Вопросы и ответы

      Ходить самостоятельно уже трудно, и каждый шаг даётся Хравну с известным трудом. Он стал стар слишком сильно, и сам не заметил, как пролетело время жизни, подаренной заново. Опирался на трость, и Флориан заботливо поддерживал его под локоть, и затылком лагман чувствовал беспокойство в его взгляде и немой вопрос «может, не стоит никуда идти?». Лишь качнул на него головой, упрямо двигаясь вперёд, туда, где уже собрался, кажется, весь Орхус.       Смерть ярла — всегда знаковое событие. Вили Хрингссон слёг от старости и болезней, и не было для клана Оллера большей утраты, чем эта. Мудрый вождь и предводитель, он превзошёл благородством и честью всех своих предков, и Хравн мог гордиться тем, что был другом такого великого гнома. Другом… и родичем, о чём не знал никто, а сами они почти забыли.       Больше столетия они были добрыми и близкими друзьями. Пусть Хравн изначально относился к ярлу с настороженностью и скептично воспринимал перспективу дружбы между ними, тем не менее кузен удивил его, выказав истинное благородство духа и помыслов. Упрямый, как все гномы, любящий выпить и хорошенько погулять, Вили обладал огромным сердцем и широкой душой. Для каждого в них было место и каждого он принимал в своём доме как друга, никогда не отказывая в помощи нуждавшимся в ней. Он был справедливым и честным гномом, так что ни для кого не было удивительным, что в конце концов ярл сблизился с лагманом. Они стали друзьями, и ни с кем у Хравна не было дружбы крепче, чем с ним.       О том, что на самом деле они были родственниками, не знал никто, кроме, разве что, Флориана. Сестра отца Вили принесла в подоле бастарда и в стыде и страхе бросила его умирать зимней ночью. Иронично, что ребёнок выжил, и спустя так много лет дороги родичей всё равно сошлись. Впрочем… ни Хравн, ни Вили предпочитали об этом не вспоминать даже наедине друг с другом. Именно поэтому когда до лагмана дошли новости о смерти ярла, он горевал по утрате ближайшего друга, а не брата.       Похороны были пышными, но в то же время скромными. Полуслепыми глазами Хравн наблюдал, как над ярлом насыпали курган, перед этим положив его в яму, а рядом с ним — его оружие, коня и сбрую, а также немного денег и драгоценной утвари. Тяжко было на сердце лагмана, хоть и понимал он, что это данность, и никто не избежит встречи с Хольгой рано или поздно. И тем не менее…       Поминальная тризна справлялась прямо под открытым небом подле кургана. По небу ходили тяжёлые тёмные тучи, однако дождя всё никак не было. Тем не менее гнетущая атмосфера повисла над столами, и Хравн позволил угрюмой скорби захватить себя с головой. Он ел и пил, и пел хвалебные поминальные песни, первый среди равных. Не только как лагман, самый старший из присутствующих, но и как ближайший друг, и даже родичи ярла не оспаривали его лидерство.       После же, на окончание тризны, как полагается по закону, при многочисленных свидетелях было оглашено завещание. Четвёртая часть имущества ушла на дары присутствующим, остальное же оказалось разделено между детьми ярла, однако отдельным пунктом в списке числилось имя Хравна, что, в общем-то, никого не удивило. Такой гном, как Вили, не мог не одарить лучшего и ближайшего друга.       Хравну ярл завещал четверть имущества деньгами, так как знал о его намерении покинуть Браудар и отправиться в Аратилию, где он сможет принять нежизнь и осесть в одном из городов конфедерации. Однако кроме денег ему было завещано ещё кое-что — дорогое золотое запястье, принадлежавшее ещё отцу Хринга и Ир, деду Вили и Хравна. — Я хочу, чтобы это запястье, наша семейная реликвия, перешло во владение Хравна Лагмана и скрепило нас верными клятвами и дружбой, как если бы мы были с ним родичами. Пусть удача наших предков сопровождает этого достойного мужа и не оставит его столько, сколько будет с ним это запястье, — такова была воля, озвученная в завещании, и Хравн не сдержал горькую ироничную усмешку. Он ведь помнил, как важно было это запястье для ярла, и знал, что среди всех его богатств для него не было вещи ценнее. И то, что теперь он завещал его Хравну… это значило очень много.       Как минимум то, что Вили Хрингссон относился к Хравну Ульвхединссону действительно как к брату, а не другу.       Конечно, он не мог отказать. С большой честью и благодарностью Хравн принял этот бесценный дар и поклялся сохранить его. В память о своём лучшем и ближайшем друге… нет, в память о своём кузене он сохранит его. И будет носить его, не снимая, как величайшую ценность.