Вопросы и ответы

      Сжимая губы в тонкую бледную линию, Адонис с трудом сдерживает внутри себя рвущийся наружу гнев. Сохранять самообладание с каждой минутой становится всё сложнее, но молодой маркиз Жуанвиль не может позволить себе просто взять и уйти. Точно так же, как не может позволить подойти к матери, схватить её за локоть и выволочь прочь из банкетного зала, уводя в покои и запирая там подальше от чужих глаз.       Мать… Он кривится от одного слова, уже давно не пытаясь разобраться, что именно приносит ему больше всего боли. Пустота от того, что матери у него на самом деле никогда не было, или же жгучий стыд от того, что он вынужден был смотреть на это убожество? Принимать на свою спину насмешки и удары, терпя унижения и оскорбления из-за непотребного поведения? Боги, и за что ему такое наказание?.. За что бремя столь тяжёлое, что подчас хотелось удавиться, лишь бы только избавиться от него?..       После гибели отца вся жизнь Адониса рухнула. Мать, кажется, просто забыла о его существовании, ушла в разнузданный разгул, транжиря деньги направо и налево, не беспокоясь о своей репутации. Алкоголь и вещества потяжелее, беспорядочные любовные связи и скандалы… да на этой женщине грязи было больше, чем на самой дешёвой шлюхе! И Адонис вынужден был стойко сносить всё это, снова и снова пытаясь оттереть репутацию семьи. Хотя бы в память об отце, который наверняка переворачивается в могиле от такого неуважения.       Очередной приём у князя Абонданса вновь ознаменовался скандалом. Позором, выносить который у Адониса уже почти не осталось душевных сил. Мать его вновь напилась как портовая шлюха, да и вела себя также, громко хохоча, сыпля скабрезными шуточками и пошлыми комментариями и вешаясь на родовитых маркизов, игнорируя возмущения и отвращение их жён и презрительную брезгливость их самих. И по-хорошему, наплевать бы на весь придворный этик и всё-таки уволочь её с собой проспаться — репутации-то ниже падать уже некуда, не так ли? — Ваша матушка вновь скрашивает этот скучный застоявшийся вечер, — рядом раздался насмешливый голос какого-то маркиза, и у Адониса дёрнулся глаз. Ах, с каким же удовольствием он бы разукрасил его нахальную рожу!..       Однако наследник благородного рода не собирался уподобляться матери. Во всём он старался следовать путям отца, а значит, хоть кто-то в семье должен был сохранять лицо. Именно потому Адонис лишь вытянулся по струнке, гордо расправив плечи, и сжал ещё плотнее губы, игнорируя подстрекателя. Прикрыл на мгновение веки, поймав одновременно насмешливый и полный жалости взгляд князя Абонданса, и решительно приблизился к матери, которая шатаясь на нетрезвых ногах, опрокинула бокал вина на очередного благородного господина и едва не стянула вниз вместе с тарелками и приборами скатерть одного из столов. — Идёмте, матушка, — поймав родительницу под локоть, процедил Адонис, буравя тёмную макушку взглядом. — Отпусти меня, несносный мальчишка!.. — заплетающимся языком огрызнулась та. — Я ещё не навеселилась!.. — Хватит с вас веселья, — мрачно отрезал маркиз, настойчиво уводя мать за собой.       Та недовольно заголосила, осыпая сына проклятиями, но Адонис не слушал её. Постарался абстрагироваться как можно сильнее, игнорируя чужие взгляды. Репутация была уничтожена окончательно, но это уже давно не имело никакого значения, и тернистый путь молодого маркиза Жуанвиля становился лишь тяжелее.