Вопросы и ответы

      Тёмная ночь была беззвёздной. Чёрное небо заволокли тяжёлые тучи, плотным пологом скрывающие ночное светило и бледную серебряную россыпь звёзд. Таких далёких и холодных. Таких... равнодушных.       Эйладар не любил звёзды. Он в принципе мало что любил в своей жизни. И никого не любил, кроме самого себя. И единственной женщины, которая удерживала его на хрупкой, размытой границе между спокойствием и чёрным отравляющим безумием.       Та ночь была яркой. Небо как никогда было усеяно звёздами, посреди которых, царственно возвышаясь над ними, светила тусклым светом убывающая луна. Никто не спал в те беспокойные часы, и в на скорую руку разбитом лагере царило удивительное для ночной поры оживление. Уставшие солдаты нервно ходили с места на место, обходя разведённые костры и нигде не задерживаясь надолго; сильфийские мечницы помогали раненым.       Лагерь не спал, и Эйладар нервным взглядом всматривался в суету, стоя чуть в стороне на небольшом возвышении. Ночь была яркая, холодная, а ещё воистину судьбоносная, хоть в тот миг едва ли кто-то из присутствующих осознавал это в полной мере. Зябко поведя плечами, король горных эльфов отвернулся, медленно повернувшись и устремив взгляд в противоположную сторону.       Их положение было до крайности шатким и непрочным. Огромной удачей будет, если они продержатся до утра, но они должны продержаться ещё дольше, ведь если это направление падёт, мир будет обречён. Эйладар шумно втянул носом воздух. Он никогда не был хорошим стратегом и тактиком, но даже он понимал, что сейчас самый удачный момент попытаться выдавить защитников ущелья с их позиций и пробить путь вглубь и ввысь горного хребта, к последнему рубежу — королевству сильф и Пику Оракула. Этого ни в коем случае нельзя было допустить, а значит, все, кто ныне были в лагере и могли держать в руках оружие, должны были ценой собственных жизней во что бы то ни стало защитить этот перешеек. — Мы справимся, — мягкий голос Эльвэ, бесшумно возникшей из-за его плеча, ворвался в натянутую напряжённость Эйладара. Рассеянным взглядом он посмотрел в спокойное уверенное лицо супруги и шумно выдохнул. — Нам всего лишь нужно дождаться Геде́она и подкрепления. В морском сражении ундины и вампиры разбили силы Лауреза, и Керзаир послал часть своих воинов сюда, — произнёс он, на что Эльвэ кивнула. Она поймала ладони мужа и сжала их, словно пытаясь умерить его беспокойство и передать свою уверенность. — Мы обязательно встретим рассвет, — Эльвэ подбадривающе улыбнулась. — Некромант не станет праздновать свой триумф на наших костях. — Любовь моя, ты всегда успокаивала меня, — Эйладар слабо улыбнулся уголками губ в ответ, и взгляд его смягчился и потеплел. Он поднёс тонкие пальцы жены к губам и коснулся ими их невесомым поцелуем. — Но я прошу тебя, останься здесь, присмотри за ранеными. Тебе нечего делать в первых рядах сражающихся. — Ошибаешься, мой король, — Эльвэ лукаво улыбнулась. Потянулась к мужу, обвив руками его шею, и прижалась к нему, уложив голову ему на плечо. — Я поклялась идти за тобой и в огонь, и в воду. Быть с тобой и на войне, и во времена мира. Куда ты пойдёшь, супруг мой, туда и я последую за тобой. — Будь осторожна, — обняв в ответ Эльвэ за талию, сдался Эйладар. Знал прекрасно, как упряма его жена, что ничто не сможет удержать её на месте, а потому мог лишь смириться с её решением, хоть на сердце его было тяжело. — Мой король, моя королева, — голос одного из эльфийских воинов заставил супругов разомкнуть объятия и отступить друг от друга. — Дозорные сообщают о приближении врага. — Пора выдвигаться, — Эйладар кивнул, и воин коротко скоро поклонился, быстро убегая обратно в лагерь. Король же обернулся на свою супругу, и поймав её лёгкую улыбку, пошёл следом.       Яркая убывающая луна и холодная россыпь звёзд отбивались в бликах наконечников копий, от лёгких высоких щитов, нагрудников и шлемов эльфийских воинов; серебряной рекой разливались по лёгким острым лезвиям мечей сильфийских мечниц. Объединённый отряд мобилизовался в кратчайшие сроки и был готов держать удар, спустившись к началу ущелья, перекрывая его.       Эйладар напряжённо вглядывался вдаль. Тёмная туча бездушной и бездумной армии немёртвых надвигалась на них, ведомая самим своим владыкой, хозяином и господином, чья могучая фигура была закована в доспехи, украшенные золотыми письменами-заклинаниями. Некромант лично выступил на поле боя, и одно это осознание заставляло сердца воинов робеть. — Помните, дочери Ветра и дети гор, что не существует всемогущих существ, — песней ветра между рядами защитников разнёсся мелодичный голос сильфийской королевы-жрицы. — И лишь ваше мужество способно сломить гордеца, замахнувшегося выше своей головы. Страху не должно быть места в ваших сердцах. Не тогда, когда в вашей отваге нуждаются ваши семьи, которые вы поклялись защищать. — Защитная стойка! — громко и твёрдо произнёс Эйладар, когда вражеское войско подошло ближе. Безоговорочно слушая приказ короля, линия обороны выставила перед собой щиты. — Первая линия — в атаку! — за спинами товарищей встала первая линия копейщиков, и град копий смертоносным дождём осыпался на врага, поражая наступающих немёртвых и живых приспешников Некроманта.       Копья едва ли могли ощутимо проредить ряды поднятых мертвецов, но они немного замедлили их марш, и сильфы, словно вихри ветра, вырвались вперёд, врезаясь во вражеский строй. Тяжёлая, долгая и кровавая битва началась.       «Нужно дождаться Тахлавеля... Нужно дождаться подкреплений Геде́она Светлого», — мысль упрямой болью пульсировала в затылке, не давая уставшим пальцам выпустить мокрую от пота и крови рукоять меча. Эйладар сражался в самой гуще — свои и чужие войска перемешались, и битва превратилась в самое настоящее побоище.       Отбиваясь от своих врагов, Эйладар нервным обеспокоенным взглядом скользил по полю брани. Яркая ночь хорошо освещала сражающихся и тела убитых, и острое эльфийское зрение скользило по лицам в поисках единственных родных черт. Находя их в отчаянно сражающейся женщине, сносящей голову какому-то воскрешённому гному.       Эльвэ сражалась в самом сердце битвы. Вокруг слышались крики и лязг оружия, стоны раненых. Сил продолжать бой уже не было, но она раз за разом отчаянно кидалась в схватку. От её меча то и дело падали убитые мертвецы, что были подняты в мир живых страшной тёмной магией. Совсем рядом просвистела стрела, и королева резко отскочила, поворачиваясь в сторону. Взгляд её против воли зацепился за стоящего совсем рядом Некроманта, ужасного, облачённого в крепкие доспехи, сияющие золотой вязью заклинаний. Ужас переполнял храброе сердце королевы, и мимолётной заминки хватило для того, чтобы она превратилась в роковое мгновение.       Жгучая боль, резкая и пронзительная, простреливает грудь. Эльвэ вскрикнула и опустила голову, с удивлением увидев, как из щели с правой стороны пробитого нагрудника торчит стрела. Осознание скорой смерти пришло к ней вместе с беспамятством, и королева упала на колени, успевая услышать дикий, наполненный болью крик своего возлюбленного супруга: — ЭЛЬВЭ!!!       Эйладар наблюдал за происходящим будто время перед ним исказило свой ход и намеренно замедлилось. Он видел, как стрела пронзила его супругу, и не обращая внимания на бой вокруг, на крики и лязг металла, сам не заметил, как тело его сорвалось с места, вихрем подлетает к падающей жене, разбрасывая по дороге гнилые трупы в разные стороны. Поймав Эльвэ и прижав её к себе, он опустил её на землю и попытался закрыть страшную рану, прекрасно осознавая, что это было бесполезно — жизнь вместе с кровью стремительно покидала тело его королевы. — Нет, Эльвэ, нет… — не сдерживая слёз, мгновенно выступивших на глазах, дрожащим голосом прошептал Эйладар, припав к пробитым доспехам жены. — Только не ты… Только не ты... Ты же обещала, что мы вдвоём увидим рассвет...       Эйладар резко вздрогнул, словно на него вылили ведро ледяной воды. Полным ненависти и тлеющей ярости взглядом он посмотрел на чёрное, затянутое тучами небо. Размышления завели его в дни глубокого прошлого, и он сам не заметил, как ступил на зыбкую дорожку воспоминаний. Тех, о которых он хотел бы навсегда забыть; тех, которыми дорожил сильнее всего.       Тряхнув головой, гордый король отвернулся. Развернулся, покидая балкон и возвращаясь в свои покои, пытаясь закрыть вновь взошедшее кровью сердце. За его спиной с едва различимым тихим скорбным шумом пошёл дождь.