Argumentum baculinum (первая версия)

Следующий визит Сэс случился очень нескоро. Милош случайно обнулил календарь книги, но, даже по его грубым подсчётам выходило, что между её появлениями прошёл ещё один месяц и две недели. Когда около его решётки появилась маленькая фигурка и тихо позвала его по имени, Милош не поверил своим глазам. Хотя он старался поддерживать тело и ум в форме, подозрения, что он погружается в пучину безумия, оставались. Два месяца в полном одиночестве, не считая дребезжащего робота—уборщика! Этого достаточно, чтобы распроститься с разумом. — Граф, ты жив? — Вроде того, — Милош подошёл к решётке и сел напротив Сэс. Та присвистнула. — Борода роскошная. Не мешается? — Да вроде нет, — Милош почесал подбородок. Волосы у него на лице, должно быть, такие, что Марыш—бей, их старый учитель уголовного права, удавится от зависти. Он—то свою бороду считал лучшей во всей столице. — А что, большая? — Городской патруль мимо тебя точно не прошёл бы. Выглядишь окончательно опустившемся на дно жизни. — Что, так плохо? — Ага. Но хорошо, что хотя бы твои мозги в порядке. — Думаешь? — Говоришь ты связно, глаза вроде тоже… того, нормальные, — Сэс вздохнула. — Выглядишь лучше, чем я ожидала. Конфетку хочешь? — Какую? — Да обычная, шоколадная. Сегодня купила себе. Будешь? — Давай, — Милош взял у неё из рук шарик в шуршащей бумаге. — Спасибо. Ты видела моих дочерей? — Папаша—наседка! Нет, не видела. Но ребята говорят, они по—прежнему во дворце и были там всё время войны. — Какой войны? — не понял Милош. — Постой, ты ничего не знаешь? Точно, ты же был тут! — Сэс звонко стукнула себя ладонью по лбу и серьёзно продолжила. — На нас напали терране из Ватикана! Прямо в день похорон Василины вторглись в пограничье у Далмации. Твой родственник, граф Милез Фортуна, брат Милеши, принял их удар. Он выдерживал их натиск три дня и три ночи, прежде чем Императрица лично не привела флот и подкрепление ему на помощь! — Я ничего не знал об этом, — пробормотал Милош. Он внезапно почувствовал себя маленьким и брошенным, хотя, казалось бы, как ещё может чувствовать себя обвинённый в предательстве и осуждённый на казнь? Он тут, забытый всеми и оклеветанный теми, ради кого жил. А наверху происходит то, что уже однажды вошло в историю. Терране внешнего мира снова осмелели настолько, что решились вновь нарушить мирную жизнь Империи. Вечная Мать покинула свой трон и выступила навстречу врагу. История, достойная стихов лучших имперских поэтов. — Императрица разбила терран, — ухмыльнулась Сэс, словно это все сделала лично она и очень довольна проделанной работой. — Она возвращается в столицу, за ней следом — Рамсес и Милеша Фортуна. — Вечная слава нашей Матери, — пробормотал Милош. Напоминание об этих двоих больно резануло по сердцу. — Ага. Это было круто. Если Шимушан—бей не осчастливит нас новой героической поэмой, будет очень печально. — А ты откуда всё знаешь? Ты там была? — Аха, меня призвали. Взяли оператором медицинского робота на «Арсалан». Это плавучий госпиталь такой. Так что, можно сказать, я там тоже поучаствовала! Но это тебе не важно. Для тебя другое хорошо: Милешу так и не назначили советницей. Я особо не крутилась при дворе в это время, сам знаешь, но про неё слухи пошли очень нехорошие слухи. Без доказательств, но нехорошие. Например, что она убила Дари и твою жену. Поэтому Императрица так никого и не назначила первой советницей. — Это ты? Это те бумаги что оставила тебе Дари? — Милош прижался лицом к решётке, чтобы лучше видеть Сэс. — Ну… да, и это тоже. Но не существенно. Восстания уже не будет, Императрица даровала Милезу Фортуна титул имперского герцога. Формальность, но приятно же. — И что это значит? — А, ты же не знаешь… Мы думали, что Милеша поднимет восстание против оставшихся членов Тайного совета. Но опасность миновала, герой получил по заслугам и сам стал членом этого совета! Так что у тебя тут может появиться соседка. — Милеша? — Кто знает? — Сэс внезапно хихикнула. — Возможно. А может быть, Рамсес. Там уже как у Её Величественного Величества карта ляжет. Кто её знает—то? — Прекрати так говорить об Императрице. — Ой, да брось, мне можно. К тому же у меня настроение — от—лич—но—е! — Это ничего не значит! — Да брось ты… Как там моя книжка? — Батарейка села. — Дай сюда, — Сэс протянула руку через решётку. — Успел всё прочитать? — Почти всё, — Милош послушно отдал ей электронную книгу. — А потом фонарик разрядился. — Ну, извини, — она ловко поддела корпус книги маленькой отвёрткой и поменяла батареи. — Эта работать ещё пару дней будет. — Следом она поменяла и слот с памятью. — Там тоже всякое, что я смогла выкачать из публичной библиотеки. Музыки ещё не хочешь? — Нет, спасибо. Ты и так мне очень помогаешь, хотя я не знаю, зачем. — Ну… в какой—то степени, ты попал сюда из—за меня. Можно сказать, это мои извинения. — Ты тут ни при чём. Я сюда сам попросился. — Так уж ли сам? Я первая предложила пробраться во Дворец. По—настоящему, а не в шутку. — Предлагать можно много чего. Решение прийти сюда я принял сам, — Милош забрал у неё книгу и новый фонарик. — За это ты мне и нравишься, — кивнула Сэс. — Хотя то, какой ты папаша—наседка, утомляет. Всё, я пойду. Времени сейчас нет… Кстати, скоро жди новостей. — Каких? — Увидишь. Так что не вешай нос, граф. Через два дня после возвращения Сэс за Милошом пришли. Сперва он услышал шум сверху и шаги, потом голоса. Он даже не сразу понял, что это люди, а не роботы. Милош погасил фонарик и сунул его за пазуху, а книгу прислонил к стене в углу так, чтобы её не было видно за его спиной. Кто к нему пришёл? Неужели, чтобы казнить? Шум приближался. Камеру из темноты выхватил яркий луч света. Милош против воли зажмурился и закрыл глаза. Звякнула отодвигаемая вбок решётка. К нему подошли и силой вздёрнули на ноги. Ноги подкосились, но Милош устоял и не упал. — Что случилось? — свет отвели в сторону, и он разглядел красный цвет. Янычары? Или?.. — Молчать, — его руки завели за спину и сковали, а на глаза надели повязку. — Хоть... Ему очень невежливо заломили руки, заставили согнуться в три погибели и повели. Янычары шли очень быстро, Милош едва успевал переставлять ноги. Когда он сбивался, его грубо встряхивали. Идти было очень тяжело после сидения в темной маленькой камере. Ноги быстро стали заплетаться и подкашиваться. Даже несмотря на повязку, Милош понял, что его ведут наверх. Много ступеней, скрип железной лестницы. Куда ведут? Скорее всего на казнь. Сейчас должно быть утро, если он не сошёл с ума и не сбился со счета. На рассвете казнить очень удобно: наглядный конец дня и хороший повод для кошмаров во сне. Но скорее всего, он просто сошёл с ума и бредит. Интересно только, почему всё—таки не было суда и слушаний. Или были? Ах, да, были. Без него. Но если, как говорит Сэс, его казнь отложили, куда его ведут? Неужели на новый суд? Милош против воли представил, как он выглядит: заросший, грязный и слепой, как крот. Да уж, хорошенькое будет зрелище. Пусть его лишили дворянского достоинства, лучше уж так под солнце, чем представать перед судьями в таком виде. Или Сэс всё—таки ошиблась, её друзья никакие не её друзья, девчонка связанна со всей этой бандой, и Милоша всё—таки казнят. Его провели по нескольким лестницам, два раза поднимались на лифтах. Слишком долго его ведут. Верховный Суд стоит прямо посреди Дворца. Сколько туда можно идти? Хотя, возможно, смертников выводили по—другому, нежели просто заключённых. Или это зависит от того, как именно его казнят? На солнце или расстреляют? А какая, в сущности, разница? Когда они встали в конце длинного перехода, Милош несколько удивился. Его руки отпустили, а самого заставили выпрямиться. Он против воли пытался почувствовать близость горячих солнечных лучей или дула пистолета. Что, уже? Кто будет зачитывать приговор? — Только без глупостей, Мил, — тихо прошептал голос у него за спиной. Он вздрогнул. Джедефра? Или Мира? У него было две сестры в гвардии. Кто это, двоюродная кузина по матери или официальному отцу? Нет, Мира никогда ему ничего не посоветует, разве что шагнуть на солнце. Но Джеда? Сколько они с ней не виделись? Милоша осторожно взяли под руки и потащили вперёд. Даже предупредили, что впереди будет порожек. Такая резкая перемена пугала не меньше, чем внезапное явление янычар в его камеру. Словно привели арестованного лично к Императрице. — Снимите повязку... нет, лучше приглушите свет. Милоша усадили в мягкое кресло и развязали глаза. От внезапного яркого света он зажмурился. — Я же сказал, приглушите свет. Вот так. Милош, теперь можете открыть глаза. Он осторожно приоткрыл сначала левый глаз. Мир никуда не летел, он не сгорел, а в комнате горела только настольная лампа под матовым абажуром из золотистого стекла. Милош открыл второй глаз. За столом около лампы сидел лично герцог Рамсес. Старик выглядел немного усталым. Милош с трудом поборол желание встать и попытаться поклониться по правилам или бросить дяде в лицо что—нибудь тяжёлое. Или по очереди, и то, и то. Хотя бы ту золотую лампу. Он успеет вскочить и высказать старику по голове всё, что думает о его суде. Остановило только осознание, что его ноги вряд ли вынесут столько движений за раз, а дядя вряд ли бы стал принимать кого—то вроде него в длинном шёлковом халате, если только не был настроен мирно. — Не вставай, — подтвердил его догадки Рамсес. Милош сжался и против воли оглянулся назад. Около дверей стояла женщина в красной форме. Хотя на неё была маска, Милош её узнал. — Джеда, пожалуйста, оставьте нас, пожалуйста, — она кивнула и вышла. Милош невольно вжался в спинку кресла. В том, что в кабинете есть охранные системы, которые не позволят причинить вред герцогу, он не сомневался. Его порыв разбить ему голову был глуп, понятное дело. Но зачем второй человек в Империи, Глас Императрицы, захотел поговорить с ним наедине? Позлорадствовать, что ли? — Ты достаточно неплохо выглядишь для человека, проведшего столько времени в темнице. — Я очень не хотел сходить с ума, Ваша Светлость, — Милош скосил глаза в сторону книжного шкафа. В стекле дверцы он с трудом разглядел свой силуэт. Возможно, оно и к лучшему. В камере он перестал чувствовать запахи, но прогулка по дворцу освежила его чувства, и теперь при малейшем движении он чувствовал идущий от своего тела кислый запах. Не то, чтобы он брезговал душем в камере. Просто водных процедур категорически не хватало. Раз в неделю! Как только герцог не побрезговал посадить такое в кресло в своём личном кабинете. — Прости, что пришлось так с тобой поступить. Но ты впутался в такую паутину, что спасти тебя мог только смертный приговор. — Странный же способ для спасения вы выбрали. — Внутренняя тюрьма — неприступное место. Оттуда никто не может выйти, но никто не может войти. Если бы не это, тебя бы постигла участь бедняжки Дари. Милош невольно улыбнулся. Сэс была бы явно несогласна с мнением дяди, что в императорскую тюрьму нельзя войти. — Что теперь со мной будет? — Милош подавил улыбку. — Императрице нужна твоя служба. — Снова? — Да, — герцог не стал делать вид, что его трогает появившаяся на губах Милоша улыбка. Аслан попытался сдержаться, но лицо его не слушалось. — От этого зависит и будущее твоих дочерей, Милош. Герцог Рамсес знал, куда бить. Улыбаться расхотелось. Против этого аргумента Милош не мог ничего возразить. Если от предстоящей «службы» зависит будущее его девочек, он сделает всё, что угодно. — Что с ними? Где они? — Императрица взяла их под свою защиту. Они сейчас находятся во дворце под охраной верных людей. Два часа назад, когда я их видел, они были живы и здоровы. Если ты сделаешь всё, как я тебе скажу, сможешь обнять их уже через несколько часов сам. Милош быстро закивал. — Всё, что угодно. Рамсес вздохнул. — Я знаю, что ты злишься за то… подобие суда, которое мне пришлось провести. Но, поверь, это был единственный способ спрятать тебя от твоих врагов. — Я верю вам, Ваша Светлость. — И не злись на мать. Она до последнего пыталась выбить для тебя помилование. Мать? Милош пожал плечами. Эта новость не вызвала у него никаких эмоций. Похоже, он весь свой скудный запас уже израсходовал на дочерей. — Что мне надо сделать? — Императрица вернулась в столицу. Через два часа она посетит заседание Дивана. Милош сглотнул. — Она… — Ты будешь слушать, что она скажет. Потом подтвердишь её слова. ВСЕ её слова. — Все? Что это значит? — Значит, будешь соглашаться со всем, что она скажет. — А… а я… — Милош запнулся. — Перед Диваном или нет? — Милош, — губы дяди дрогнули в усмешке. — Разумеется, перед Диваном. Или ты хочешь снова поговорить со стенами? — Нет, не хочу, — Милош замотал головой. — Я всё сделаю! — Отлично. Тогда у тебя есть час, чтобы подготовиться. — А… — он кивнул. — К чему? Рамсес не стал его слушать. В кабинет вошёл терран в чёрной дворцовой форме. Он низко поклонился герцогу и решительно потянул за рукав Милоша. Пришлось подчиниться. — И переодень его, — уже в дверях донёсся голос дяди. — Он должен произвести впечатление! Милош никогда не задумывался, есть ли во Дворце бани. Оказалось, есть. И какие! Три огромных зала с бассейнами, кранами и даже парилкой вокруг маленькой каменной печи. Когда кетуда подвёл его к небольшому бассейну, полному горячей воды, Милош просиял. Наконец—то сбылась его мечта. Баня! Он безропотно разделся и влез в воду. Его белое уставшее тело окутало живительное тепло. Двое слуг в дворцовой форме ждали, когда он закончит омовение. Какое внимание! Да он важная персона! Наверное. После ванны его обсушили и расчесали, но стричь и брить не стали. Одели в серый тюремный балахон с таким же невзрачным кафтаном. Всё не новое, а какое—то порванное, в пятнах... Девочка—терранка аккуратно засунула в карман его фонарик. Потом Милоша снова отвели к дяде, через несколько высоких галерей и переходов. Милош тянул шею, но так и не понял, где он. Ясно только, что раз тут есть терране, то он точно не во Внутреннем Дворе. Герцог Рамсес встретил его посреди маленькой комнатки с кучей низких кушеток для ожидания и шептался с офицером янычар. Кто это, Милош не понял из—за надетой форменной маски. Старик ещё раз многозначительно переглянулся с красным человеком и повернулся к Милошу. — Там Куббеалты. — Здорово, — кивнул Милош. — Ты подождёшь тут. Когда понадобишься, тебя вызовут. — А для чего я понадоблюсь? — Подтвердить обвинения Её Величества против Милеши. — Ааа… А какие? — Тебе не всё равно? Просто со всем согласишься. — Хорошо, светлейший. — То—то же… — герцог нахмурился и посмотрел на приведшего Милоша слугу. — Я вам что сказал? Он должен произвести впечатление! Ты поверишь, что он только что из тюрьмы? — А зачем тогда надо было меня мыть? — Затем. И кафтан ему принесите! У нас что, ни одного синего кафтана нет?! Он отвернулся, и слуги тотчас же окружили Милоша, принялись его заново причёсывать, драть волосы и дёргать за бороду, на этот раз создавая эффект его страшной лохматости и неопрятности. В итоге, когда маленькая девочка—слуга всё—таки дала Милошу зеркало, он ужаснулся. В стекле отразилось нечто странное, лохматое и безумное. Ещё и пахнущее шампунем с горными травами. Какое бы впечатление Милош не должен был произвести на кого—то там, он теперь напоминал безумного клоуна. Рамсес заходил в комнату ещё раз, на этот раз в парадном кафтане до пят, и остался доволен результатом. Все трое терран облегчённо вздохнули и вышли. — Что мне теперь делать? — Ждать, — дядя раздражённо поправил на себе рукава. — Тебя выведут, когда ты понадобишься. — Ааа, — Милош глубокомысленно кивнул и приземлил зад на кушетку. А что ему ещё делать? Рамсес не стал его останавливать. В комнатке появились двое янычар. Красные великаны смотрели куда—то поверх его головы, от чего Милош чувствовал себя маленьким и жалким. Ещё его странный вид. Он что, Диван шутками развлекать будет? Тогда дядя зря надеялся. Он сейчас не то что улыбаться, с кушетки поднимется с трудом. Время текло медленно. Янычары стояли себе, как два столба, и стояли. Милош сначала в их присутствии смущался, тоже старался держать спину, потом плюнул и лёг как был. Он ещё не готов столько ходить и бегать. Если он им так нужен, потерпят столь неподобающее зрелище. У него гордости осталось не так много, чтобы издеваться над собой. Из—за тяжёлых дверей не доносилось ни звука. Янычары стояли. Милош зевнул и прикрыл глаза. Он хотел полежать так несколько минут и снова сесть, но, к своему стыду, всё—таки задремал и проснулся только от чужого прикосновения. — Идём, — один из янычар поднял его за локоть и повёл к двери. Второй двери распахнул. Милош шагнул вперёд. Он оказался в Куббеалты, зале, где заседал Диван. Тут были все возлюбленные дети, все самые знатные и самые могущественные люди во всём мире. Бирюзовый купол зала с золотой опрокинутой луной был виден даже с азиатского берега. От яркого света сотен ламп Милош почти ослеп. При его появлении рядам дворян прокатился вздох. Милош с трудом открыл один глаз и оглянулся. Перед ним, на резных креслах, которые спускались амфитеатром вниз, сидели дворяне со свитами. Несколько тысяч человек дышали, смотрели и перешёптывались. На него смотрели. Мог ли он когда—либо подумать, что он станет звездой заседания? Конечно, Милош воображал себя минимум в форме полного следователя, если не государственного инспектора, а не страшным и лохматым, как терранский бродяга. Милоша бесконечно долго вели к стоящей в другом конце зала гербовой ширме из бамбука. Рядом с троном Её Величества, перед которым стояли герцоги Рамсес и Милеша Фортуна. Длинная фигура дяди казалась почти в два раза выше маленькой герцогини Молдавской. Милош оглянулся на зал. Его мать сидела во втором ряду среди других имперских наместников. Когда его проводили мимо, она приподнялась со своего места. В душе невольно шевельнулся червячок радости: мать его узнала. До ушей донёсся её голос. Она спрашивала, он ли это. Он едва не крикнул, что он, но янычары не очень вежливо подтолкнули его вперёд. Пришлось двигать ногами. Когда он поднимался на помост к ширме и герцогам, раздался холодный электронный голос. — Этот человек утверждает, что ты предала интересы моей Империи, Милеша, — Императрица, как всегда, не проявляла никаких эмоций. Милош с невольным интересом посмотрел на ширму. Интересно, кто за ней? Раньше все считали, что кто—то из родни Василины. Но Василина умерла, и теперь первый человек в Империи — герцог Рамсес. Возможно, там теперь сидит кто—то из его внучек. Ах да, у него же нет внучек. Значит, внук. По электронному голосу было невозможно понять, кто именно прячется за ширмой: мужчина, женщина, старик, молодой… Да кто угодно! Вдруг там Сэс сидит? С неё станется туда пролезть. К тому же Милош имел время подумать и прийти к выводу, что нахалка ему врала, как дышала. Никакая она не маленькая милая девочка, никакая не бывшая работница дворца. Агент дяди она, вот кто. Кто ещё будет так часто появляться во дворце, да ещё навещать всеми забытого заключённого в огромной пустой тюрьме? Милеша без особых эмоций посмотрела на Милоша. Ему стало страшно. — Ваше Величество, этот человек убил мою старшую дочь. Разве это милосердно — показывать матери убийцу её дитя? Почему он ещё жив?! — Потому что я так решила. Я почти поверила твоему горю, Милеша. Но, увы, ты просчиталась. Я долгие годы присматривалась к Дарии. Она выглядела достойной заменой тебе. Честной заменой. И я прекрасно знаю, как ты к ней относилась. — Ваше Величество. Это оскорбительно. Моя дочь… — Была убита твоим вассалом и телохранителем. Он арестован три часа назад в Анадоле и допрошен моими следователями. Под весом улик он сознался и рассказал, кто отдал ему приказ убить мою верную дочь. Милеша удивлённо вскинула брови. — Я не собираюсь слушать эти оскорбления! — она развернулась к притихшим дворянам. — Это… Рядом с Милешей возник янычар. Широкоплечий солдат с чёрным подбородком грубо взял герцогиню за плечи и развернул лицом к ширме. — Я не закончила, Милеша. Или считаешь, что можешь меня перебивать? — электронный голос остался равнодушным, но Милошу показалось, что человек за ширмой изрядно зол. — Милош Аслан подтвердил мои опасения, а сообщение герцога Рамсеса о твоём, так называемом, предложении вступить с ним в сговор… У меня не осталось никаких сомнений. Ты решила занять моё место, верно? Милеша возмущённо дёрнулась, но янычар держал её крепко. — Ты выбрала удачное время, я должна признать. Мы все потрясены смертью Василины. Никогда не было и никогда не будет никого, кто был бы более предан мне и моему делу, чем она. Она жила благом Империи и моих детей. Я знаю, о чём вы все думали всё это время. Что она — это я. Что ж, должна признать, для нетвёрдого ума весьма естественны такие сомнения. Однако это не так. Я жива и я здесь. Электронный голос замолчал. В динамиках раздался шум, словно Императрица тяжело вздохнула. — Ты мне всегда нравилась, Милеша. В твоей целеустремлённости и готовности достичь цель всегда было… что—то завораживающее. Между нами даже есть кое—что общее: мы обе можем без сомнений пожертвовать своими детьми ради цели. Вот только моя цель — благо всех моих детей, а у тебя — амбиции. Должна признать, они обоснованы. Ты лучшая глава торговой палаты за последние двести лет. Ты привела её к процветанию, хотя, если бы не тратила силы на нарушение моих законов, достигла бы ещё большего. Но что поделать, ты выбрала другой путь. — Ваше Величество, вы обвиняете меня в том, что я не совершала! — Увы. Граф Фортуна, — из кресла в первом ряду поднялся невысокий светловолосый мужчина. Старший брат герцогини Милеши был солдатом и почти всю жизнь провёл на границе со Внешним Миром. Даже на свадьбу своей племянницы он не приехал, а прислал электронное поздравление. Он был собранным, сухим и очень жёстким, почти не похожим на своих красивых родственников. — Граф Фортуна рассказал мне, что ты подбивала его на вооружённый мятеж против меня, — граф кивнул в подтверждение слов Императрицы. — Ты предала меня, Милеша! — Это ложь! — Милеша вырвалась из рук янычара и закричала изо всех сил. — Это ложь! — Ты — предала меня! — электронный голос ударил по ушам. — Ты предала Империю! Ты — предала всех нас! И ради чего? Что тебе не хватало, Милеша? Неужели ты не была сильнейшей женщиной в стране? Неужели тебя никогда не ценили по достоинству? Что было причиной, что ты решила ввергнуть нашу страну в мрак и беззаконие Внешнего Мира? — Это ложь! — закричала Милеша. — Это правда, — голос Императрицы стал оглашающим. Милош едва удерживался, чтобы не зажать уши руками. — Это правда. Отныне ты — не моя дочь. Ты лишена всех своих титулов и чинов. Ты предстанешь перед судом и ответишь за все свои преступления. Уведите её. — Василиново отродье! Я тебя уничтожу, тварь! — закричала Милеша. Зал взорвался криками. Янычары взяли бывшую герцогиню в кольцо. Маленькая женщина оглянулась и остановила взгляд на Рамсесе. — Тебе это просто так с рук не сойдёт! — На всё воля Её Величества, — пожал плечами герцог. — Ты сама вырыла себе яму, Милеша. Я—то тут причём? Его голос потонул во всё нарастающем шуме. Янычары легко подхватили и вынесли маленькую герцогиню из зала. Милош вздохнул. О нём, казалось, все забыли. Благородные дворяне повыскакивали со своих мест и галдели так, что шум стоял, как на терранском базаре. Рамсес не мешал происходящему хаосу. Он поднялся на помост и наклонился к ширме, время от времени глубокомысленно кивал. Милош зевнул в рукав. За время заключения он отвык от движения и страшно устал. Не говоря уже о шуме. От него страшно болела голова. Как же ему захотелось обратно в тишину своей камеры! Милош засмеялся. Как это забавно! Возможно, он будет сидеть рядом со своей ненаглядной тёщей. Вот уж точно хорошая компания! Сэс наверняка бы нашла это забавным. Хотя она говорила, что Императрицы нет… Или не говорила? Он оглянулся на ширму. Кто мог за ней скрываться? Василина умерла, значит, точно не она. Милош почесал затылок. Рамсес стоит тут. Или дочери Василины? Нет, все три сидят в первых рядах, старшая со всеми регалиями правящей герцогини—наместницы и в огромной шляпе. Сколько ей лет? Почти триста. Скоро отправится за матерью. Но так или иначе, это не они. Внучки Василины? Хм, а сколько их? Должно быть, много. Или правнучка? У Василины потомков хватит на целую армию. Милош снова рассмеялся. Он бы тоже мог посидеть за ширмой: Вечная советница была его прабабкой. Да она родственница почти всему Дивану! За ширмой может сидеть кто угодно. В то, что в двадцати шагах от него за мерцающим занавесом скрывается сама Императрица, Великая Мать, Августа и Владыка Империи, Милош уже не верил. Возможно, до, поверил бы. А теперь нет. Сэс и Дари были чудовищно правы: Императрицы нет. Нет, она, разумеется, когда—то была. Это она основала Империю, дала им законы, заставила их соблюдать. Но сколько может жить человек? Триста? Четыреста? Василина была самой старой, а она родилась уже, когда Императрица приняла это имя. Рамсес взял его за руку и выдернул из мыслей. — Идём. Милош вывернул голову в сторону матери, но дядя его одёрнул. Они вошли в маленькую дверцу. Тут была ещё одна комната ожидания, на этот раз маленькая и без окон. На кушетке лежал алый плащ, рядом стоял посох, каким пользовались слуги—распорядители. — Жди меня тут. Герцог вернулся в зал, а Милош послушно сел на кушетку. Ждать пришлось недолго. Рамсес вошёл с широкой улыбкой на лице. — Ты молодец, — дядя снял с себя гербовый кафтан и с удовольствием потянулся. — Всё прошло просто замечательно! — Вы обещали, что я увижу своих дочерей, — Милошу снова захотелось запустить в улыбающееся лицо дяди чем—нибудь тяжёлым. Всё—таки, не зря они с Эйе братья. Две лицемерные сволочи. Чего это он так улыбается? — Ты зря на меня злишься. Я не хотел отправлять тебя на такие испытания. Это был приказ Императрицы. Она велела сохранить тебя любой ценой, чтобы ты смог выступить свидетелем на слушаниях дела об измене герцогини Молдавской, — Рамсес словно прочитал его мысли. — Я ничего не знаю про её дела. — Достаточно свидетельствования об убийстве Дари, суд будет идти долго… я думаю. К тому же ты — наглядная жертва её измены. — Так всё дело в наглядности? — Да. Её Величество пришла к выводу, что необходимо не допустить мятежа. Он был бы не первым и закончился, как все предыдущие, но это нарушило бы Её планы. — Но я всё—таки зачем? — Для эффекта. Они там, — герцог кивнул в сторону Дивана. Робот поднёс ему таз для умывания, и Рамсес с удовольствием погрузил в него руки, — мало чем отличаются от терран. Глупость, самомнение, жадность, лень. Аргументы их головы не воспримут, а вот эффектное явление невинно осуждённого, спасённого мудростью Императрицы, запомнят надолго. Все знают про дела Милеши, так что сомнений в истинности твоих показаний у них не возникнет. — Милеша на самом деле предала Империю? — Да. — Я имею в виду, что она пыталась поднять армию на восстание. — А, это… Да. Это была одна из основ её плана. Старина Милез, после того, как отбил прошлое нападение терран, считал, что Императрица обходит его милостями. А обиженный человек всегда готов к мятежу. — Он же… ну, донёс на неё. — После того, как наша Мать отблагодарила его за отражение вторжения… Доблестного, но не очень сложного. — То есть, как это — не очень сложного? —Терране Внешнего мира ныне настолько безумны, что идут в поход с одной лишь верой, что их выдуманный бог уничтожит Империю сам. — Они же безумны. — Именно. — И вовремя напали. — На что ты намекаешь, мой дорогой племянник? — Да так… просто… удивляюсь, как наша Мать сумела всё предусмотреть. — Хм. Как тебе сказать. Формально любые сношения с Внешним Миром без разрешения Тайного совета запрещены. Но все члены Совета ведут эти дела. Кто торгует, кто ради получения экзотики, кто в целях безопасности страны... Мы прекрасно знаем, что там происходит. — Эм, — Милош замялся. — Но это значит, что Её Величество и вы тоже нарушаете собственные законы. — Законы, установленные Её Величеством, не распространяются на Её Величество. И если Её Величество прикажет, то законы не будут распространяться на исполнителя её воли. К тому же, понимаешь, мой дорогой племянник, — Рамсес на несколько мгновений замолчал. — Её Величество стоит на такой вышине, от неё зависит так многое, что она просто не может следовать всем законам. Писанным и не писанным. Именно поэтому, что она может преступать все законы. Потому, что она залог нашего благополучия. — Как будто она существует, — выпалил Милош. — Тот человек за ширмой полностью послушен вам, верно? Рамсес внезапно повернулся к нему и долго молча разглядывал. Милошу стало страшно. Кто дёрнул его за язык? То, что дядя решил с ним пооткровенничать, ничего не значит! Сейчас он отправится обратно в свою камеру, если не сразу на солнце. Герцог внезапно рассмеялся. — Если бы человек за ширмой был хоть немного послушен мне, мне было бы гораздо легче, уж поверь. Императрица существует, Милош, существует, как я, ты, Солнце и Луна. — Эм… — Милош не знал, что ему сказать. — Я вам верю. — А что касается того, что она не желает, чтобы мы знали о ней больше, чем она нам позволяет знать… У неё есть на то свои причины. Она действительно бессмертна и чертовски умна, и, главное, она не терран и не мафусаил. У неё нет родственников и амбиций. Её интересует лишь процветание Империи. Обычно. — Здорово, — промямлил Милош. Дядя снова засмеялся и махнул рукой. — Не бери себе этого в голову. Её Величество на время расследования дел Молдавского дома велела тебе остаться во Дворце под охраной янычар. Два часа назад по приказу её Величества начались аресты всех приспешников Милеши. Но возможно, что мы не знаем всей картины, и кто—то из её шайки останется на свободе… Ну, и формально, надо официально снять с тебя все обвинения. — Все обвинения? — Да. С делом Андараш… ну, того парня, что работал с тобой в инспекции, возникли проблемы. Тебя подставляли с большим умом, и около трупа нашли несколько серьёзных улик против тебя. Но у нас есть свидетельские показания, что ты был во время убийства в другом месте. — Сэс? — выпалил он прежде, чем сообразил, что именно говорит. Герцог снова усмехнулся. — Эта девчонка тоже. Ты ведь про торговку чаем из Портов? — Да, — осторожно кивнул Милош. Он уже пожалел, что вспомнил имя своей подружки. Не хватало ещё, чтобы выяснились подробности их приключений под Дворцом. — Полагаю, это она привела тебя к се… в сад Императрицы? — Да. Что с ней будет? — С ней? Ни—че—го. — Как это — ничего? Она же… — Абсолютно ничего, Милош. При всём желании я не смогу ей ничего сделать. — Она работает на вас? Рамсес снова засмеялся. — Можно и так сказать… Но вернёмся к началу. Сейчас тебя отведут к дочерям, думаю, они обрадуются. Они умудрились пробраться на заседание Дивана, чтобы тебя спасти. — Как это — пробраться? — Легко. Явились с поддельным приглашением, устроили безобразную сцену с требованиями справедливости для тебя. Хорошо, что они время не рассчитали, и все члены Дивана уже ушли. Герцог помолчал. — Мог бы сказать мне спасибо за заботу о них. — Спасибо. — Меня потом поблагодаришь, к тому же твоё благополучие меня, признаться, не сильно волновало. Но… Пока мы не разберёмся с делом Андареша или как его там зовут, ты останешься во Дворце. По крайней мере, пока мы не найдём доказательства, что этот человек был убит по приказу трапезундского дома. — И они тоже? — Тебя не обрадует открывшаяся картина. В Империи, похоже, остался единственный честный человек. — Это вы? — Это Её Величество… Хотя в этом я тоже сомневаюсь. — Слава Ее Величеству, — пробормотал Милош. — А мои дочери? Можно мне к ним? — Да можно, я же сказал. — Спасибо! — Ещё несколько слов, Милош. Ты по—прежнему обвиняешься в убийстве. Не делай глупостей. — Разумеется... — То, что Ее Величество так высказала своё расположение к тебе, ещё ничего не значит. Милая Милеша два месяца назад была любимицей короны. — Я никогда не добивался милости Ее Величества ради своей выгоды. К тому же я невиновен, и Ее Величество лишь доказала это. Она просто справедлива. — Наша Мать всегда справедлива, — кивнул герцог. — Больше мне, нечего сказать. У тебя ещё есть вопросы? — Нет, ваша светлость. — Тогда иди и отдохни. — Спасибо, ваша светлость... Простите, у меня все же есть один вопрос. Что с моим домом? Рамсес с недоумением и неверием приподнял тонкие брови. — Нет, я не цепляюсь за него. Но в не остались дорогие мне вещи... вещи моей жены...Я бы хотел узнать, что с ними стало и забрать себе хотя бы часть. — Твой дом временно взят под опеку управляющего дворца. Опись вещей составили по свидетельству твоих слуг. Ещё вопросы? — Нет вопросов. — Тогда иди. — Куда? — Милош оглянулся. Они были одни в комнате. — За дверь там тебя ждут. — А… Тогда это… — Милош неловко поклонился и вышел.