Вопросы и ответы

— Я смотрю, твоя нужда действительно так велика, раз ты лично притащился, чтобы встретиться со мной, — в ленивом голосе звучала так хорошо знакомая Эйладару насмешка, и он стиснул в кулаках руки и сцепил зубы, подавляя клокочущее в груди раздражение. Синие, словно сапфиры, глаза смотрели с небрежным прищуром, но король не обманывался чужим показательным легкомыслием.       Он чувствовал цепкое внимание, пригвождающее его к месту, как нашкодившего ребёнка в далёком детстве; он видел за лёгкой ухмылкой холодный сосредоточенный расчёт; самое главное — он ощущал каждой клеткой кожи волны спокойной силы и властности, что исходили от всей крепкой могучей фигуры, сидящей напротив него. Ридраил был хищником, готовым напасть в любой момент, но до тех пор ведущим себя показательно расслабленно и небрежно — за столетия их расставания ничего не изменилось, на самом деле. — Садись, альвийский владыка, — пиратский барон махнул рукой в сторону свободного кресла, стоящего напротив его собственного рядом с потрескивающим камином. — Я слышал, ты любишь мучить послов долгими утомительными часами стояния пред твоим светлым ликом. Я же такой привычки не имею: в ногах нет правды, так что садись. Не бойся, отравленных клинков в сидении тоже нет, — он хмыкнул насмешливо, окинув взглядом своего гостя, и Эйладар вспыхнул, тут же попытавшись скрыть смущение за высокомерием. Конечно, ненавистный дядя знал его как облупленного.       Тем не менее, гордо вскинув подбородок, Эйладар величественно приблизился к предложенному креслу и опустился в него, мысленно отмечая мягкость и удобство обшитого тканью сидения. Ридраил же всё также расслабленно откинулся назад, и устроив на подлокотниках руки и закинув ногу на ногу, снова впился в Эйладара своим раздражающим, внимательным и цепким, взглядом. — Итак, что заставило тебя поднять свою заносчивую задницу с золотого трона и преодолеть полконтинента, чтобы добраться до наших нор? Уж вряд ли ты настолько соскучился по мне, — Ридраил свёл вместе кончики пальцев, и Эйладар нахмурился, зыркнув на него тяжёлым тёмным взглядом.       Он снова чувствовал себя ребёнком. Мальчишкой, который мог лишь теряться под давлением чужой ауры и не мог связать двух слов, чтобы постоять за себя, осадить и поставить на место. Оттого лишь копил обиды и запоминал каждое оскорбление и каждое унижение, чтобы однажды заставить обидчика ответить за них за все. Но и с этим не сложилось, и Эйладар чувствовал себя униженным ещё больше.       Однако в одном Ридраил был прав: нужда альвийского владыки была велика. Настолько, что он перешагнул через собственную гордость, ненависть и отвращение. Настолько, что рисковал своей жизнью, тайно покинув столицу и отправившись в откровенно опасное путешествие. В конце концов настолько, что он пал так низко, что был готов обратиться за помощью к пиратам, презираемым и проклинаемым, лишь бы только наконец-то достичь желаемой цели.       Ну точно — капризный ребёнок, который сделает всё для того, чтобы получить желанную игрушку. — Я хочу предложить сделку, — с трудом выдавив из себя слова, Эйладар выплюнул их как что-то омерзительное и тут же брезгливо скривился. Дожили: он должен так унижаться, ещё и перед тем, чью смерть он видит в самых прекрасных сладких снах. — Что я слышу! — Ридраил присвистнул, и взгляд его стал насмешливым. — Маленький принц наступил на горло своей гордыне? Что ж, я не ошибся, когда решил принять тебя, предвкушая занятное развлечение. И что же за сделку ты собираешься мне предложить? Чем ты способен заинтересовать меня? — синие глаза сверкнули хищным азартным огнём, и Эйладар сильнее сжал челюсти, впившись пальцами в подлокотники кресла.       Он давно не испытывал такого унижения. Однако цель, к которой он стремился, была важнее и желаннее всего остального, и для её достижения Эйладар готов был пойти буквально на всё. А потому шумно втянув воздух, он процедил сквозь стиснутые зубы: — Мне нужны твои люди. — Во-от как, — словно довольный сытый хищник протянул Ридраил, и его губы растянулись в опасной ухмылке. — Дай угадаю: Орлеандо заломил за своих наёмников троекратную цену, не желая посылать их на убой в откровенно бессмысленной войне? Дверги никак не хотят кориться твоей воле, маленький принц, и ты окончательно решил не брезговать в методах получения желаемого? Ты совершенно не изменился с тех дней, как был сопляком, с которого мамка сдувала пылинки, — холодное презрение мелькнуло и тут же погасло в чужом взгляде, и Ридраил вернул обратно насмешливо-ленивую маску. — Какое тебе дело, — огрызнувшись, уязвлёно прошипел Эйладар. — Ты и твои крысы жаждете лишь наживы — и я предлагаю вам её! — Да? — пиратский барон в вежливом вопросе приподнял бровь. — И что же альвийский владыка предлагает нам за наши услуги? — Я заплачу, — глаза Эйладара вспыхнули нездоровым одержимым блеском. — Уж если ты не смог заинтересовать Орлеандо своим богатством, то неужели ты думаешь, что мои ребятки пойдут за дешёвкой? — насмехаясь, тем не менее Ридраил напустил в голос холодные ноты, и Эйладар нетерпеливо тряхнул головой. — Орлеандо интересуют только деньги, — лихорадочно ответил он. — Но твоим людям я готов предложить не только их, — на этих словах Ридраил заметней выгнул бровь, неприятно удивившись: — Ты предлагаешь взять нам в качестве платы альвов? Твоих собственных подданных? — Что за прок от них, если они не способны бороться и наконец-то повергнуть нашего заклятого врага! — яростно рыкнул король, и одержимость в его взгляде окрасилась безумием. — Кроме того, вы можете делать с двергами и их имуществом всё, что захотите — эти ублюдки полностью ваши. — Не очень-то разумно делить шкуру неубитого медведя, — с неприязнью откликнулся барон. Похоже, душевное состояние его племянника было ещё хуже, чем о нём ходили слухи. — Я гарантирую вам безопасность и амнистию тем из вас, кто родом из Априефии, — Эйладар растерялся лишь на мгновение, но он не был намерен отступать. — Я прощу и пощажу тебя... — Ты смеешь угрожать мне в моих же владениях? — с холодной насмешкой произнёс Ридраил, безошибочно считав истинный смысл последних слов собеседника. — Как самоуверенно всерьёз считать себя таким могущественным, на деле являясь трусом и безумцем, — показательная леность и небрежность исчезли как по щелчку пальцев, и пиратский барон заметно ужесточился, придавливая гостя к месту своей аурой.       Эйладар снова почувствовал себя ребёнком. Невозмутимого дядю трудно было вывести из себя, но временами юный принц раздражал его настолько, что Ридраил являл скрытую мощь своей личности. Он не кричал и не поднимал на племянника руку — это было и не нужно, ведь одним взглядом, одними резкими властными жестами он заставлял Эйладара чувствовать себя меньше и ничтожнее, чем он был на самом деле. Ридраил был опасен, и об этом не следовало забывать ни на мгновение. — Ты как был ничтожеством, так им и остался — за все эти столетия ничего не изменилось, — холодно и безжалостно, но в то же время вкрадчиво произнёс пиратский барон. — Избалованный, заносчивый, высокомерный ребёнок, который умеет лишь требовать, но даже не думает приложить усилие, чтобы получить желаемое. Ты увидел новую игрушку и захотел завладеть ею во что бы то ни стало, а когда получил отпор — решил утопить врагов в крови ради собственных пустых амбиций. Орлеандо правильно сделал, что послал тебя. Мои люди тем более не станут убиваться за твои призрачные замки. Дверги слишком далеко от побережья, мы не станем рисковать ради не пойми чего на полностью враждебных территориях. У нас, в отличие от тебя, нет никаких претензий к двергам и интереса к ним.       Слова ненавистного родича стали словно холодный душ. Ридраил был умён и расчётлив, и не лишён собственных принципов, в отличие от своего племянника. Да, среди пиратского сброда было много подобных субъектов, напрочь лишённых морали, но как и сказал барон, они просто банально не станут рисковать своими жизнями.       Эйладар побагровел от ярости и резко вскочил на ноги, схватившись за клинок. Но Ридраил оказался быстрее и стремительнее, и прежде чем рукоять меча альвийского владыки оказалась оторвана от ножен, холодное лезвие кинжала коснулось его шеи, а чужие холодные синие глаза оказались в опасной близости от его лица. Да, забывать о том, что он был на территории пиратского барона, Эйладару тоже не стоило. — Беги, маленький принц, — насмешливо прошептал дядя, и Эйладар брезгливо дёрнулся, — беги обратно за стены своего дворца и научись наконец-то принимать поражения и отказы. — Я сделаю всё, чтобы стереть горных гнид с лица земли раз и навсегда! — в ответ прошипел племянник. — А после — клянусь всеми духами предков! — я уничтожу тебя. Я заставлю тебя захлебнуться в собственной крови и молить о смерти, но поверь мне, ты её не получишь. — Выход там же, откуда ты пришёл, — отстранившись, Ридраил окинул Эйладара небрежным презрительным взглядом. — Смотри по сторонам, племянничек: безопасность тебе здесь никто не гарантирует, — его глаза опасно блеснули, и альвийский король стрелой вылетел из комнаты, не желая более ни на мгновение задерживаться рядом с личностью, которую он так сильно ненавидел.