руби на корню

      Запах мокрого мела и хлипкий звук метающейся от сквозняка форточки. Доска исписана корявыми формулами и вычислениями. Первое апреля упало на Петербург снегом и россыпью песка на заледеневших дорожках. «И холодно и жарко»       Наглядный пример фразы. Люди за окном мельтешат. Кто-то в шортах и ветровочке идёт вразвалочку с только купленным хлебом подмышкой, кто-то в дублёнке и шапке торопится с работы. И что смешно, каждый одет по погоде.       Денис не знает, как пойдёт домой. Захочет ли он застегнуться, или пойдёт, накинув куртку на руку, вообще её не надевая. Столь непонятен климат. Но это кажется правильным. Мозг не ломается, когда на улице люди по снегу идут в лёгких кедах или без верхней одежды. И так же рядом с этими закалёнными моржиками ковыляют люди-пингвины, укутанные в курточки и шапки. Коломиец улыбается сравнениям, всплывшим в голове. Отдалённый шум улицы эхом умножается, отражаясь от стен. Апельсиновые полоски от закатного солнца расплываются по партам первых двух рядов. Глаза приятно слепит. Приближение свободного времени расслабляет мышцы и кипящий до этого от нагрузки мозг. Десятый класс — это что-то между адом и раем, вот уже совсем скоро учащиеся как птицы разлетятся по училищам и колледжам, но перед этим им нужно пережить главную проверку на знания. ЕГЭ. Одна только аббревиатура заставляет невольно дёрнуться. Нет такого ученика, которого бы не запугивали этим экзаменом. Все учителя говорят о его сложности, постоянных изменениях, подселяя к расшатанным нервам панические приступы и ненависть к выбранным для сдачи предметам. «Страшно быть человеком в наше время»       Наверное, смешной вывод. Денис слишком молод, чтобы говорить о человечности. По крайней мере, так считают многие старшие из его окружения, родители в том числе. Мысли об этом пробуждают скрипучую тревожность в сердце. Чёлку с лица смахивает, на автомате ногой начинает трясти. Вот и зачем он в это опять увёл? Жар мерзкой плёнкой оседает на коже. Давно закопанная гордость каждый раз слёзно в глубине где-то за ниточки измождённой личности дёргает. Пытается хоть какую-то ступень на пьедестале важности занять, но каждый раз оказывается свергнута. Может показаться, что парень зашуганный и, возможно, слишком правильный, но нет. Денис, как и все дети, много скрывал от родителей. И первые неудачные отношения в четырнадцать, и выкрашенную в платину прядку волос, и весёлые похождения с друзьями, заканчивающиеся побегом по питерским дворам от ментов. Он и курить пробовал, только не зашло. А пить ему никто не запрещал. Отец часто сына за алкоголем отправлял и делился. В такие моменты, чаще они случались вечерами за просмотром второсортного сериала на телевизоре, им удавалось поговорить по душам. Это было большой редкостью. Разговор, который заканчивался рукопожатием и пожеланием спокойной ночи, а не криками и рукоприкладством, и правда был ценен для Коломийца младшего. Каждый раз, лениво растягиваясь по кровати, он улыбался и думал, что после этого разговора отец точно воспримет его иначе и что отношения у них более-менее наладились. Каждый раз на утро его настигало разочарование.       По потёртому напольному покрытию потянуло морозцем, когда двери в кабинет были открыты первым выходящим. Звонок прозвенел минуты две назад, а Денис опомнился только сейчас. Даже освобождающая трель не смогла выдернуть его из болотистых мыслей. Неловко отмахнувшись от мельтешащих в свете закатного солнца пылинок, Денис скидывает полупустой пенал и почти полностью заполненную толстую тетрадку в рюкзак. Из класса выползает последним. Усталость потоками ртути расползается по венам и мышцам. Руки бесхозно болтаются, уложенные в карманы, ноги иногда будто ослабевают на доли секунды, из-за чего координация нарушается. Он слишком утомился за эту неделю. Может ему стоит сократить занятия с репетитором?       Громкий хохот из соседнего крыла рассыпается по всему этажу. Массивные деревянные двери распахиваются перед толпой парней из одиннадцатого класса. Раскатистый и басистый гул от смешанных возгласов компании становится всё ближе с каждым шагом русого (не полностью, прядь не смылась ещё) парня. Он мог бы свернуть в туалет, чтобы не пересекаться со стенкой из ребят, но половина идущих резко ускорилась, отнимая эту возможность. Глаза ловят серый линолеум. Лишь бы мимо прошли спокойно. Нет, его никто не задирает в школе, он просто не хочет сейчас лишнего внимания к себе.       В правое плечо упирается чья-то рука. «Блять»       Есть вариант, что его отпустят без каких-либо вопросов? И зачем его вообще остановили? Обознались? — И чё ты замер? Живой хоть, эй? — голос тёмный, тяжеловатый, но оттенок странного какого-то волнения смягчает его. — Ты нормально себя чувствуешь?       Дениса за плечо потряхивают несильно, и он голову поднимает. Заторможенно осматривая лица окруживших его парней, не находит ни в одном враждебности или брезгливости. Среди них стоит отличник и вообще главная надежда школы, Лёша Губанов. Немного неожиданно видеть его среди такой тусовки. Одеты ребята не по форме, все в чёрном. Подобие банды. Первое впечатление конечно складывается натурально двоякое. Они почти минуту стоят и смотрят на Дениса. Руку с его плеча парень, с выкрашенными в синий волосами, убирать не торопится. Похоже Коломиец что-то упустил. Его о чём-то спрашивали? — Валера, что ты прицепился к нему? — как сквозь воду слышится. — Миш, он бледнеющий пиздец, — незамедлительно отвечает, не спуская с Дениса глаз. — Парень, ты кушал сегодня?       А, и правда. Когда он ел в последний раз? Утром он зубы почистил, быстро оделся, рукой чёлку поправил и к звонку до школы, по сугробам только образовавшимся прыгая, добежал. Чтобы он в промежутках между этими делами ел, он не помнит. Давление на плече усиливается, когда ноги подкашиваются. Только что же всё было хорошо. Или не было? Перед выпадением из реальности Денис успел лишь протянуть вялую руку в сторону удерживающего. Вы умеете раскалывать орехи? Денис умеет.       Летом в деревне, у бабушки, когда вся природа пылала, залепляя глаза пыльцой и яркими горячими лучами солнца, маленький Дениска бегал прятаться в орешник на самый конец участка. Ложку, самую прочную из всех, что были на кухне себе за резинку шорт подкладывал и нёсся что было мочи, пока бабушка не вернулась и не прознала про потерю. Он был счастлив тогда, сидя на влажноватой после утренней сохранившейся росы земле. Раскалывать орехи было задачей сложной. Набрав два кармана спелого фундука, Дениска вынимал ложку, укладывал орешек с цельной прочной скорлупкой на обратную выгнутую сторону ложки, с усилием надавливая с обратной стороны. Главное, чтобы образовалась трещинка. И только услышав заветный тихий хруст, он тут же откладывал ложку, разрывая надломанную защитную кожурку ногтями. Его этот процесс, несмотря на обильную трату сил и времени, увлекал. Чем дольше мальчик боролся за совсем небольшой, только дозревший маслянистый орешек, тем слаще и питательнее, как ему казалось, он становился. Шершавый голос листьев, колыхаемых ветром, упивающийся своим голосом соловей и тёплая колыбель ветра — умиротворение в понимании маленького Дениса звучало и ощущалось именно так.       Сейчас же, всё что его окружает становится причиной хандры и иногда апатии. Глаза раскрыть получается не с первой попытки. В голове всё кашей мешается и по ощущениям черепную коробку как орех расколоть пытаются. Тревожные мысли вальсом кружат, по телу холодок пронося. Он не знает, где, с кем и в каком состоянии. Ветерок по лицу пробегает. В глазах троится, стена и потолок, как на корабле, ходуном ходят. У Дениса нет морской болезни, спасибо и на этом. Проморгавшись, Коломиец усаживается на единственной в помещении кушетке. Медкабинет немного кружится, но с каждым вдохом стыкуется с реальностью. Парень не помнит как вышел из кабинета химии и как сюда попал. Рука ко лбу тянется — кончики пальцев всегда ледяные по лбу пробегаются, остужая. В чувства до конца прийти ему не дают, в кабинет врываясь. На пороге стоят незнакомые ребята, точно старшеклассники. Синевласый заходит первым и почти сразу оказывается у стола медсестры, на краешек присаживаясь. Смутное воспоминание о беспокойных нотках в чужом голосе стреляют в виски. Следом прошли и расположились кто где ребята из компании. По ушам даёт звук цепей, звонкий, оставляющий послевкусие оглушения. На чьей-то пряжке висит. Денис оборачивается резко, чуть сгорбившись. Ему неуютно под взглядами молчаливыми. — Ты как, малой? — подаёт голос удобно устроившийся на столе парень. — Голова если кружится, то это нормально, медичка сказала, что истощение — это нешуточная хуйня. — Она не так сказала, — возник длинный парень с пылающей рыжей копной волос. Миша. Да, точно. А тот, что напротив – Валера. На кушетке рядом пристроился капитан футбольной команды школы, Семенюк, если Денису память не изменяет, а за его спиной Леша Губанов, тот самый отличник. Денис вспомнил, как встретил их в коридоре. Хорошо, что они его перехватили. Они ведь помогли? Предложения очень тяжко собирать. Слова на языке оседают, но слетать не слетают. Какое-то непонятное напряжение заставляет молча опустить голову вниз и тяжело вздохнуть.       Через порог перешагивают ещё люди. Медсестра и два старшеклассника (их Денис не помнит) в шапках и куртках. Ну, куртки нараспашку конечно, что у одного, что у второго, шапки тоже для видимости накинуты. Неудачная маскировка под пингвинов. Медсестра от стола Валеру отгоняет, к бумажкам склоняясь. Новопришедшие ему кивают и на Дениса, носами шмыгая, смотрят. — Вот угораздило же тебя, — змеёй шепнула женщина, перелистывая бумажки в медкарте, — почему за собой не следишь? Ты когда нормально спал последний раз? — На Коломийца оборачивается и пыхтит раздражённо, — с каждым годом результаты по стандартным анализам всё хуже, нормативы еле сдал.       И она это всё по карточке узнала?       Вы вообще видели школьные медкарты? В них же после переезда адрес только через полгода меняют, и они по толщине меньше, чем анимешные персонажи. Похоже, это что-то из рубрики необъяснимая магия мамы. У вас же наверняка было такое, что вещь нигде найти не можешь, а приходит мать и сразу все клады мира найдены. Вот тут то же самое. — Хорошо, что ребята уследили за твоим состоянием. Валерочка, молодец, чуйка медика работает, — женщина улыбнулась до морщинок в уголках глаз и слабо посмеялась, — итак, Коломиец Денис Дмитриевич, я тебя на больничный высадить не могу, но и находиться в школе тебе разрешить тоже нельзя, точно не сегодня. — У него уроки закончились, он и так домой, скорее всего, шёл, — подал голос один из новозашедщих, — мы расписание посмотрели, пока поднимались, ты же из десятого "а"?       Утвердительный кивок служил ответом.       Слабость всё тело прошила. И запах табака резко в нос вдаривший совсем некстати тянулся шлейфом удушающим. Неловко прикрыв рот русый прокашлялся. Медсестра на это головой покачала и стала выискивать номер родителей, только почти сразу её остановили. — Тёть Люд, мы сами его проводим, не такой он маленький, чтобы мамочку с работы сидеть ждать, — с теплом в голосе произносит футболист, руку на плечо Дениса закидывая, — доставим в целости и сохранности, — второй рукой знак "ок" показывает и на ребят косо оглядывается. Все его решение как должное приняли. Он выдохнул.       Из кабинета их ещё некоторое время не выпускают и лишь со звонком на последний урок у второй смены они по-тихому выползают из школы. Последнюю литру одиннадцатиклассники прогуливают по уважительно неуважительной причине — ведут приболевшего младшеклассника домой.       Знакомство получилось скукоженным.       Перед тем, как выйти со школьного двора, компашка добровольно-принудительно заводит Дениса в местную курилку. Там уже и руки друг другу пожимают, здороваясь с болячкой — так его назвал Губанов. Вова бычок мыском футбольных заношенных бутсов тушит и на парней двух, что поодаль встали, кивает. — Это Илья и Данила, не путай их никогда, в ебасосину прилетит сразу с двух сторон, — оборачиваясь, по бедру небольно Лёшу хлопает, на что тот хмурится, но сопротивления не оказывает, — это дед, без инсайд, просто дед. — Никто меня так кроме тебя не называет. — Думаю объяснять почему не надо, только рот открыл, а уже духота. — Сам ты духота, не слушай его, Дениска, он просто тупой очень, для него одно слово география это уже душно, что уж говорить о людях с ай кью больше, чем пять.       Вова зол. Абсолютно глупый отдающий абсурдностью конфликт становится неинтересным уже в первые его секунды. Голова ещё не полностью прошла, а вокруг Дениса не только курят сигареты противные, ещё и ругаются. Это точно не пойдёт на пользу сейчас. Видимо, услышав мысли или реально почуяв докторской (или как там медсестра сказала) чуйкой, Валера подхватил Дениса под руку и уволок подальше в сторону парочки друзей о которых до этого говорил Семенюк. — Это норма, это база, не обращай внимания, у всех свои брачные игры, мы в это не лезем, — парень щурится от лучей солнечных отражающихся от снега и смело за плечи Дениса пробнимает, — считай их пожилой парой и тогда все эти выкидоны просто перестанут тебя как-то тревожить.       Лагода в двух шагах от Данилы и Ильи останавливается и обернувшись, на ещё бесящихся, глаза закатывает, но хахыч ловит, когда на вопрос конструктивный Губанов получает в лицо "пенсия ебаная". Их бы на видео снимать, чтобы потом на свадьбе подборку конфликтов делать, но не сегодня и не сейчас. У них птенчик считай раненый, буквально под крылышком Валеры сейчас сидит. Паренёк очень добрым кажется и бунтарский огонёк в глазах мигает иногда, возгораясь ярко. Тухнет правда, но это поправимо. Он в компанию вольётся. Синевласый в этом уверен. Проблема в том, что Шабанов пропал, а без него о принятии в их компашку говорить нельзя.       Пока Лагода обдумывал что-то, глядя на переругивающихся ребят, Денис прилип взглядом к Илье и Данилу. Почему их путают? Разные же абсолютно, начиная от роста и заканчивая внешностью. У одного волосы ржавчиной отливают, у второго темень щетинистая, у одного улыбка солнечная, живая, у второго грустью каждая эмоция пропитана. Илья не кажется весёлым, даже когда оба на хохот срываются. И вот сейчас Денис понимает почему их можно спутать — смех звучит слишком одинаково, будто один другого поддерживает. В голове возникает диссонанс. Можно ли путать людей только из-за смеха? Или есть ещё схожие детали, которые доступны только самой компании? Денис вздрагивает, когда Данил руки меняет, сигарету в левую перекладывая. Довольно много внимания он уделил этим парням, буквально прилипнув к ним взглядом. И он бы глаза отвёл, чтобы уловить последние тёплые лучики закатного солнца или поразглядывать как люди вдалеке волнами вываливаются из метро, вот только зацепило его совсем другое. Контраст. У Данила на руках кожа чистая, с порозовевшими отпечатками мороза, а у Ильи — тату. Непонятное издалека. Хочется рассмотреть.       Денис клянётся, у Валеры точно есть какая-то чуйка или бабушка его была Вангой, ибо тяжело понять почему только появляющаяся в чужой голове идея оказывается почти тут же исполненной за его счёт. Надо будет поспрашивать у старшего об этом. Хотя когда? Они ж на раз с ним, скорее всего чтобы урок прогулять. Младший, конечно, благодарен, что за ним присматривают, но осадок, от того что это всё ради прогула и будущей отмазки от учителей, оседает крупичками на самом дне души. В любом случае прямо сейчас это не важно. Дениса, всё так же приобнятого за плечи, подводят к ребятам которых он уже успел изучить издалека. Илья расслабленно тянет руку пожимая и имя своё резко бросает — желания общаться с Коломийцем у него, похоже, вообще нет. Кашин же с саркастичной, тупой, но смешной фразой сильно ударяет по руке, увесисто сжимая. Ладони у Дениса нежные, поэтому от хлопка сильного он жмурится, но показывать, что ему больно не хочется. Это похоже на проверку. Несильно сжимая чужую руку в ответ, он кивает тоже представляясь, хотя все уже и так его знали. — Ты если что не серчай, в Казани принято, если человека уважаешь руку крепко жать, привычка уже, — смешки через слово пропуская руку отнимает, но тут же по носу младшего щёлкает, — ты крысой или сучкой не кажешься, поэтому пока респект.       Денис мычит и кивает. Намёк понят. — Надо будет к Максу ещё зайти, а то походу опять свалился с простудой, — выдыхает от безнадёги синевласый. Потирая чужое плечо ладонью, напряжение лёгкое с тела младшего снять пытается. Похоже он правда искренне заботливый человек. Поэтому чужие чувства и эмоции скорее всего ощущает легко. Хорошо, когда есть такой человек среди знакомых, ещё лучше, наверное, только, когда он твой друг. Опять разочарование шилом колет сердце. Это всё и правда может быть из-за того, что Лагода альтруист. А друзья из уважения к нему помогают Денису. — Шабанов как обычно, только до матча дня два остаётся, так он уже с температурой, — подходит к компании Миша, мимолётной улыбкой Дениса одаривая. — Аппетит появился, болячка? Я булочку с киви купил, там последние оставались, вот, — и в руку пакетик небольшой протягивает с остывшей уже давно булкой.       А может он ошибается, и они правда к нему хоть каплю расположились? — Спасибо, Миш, — слоёнку принимает и улыбается счастливо. Насколько вектор нормальной жизни отклонился в сторону, что Денис стал радоваться маленькой булочке из "Пятёрочки"? А может это и правильно. Ему ведь это было необходимо. Желудок начинало давить и неприятно спазмами скручивать. Вот и как судить сейчас о счастье, когда для него в эти мгновения оно кроется в чужой приятно обнимающей руке и булочке с холодным джемом. — Давайте тогда понемногу пойдём, — предлагает Илья и в сторону Вовы, который с Губановым помириться успел, направляется, — ты где живёшь то?       До Коломийца вопрос доходил долго. Мозговая деятельность просела. Он залип. Рука с тату сейчас была аккурат по его сторону и рассмотреть рисунок не составляло труда. Челюсти мощные, с заострёнными кривоватыми зубами. Мастер над работой точно старался, это ощущается просто по тому, как плавно и красиво оплетают тыльную сторону ладони чернила. Под рукавом куртки виднеется небольшая частичка ещё какого-то узора и Денис клянётся, он хотел потянуться рукой, чтобы приподнять ткань мешающую и рассмотреть цельный рисунок. Но мысль вылетела из головы и на лице отразилась удивлённая гримаса, когда рука чужая сама начала приближаться к лицу. Прямо перед глазами зелёными пощёлкав, Илья руки в карманы убирает. — Ты чего выпадаешь? — и на лицо мило покрасневшее, то ли от холода то ли от смущения(?) смотрит. — Я спросил, где живёшь, мы ж не знаем куда тебя вести то, — кашляет в кулак и взгляд отводит.       Под скомканные объяснения младшего, Лагода глазами на компашку, что их ждёт впереди, стреляет и несильно головой кивает на парней рядом. Вова с довольным лицом начинает Лёшу в бок тыкать, за что потом получит сменкой по голове, если его догонят конечно. А Миша просто с умиротворением на спину Ильи смотрит. Похоже все что-то заметили, кроме Данила. Кашин подходит смело и за шиворот друга дёргает. — Ща малой мы тебя по пути научим ходить правильно, чтоб шёл и ветер от тебя дул, пацаном таким станешь, что под тобой потом школа ходить будет, надо ж после себя кого-то оставить, — Илья хохотнул нервно на слова друга и обернувшись увлёк его в диалог, теряя интерес к Денису. Ну, так это увидел сам русый.       Путь до дома прошёл в относительно спокойной атмосфере. Ребята будто боялись напугать десятиклассника, поэтому вели себя сдержанно.       Очередной тёмный переулок встретил их мигающими фонарями над подъездами. Переговоры местных, уже заспавнившихся алкашей, доносились эхом откуда-то из центра детской площадки. Денис по пути перекочевал из рук Лагоды под руку к Даниле. Он, вечно посмеиваясь, рассказывал что-то из весёлой жизни в Казани, учил «ихнему» говору и довольную лыбу давил, когда Коломиец смеялся громко с его шуток, или уточнял что-то. Ему правда было весело. Данил казался солнечным человеком. Во всём он находил плюс. И в том, как их мусора по питерским дворам гоняли с другом лучшим и в том, как он в Соборе иконы Божией Матери от чего-то расплакался. Всё ему было счастливым воспоминанием. Кашину для счастья словно и не нужно образование, рабочее место хорошее, и связи с какими-то важными людьми. Денису такое понимать необычно. — Ты чего седой? — вдруг посреди очередного рассказа вклинился Илья, поддев рукой прядь перекрашенную.       Младший вздрогнул, от прикосновения неожиданного, чуть неуклюже, уходя. — Подруга недавно покраситься решила и на мне краску проверила, — врёт, сам напрашивался, — так и хожу. — Миленько, — кивает, на месте останавливаясь, чтобы дождаться отставших. — Я тебе говорил завяжи, а ты мне что, — макушку Вовы сверля взглядом, раздражённым причитал Лёша. — Ну вот запихал ты их по бокам и теперь на каждом пятом шагу мы останавливаемся, поимей совесть, нам ещё обратно идти. — Поиметь я могу только тебя, хорошая моя, — исподлобья смотрит и любуется бровями хмурыми, глазами серьёзно-холодными, — а сейчас рот закрой и пойдём, я лично тебя до подъезда доставлю, чтобы никто не украл. Понесу потом если хочешь на руках, только не пили мозг с этой хуйнёй.       И конфликт очередной испаряется. Интересные у них отношения. — Если со стороны не раздувать, то тогда подобные стычки угасают быстро, — к Денису и Данилу пристраивается Миша, — когда привыкнешь, даже, возможно сможешь разглядеть в этом что-то милое, — выдыхает и улыбается спокойно. Эта расслабленность и мягкость такая уютная. Интересно, если Мишу обнять, то спать захочется? Денис как-нибудь проверит, не просто так ему говорят, что к спорам чужим стоит привыкнуть. Значит они не попрощаются сегодня навсегда.       Коломиец улыбается глуповато и голову на плечо Кашина укладывает. — Спать хочешь? — с ноткой заботы в голосе интересуется рыжий, — твой подъезд ведь третий? — Да, мы уже подошли, — паузу делает и неуверенно выдаёт, — спасибо.       Некоторое время ещё они все кучкой стоят. Вова с Ильёй сигарету выкурить успевают на двоих одну. И расходятся.       Денис только домой зайти успевает, как спать укладывается, с себя всю одежду в кучу скинув. Глаза сами смыкаются и сон его с лёгкостью из мира осязаемого уносит.