Morsmordre

Как-то летом, кажется, как раз после первого курса Сириус долго жаловался Регулусу, какими иногда бывают скучными уроки. Он нарочито драматично вздыхал и распинался, что нудное копошение в книжках вообще не для него. Но если тогда Регулус только понимающе кивал, то теперь ему даже было что возразить. К примеру, упрекнуть брата в том, что тот даже не пытался. Регулус достаточно хорошо знал Сириуса, чтобы утверждать, что тот просто не мог сконцентрировать внимание. А вообще-то, в учебной программе Хогвартса было много всего, что внимания стоило. И, если первые уроки, и правда, были несколько скучноваты, то потом учебный процесс по-настоящему затягивал. Хотя во многом это была, пожалуй, заслуга Барти. Видя его горящие глаза, Регулус просто не мог оставаться в стороне и тоже утыкался в книжку. Иногда Крауч заглядывал через его плечо в учебник и, пролистав несколько страниц вперёд, зачитывал фрагменты из последующих тем, так или иначе отсылающие к предыдущей и раскрывающие её чуть шире, а иногда просто что-то рассказывал. В такие момент у Блэка от количества новой информации пухла голова, но вместе с этим магический мир представал во всём своём воистину огромном размахе и впечатляющем великолепии. Даже история магии в пересказе Барти была не такой скучной. Только в такой интерпретации, пожалуй, она и не была скучной. А вот чары Регулусу понравились. Изучение заклинаний и ловкие точные взмахи палочки завораживали. К тому же с раннего детства привитая Регулусу осторожность тут была только на руку. Он с удивительной педантичностью вчитывался в текст учебника. В чарах Блэк видел в первую очередь искусство. Какую-то особую красоту. Пусть и начинали они с совсем незамысловатых вещей. А именно, со световых заклинаний. Которые Регулус освоил ещё в первую четверть урока. — Прекрасно, мистер Блэк! — удивлённо всплеснул руками профессор Флитвик, заметив ровный достаточно яркий огонёк на конце палочки юного волшебника. Тот благодарно улыбнулся. И негромко, но чётко, ровным голосом произнёс: — Нокс. Палочка потухла. — Да это прямо твоё! — Барти крутанулся на месте, уставившись на Регулуса восторженными глазами. Он даже про свою палочку забыл — та так и осталась зажатой в руке и бесцельно направленной вверх. — Спасибо, — Блэк выглядел довольным. И малость смущённым. Он не привык к такому восхищению своей персоной. Но это было, бесспорно, приятно. Наверное, он даже смог бы рассказать об этом маме. Та гордилась бы. — Ты первый в классе, у кого получилось, поздравляю, — хитро прищурился Крауч. — Я просто сосредоточился, — пожал плечами Регулус, — Думаю, тут смысл в том, чтобы не торопиться. Барти нетерпеливо кивнул. Отставать он явно не хотел, учитывая, что про большую часть заклинаний он прочитал ещё летом. Правда, как выяснилось, без практики понял не так много, как хотелось бы. Крауч внимательно уставился на палочку. И глубоко вздохнул, сев ровнее. На обуздание собственной беспокойной энергии сил он явно тратил больше, чем требовалось потратить непосредственно на заклинание. — Люмос! — сосредоточенно сведя брови к переносице, выпалил он. Палочка вспыхнула. Не зажглась, как у Регулуса. А именно вспыхнула. Но свет не трепетал, а завис ровно, пусть и оставался таким же ярким. — Блестяще, мистер Крауч, — хлопнул в ладоши Флитвик, — Можете с мистером Блэком сделать записи о применении заклинания Люмос. Оба мальчика склонились над учебниками, отыскав часть параграфа, посвящённую областям применения освещающих чар. Эта же тема ждала их на защите от тёмных искусств. Разве что теперь они разбирали использование уже изученного заклинания в случаях встречи с тёмными существами. Тут уже пришло время Барти блеснуть способностями. защита от тёмных искусств быстро стала одним из его любимых предметов. Возможно, сказывалась природная тяга к неприятностям, но Крауча увлекало всё мрачное и выглядящее опасным. Это было похоже на притяжение бездны. То, что должно пугать, почему-то наоборот манило. Барти нравилось изучать жутких существ, подстерегавших неосторожных волшебников. И если его однокурсники встревоженно хмурились, а ученики с Гриффиндора, с которыми защита от тёмных искусств у Слизерина была совместным уроком, иногда даже удивлённо вздыхали, стоило преподавателю коснуться какой-то особенно тревожащей темы, у Барти наоборот загорались глаза. Наверное, будь они старше, Регулус назвал бы это пугающим, но пока ни он, ни кто-либо ещё просто не обращали внимания. Даже больше, Блэк сам для себя рассудил, что Барти просто слишком решительный. Ему отчаянно хотелось заглянуть куда-то, куда не стоило заглядывать. Хотя бы из-за его любопытства и, как выяснилось, бесстрашия. Крауч как-то уверенно заявил, что было бы безумно интересно встретить парочку тёмных существ, чтобы посмотреть, насколько правдивы слова учителя, на что Регулус только кивнул и протянул не слишком убедительное: — Да, интересно. Он был слишком осторожным для таких экспериментов.

*** И, может, всё же самую малость трусливым. Это было обидно признавать, но, сравнимая себя сначала с братом, а теперь ещё и с Барти, Регулус каждый раз приходил к одному-единственному выводу. Он не был храбрым как Сириус. Не был безрассудным как Барти. И до десяти лет спал со включенным светом, за что получал то упрёки от матери, то шпильки от брата. Он стыдился этой глупой пугливости. Потому тушевался всякий раз перед мамой и огрызался на Сириуса, но ничего с собой поделать не мог. Он не любил темноту, не любил то, что она прячет, не любил жуткие истории, которые травил по вечерам Сириус, ненавидел скрипучие полы на Гриммо и перешёптывание портретов. Регулус терпеть не мог чувствовать себя не в безопасности. Он не любил риск, пусть и поддавался на авантюры брата, и да, он был трусом, как пару раз в сердцах обозвал его Сириус. Регулус тогда не подал виду, что чужие слова его задели, но сам думал о них, пожалуй, даже больше нужного. Как и том, что рано или поздно он опозорится перед Барти, раскрыв ему свой глупый страх. И тот обязательно фыркнет себе под нос и ехидно прищурится, как делает всегда, когда видит какую-нибудь нелепость. Но, что самое ужасное, он точно разочаруется. Барти был высокого мнения о себе, куда ему таскаться с кем-то, кто пугается каждого шороха. К тому же на Слизерине, факультете, славящемся любовью своих выпускников увлекаться тем, к чему иногда даже приближаться не следует, найдётся куда больше достойных претендентов Краучу в друзья. Именно об этом Регулус и размышлял, неуютно закутавшись в одеяло и следя за тёмной комнатой сквозь небольшой зазор между занавесками, пытаясь уснуть. После отбоя прошло уже немало времени, но он всё никак не мог найти себе места. Такое бывало. Иногда наступали ночи, когда Блэку было слишком тревожно, чтобы заснуть. Мальсибер раздражающе похрапывал, но даже этот звук не заставлял чувствовать себя спокойнее. Подземелья были в принципе слишком мрачным местом, чтобы чувствовать себя тут спокойно. В голову лезли тяжёлые неприятные мысли. Хотелось свернуться калачиком под одеялом и заснуть, но заснуть всё никак не получалось, несмотря на усталость. — Регулус! — тишину вдруг нарушил шёпот. Блэк от неожиданности вздрогнул, юркнув за полог. Занавеска качнулась. — Ты же тоже не спишь, да? — это был Барти. Конечно, кто в конце концов это мог быть если не Барти. Регулус выдохнул и снова выглянул из-за полога. В темноте можно было разглядеть очертания всклокоченной макушки Крауча, высунувшейся из-за занавески на его кровати. — Мама говорит, такое бывает после слишком насыщенного дня, — без какого-либо упрёка или насмешки заметил он, — Я тоже часто не могу уснуть, — легко признался Барти. Регулус мог только позавидовать. Он никогда не умел так спокойно раскрывать секреты. А ещё не мог так спокойно вышагивать по тёмным помещениям, как это сделал Крауч, поднявшийся со своей кровати и бесцеремонно отодвинувший занавеску на кровати Регулуса. — Ты сейчас всех перебудишь, — шикнул тот. — Эти двое чуть не уснули на трансфигурации, — отмахнулся Барти, — ты действительно думаешь, что их возможно разбудить? — хихикнул он. Регулус не смог сдержать улыбки. И торопливо подвинулся, освобождая место. Барти тут же забрался под одеяло. А вот занавеску так и не задёрнул. — Я думал о том, что напишу родителям, — шёпотом признался Крауч, — Мама, наверное, волнуется. Надо рассказать про учёбу. А ещё у нас ведь завтра полёты на мётлах, а я так и не разобрался, что делать с этой штукой. Мне кажется, когда-нибудь я сверну себе шею. Даже Мальсибер летает лучше. — Ты привыкнешь, — заверил Регулус. — Тебе легко говорить, — Крауч попытался толкнуть Блэка в бок, но в темноте промахнулся, и его локоть угодил прямиком в чужую острую коленку, которую Регулус прижимал к груди, — Ай! — Барти потёр ушибленную часть тела и покосился на друга. Тот смотрел куда-то за полог. И выглядел при этом напряжённым. — Что там? — Барти нахмурился. — Ничего, — Регулус дёрнул плечом и уставился на свои руки. Крауч недоверчиво поджал губы, но говорить ничего не стал. Разве что сам тоже проследил траекторию чужого взгляда. Но в темноте, и правда, ничего не разглядел. — Родители спрашивали, что я хочу на день рождения, — снова заговорил Барти. — У тебя день рождения? — удивлённо переспросил Регулус. — Ещё нескоро. В конце октября. — Повезло, — Блэк вздохнул, — У меня только в мае. И что ты хочешь? — Не знаю, — пожал плечами Барти, — Всё равно подарок обычно выбирает отец, и он снова купит какую-нибудь дурацкую записную книжку и набор перьев. А мама, наверное, просто пришлёт что-нибудь вкусное. Регулус кивнул. Он слишком хорошо понимал, что чувствует Барти. У него тоже никогда не было по-настоящему хороших подарков. Мама слишком много думала о статусе рода и слишком мало о том, что оба его наследника всё ещё дети. — Но я хотя бы теперь не должен терпеть друзей моего отца из Департамента и их детей. Отец иногда приглашает их на праздники, и это невыносимо. Они идиоты. Дети, то есть, не друзья отца. Они вечно носятся по дому и визжат. Не понимаю, зачем вообще их звать, если отца это тоже раздражает, — проворчал Барти, — Да на что ты там смотришь? — Ни на что! — Регулус отвернулся. — Нет, ты на что-то смотришь. Что там? — Ничего, — проворчал себе под нос Блэк, — наверное. — Наверное? — Наверное. Какое-то время оба молчали. И это молчание вряд ли можно было назвать уютным. — Не люблю, когда темно, — всё-таки признался Регулус, теребя в руках ткань пододеяльника, — У нас дома всегда жутко скрипели полы и иногда слишком громко разговаривали портреты, это… неприятно. Барти кивнул. — Бывает, мне кажется, что в темноте может быть что-то, чего я не вижу, понимаешь? Мне не нравится это, — Регулус старался говорить ровно, впервые в жизни он был благодарен отсутствию света за то, что Крауч не сможет разглядеть его сконфуженности. Блэку не нравилось говорить о своих страхах. Он чувствовал себя особенно слабым и маленьким. Но Барти не спешил смеяться или подтрунивать, как иногда делал Сириус (вряд ли со зла, конечно, но это всё равно обижало). Крауч задумчиво жевал щёку и молчал. — Я никогда об этом не думал, — произнёс всё-таки он. Регулус оказался несколько ошарашен таким ответом. — Но в этом, наверное, есть смысл, — Барти снова кивнул, — Хочешь, я могу сходить и посмотреть, что там ничего нет. — Не надо, — Блэк мотнул головой, — Ты не понимаешь. Мне просто не нравится, когда темно. — Ты боишься? — Наверное. — Наверное? — Отстань. — Эй, вообще-то я пытаюсь разобраться. И мне нравится твоя мысль о том, что в темноте всегда может что-то быть. — А мне не нравится, — Регулус поёжился. — Но не в Хогвартсе. — Что? — Не в Хогвартсе, — повторил Барти, — Замок — одно из самых безопасных мест. Тем более, чтобы пройти в спальни, нужно знать пароль. И здесь, определённо, всё зачаровано так, чтобы в темноте точно ничего не было, — рассудил он. — Я же сказал, мне просто не нравится темнота. — Ты просто слишком много о ней думаешь. — Кто бы говорил. — Но я придумал, как тебе помочь. — Не надо мне помогать, — перебил Регулус. — Мы никогда не сможем пробраться в запретную секцию, если ты будешь бояться темноты. Мне придётся тебе помочь. — Прекрати, — Блэк демонстративно отполз на противоположный край кровати. — Нет, это ты прекрати. Ты знал, что большинство тёмных волшебников со Слизерина? Как можно стать тёмным волшебником и бояться темноты? — Я, может, и не собираюсь становиться никаким тёмным волшебником. — А я собираюсь. Значит, ты станешь другом тёмного волшебника. И ты всё ещё не можешь бояться темноты. В конце концов ты первый освоил освещающие чары. Ты точно не можешь бояться! — Нет, могу, — обиженно отозвался Регулус. Барти молча поднялся с кровати и скрылся за занавеской. Блэк разочарованно закусил губу. Отлично, он не только выставил себя идиотом, так ещё и развёл ссору на пустом месте. А ведь не прошло ещё и недели его обучения в Хогвартсе. Надо было ещё постараться, чтобы так феерично опозориться. Регулус притянул к груди второе колено, завернувшись в одеяло. А мама ведь говорила, что страх темноты — глупость, не достойная будущего наследника. Однажды она даже на него накричала, упрекнув том, что Регулус никак не может повзрослеть. Сириус тогда уже уехал в Хогвартс, поэтому следующую ночь Регулус только шмыгал носом и прятался под одеяло. Это было унизительно. — Эй! — от изведения себя Блэка отвлёк знакомый голос. И знакомая взлохмаченная макушка, показавшаяся из-за занавески, — Ты чего? Регулус не ответил. — Я пока искал перо, подумал, что мой отец сказал бы, что бояться темноты это глупо, — он повёл плечом, — Но я ненавижу, когда он называет что-то глупым. Он постоянно называет глупым всё, что бы я не делал, — раздражённо выплюнул Барти, — Так что ты можешь бояться всего, чего хочешь. В этом нет ничего такого, — гордо, будто он только что бросил вызов как минимум всему миру, выпалил Барти, решив, правда, пока умолчать о том, что он теперь не успокоится, пока не узнает, что же может прятаться в темноте. Регулус подбросил слишком интересную тему, пусть и ненамеренно, — Но, если ты не против, я напишу письмо домой. А ты ложись спать, — Крауч уселся в изножье кровати, задёрнул плотнее полог и, развернув пергамент, подложив под него учебник, тихо шепнул, — Люмос, — палочка в его руке загорелась. На этот раз уже куда более сдержано, чем на уроке. Теперь было видно, что Крауч довольно улыбается. — Ты точно всех перебудишь, — Регулус опустил глаза. — Ну и что? — Барти равнодушно пожал плечами, — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, — куда-то в подушку ответил Регулус.