрянной. Он должен был что-то придумать.