Вопросы и ответы

      Определённо, это было не самое мудрое решение для князя саламандр лично прибывать в сердце боевых действий и лично же принимать в них участие. Но деятельная кипучая личность Орлеандо нуждалась во встряске, в каком-то движении — и он просто не смог усидеть в своей резиденции. Перемена обстановки звала его и манила, и он поддался соблазну, словно горячий неопытный юнец. Не то чтобы Орлеандо действительно об этом жалел, но на полях этих сражений и вправду было тяжело и непросто.       Никто не помнил, с чего началась вражда альвов и двергов, но длилась она, кажется, столько, сколько существовали по соседству друг с другом эти народы и их государства. Времена перемирий были ничтожно кратки и неизменно заканчивались кровопролитием и бойней, жестокой борьбой за выживание, и откровенно говоря, пройдя немало чужих конфликтов, Орлеандо мог с уверенностью сказать, что войны альвов и двергов были самыми ожесточёнными и кровавыми.       Они буквально стояли до последнего солдата на поле боя. Ненавидели друг друга настолько сильно, что лучше было умереть, чем признать превосходство противника. А потому в схватках их было действительно очень жарко, и Орлеандо оставалось лишь удивляться и по-своему восхищаться упрямством и стойкостью обеих сторон, пусть даже он считал эти бойни абсолютно бессмысленными. Но альвы наняли саламандр, и Орлеандо заставил Эйладара заплатить втридорога, чтобы купить шаткую верность огненного народа. И вот теперь он был здесь, прямо в самой гуще событий, как в старые-добрые времена своей юности ощущая кураж битвы и закипающую в жилах кровь.       Ожесточённое сражение превращается в месиво. Дверги наступают с каменной стойкостью и решимостью плотным ударным клином. Не падают ни под летящими в них альвийскими копьями, ни под огненным дыханием саламандр; врезаются в бронированную первую линию тяжёлой пехоты и размыкают ряды союзников, пытаясь посеять в них панику и дезорганизацию. Орлеандо ухмыляется себе под нос и вынимает из ножен меч.       На гладком блестящем чёрном металле, прочнейшем и острейшем из всех известных металлов, мгновенно вспыхивает пламя. Перекаты его в груди подсвечивают изнутри кирасу, прежде чем князь выдыхает стремительный огненный поток. Очерчивает вокруг себя пламенный круг и хватает его конец, заставляя огонь послушно виться огненным хлыстом. И Орлеандо бесстрашно врезается в бой, пронзая огненным мечом первого противника.       Огонь танцует вокруг огненного князя, покорно слушаясь его команд. Не подпускает никого из противников близко, позволяя Орлеандо поражать их. Он выдыхает огненные потоки из сильных лёгких, обороняя союзников, и настигает отдельных двергов, оплетая их огненным хлыстом или пронзая пылающим клинком. Князь должен быть силён и умел как воин и маг огня, и Орлеандо подаёт пример всем своим воинам, идущим за ним в атаку.       Сражение превращается в хаос огненного безумия. Бойню, в которой давно потерялись боевые порядки и построения. Противники смешались друг с другом в хаотичную массу, и битва стала кровавой ареной борьбы за выживание. Страшное зрелище.       Орлеандо давно потерял счёт времени и убитых, которых он поразил. Но войско двергов редело несколько быстрее альвов, обескровливаясь и ослабляясь. Казалось, что преимущество на стороне союзников, и они вот-вот переломят ход сражения, наконец-то выбив себе победу, но...       Когда под ногами дрожит земля, Орлеандо понимает, что не одни альвы озаботились подкреплением. Каменщики, могучие жрецы и маги земли двергского народа, редко появлялись в сражениях, вмешиваясь лишь в крайней необходимости. И похоже, дверги считали именно эту битву важной настолько, чтобы позвать в неё каменщиков, обрушивающих на врагов всю мощь и ярость земли.       Орлеандо никогда не доводилось иметь боевого опыта противостояния им. Однако он подозревал, что борьба с ними будет тяжёлой и заведомо невыгодной. Ведь земля была под ногами каждого альва и саламандра, и едва ли ей можно было противостоять. Опасная ситуация и неприятная, и кто знает, чем она грозилась обернуться для саламандрового князя.       Однако это было красиво. Каменщики, не менее суровые, чем простые воины, но выглядящие гораздо более женственно, что лицами, что фигурами, чем они, стояли в несколько рядов, возвышаясь в отдалении. Их было немного, около нескольких десятков, но их ужасающей мощи хватило, чтобы мгновенно переломить ход боя не в пользу союзников. Орлеандо не знал, как именно он закончился; он в принципе пропустил достаточно много. Но прежде чем смерть настигла его, он видел настоящее изящное искусство — и ни разу не пожалел о том, что оказался в этом сражении в этот час.       Часть каменщиков резко припала к земле, коснувшись её коленом и ладонями, и почва под ногами сражающихся содрогнулась и пошла волнами. Дверги оперативно отступили в сторону, но альвы, а уж тем более саламандры не смогли сориентироваться так быстро. Они стали открытой и лёгкой целью, и другая часть каменщиков обрушила на них всю мощь ярости земли.       Камни разных размеров полетели на головы с располагающихся рядом гор; мелкие и смертоносные снаряды полетели с земли, превращаясь в твёрдые безжалостные стрелы. Они поразили многих, и Орлеандо с ужасом, но в то же время и с восхищением смотрел, как падают с хрипами и криками один за другим и альвы, и саламандры. Ещё живые мгновенно обратились в паническое бегство, и Орлеандо следовало отправиться за ними, но...       Последнее, что он помнил — сильный удар в затылок. Боль взорвалась в голове, и князь упал наземь. А дальше его почти сразу поглотила тьма, из которой он выбрался не так скоро, как хотел бы — вот, значит, что чувствуют и как умирают простые солдаты на полях сражений?..       Тьма медленно сменилась всполохами пламени, а после — внутренний толчок заставил его распахнуть глаза. Князь лежал в своей походной палатке в лагере, и рядом дежурил один из воинов, ожидавших, когда же владыка возродится опять. Он низко поклонился, демонстрируя уважение и почтение, и он же поставил Орлеандо перед неприятным фактом, который тот и сам осознал и понял: он был убит, и четвёртая жизнь сгорела, даже не дойдя до своей половины, сразу начиная жизнь пятую, приближая князя ещё на шаг ближе к могиле.       Орлеандо вздохнул: что ж, это была война, подобного следовало ожидать и быть к этому готовым. Но вспоминая ювелирную искусную работу каменщиков, которую он ещё успел застать, князь не смог в своих мыслях не восхититься опять. И снова подумать о том, что всё-таки он ни разу не зря решил лично поучаствовать в этой сомнительной авантюре, очередной кампании альвов против двергов. Даже ценой одной из своих жизней.