Вопросы и ответы

      Откровенно говоря, Орлеандо не желал той судьбы, которую ему определило происхождение. Власть и правление никогда не привлекали его, но будучи единственным сыном и наследником княжьей четы, он не имел никакого другого выбора. Никто не спрашивал, хотел он или не хотел наследовать своему отцу и взваливать на свои плечи бремя власти тогда, когда должно было прийти время.       Орлеандо был... слишком равнодушным и апатичным, как частенько любила повторять дражайшая матушка. Она-то себе совсем иным представляла своего сына, долгожданного, выстраданного наследника... А Орлеандо с ранних лет разочаровывал её своей «неправильностью». Не то чтобы, впрочем, его это задевало.       Он никогда не был близок с матерью, чтобы всерьёз беспокоиться о её оценках. Смирился с данностью и необходимостью, не бунтовал против них и не пытался избежать. Принимал свою судьбу и честно готовился к тому, что должно было стать его по праву, пусть даже и не хотел этого. Ответственность его тяготила, но он не бежал от неё, и как минимум отец уважал сына за это.       У них была странная семья. Вполне типичная дворянская семья, созданная без любви, но построенная на минимальной приязни и уважении супругов друг к другу. Мать и отец были чужими друг для друга, их отношения были почти формальностью, даже несмотря на такое количество детей. Но тем не менее они уважали друг друга и стояли друг за друга горой, князь и его княгиня.       Орлеандо с детства наблюдал за этим. Не то чтобы он был слишком внимателен и проницателен, но он ощущал эту прохладу и отстранённость; ощущал, что родители были друг другу не близки, но почти чужи. И дети их, все, как один, были либо детьми матери, либо детьми отца — близкими одному родителю и далёкими от другого. Два лагеря внутри одной семьи, холодные друг к другу.       Орлеандо был сыном своего отца — собственно, именно поэтому отношения с матерью были почти формальными. Но так странно и парадоксально получилось, что именно мать обладала большей волей и хваткой покрепче в отношении власти и долга, посвящённого ей. И своё виденье она пыталась навязать единственному сыну, чтобы вырастить из него достойного правителя.       В своей семье Орлеандо не чувствовал себя дома. По большей мере она утомляла его и напрягала. Лишь отец да некоторые из сестёр были действительно близки ему. Но отец был занят, а сёстры были взрослыми девушками — особо много времени проводить с Орлеандо они не могли. Он и не винил их. Искал себе занятия самостоятельно и не чувствовал себя одиноким.       Неправильная у него была семья. Во многом практически типичная дворянская семья, где все её члены чужие друг другу, но в то же время гораздо крепче и дружнее. Но не настолько, чтобы узы крепко связывали друг с другом и родителей, и детей. Однако Орлеандо привык и даже мог сказать, что любил свою семью такой, какая она есть.       Двоякие ощущения у него к ней были, на самом деле. С одной стороны, Орлеандо чувствовал себя чужим, сторонним наблюдателем, смотрящим со стороны. С другой же — он был привязан к своей родне, и когда она распалась, когда значительная её часть ушла к Отцу-Вулкану, он чувствовал себя опустошённым и неполным. Смерть каждого члена семьи ощущалась как собственная, и Орлеандо действительно переживал глубокую скорбь, даже когда уходил кто-то, с кем он не был особенно близок.       Странная, но в то же время объяснимая связь, которой, казалось бы, откуда взяться. Но из любви к своей семье и привязанности к ней рождалась любовь к народу и ответственность за него. И Орлеандо был рад, что этот урок он усвоил одним из первых.       Да, у него была неидеальная семья, лишённая большой любви и внутреннего тепла. Но он был её частью, и он любил её, и принимал такой, какой она была.