История длиною в жизнь

      Тогда я был молодым студентом: всего какие-то двадцать три года… Несмотря на то что я никогда ничем особо не отличался, не вызывал большого интереса и был неприметным, я не считал себя «серой мышкой»; просто в те времена мой образ жизни был довольно обычен и до боли знаком каждому, кто проходил через студенческие годы. Я старался совмещать учёбу (по которой, кстати, у меня всегда было «отлично») со своими хобби и, кроме того, с различными молодежными развлечениями. Если вы подумали, что я был тем самым отличником в очках и всегда с книгой в руках, то вы ошиблись. Я представлял собой ту самую середину — именно это я пытаюсь донести, — а, как всем известно, середина практически всегда есть что-то обыкновенное и ничуть не интересное.       Я был тем, кто всегда находится в нужное время и в нужном месте, я мог ладить с нужными людьми, задавать нужные вопросы, подыскивать нужные ответы. Да и вообще, со всеми я легко находил общий язык. У меня было много хороших контактов, а также много знакомых, которые, к сожалению, так и остались просто знакомыми.       Связи помогали мне в универе, упрощая весь процесс так, что у меня оставалось большое количество свободного времени. Я учился на филолога, любил читать, сочинять что-то самому, однако больше, чем это, я любил писать картины. Мой отец никогда не одобрял этого, но мы сошлись на уговоре, что если я хорошо учусь в университете, то своими «рисунками», — как он их называл, — я могу заниматься сколько хочу, цитирую его слова: «Главное, чтобы учению не мешало!». Ну, вот я и занимался своими «рисунками» дома, иногда посещая мастерскую моего наставника — Родиона Алексеевича. Конечно, я бы мог подробнее описать то, как выглядел этот мужчина, а он был очень важным и одновременно душевным человеком, мог рассказать и про свою небольшую квартирку на близкой от центра Ленинграда улице, но я воздержусь от этого, потому как совсем иная вещь составляет суть этого рассказа.       Как я упоминал выше, знакомых у меня было великое множество, что означало такое же великое множество разных встреч, приглашений, гулянок, и на большинство из них я с радостью и трепетом соглашался. У нас были очень разносторонние компании, так что мои вечера никогда не проходили одинаково. С одними мы ходили в кино на премьеры, с другими играли в покер или какие-нибудь еще карточные игры, с третьими баловались выпивкой, что было всегда безумно весело, с четвертыми знакомились с дамами, что тоже, в свою очередь, заканчивалось чем-то непредсказуемым, и так далее. В общем, как вы поняли, я не скучал, отдав себя на растерзание университетским учебникам, а очень даже неплохо проводил свою молодость.       До своих двадцати трёх я никогда не задумывался о том, насколько же могущественно и всепоглощающе это чувство — любовь. Я никогда по-настоящему не влюблялся и, скажу честно, не особо стремился к этому. Для меня всё это казалось чем-то «взрослым», серьезным, а я, как мне думалось, еще не дорос до этого. О, как же я ошибался! До любви невозможно дорасти, ведь именно она взращивает тебя, развивает, делает старше, разумнее; именно она преподаёт тебе самые мощные уроки, даёт самые важные и необходимые поучения; как минимум, она наполняет жизненным опытом, который нереально познать где-то еще. Именно любовь тогда и стала моим учителем, самым милым и нежным, но одновременно и самым безжалостным.       Одним солнечным днём где-то в конце сентября профессор отпустил нас пораньше, так как был выходной, яркие лучи манили на свежий воздух, да и мы поработали достаточно продуктивно, чем заслужили отдых на сорок минут раньше. В случае такого везения настроение нашей компании (той, которая четвертая) было самым бодрым и воодушевлённым. Мы разошлись по домам, договорившись встретиться через час около универа (все наши адреса были в разных частях города, и центром их как раз-таки являлся университет).       Дома я поел и переоделся, что получилось довольно быстро, и затем покинул квартиру. При выходе из парадной солнце тут же ослепило меня. Я зажмурился и улыбнулся: настроение было превосходным! На минуту я остановился, сделал глубокий вдох, наполняя лёгкие влажным и по-осеннему ароматным воздухом, и огляделся вокруг. «Почему я никогда раньше не замечал всей красоты своего придомового дворика?» — пронеслось у меня в голове. А ведь и правда, он был таким уютным и романтичным. В тот момент мне захотелось написать пару строк об этом, но я отложил эту затею и пошёл на встречу.       По пути я высоко держал голову, внимательно рассматривая каждый объект и подмечая все, что только можно. Я представил, что мои глаза — это линза фотокамеры и что на ходу я могу делать различные фотоснимки. Мне очень хотелось запомнить то мгновение, и скажу как человек, проживший тот момент более двадцати лет назад, его я запомнил и, предполагаю, на всю свою жизнь.       На улицах, в парках, садах, аллеях тогда было много людей. Все хотели насладиться последними тёплыми лучами солнца и хорошей погодой перед тем, как небо затянется серым полотном и хлынут дожди. Пожилые люди не спеша прогуливались по тропинкам парков, мамы с детьми кормили голубей и воробьёв, кто-то подбрасывал вверх листву, а кто-то шёл в одиночестве, задрав голову к верху, наблюдая за высоко пролетающей стаей птиц в чистом небе и задумчиво обитая где-то в своём уголке. Я слышал детский смех, громкие разговоры прохожих, грохот проезжающего транспорта, отдалённые крики чаек, колокольчики у открывающихся лавочных дверей — я слышал всё это и наслаждался своей жизнью, радовался, что являюсь частью данного, хоть и был я всего лишь крупицей, я всё же восторгался своей необходимостью присутствовать в этом активном и никогда не прекращающемся процессе людской жизни.       Подойдя к месту встречи я заметил, что все уже были в сборе, и тогда я уточнил, долго ли они ждут меня. Оказалось, что всего пару минут. Мы двинулись в сторону Александровского сада. К слову, было нас человек шесть, и каким-то таким образом мы все прекрасно ладили, и никому не было скучно.       Как я говорил, целью всех наших вылазок были девушки. А что? Нам было по двадцать с копейками. Конечно, нас всех интересовал противоположный пол, потому как в нашем институте мы учились раздельно. Романтические отношения в те времена были для нас чем-то интимным, возбуждающим и вызывающим непомерный интерес. Так что мы всегда с огромным удовольствием слушали всякие истории от парней, уже опробовавших на себе все прелести женской компании. По словам троих, у них уже было что-то серьёзное, однако никто не мог подтвердить их рассказы, поэтому все верили только наполовину. Да, буду откровенным, меня тоже интересовали подобные слухи и, наверное, тогда в какой-то степени я хотел бы оказаться на месте тех парней, но, скажу, я не предавал этому особого значения. Мне просто нравилось находиться среди самого веселья.       Мы дошли до сада и просто слонялись по нему, шумя и выделывая различные фокусы; спустя минут тридцать приблизились к лавочкам. Кто-то сел, кто-то продолжил стоять, а кто-то, завидя недалеко группу из трёх девушек, отправился пробовать свою удачу. Вообще, Александровский сад был одним из любимейших мест молодёжи того времени, и поэтому именно там мы проводили большинство своего свободного времени. Особенно, это было чудно, когда погода выдавалась тёплой и солнечной.       В тот день я остался стоять, внимая себя смешным рассказам друга, который то и дело заливался хохотом — от этого, думаю, мы смеялись больше, чем от самих рассказов. Когда он начал очередную историю, я отвёл взгляд и увидел темноволосую девушку, сидевшую на соседней скамейке. Она была очень стильно одета в клетчатый костюм из букле с приталенным пиджаком, а её голову украшала модная светло-бежевая шляпка. Я заметил, что она была сильно увлечена бумагами, лежавшими у неё на коленях. Её лицо выражало озадаченность, пока руки торопливо перебирали страницы. Она нахмурила брови так, что между ними появилась морщинка, и что-то шептала, видимо, стараясь разобраться в содержимом. Вдруг меня отвлёк товарищ, интересуясь, куда я смотрю. Отмахнувшись своей мечтательностью, я принял участие в развернувшейся дискуссии.       Неожиданно подул сильный порыв ветра, небо начинало хмуриться. Я взглянул на ту девушку, что заметил ранее, и увидел, как ветром сносит её шляпку. Руками она ухватилась за бумаги, а головной убор не удержался на её причёске. Не раздумывая, я метнулся за улетающей всё дальше шляпкой. Девушка тоже побежала в ту сторону. Благо порыв стих, и я успел ухватиться за небольшое поле аксессуара, потому как не будь этого, вся бы эта светлая красота измазалась в грязи. Девушка спешно подошла ко мне, виновато и одновременно радостно улыбаясь и горячо благодаря. Её голос был удивительным, и мне сложно сказать, чем именно. Он так подходил её образу: низковатый, с небольшой хрипотцой, однако не теряющий своей мелодичности. Он был так приятен и притягателен, что в первую секунду я даже растерялся. Потом я понял, что незнакомка заметила это. Она остановилась прямо передо мной, не переставая улыбаться. Тут я осознал, что несколько минут просто молча стою, потому что шляпка уже была надёжно прикреплена к волосам. — Извиняюсь… — наконец произнёс я. — Да ничего страшного, вам не за что извиняться. — Да, её голос и правда был соблазнительным. — Вы были так увлечены бумагами… — А, да, это моё эссе для университета. Я там кое-что перепутала, — она взялась за голову, — вот и пыталась разобраться.       После секундного молчания она добавила: — Да, в парке. На скамейке.       Я смотрел на неё и не мог стереть улыбку с лица. Эта девушка поразила меня. Она была так прекрасна. Её коричневато-чёрные локоны образовывали симпатичные завитки и аккуратно ложились на плечи. У неё были достаточно угловатые черты лица, но щёчки всё равно казались мягкими. Прямой, чуть вздёрнутый нос; припухлые розовые губы; крупные и блестящие зелёные глаза, подчёркивающиеся длинными тёмными ресницами и такого же цвета узкими бровками. Кроме того, её щёки украшали небольшие ямочки, показывающиеся в момент улыбки. Я смотрел и просто не мог прийти в себя.       Когда она замолчала, снова произошла пауза, но затем я спросил: — Так вы студентка? — Да, я учусь в основном по вечерам: мне так больше нравится.       Неожиданно меня позвали однокурсники. Если честно, тогда я совсем забыл про них. Небо уже почернело, ветер всё больше усиливался. Мы были вынуждены попрощаться.       Наши взгляды встретились. — Что вы делаете сегодня вечером? — Ничего. — Где вы учитесь? — В третьем корпусе государственного. Я заканчиваю в половину восьмого. — Хорошо, я буду там.       Она одарила меня своей улыбкой, поклонилась, и мы разошлись.