Мимезис

Джинни сидела в спальне Альбуса, задумчиво глядя то на пустую кроватку сына, то на Мелюзину, которая, извиваясь, нервно ползала по своему террариуму, то вытягиваясь, то сжимаясь тугими кольцами — кажется, скоро ее надо будет кормить. Сегодня был день инаугурации. Молли настояла на том, чтобы забрать Альбуса в Нору еще с вечера, тем самым дав Джинни возможность спокойно собраться. Сами Уизли, конечно, тоже собирались прибыть в Министерство на торжественную церемонию полным составом. Джинни сокрушенно вздохнула: надо было отдать Альбуса позже. Инаугурация будет вечером, а сейчас только полдень, и она совершенно не знала, чем себя занять: мысли метались, словно обезумевшие нюхлеры, а сердце билось тревожно и быстро. Раздался оглушительно громкий хлопок, и рядом с Джинни возник Оскар. — Хозяйка, хозяин звать вас в гостиную! — пропищал он и, поклонившись настолько низко, что огромные уши коснулись пола, быстро растаял в воздухе. Эльфы боялись Джинни, общаясь с ней так, будто она в любой момент может начать швыряться в них смертельными проклятиями, но, как ни странно, это ее почти не беспокоило. Волдеморт ждал ее, стоя у окна, освещаемый мягким и холодным зимним светом. — У меня есть кое-какие дела, я вернусь к четырем и рассчитываю, что к тому времени ты будешь готова, — произнес он. Даже сегодня, в такой день, у него есть какие-то загадочные и несомненно злодейские дела, с внезапным раздражением подумала Джинни. Казалось, что Волдеморт вообще никогда не отдыхает. — Ах да, — Том побарабанил кончиками пальцев по стоящей на столе шкатулке. — Наденешь это. — А что там? — с интересом спросила Джинни и, подойдя ближе, откинула крышку шкатулки. Ее сердце пропустило удар: внутри сундучка лежала потрясающе красивая тиара, украшенная огромными черными бриллиантами и усыпанная жемчугом. Очень осторожно, точно боясь сломать, Джинни взяла ее в руки. Драгоценные камни сияли так, что ей даже захотелось зажмуриться. — Ты даришь мне корону? — спросила она, надеясь, что ей удалось добавить в свой голос побольше ядовитого сарказма. — Серьезно? — Почему нет? — весело ответил Том. — Или тебе кажется, что ты ее не заслуживаешь? — Черные алмазы… — медленно произнесла Джинни. — Уж не те ли, ради которых ты проломил кому-то череп? — Возможно, — с усмешкой протянул Волдеморт. — Впрочем, кажется, людям нравится, когда за украшением тянется какой-нибудь кровавый след — тогда они говорят, что у него есть история. Он отступил на пару шагов, явно собираясь аппарировать, но Джинни, отложив тиару, шагнула вперед, успев взять его за руку. Темный Лорд смерил ее привычным надменным взглядом, вопросительно приподняв бровь. А Джинни и сама не понимала, зачем она его остановила. — Сильно спешишь? — быстро выпалила она. — Зависит от того, что тебе нужно, — вкрадчиво произнес Волдеморт, пристально глядя на нее своими нечеловеческими лишающими воли глазами. Джинни заставила себя отпустить его руку и сделала шаг назад. — Я хотела спросить… Помнишь, как на мое совершеннолетие ты отвел меня ночью на квиддичный стадион? Волдеморт взглянул на нее с искренним удивлением. Джинни и сама понимала, насколько странно сейчас спрашивать его о событиях почти десятилетний давности, но обратного хода уже не было. — Я все думаю, зачем ты это сделал? — выпалила она. — В смысле, ты же весьма далек от любых романтических проявлений… — Я подарил тебе корону — это ли не романтично? — протянул он, глядя на Джинни так, будто бы опасался, что сейчас она выкинет что-нибудь еще более безумное. — Это другое, — категорично заявила она. — Я просто подумала, не провел ли ты тогда какой-нибудь темномагический ритуал… Волдеморт прищурился, вспоминая: — Тогда я активно налаживал связи в Министерстве, — наконец ответил он. — В самых разных отделах. А люди, как ни парадоксально, часто проникаются к тебе, если попросить их о какой-нибудь совершенно необременительной услуге, например, пустить ночью двоих человек на квиддичный стадион. Особенно им приятно, если о такой мелочи просит национальный герой и победитель Темного Лорда. Джинни фыркнула, пытаясь подавить предательскую улыбку. — Что-то еще? — раздраженно спросил Волдеморт, красноречиво возведя глаза к потолку. — Нет, ничего, — ответила Джинни, старательно сохраняя серьезное лицо. — Можешь идти. Атмосфера изменилась в одно мгновение, точно в комнате вдруг задул ледяной ветер. Холодные пальцы Волдеморта легли Джинни на горло, в любой момент рискуя перекрыть ей кислород. — Как ты сказала? — угрожающе прошипел он. — Прости, — прошептала она, уже понимая, в какой момент перешла черту. — Я не хотела. Сердце заходилось стремительным крещендо, но страха Джинни не чувствовала. Ее руки прошлись по его напряженным плечам, медленно притягивая его ближе. — Никогда больше… — зло начал Волдеморт. — Разумеется, — мягко ответила Джинни. Он медленно вздохнул, прикрыв горящие бешенством глаза. Пальцы на шее Джинни разжались, но, даже обретя свободу, она не двинулась с места, не отшатнулась от разозленного Темного Лорда. — Нехорошо вышло, — задумчиво протянула она. Волдеморт обжег Джинни раздраженным взглядом, сократив расстояние между ними до минимума: — В четыре часа. И только попробуй что-нибудь выкинуть… — вкрадчиво прошипел он ей на ухо, прежде чем растаять в воздухе. Несколько мгновений Джинни удивленно смотрела на пустоту перед собой, а затем фыркнула: она только что сообщила Лорду Волдеморту, что он «может идти». Забавно, конечно, но все-таки стоит быть осторожнее… Ее мысли прервал внезапно раздавшийся громкий и какой-то истеричный стук в дверь.

* * *

Гермионе казалось, что старый дом Блэков смотрит на нее с отвращением и затаенной злобой. Выждав десять секунд, она вновь протянула руку к медному молоточку в виде змеи, но тут дверь распахнулась. Гермиона не сдержала облегченный вздох: на пороге стояла Джинни, живая и невредимая, только на ее щеках пламенел нездоровый румянец. — Гермиона? — удивленно начала она. — Что ты?.. — Он дома? — перебила ее Гермиона. — Гарри? Нет, ушел по делам, а что... — Можно войти? — Да, конечно, — Джинни нахмурилась, но посторонилась, пропуская ее внутрь. Едва они оказались в слабо освещенном холле, Гермиона, не сдержавшись, схватила Джинни за руку. — Послушай, — шепотом произнесла она. — Тебе надо немедленно уходить отсюда. — О чем ты говоришь? — спросила Джинни, удивленно распахнув янтарно-карие глаза. — Что с тобой, Гермиона? — Я знаю, что это звучит безумно, но, пожалуйста, поверь мне! Гарри… На самом деле это вовсе не Гарри — это Волдеморт! Джинни отшатнулась, и Гермионе хватило одного взгляда на ее лицо, чтобы понять: — Ты знала, верно? — произнесла она вмиг севшим голосом. — Как давно? Джинни молчала, и Гермиона сорвалась на крик: — Как давно?! — Полтора года, — тихо произнесла Джинни. — Пойдем в гостиную, поговорим. — В какую гостиную… — процедила Гермиона. — Он вернется к четырем, так что время у нас есть, — ответила Джинни, легко пожав плечами, и, повернувшись к Гермионе спиной, первой устремилась вглубь дома. — Как ты догадалась? — спросила Джинни, опустившись в кресло. — Впрочем, это очевидно: я всегда думала, что если кто-то и сможет понять, то это будешь ты. — Почему?! — выдохнула Гермиона. — Почему ты молчала?! — Потому что он обещал убить всю мою семью: Альбуса, родителей, братьев, тебя… Всех, кто хоть немного мне дорог, — спокойным будничным тоном ответила Джинни. Обжигающий гнев Гермионы тут же утих. Мерлин великий, даже представить страшно, что пережила Джинни за это время!.. — Ох, моя милая… — грустно начала она, взяв подругу за руку. — Кто-то еще знает? — спросила Джинни. — Нет, — покачала головой Гермиона. — Я сразу кинулась к тебе. Джинни слабо улыбнулась. — Послушай, нам надо остановить инаугурацию! — решительно заявила Гермиона. — И немедленно рассказать обо всем Кингсли! — Думаешь, он нам поверит? — устало произнесла Джинни. — Нас упрячут в Святого Мунго до конца наших дней. — Он поверит, Джинни! Кингсли и так уже очень давно ему не доверяет! А еще у него есть думосбор, так что мы просто покажем воспоминания! — Волдеморт начнет новую войну. Ты даже не представляешь, насколько он силен. Он — хозяин Старшей Палочки. Гермиона глубоко вздохнула: ясно, что он давно сломал Джинни, растоптал ее волю, но сейчас ей было необходимо найти нужные слова для того, чтобы вновь зажечь в ней огонь. — Если рассуждать таким образом, то мы должны были сдаться еще во время прошлой войны, — твердо возразила она. — А наши предшественники — во время первой. Но они этого не сделали. И мы тоже — потому что понимали, что уж лучше война, чем мир победившего Волдеморта. Джинни долго молчала, устремив вдаль невидящий взгляд. Когда она наконец-то обернулась к Гермионе, ее глаза блестели от непролитых слез. — Думаю, ты права, — медленно произнесла она. — Что ты предлагаешь? — Мы идем к Кингсли. Прямо сейчас. — Нет, Гермиона, — ответила Джинни, обхватив себя за плечи. Ее била мелкая дрожь. — В Министерстве полно его сторонников. Если они увидят, как я иду к Кингсли… Ты пойдешь одна, — она прерывисто вздохнула. — Я дам тебе свои воспоминания. Гермиона отрывисто кивнула: — Если действовать быстро, мы сможем превратить церемонию инаугурации в ловушку. Джинни горько усмехнулась: — Нет ловушки, которая была бы способна его удержать. Впрочем, за неимением лучшего… А я отправлюсь к родителям. Расскажу им обо всем, и мы спрячем детей. Рон думает, что ты помогаешь мне готовиться к церемонии? — Нет, он не знает, что я здесь — говорю же, я помчалась к тебе сразу же, как только все поняла. Я едва вернулась из Швейцарии, даже домой не заходила. — Из Швейцарии? Что ты там делала? — Общалась с Нарциссой Малфой. Она знает, хотя так ничего мне и не сказала. Но именно после этого я наконец-то смогла догадаться. Не понимаю только, как именно Волдеморт это сделал. Как ему удалось вселиться в Гарри? — Я расскажу, — прошептала Джинни. — Сейчас… Она дрожащей рукой смахнула испарину со смертельно-белого лба. — Выпей успокоительное зелье, — предложила Гермиона. — Тебя всю трясет. Джинни слабо улыбнулась: — Чтобы заснуть? Самое время, ничего не скажешь… Разве что только чай с Умиротворяющим Бальзамом. Тебе, кстати, тоже не повредит — видела бы ты себя со стороны. — Должно быть, у меня вид человека, который только что осознал, что его бывший друг на самом деле не сволочь?! Что на самом деле его нет уже много лет?! — Гермиона спрятала лицо в ладонях. — Давай сюда Бальзам, — через какое-то время глухо проговорила она. Джинни кивнула и встала. — Куда ты? Попроси домовиков! Или ты думаешь, что я сейчас начну читать тебе лекции о недопустимости рабства? — Это его домовики, Гермиона. Если они узнают, что мы с тобой успокаиваем нервы зельями, то могут что-то заподозрить и донести, — Джинни странно усмехнулась. — Уж поверь, я знаю, о чем говорю. Гермиона кивнула, и Джинни быстро вышла из гостиной. Оставшись одна, Гермиона глубоко вздохнула. Есть ли шанс, что Гарри еще жив? Возможно, его еще можно вернуть? Она прикрыла глаза, пытаясь успокоиться и не зареветь, словно испуганный ребенок. Надо оставаться сильной — ради Джинни! Две фарфоровые чашки тихо звякнули, когда вернувшаяся Джинни поставила их на низкий кофейный столик. — Знаешь, о чем я подумала? — произнесла она, сделав глоток. — После того, как я расскажу обо всем родителям, мне нужно будет вернуться сюда и дождаться Волдеморта. — Мерлин великий, зачем?! — Если, вернувшись домой, он увидит, что меня нет, то тут же обо всем догадается. Я постараюсь его задержать, чтобы у Кингсли было больше времени на подготовку. Я знаю, как. Гермиона обхватила свою чашку, безуспешно пытаясь отогреть ледяные пальцы. — Это слишком опасно. Тебе же придется пойти в Министерство вместе с ним! И когда он поймет, что это ловушка… — Но выхода нет, не так ли? — спокойно возразила Джинни. Гермиона сделала большой глоток чая. Слезы все-таки пролились из глаз Джинни, оставляя мокрые дорожки на ее щеках. — Ты такая смелая, — прошептала Гермиона. Джинни потянулась вперед, сжав ее ладонь дрожащими пальцами: — Ты даже не представляешь, насколько, — глухо произнесла она. — Я люблю тебя, Гермиона. — Я тебя тоже, — ответила она, заставив себя улыбнуться. — Мы со всем справимся, Джинни. Все будет хорошо.

* * *

Старинные часы в доме на площади Гриммо пробили четыре раза. Едва затих последний гулкий удар, в холле раздался мягкий едва слышный хлопок. — Том! — громко позвала Джинни. — Я в гостиной! Зайди, пожалуйста! — Кажется, я уже говорил, чтобы ты не называла меня… — холодно начал Волдеморт, открывая дверь. И, резко замолчав, застыл на пороге.