Вопросы и ответы

      Холодный взгляд режет словно остро заточенный металл, и Фин привычно ухмыляется, прищуривая глаза, когда чувствует его на себе. В этом взгляде — вечное недовольство и лёд, холоду которого позавидовать могут ледники сильфийских вершин. Так Амальгама смотрит только на него, и Фин может гордиться собственной особенностью в глазах этой женщины.       Он почти равнодушно осматривает её худую тонкую фигуру. Вампирские женщины сами по себе точёны и изящны, и Амальгама не исключение. Она вполне обычна, Фин бы даже сказал, типична как для вампирессы, и казалось бы, что его могло в ней заинтересовать...       Интерес и выгода — единственные мотиваторы, заставляющие его сходиться с другими. Чувства — слабость и ненужный балласт, который навешивает на шею камень за камнем, тянущие вниз. Но Фин не такой, нет.       У него всегда были цели, были непомерные амбиции и все доступные способы их достижения. Какими бы циничными, кровавыми, хладнокровными и беспринципными они ни были, Фин был готов на всё, пойти по любым головам и утонуть в реках крови. Всё ради себя любимого. Всё ради собственных не мечт, нет, самолюбия и тех самых непомерных амбиций.       А потому Фин никогда не был существом, предназначенным для любви. Более того, он насмехался над ней как и над всеми другими чувствами. Признавал лишь сухой голый расчёт и ничего более. Но Амальгама... несколько пошатнула стройную систему, выстраиваемую Фином годами.       Впрочем, завладев его мыслями и сердцем, она стала скорее очередной целью. Своеобразной, недостижимой, в общем-то, бесполезной целью. Она вызывала в Фине целую гамму самых противоречивых чувств. Таких, какие никто и никогда не вызвал в нём. И самым главным среди них была... нет, не любовь, определённо. Вернее, Фин сам для себя мог бы определить это чувство как «любовь», но загвоздка была в том, что он понятия не имел, как это «любить».       То, что он испытывал к Амальгаме, — азарт. Желание обладать вкупе с вожделением и страстью, и странной иррациональной нежностью — само по себе это сочетание пугало бесчувственного и циничного Фина, заставляло его сердце предательски вздрагивать, а душу лишний раз волноваться.       Слабость. Непозволительная, непростительная слабость — вот чем была Амальгама для него. Слабость, от которой он никак не мог избавиться, как бы сильно ни старался. Она лишь сильнее укоренялась и глубже прорастала в его душе, так и норовя вырваться из-за крепких замко́в, которыми он запирал её на самом дне своего сердца. Слабость злила и раздражала Фина, который не мог прогнать её и не мог искоренить, но вместе с тем также не мог никак покорить её, добиться и подчинить своей воле. И это лишь сильнее уязвляло задетое самолюбие.       Фин беззвучно хмыкает себе под нос, насмешливым взглядом провожая ровную спину вампирессы. Быть может, именно потому его и тянет к ней так сильно?..