Вопросы и ответы

      В баре в пятницу вечером как всегда яблоку негде было упасть. Шум голосов и стука посуды наполнял зал, и сложно было расслышать собственные мысли, не говоря уже о конкретных голосах или других звуках. Сунегод тяжело вздохнул, меланхолично рассматривая в кружке сидр, покачивая её, заставляя жидкость растекаться по стенкам. Пока второй рукой он подпирал щёку, уйдя куда-то глубоко в себя.       Это была традиция — всё с самого начала этого вечера. Пятница, этот самый бар, сидр и даже то, что он опять пришёл раньше и ждал своего коллегу. Подчёркнутое обращение к Витте как к «коллеге» тоже было традицией, вообще-то, потому что этот засранец уже давно перестал быть для Сунегода лишь им одним. Он был другом, любовником — и чего греха таить — возлюбленным, и в последнем до конца трудно было признаться даже самому себе.       Весьма иронично, кстати, ведь на факультете все посмеивались, с лукавством и снисхождением наблюдая за не менее легендарными, чем у наставников, дебатами. Сунегод был последователем витаизма, отстаивал в философии «жизненную» концепцию. Витта же был закоренелым экзистенциалистом, и его деятельность была посвящена смерти и другим мрачным вопросам бытия и философии. И ни один из них не хотел принимать точку зрения другого, и где-то закономерно было, что в итоге противоположности притянулись.       Их в шутку называли «парочкой», и в общем-то, никто не верил, что за философскими дебатами крылась настоящая вражда и неприязнь. Так и было, и такие разные, но они сошлись друг с другом, и лишь рядом с Виттой Сунегод чувствовал себя полным и на своём месте. И ведь уже не глупый влюблённый подросток, а всё равно рассуждает именно так!..       Они встречались каждую пятницу вот уже на протяжении десяти лет. Странные отношения, в которых были и радости, и обиды, и домашний уют, и жаркая страсть. Инициатором обычно выступал именно Сунегод, а Витта лишь пожимал плечами. Поначалу он не понимал, зачем, и не видел смысла, но в конце концов, когда Сунегод испугался, что инициатива односторонняя, сделал шаги навстречу. Ему до сих пор было непросто и непонятно, но кажется, Сунегодом он всё-таки дорожил, а потому неловко пытался.       Сунегод улыбнулся, и взгляд его потеплел. Витта был абсолютно невыносимым, но наверно за это он его и любил. Спорить с ним, конечно, было невозможно, но и в этом был свой шарм. На самом деле, профессиональные будни в университете Сунегод уже и не представлял без привычных пикировок с Виттой, и это тоже была традиция. Почти семейная комфортная константа — и было в этом что-то смешное и уютное. — Давно ждёшь? — как всегда не здороваясь, Витта плюхнулся на свободный барный стул рядом, прокричав так, чтобы Сунегод его услышал. — Знаешь же, — тот фыркнул, чуть скосив глаза на коллегу, который тут же заказал себе свой любимый тёмный эль. — Звиняй, бюрократы из научно-исследовательской части накинули геморроя в пятницу под занавес, — Витта недовольно рыкнул. — Нам с Франхрасьяном и Атратином пришлось задержаться разгребать тупые бумажки. — Боюсь представить, какой хаос ждёт нас, — Сунегод тяжело вздохнул. — Зардушту не приспособлен для бюрократической работы. Острют считает себя выше этого, а Винегод, бедняга, наверно не знает, за что схватиться в первую очередь. — Да-а... А у него ведь ещё мальчик этот, Годман, кажется, — Витта хмыкнул, залпом осушив почти полкружки. — Непростой случай, хотя они хорошие пара. — Это правда, — Сунегод согласно кивнул и осторожно скосил глаза на друга. — Слушай, раз ты начал эту тему... — он запнулся, ощутив прилив смущения. — М-м? — Витта же заинтересовано вскинул бровь, посмотрев на собеседника.       Сунегод вздохнул. Пути назад не было, а он к тому же давно обдумывал эту мысль. Тем более сегодня была их годовщина, и раз уж все эти отношения начались с его подачи, стоит продолжать и идти дальше. — Я хочу жить вместе, — уверенно произнёс Сунегод, посмотрев прямо в тёмные глаза партнёра. — Мы десять лет встречаемся — не пора ли перейти на новый уровень?       На мгновение на лице Витты отразилось лёгкое замешательство, и Сунегод внутренне испугался, что он отвергнет его предложение. Однако замешательство тут же ушло, сменившись задумчивостью, а после серьёзностью. Витта посмотрел в глаза Сунегода и наконец ответил: — Ты переезжаешь ко мне, и это не обсуждается, — Сунегод фыркнул, не пытаясь скрыть смешок и улыбку. — Я так и знал, что ты это скажешь, — спрятав улыбку в кружке, делая глоток сидра, произнёс он. — Впрочем, мне нравится это предложение.       Витта самодовольно ухмыльнулся с видом «ещё бы оно тебе не понравилось» и придвинулся ближе, по-хозяйски обняв Сунегода за талию и прижав к себе. Тот снова смешливо фыркнул, но вырываться не стал, позволив сгрести себя в объятие. Определённо, это будет лучшей годовщиной за все годы, что они были вместе.