Мимезис

Джинни, одетая в черную расшитую жемчугом мантию, выпрямившись, сидела в кресле. Голову она держала высоко, и в ее огненно-рыжих волосах сверкала драгоценная тиара. Выглядела Джинни очень спокойной, но была настолько бледна, что ее лицо казалось выточенным из белоснежного мрамора. — Кажется, ничего не натворить в твое отсутствие у меня не получилось, — ровным голосом произнесла она. — И, очевидно, ты лучше знаешь, что теперь делать. В кресле напротив нее, запрокинув голову назад, обмякла Гермиона. Джинни знала, что Волдеморту с его нечеловеческим чутьем не нужны никакие диагностические заклинания для того, чтобы понять — она мертва. — Как я понимаю, миссис Грейнджер-Уизли обо всем догадалась, — утвердительным тоном произнес Волдеморт. — Да. Но не успела никому рассказать, и никто не знает, что она здесь. Гермиона была хорошей подругой — едва она все поняла, как тут же кинулась ко мне, — тихо ответила Джинни, смотря вдаль невидящим взглядом. — Хотела идти к Кингсли. И стирать ей память было бесполезно: через какое-то время она догадалась бы снова. Джинни обернулась к Волдеморту — черты его лица исказились в выражении абсолютного торжества. Он неспешно прошел в гостиную и приблизился к Гермионе. — Я смотрю, ты наконец-то нашла применение своей маггловской отраве, — вкрадчиво протянул он. Джинни усмехнулась: — Значит, ты все-таки знал? — Разумеется. Ел безоар и ждал, какое решение ты примешь. — Весьма самоотверженно с твоей стороны, — фыркнула Джинни. — Лорд Волдеморт терпелив — ведь в итоге, как я и говорил, я всегда получаю то, что хочу. Темный Лорд, прищурившись, оглядел тело Гермионы, а затем взмахнул палочкой, и оно исчезло. Вместо него на кресле, взмахивая крыльями, сидела небольшая коричневая птичка. Тихо шелестя подолом длинной мантии, Джинни встала и, подойдя к окну, распахнула его, впустив в гостиную холодный зимний ветер. Трансфигурированная птичка тут же взмыла в воздух. Джинни следила за ней, пока она не растаяла в снежных вихрях. — Куда она полетит? — Как можно дальше от Британии, — спокойно ответил Волдеморт. — Пока не упадет в волны Северного моря. — Знаешь, я долго не могла понять, что, кроме хоркрукса, который раньше был в Гарри, заставило тебя на мне жениться, — не оборачиваясь, заговорила Джинни. — Но потом догадалась: ты вовсе не был уверен, что сможешь всех обмануть. Ты и впрямь не Том Риддл: в отличие от него, ты очень плохой притворщик, за прошедшие годы совсем позабывший, каково это — быть человеком. Раздался тихий шелест мантии — Волдеморт подошел ближе и опустил руки ей на плечи. — Поэтому ты подумал, что если кто-то что-то и заподозрит, то в первую очередь это будет та, кто живет с тобой под одной крышей, — продолжила Джинни. — Ты использовал меня, как сигнальное заклинание. — Я сравнивал это с канарейкой в угольной шахте, — медленно произнес Волдеморт. — Маггловские шахтеры берут с собой под землю клетку с канарейкой. Эти птицы гораздо чувствительней к ядовитым газам, чем люди, поэтому, пока она поет, все в порядке, но, как только становится тихо, магглы понимают, что они в опасности. Джинни усмехнулась, глядя на все усиливающуюся метель за окном. — Но даже когда я обо всем догадалась, ты все равно не захотел меня отпустить. Разумеется, потому что я была отдушиной, единственным человеком, который знал. Но не только, — пальцы Волдеморта на ее плечах сжались так сильно, будто он хотел вспороть ее кожу своими ногтями. — Полагаю, за те тринадцать лет, проведенные тобой в виде призрака, ты научился бояться одиночества. Но и окружить себя множеством Пожирателей Смерти больше не мог. — Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу бездну, — тихо прошипел Волдеморт. — Огромную и безбрежную бездну внутри меня. Было бы очень легко упасть в нее, окончательно стать кем-то даже отдаленно не похожим на человека. Проблема в том, что в подобном существовании совсем нет жизни, яркости, крови, нет всего того приземленного, что я презирал в молодости, но стал ценить после тех тринадцати лет небытия. — И где-то тут кроется тот самый секрет, раскрытия которого ты не желаешь больше всего. Волдеморт судорожно вдохнул. Джинни даже не сомневалась, появятся ли на ее коже синяки от его хватки: ей казалось, что, если он сожмет хоть немного сильнее, то сломает ей кости. — Твой огонь такой яркий, Джиневра… Я чувствую в нем биение жизни, — его дыхание опаляло ей шею. Джинни прерывисто вздохнула, ощущая это жаркое неистовое пламя внутри себя. И она чувствовала, как горит в нем, плавится, перерождаясь во что-то новое, во что-то совершенно иное. — Ты нужна мне, — прошептал Волдеморт ей на ухо. — Нужна настолько, что порой я ненавидел тебя за это так сильно, что хотел убить. Джинни резко обернулась. В глазах Тома плескалась безбрежная хищная тьма, и Джинни не могла отвести от нее взгляда. — Тебе придется притворяться и дальше, — произнесла она, осторожно проведя по его скуле кончиками пальцев. — Даже после того, как ты станешь единоличным правителем Британии, а то и всего мира. Я буду твоей канарейкой и дальше, Лорд Волдеморт. Его губы изогнулись в триумфальной улыбке: — Не канарейкой, нет. Теперь у меня есть свой собственный феникс. — И думаю, что я останусь с тобой, — она иронично изогнула бровь, — как там говорят? Пока смерть не разлучит нас. — Нет, Джиневра, с уровнем твоего образования определенно надо что-то делать, — усмехнулся Волдеморт. — Разве ты не знаешь, что фениксы никогда не умирают?

***

Джинни под руку с Темным Лордом стояла у огромных позолоченных дверей. Из-за них доносился шум голосов сотен волшебников, приглашенных на церемонию инаугурации. — Дамы и господа, министр магии Гарри Джеймс Поттер и его супруга! — раздался зычный голос. Волдеморт с Джинни переглянулись, и он весело усмехнулся. Створки дверей медленно распахнулись перед ними.