Вопросы и ответы

      Рано или поздно это должно было случиться. Мир сотрясается и трещит по швам. Заканчивается очередное тысячелетие, и старый враг, что казался поверженным, снова напоминает о себе. Керзаиру одновременно приятно осознавать, что он обращает на себя внимание, отыгрывая столь высокую и важную роль, но с другой стороны его раздражает, что он стал марионеткой в чужих руках. Одной из многих, на самом деле, но ключевой и важной, ведь именно он дал толчок событиям, подгоняя их и тревожа спокойную гладь.       В этом была сама его суть: Керзаир всегда был слишком амбициозен. Ему всегда было слишком мало того, что он имел, и алчность толкала его получать больше. Сколько же крови он выпил своей дражайшей жёнушке и сколько проблем организовал не только Ишоле, но и без преувеличения всему миру. Он мог по праву гордиться собой.       Но этого всегда было мало. Керзаиру было тесно в тех рамках, что он имел. Амбиции его и жадность были непомерны, и в конце концов даже здравый смысл не смог усмирить их. Осторожность, с которой он всегда действовал, оставила его, и наконец-то случилось то, что уже давно должно было случиться. Впрочем...       Если бы маги не вмешались, он смог бы избежать опасности. Смог бы улизнуть, сбежать так, как делал это всегда. Однако мир шатается и стоит на грани, и это не то, что маги могут игнорировать. Керзаир же лишь мешается у них под ногами, и у них нет времени тратить на него свои силы. Тем более давно уже пора было положить этому конец. Что, впрочем, не значит, что Керзаир был готов сдаться так просто. — Тебе не уйти, — грозный холодный голос Амальгамы прозвучал громом приговора, и магиня ударила посохом по полу, обнажая меч, медленно, но уверенно и решительно наступая на своего противника.       За её спиной стояла Айлисин и этот вездесущий дипломат — Керзаир успел сто раз пожалеть о том, что не убил его. Впрочем, они сейчас едва ли интересовали короля-изгнанника, и он снова посмотрел на магиню перед собой. Прищурился и ухмыльнулся, так отчётливо распознавая в ней знакомые черты. — Что за день, — наигранно вздохнув, Керзаир покачал головой, медленно обнажая тонкие длинные кинжалы, спрятанные в широких рукавах. — Сначала меня пыталась убить жена, а теперь вот дочь… Вы трогательно единодушны в своём рвении, — он хищно клацнул зубами, острым взглядом следя за чужим выражением лица.       К его досаде Амальгама осталась непроницаема — она лишь предупреждающе прищурилась, крепче перехватив в руке меч. Однако же на лицах невольных наблюдателей отразилось замешательство, и Керзаир увидел, как непонимающе они посмотрели на спину магини перед собой. Что ж, мятежный король всегда умел наводить суету — Амальгаме придётся многое объяснять им, и на лице Керзаира отразилось самодовольство. — Ты сейчас не в том положении, чтобы геройствовать, — холодно отрезала Амальгама, тем не менее не спеша атаковать противника, и Керзаир негромко посмеялся. — Да ну? — насмешливо протянул он. — Тогда почему же ты не нападаешь? Неужели чтишь правило не поднимать руки на своего отца, а, Насилмиин? — прошипел с внезапной яростью, удовлетворённо сверкнув глазами, когда заметил, как на лицо Амальгамы легла тень, а глаза Айлисин и Дуики за её спиной непроизвольно округлились. — Насилмиин давно мертва, — резко парировала магиня. — Моё имя Амальгама Тёмная, и я советую тебе запомнить его. Ты дорого заплатишь за все свои преступления и за каждую каплю пролитой вампирской крови. — Ты думаешь, что сможешь заставить меня это сделать? Однако попробуй, моя малышка Насилмэ, — Керзаир выкинул в стороны руки, и металл клинков взблеснул в свете горящих свечей.       Амальгама, хладнокровная и источающая силу, не глядя, повела посохом в сторону, и он завис в воздухе. Сама же она, перекинув в руке меч, резко и быстро подалась вперёд. Керзаир видел, какой его дочь была в бою, а потому был к этому готов. Сила и натиск встретились с изяществом и ловкостью, и он легко ушёл в сторону от первого выпада. — Это так странно, ты не находишь? — насмехаясь, лениво протянул Керзаир, обращаясь к атаковавшей его дочери. — Ты с таким рвением защищаешь ту, кто изгнала тебя из родного дома, мстишь за народ, объявивший тебя угрозой и еретичкой... Разве ты не должна ненавидеть его? — Благодаря этому народу и изгнавшей меня королеве я стала той, кем являюсь сейчас, — холодно отозвалась Амальгама, и не рассчитывая попасть с первым же ударом. — Я маг, и моя обязанность защищать в том числе и их от угроз вне зависимости от моих переживаний. А ты, Керзаир, уже давно испил чашу нашего терпения.       Алые глаза вспыхнули, и Амальгама ловко повернулась. Грациозная, лёгкая и быстрая, она смогла сместить центр тяжести в нужное направление ещё до того, как противник отскочил от первого удара. То была обманка, и Керзаир в последний момент успел парировать удар меча кинжалом: противница резко развернулась и, как хищница, наскочила новой атакой. Металл ударился о металл, и их лица на долю мгновения застыли слишком близко друг напротив друга.       Насилмиин никогда не была похожа на них: ни на него, ни на Айлисин. Твёрдая крепкая воля и упрямый дух — в ней, скорее, нашёл своё отражение Риорзаир, отец её матери. Керзаир всегда особенно ненавидел его — неудивительно, что и с дочерью у них отношения не сложились.       Она ловко отскочила в сторону ещё до того, как противник занёс руку с вторым кинжалом. Могла использовать свою магию, чтобы в два счёта одолеть Керзаира, но вместо этого благородно предпочла победу в честном сражении на равных условиях. И хотя понятие чести явно не было знакомо Керзаиру, он всё равно не смог не оценить этот жест. Глупый ребёнок...       Клинки танцевали в их руках. Наблюдать за боевым стилем Амальгамы было одним удовольствием. За столетия практики и сотни сражений, через которые она прошла, он отточился до безупречного мастерства. Магиня и вправду будто танцевала, а не сражалась, и Керзаир едва успевал за её движениями. Сила и натиск, скорость и выносливость — он мог лишь обороняться, и не думая о том, чтобы наступать в ответ. С неохотой признавать: дочь уже очень давно превзошла своего отца.       Их схватка оказалась короткой и стремительной: разоружив противника, Амальгама повалила его на пол. Оказалась сверху, придавив своим телом и лишая возможности двигаться. Жестокая смерть для жестокого создания — Керзаир не мог не оценить всей иронии ситуации. Тщетно попытался дёрнуться, но едва ли это могло помочь ему. — Это конец, отец мой, — в алых глазах напротив блестела сталь. Амальгама взирала на распластавшегося противника с хладнокровием, и во взгляде её был неоспоримый приговор. — Ничто и никто не в силах спасти тебя, — подбросив меч, она поймала его за лезвие чуть ниже рукояти и крепко сжала его ладонью, обагряя клинок собственной кровью. Тонкие алые струйки потекли по бледному металлу, капая на щёку Керзаира, и он зашипел и задёргался в последней попытке сбежать от неминуемого.       Для вампира не было более страшной смерти, чем кровь другого вампира, уж тем более родственника. Конечно, Амальгама знала это. Мощным ударом она вонзила клинок в тело отца, и тот выгнулся от страшной боли, мгновенно парализовавшей все мышцы. — Будь ты проклята! — из последних сил прохрипел Керзаир, а после надрывно рассмеялся, давясь кровью: — Надеюсь, теперь ты счастлива, любовь моя. Смотри, как бы твоя судьба не повторила мою, ведь для вампиров нет большего проклятия, чем маг, вышедший из их рода, — он едко ухмыльнулся, адресуя эти слова своей недалёкой супруге, некогда так сильно доверявшей ему.       Глупая женщина, из-за которой столько проблем... — Как жаль, что я не настоял на твоей смерти, Насилмиин, — в конце концов он снова посмотрел на Амальгаму, поднявшуюся на ноги и возвышающуюся над ним, глядящую с холодным равнодушием.       Он снова захрипел, чувствуя невыносимую боль внутри. Жизнь медленно покидала его, и рано или поздно это должно было случиться. Что ж, кто он таков, чтобы спорить с самой Судьбой, не правда ли?.. Хриплый смешок напоследок вырвался из груди, прежде чем взгляд окончательно остекленел и замер.