Вопросы и ответы

      Тишину летнего леса нарушает лишь щебет птиц да едва различимое шуршание листвы, колышущейся от слабого тёплого ветерка, ласкающего обнажённую кожу. Тогда, когда на открытых равнинах царит удушливый зной, в сердце леса можно найти желанную прохладу. Тонкие, весело журчащие ручейки манят холодной прозрачной водой, и лес заслужено кажется уголком рая на бренной, раскалённой, суетливой земле.       Тень и тишина, запах хвои и листвы, пение птиц и капли влаги, застывшие в воздухе, косые солнечные лучи, пробивающиеся сквозь кроны и согревающие, и покой — в полдень, в самый разгар безжалостного летнего зноя в сердце леса царит умиротворение, охлаждающее разгорячённую кожу и тянущее в сон закипающую голову. Расслабляющее саму душу и дарующее ощущение ни с чем несравнимого блаженства — недаром в жару именно лес считается благословенным местом для каждого, кто ищет облегчение.       Тускло-зелёные губы тянутся в мечтательной улыбке, а насыщенно-карие глаза блестят лукавым блеском. Сильван, хозяин и хранитель желанных чертогов покоя, сам любит поддаваться чарам умиротворения в глубинах лесного сердца. Путешествуя между деревьями и травами, в конце концов он отдаёт предпочтение отдыху на затенённых полянах, в тишине и одиночестве, нарушаемых лишь птицами да слабым ветерком, будто мягкое покрывало, укутывающим тело, теплом касаясь кожи.       Летний, солнечный, знойный день в прохладных глубинах леса — любимая пора Сильвана. Она словно отражает его собственную суть, горячую, полную жизни, но в то же время мягкую и не обжигающую. Где бы он ни появлялся, там становится легче дышать, и жизнь будто звенит в воздухе чистотой и полнотой, наполняя силами и энергией. Но не в избытке — и витальная аура божества не причиняет боли, но даёт ровно столько, сколько нужно, баюкая и умиротворяя, делясь теплом и согревая.       И даже в холодный зимний день, когда кому-то счастливится повстречать Сильвана, он будто возвращается в самый разгар лета, в ту часть праздности и расслабленного покоя, о которой иные так часто грезят как о лучших часах беспокойной жизни. Сильван, в общем-то, и не против; сам он наполняется энергией и жизнью от солнца и любимого леса, яркий витальный бог, под поступью которого всё расцветает.       Он улыбается с блаженным умиротворением, откидываясь на ложе из лоз, закрывая глаза. Дух его будто становится единым целым с природой и погодой, неотделимая часть, наполняющая летний день. Лес и солнце, прохлада и тепло, праздная леность и покой — Сильван словно сам становится этим. Позволяет себе отдохнуть, набираясь сил, и благодарная вотчина с радостью отдаёт господину свою дань. Укрывает его от чужих глаз и помыслов и растворяет в себе, восстанавливая силы.       И в этот краткий застывший миг... Сильван несказанно счастлив.