Игра не для двоих

В этот раз вернулся он позже, чем хотелось бы. Волков листал телефон, сидя в кресле, Серёжа спал. В рубашке, но рукава не примотаны к телу, а просто связаны на концах узлом. — Так же душить удобнее, — ехидно напомнил Гром. — Я уже после того, как он уснул, перевязал. И слежу. У него пальцы немеют. Ну да, они ж не санитары, чтобы правильно завязывать. — Вот, держи, — он сунул Волкову в руки коробку. — Разберёшься, пока обмоюсь? Раз он так удачно спит — сразу и опробуем. — Это что? — спросил Волков, с недоумением разглядывая довольного младенца на упаковке. — Видеоняня. Ну а что, — огрызнулся Гром на его скептический взгляд, — так мы, хотя бы пока он спит, его оставлять сможем. Хоть в соседнюю комнату отойти. Волков фыркнул, но начал открывать коробку. К возвращению Грома камера уже висела. Может, далековато на его вкус, но зато не только спящего Серёжу захватывала, но и приличный кусок комнаты. Хорошо. — Пошли поболтаем, — качнул он головой в сторону кухни. Волков помрачнел, но пошёл за ним. Экран поставили прямо на столе, дверь плотно закрыли. Садиться никто не спешил. До одури пахло едой, сбивая всю серьёзность. Впрочем, Грому только на руку. — Если что, я ночью не хотел его пугать. Случайно вышло. Как-то вообще не думал, что он испугаться может. — Да ты, по-моему, в принципе редко думаешь, — ощетинился Волков. Вообще-то, обидно. Но Грому важнее было сейчас на мировую выйти, поэтому он проглотил возражения. От привычного уже спокойствия наёмника мало что осталось. Он был зол, раздражён, но при этом ещё и уставший до крайности. Так что есть шансы, что у него просто не будет сил спорить. — Нам бы ближайшие планы обсудить, — осторожно начал Гром. — Особенно распорядок дня. Выходных у меня не предвидится, а спать по четыре-пять часов в день мы рано или поздно загнёмся. — Да мне и меньше приходилось, — фыркнул Волков. — И подолгу. — Не загнёмся, так бдительность потеряем, а пока нельзя. Не знаю, как там дальше с Птицем будет, но Серёже сейчас вроде получше... — Получше? — внезапно перебил его Волков. — Ну... — растерялся Гром. — Да. Он по большей части уже соображает, ведёт себя нормально. — Где ты вообще увидел «нормально»? — Волков заговорил не громче — всё-таки за дверью спал Серёжа — но как-то выше. — Он может от любого резкого движения шугануться. И не так чтоб на секунду, а его натурально клинит. По полчаса, по часу и больше. А потом щёлк — и отпускает. И ничего вроде, соображает, общается. А через полчаса опять: рассуждений не слышит, доводов не понимает, одни эмоции. И те... — Волков выдохся посреди фразы, так торопился высказать это всё. — Потом снова час-два нормально: поесть согласится, за комп залезет. Но вдруг щёлк — и сидит в стену смотрит. Минут двадцать-тридцать. И не дай бог с ним заговорить, в лучшем случае не услышит, в худшем... Не узнавать меня может опять. Особенно спросонья. Смотреть как на врага. Даже не на врага, а будто я его... Будто я ему что-то сделал. Или собираюсь. А я никогда, — он всё-таки опустился на стул и уткнулся носом в сцепленные руки, — я бы его никогда не тронул. У меня б рука не поднялась. Волков смотрел перед собой и рвано дышал. «Да у него натурально истерика, — внезапно понял Гром. — Самая настоящая, вон аж колотит». Блядь, да что ж такое. Гром не привык быть самым нормальным, ни в какой тусовке. А тут эти оба, оказывается... Да что ж за хрень, может, это заразно? Волков тем временем с усилием выдохнул раз, другой. И убрал руки от лица. Вроде даже так ничего. — Что? — раздражённо спросил он, заметив направленный на него взгляд. — ПТСР. После военки. Я б на тебя посмотрел. — Так это, — запнулся Гром. — Лечится вроде. — Ну я лечил, — скривился наёмник. — Пока возможность была. Только херня это всё, одна видимость. Само пройдёт. Гром не стал возражать, хотя учили его иначе. Как-то сейчас не время. Но такие вещи друг о друге лучше знать. — А я асоциален, — ляпнул он в продолжение этой мысли. И тут же смутился: — Ну просто... чтоб ты понимал, что я не со зла иногда херню несу. Просто всякие такие штуки... плохо учитываю. — Да уж, херню ты несёшь в количестве, — выдохнул Волков. — Мент — асоциальный элемент. — Паноптикум, — подтвердил Гром, и они оба замолчали, уставившись на экран, где мирно дрых фанатик и убийца. — Жри давай, — наконец сказал Волков. — Только подогрей, я что, зря извращаюсь. — Ты ж для него извращаешься. — Предлагаешь не переводить? Гром понятливо заткнулся и пошёл за посудой. Разговора не получилось, но хоть не поубивали друг друга, и то хорошо. — И спит он как-то много, — задумчиво продолжил Волков, не отрываясь от экрана. — Может, и хорошо? — Да, но... тоже зачастую так внезапно. Сидел себе — и вырубился. В любой момент, в любой позе. — Это от таблеток может быть, я там читал... типа побочка. — Я тоже читал, но это вроде те же таблетки, которые он раньше подолгу пил. Не верится, что такое было. — Может, поначалу. Потом сгладится. — Знаешь, вот эта резкость — она же самое страшное. Если б он всё время по углам жался, ну или ещё что, я б, может, смирился. Но он же... вот нормально говорит, думает, и тут же следом какая-то дичь. И это не Птица, нет, даже раздвоение тут не при чём. Его самого так... носит. — Кстати, о птичках. Не вылезал? — Пару раз. Но не кидался больше, так, языком чесал. Поначалу очень складно, я даже прислушался. А потом его как понесло... — Так может, его тоже... — ухватился за мысль Гром. — Что тоже? — По состояниям болтает. Птица. То он поадекватнее, то тоже совсем песец. — Может... Хрен его разберёшь, я его совсем не знаю. Да я и Серёжу сейчас не узнаю. Он же... совсем другой он, короче. Я ж его с детства знаю. — Ну как Птиц загнётся, глядишь, и Серёжа в норму придёт. Ему наверняка несладко с маньяком в одной голове. — Может, — неохотно согласился Волков. — Но что-то всё-таки тут не то. — Ладно, иди-ка ты спать уже. И так мало времени осталось. — А ты как? — С экранчиком похожу, пока спит. Как проснётся — пойду к нему. На самом деле, была у Грома другая мысль — наоборот, понаблюдать, но... там видно будет. — Хорошо, только... не пугай его, слышишь. Не смей. Его полночи ещё колбасило, я даже заговорить на эту тему не мог. Думал, прибью тебя нахрен, не посмотрю, что полезный. Да вот, когда я про это заикнулся, только хуже стало. Так что пришлось ещё убеждать, что никто никого убивать не будет. Иначе его как заклинило: «Олег, не надо, только не опять, пожалуйста». Я, блядь, понять не могу, откуда у него это вообще вылезло. А он, даже когда в адеквате, не отвечает. Глянет испуганно и молчит, головой крутит. — Потом расскажет, — оборвал его Гром. — Иди уже, я тебе побудку откладывать не буду. Мне тоже в шесть вставать, а потом весь день по городу скакать — не сахар. Еле выгнал. Гром успел и доесть, и чаю себе налить, и документами обложиться, когда изображение на экране наконец изменилось. Он сразу отложил всё в сторону и прилип к экрану. Серёжа пошевелился, сел, огляделся... подобрался, судорожно огляделся ещё раз, неловко, запинаясь, подскочил с дивана. Камера не давала достаточно разрешения, чтобы разглядеть лицо, но уже по дёрганности движений Гром сообразил, что в очередной раз сотворил хуйню, которую сейчас придётся разгребать. Одним прыжком он оказался в дверях, но заходить в комнату не стал, дал вначале себя увидеть. Серёжа вздрогнул, отступил было на полшага назад. Потом внезапно вперёд, к нему, но запнулся на полпути и замер, глядя испуганными глазами и втягивая голову в плечи, словно ожидая, что его сейчас отругают. Руки он умудрился сцепить даже сквозь рукава, свободно болтающиеся с дурацким узлом на конце. — Олег спит, — спокойно сказал Гром, дождавшись, пока он перестанет метаться. — Я на кухне был, ужинал. Сейчас бумаги соберу и приду. Кто бы мог подумать, что ему одному только хуже будет. Гром наоборот всегда стремился забиться от всех подальше, когда хреново было. Думал, и Серёже передышка от чужого присутствия на пользу пойдёт, а вон оно как. Серёжа как-то неуверенно кивнул, не расслабляя плеч, и переступил с ноги на ногу. — На диван пока сядь, — подсказал ему Гром. — Чай хочешь? Серёжа кивнул ещё неувереннее. Как будто сильно сомневался в допустимости такого ответа. — Хорошо, сейчас. Чайник поставлю и принесу. Тебе с сахаром? Господи, конечно, с сахаром. Достаточно на Серёжу посмотреть, чтобы это понять. Но Гром зачем-то всё равно спрашивал. В этот раз кивок был совсем уж микроскопическим, зато Серёжа наконец отступил к дивану. А когда Гром уже развернулся в сторону кухни, внезапно подал голос. — Игорь... Гром повернулся снова, изображая, насколько умел, внимание. — Скажи что-нибудь... — Серёжа смутился, сбиваясь, но под терпеливым взглядом всё-таки выдавил: — Скажи что-нибудь, чего я не знаю. Гром растерялся. — Да ты это... умный как бы. Дохрена всего знаешь, куда больше меня. По побелевшим, сжатым в линию губам он понял, что это неправильный ответ. — Ну ладно, ща... Шава с картошкой — та ещё гадость, — выдал он, но тут же спохватился: — То есть, это вообще все знают. Но Серёжу почему-то устроило. Он странно дёрнул уголком рта, будто в очень условной усмешке, но зато сел наконец на диван и даже вроде немного расслабился. Гром, пользуясь моментом, отполз на кухню и загремел кружками. Когда он вернулся, Серёжа с недоумением рассматривал камеру. Заметил уже, шустрый. — Это зачем? — Чтобы мы с Олегом могли хотя бы в соседнюю комнату иногда отойти. Хотя бы пока ты спишь. — Её же взломать — на раз. — Не надо её ломать. — А если не я? — надо же, кажется, именно это Волков называл «хорошим» состоянием. Не подвисает и спорит даже. — А он умеет? — этот вопрос Грома давно интересовал. Увы, Серёжа всерьёз задумался. — Не знаю... Может быть. — Ну ты, например, драться, как он, точно не умеешь. Может, и он камеру не взломает. — Но она же вообще не защищённая! — Ну придумай что-нибудь получше. — Ну и придумаю, — не отступил Серёжа и потянулся за ноутбуком. Вау... Да, прав Волков, контраст разительный. Для проверки Гром сходил за документами. Туда ещё чуть в обход, а обратно совсем рядом прошёл. Серёжа увлечённо копался на каком-то сайте и вида не подал. Стучал по клавишам прямо сквозь смирительную рубашку, у Грома язык не повернулся предложить её нормально завязать. Ладно уж, пусть лучше будет делом занят. Наконец Серёжа отодвинул ноутбук и зевнул. — Придумал? — осторожно спросил Гром. — Угу, — ответил Серёжа, сползая набок и сворачиваясь клубочком. — И что придумал? — Сделаю — покажу, — ответил он, еле шевеля губами, и закрыл глаза. Вот так, сидел-сидел, хлоп — и спит. Ладно, в конце концов, всего второй день. Офигеть, конечно, кажется, куча времени прошла, а всего-то второй день... Может, вскоре всё и наладится. И они смогут наконец обсудить, что им делать дальше.