Алые языки пламени

Ночь пролетела быстро, несмотря на беспокойный сон, пронизанный зловещими нотками кошмаров. Принц давно позабыл о нормальном спокойном отдыхе. Чуткая пелена сна спадала при любом подозрительном шорохе, но на войне иначе нельзя. Опасность способна подкрасться в самый неподходящий момент, застав безоружным и неподготовленным. Поэтому Нуада никогда не ослаблял бдительность. Он был ответственен не только за свою жизнь, но и за жизнь сестры. С самого рождения их связала прочная нить, лишившая возможности иметь две разные судьбы. Они были неразделимы, чувствуя боль и радости друг друга. Всё время вместе, даже когда сотни миль разделяли их. Драгоценная моя сестра – так принц называл всегда Нуалу. Вряд ли в целом мире найдётся хоть один, будь то эльф или человек, столь сильно любящий свою сестру. Нуада даже не представлял, что делал бы, разорвись их связь. Пусть она обречена носить на своём теле метки, полученные им в бою, а он никогда не избавится от видений, что преследуют сестру по ночам, – это их жизнь. И сегодня была одна из тех ночей, когда принцу удалось слишком тесно сплестись с сознанием Нуалы. Это доставляло боль, вспышками возникающую в мозге и посылающую её отголоски в каждую клеточку тела. Принц считал это своеобразной платой за свои промахи в боях. Он видел опадающие с деревьев золотые листья, которые шуршащим ковром ложились под ноги, видел радужные блики, играющие на холодной воде. Да и холод, пробирающий всё тело до костей, когда заледеневшие кончики пальцев нельзя отогреть горячим дыханием. Даже зимы на далёком севере не столь суровы и безжалостны, как некоторые осенние дни в эльфийских лесах. Но вот уже пропадает золото осени вместе с озером, на их месте воздвигается каменный дворец. Он в великом упадке. Дикий плющ непроглядной стеной овивает множество башен. В ещё же не пленённой растениями части дворца можно рассмотреть окошки, приманивающие взор приятным светом. Лязг оружия заставляет перекинуть внимание на кое-что более интересное. Железная палка с раскалённой печатью на конце. В ней узнавался герб дома Бетмора… перечёркнутый. Кто посмел так поглумиться над столь величественным символом?! И вот мгновение спустя этот перечёркнутый герб красуется на чьём-то плече, слишком смуглом, чтобы быть эльфийским. Какой-то непонятный ужас и смятение охватывают принца, когда он уже взирает на быстроводную реку, бурлящую у подножия утёса. А в небе парят вороны. Глянцево-чёрные, они несут смерть. Хриплый гортанный голос птиц разрывает тишину, а после и сами птицы распадаются на множество частей. Капли дождя орошают траву, принося внезапную безмятежность. Иногда уклоняясь от мощных веток, принц бежал за кем-то. Между деревьев постоянно мелькало светлое платье. Нуала? Всё же нет. Откуда взялась такая уверенность, принц не знал. Внезапная боль в правом плече, заставившая заскрежетать зубами, вынудила опуститься на землю. Кровь в венах буквально закипала и невыносимо жгла всё нутро. Хриплые стоны срывались с губ, а дрожащие пальцы впивались в траву. Только чьи-то руки, встряхнувшие принца за плечи, не давали полностью поддаться сочащейся боли. Нуада резко поднялся с импровизированной кровати. Его грудь тяжело вздымалась, лоб покрылся холодной испариной. Принц по-прежнему ощущал ту боль, сумевшую взять верх даже над ним. Он – закалённый в боях и испытаниях воин, натренированный контролировать своё тело и чувства, вдруг сдался? Никогда! Проведя рукой по лицу, Нуада, по своему обыкновению, прислушался к сестре. Её сердце взволнованно трепыхалось, отбивая бешеный ритм. Бедняжка. Давно она не мучилась столь неприятными видениями посреди ночи. Стараясь припомнить увиденное, принц смог воссоздать в памяти лишь раскалённое клеймо, оставившее неприятный осадок на душе. Было ли это возможное будущее? И кому понадобилось использовать эльфийский герб? Но, быть может, это лишь кошмар Нуалы? Встряхнув головой, принц принялся натягивать рубашку. Совсем скоро рассвет, следует готовиться к отправке в путь. Поразмыслить же над сновидением время ещё будет, возможно, сама Нуала приоткроет завесу тайны. Одевшись и, по обыкновению, вооружившись, Нуада покинул свой шатёр, разбитый поодаль от остальных. Он более предпочитал уединение, особенно в свете вчерашних событий. Нельзя сказать, что принц сумел успокоиться и смириться за минувшую ночь, и всё же страсти в его душе несколько поутихли. Вдохнув ещё прохладный воздух, Нуада не торопясь направился к пробудившемуся войску. Оставалось каких-то полчаса до отправки, а тролли чинно посапывали, развалившись на траве. Они возводили себе лишь постоянные жилища, всячески пренебрегая временными и уж тем более на одну ночь. Этих могучих созданий редко пугала даже непогода. Толстокожие, привыкшие переносить даже холод, они ощущали себя комфортно где-либо. Что касается гоблинов, то они покинули лагерь ещё в вечерних сумерках. Они не видели смысла задерживаться, раз уж война окончена. Своими немногочисленными отрядами гоблины быстрее доберутся до родных подземелий, где смогут вновь заняться любимым делом. Они были превосходными мастерами и изобретателями: сколько механических вещиц гоблины смастерили, без чего те же эльфы уже не представляли своей жизни. Вдали людское племя седлало коней. С мрачной улыбкой Нуада вспомнил вчерашний бой. Он поборол надменную самоуверенность человеческого принца, указав на его истинное место. А тот неудавшийся удар в спину вызывал омерзение. Не отчаяние проигравшего руководило Роибердом, им помыкала подлость – вся грязная суть человечества, хотя будущий король мог повременить с осрамлением своего рода. Будущий король? Одно название! Другого готовили на престол – его брата, павшего в бою. Нуада покачал головой. Как только всадники скрылись из виду, эльфы длинной цепочкой двинулись на юг. Небывалая тишина сопровождала воинов, нарушаемая лишь бряцаньем оружия и доспехов. Размеренно и неторопливо армия двигалась вперёд. Вскоре их путь осветили первые лучи солнца, так ловко и умело рассеявшие туман. Дорога вначале пролегала вдоль леса, разраставшегося на многие мили. Нетронутый, он чинно провожал путников, вслед шелестя листвой. Дальше путь вёл сквозь зелёные холмы, идущие длинной чередой. Некоторые были пологие, с плавными спусками. Другие же, напротив, отличались резкими откосами. Обойти их было непосильной задачей, поэтому воинам приходилось то взбираться на очередную вершину, то спускаться к подножию следующего холма. К полудню задачу осложнило солнце, непривычно знойное для осенних дней. Мучаясь от нестерпимой жары, воины продолжали свой путь. Лишь тени, отбрасываемые холмами, ненадолго могли сгладить путешествие. Ближе к вечеру местность плавно перетекла в долину, усеянную клевером, отчего та казалась сказочно розовой. Этот райский островок уходил далеко за горизонт, не давая ни малейшего представления, где же начинаются горы. Нуада припоминал эти места. Несколько столетий назад его путь пролегал здесь. Красота природы, неосквернённая какими-либо постройками, сохранилась. Ещё двое суток эльфы могли лицезреть нескончаемые волны диких цветов. Прекрасно и восхитительно. После жестоких сцен, что десятилетиями кровью пропитывали сознание воинов, сие являлось отрадой для глаз. Равнина оборвалась резко, пересекаемая полноводной рекой. Пенящаяся вода неслась невообразимо быстро, орошая траву своими брызгами. Такую реку можно было пересечь разве что вброд. И ещё один день странствий вдоль берегов. На ночлег же пришлось удаляться от воды на целую милю. Ходили слухи, будто здесь обитали прежде невиданные Фейри, не отличавшиеся добротой и гостеприимством, не признававшие какой-либо из дворов. Утром же путь возобновился, и опять по правую сторону замелькала пенистая вода. Брод отыскался на очередном изгибе реки. Прежде он находился несколько дальше, что свидетельствовало об обмельчании реки. Кони недовольно фыркали, ступая в холодную воду. Пешим же воинам пришлось на себе испытать леденящую прохладу реки. И опять равнина из клевера. Только в этот раз простиралась она до подножия гор. Заснеженные вершины уходили высоко в небо, иногда скрываемые облаками. Воинам предстояло преодолеть небольшой подъём, чтобы добраться до своеобразного ущелья, ведущего сквозь горы. Сильные порывы ветра, приносящие с собой частички снега, развевали плащи эльфов и волосы. Склонив головы, они терпеливо превозмогали все невзгоды. Самый короткий путь до дома пролегал именно здесь, огибание же гор отняло бы целую неделю. Снег замедлял продвижение к желанной цели и всё же не был серьёзной преградой. Впереди ждало ещё множество препятствий, одним из которых являлся проливной дождь, не утихающий десять дней. Это стало непростым испытанием. Ситуация осложнилась в разы, когда путь пролегал мимо широкой реки, из-за обилия осадков вышедшей из берегов. Кони утопали в грязной жиже, что уж говорить про пеших воинов. Они надеялись на скорое завершение непогоды, но осень зачастую не жаловала солнце. Смирившись с непростой участью, воины усердно двигались вперёд. Благо эльфы отличались крепким здоровьем, иначе большую их часть уже скосила бы простуда. Добравшись до лесистой местности, путники опять же не сумели избежать всех тягот долгого пути. Мокрые ветки хлестали по лицу, сучья порой цеплялись за волосы и одежду. Ехать верхом становилось невозможно - прежний тракт зарос густым подлеском, поэтому впереди шли тролли, способные снести собой всё что угодно. Но, наконец, путь подошёл к своему завершающему этапу. Оставалось каких-то пара дней. Балор распорядился разбить лагерь возле леса. Он желал дать измотанным воинам день отдыха перед последним броском. Нуада не стал протестовать, хотя считал это излишним. Все вполне могли пренебречь такой расслабленностью. Осталось встретить лишь два заката. Возможно, причина крылась в неимоверной усталости эльфийского правителя? Нуада уже не раз замечал, как тот постарел. Белые волосы сделались седыми, разница была не столь заметна, но факт оставался фактом. Прибавилось морщин на лице, а глаза сделались усталыми и печальными. И всё же для принца Балор являлся великим воином, который сумел остудить пыл людей и отбросить их обратно к городам. В этот момент Нуада позабыл о перемирии, пусть даже на краткий миг. Он восхищался отцом, столь величественным и мудрым. Минуло множество сотен лет, а Балор неустанно правил, соблюдая все обычаи составленного с незапамятных времён кодекса. Он многому научил своих детей, и Нуада был ему признателен за всё, но в эту светлую минуту мысли его вновь омрачились недавними событиями. Отвернувшись от отца, с которым за три недели перекинулся лишь несколькими словами, принц ушёл в тень деревьев. Мрачные думы сильно его тяготили. Хотелось скорее добраться до родного дворца и увидеть Нуалу. Может, рядом с ней он обретёт покой и сумеет покорно ожидать того дня, когда судьба позволит взять в руки оружие и двинуться на врага? Так хотелось сбросить все оковы и разрушить выставленные барьеры, чтобы поговорить со своей драгоценной сестрой, но принц принял волевое решение дождаться прибытия во дворец. Он сумеет переждать несколько дней, оттого встреча их сделается слаще. Представив Нуалу, стоящую на лестнице и вглядывающуюся вдаль, Нуада улыбнулся. Она всегда его ждала, день изо дня лелея надежду на скорое возвращение. Почему-то сейчас принцу сестра виделась в шёлковом голубом платье с золотой вышивкой у подола. Нуале всегда был к лицу голубой цвет. Эльфийский принц скучал по тем вечерам, когда они вместе сидели в библиотеке и вели беседы, порой совсем безмолвные. Хватало лишь взгляда или мимолётной мысли. Нуала застенчиво улыбалась и продолжала читать поэзию о любви. А потрескивающий в камине огонь нашёптывал свои истории, мало кому понятные. Нуада не заметил, как стемнело. Для бессмертных Фейри время тянулось иначе. Порой день казался лишь часом и пролетал едва ощутимо. Взглянув на разведённые костры, чьё пламя так высоко вздымалось, принц несколько обеспокоился. В этом лесу прежде обитали создания Неблагого двора, жаждущие вечной расправы над своими врагами. Набравшие мощь за годы войны эльфов с людьми, они сильно осмелели. И пусть Нуада не заметил ни одного мерзкого создания за время путешествия через сей лес, но он знал, как огонь приманивал неприятеля. Вглядываясь во мрак леса, принц пытался уловить движение. Не может быть, чтобы хоть кто-то из неблагих не поддался как минимум банальному любопытству. И всё же ветки деревьев никого не скрывали. - Эти места, должно быть, опустели, - шипящим голосом произнёс один из доверенных стражников Балора. Принц обернулся, взирая на внезапного собеседника. В отличие от Птиц, к алистеррам Нуада проникся симпатией, они не вызывали раздражения. Высокое существо, имеющее когтистые лапы, но при этом не лишённое очеловеченного облика, почтенно поклонилось наследнику Балора. - Разве? – Нуада приподнял бровь. – Я чувствую, что лес полон ими как никогда. - Вы не знаете, мой принц, были слишком далеко, и вести до вас не дошли. - О чём ты, Аингус? – Принц не любил находиться в неведении. - У неблагих началась делёжка возможной власти, словно бешеные псы они грызли друг друга. Однако свирепые бойни продолжались недолго. Трон был завоёван, а протестующие – изгнаны. Многие леса опустели. - Какие-то опустели, какие-то, напротив, пополнились этими тварями. И мне не нравится, что эти леса располагаются рядом с нами. Озлобленные неблагие слишком коварны, - тихо говорил Нуада. - В какие времена они были не коварны, мой принц? – усмехнулся Аингус. Нуада промолчал. Следовало проявить бдительность и по прибытию во дворец обсудить с Советом меры по изгнанию неблагих из этих местностей, примыкающих к территориям эльфов. Негоже жить бок о бок с тем падшим народцем, пренебрёгшим всеми правилами и обычаями Фейри. - Скажи всем затушить костры, – приказал Нуада. - Холода ещё не вступили в свои права, так что можно обойтись без огня. Аингус кивнул, поспешив удалиться. Совсем скоро свет костров поблек. Гореть остались лишь факелы возле шатров, будто маяки, мерцающие до рассвета. Ночь миновала без происшествий. Как только на небе зажглась заря, воины отправились в путь. Полные сил они не сбавляли темп, стремясь скорее добраться до родных мест. Хмурое небо, скрывающее солнце, не решалось обрушиться на путников дождём, словно жалея их. Все были весьма благодарны за это серому небосклону. Уходящая вниз дорога уже приняла облагороженный вид. Широкая, что на ней могли свободно разъехаться шесть всадников, она была вымощена белым камнем. По краям возвышалась аккуратная, чисто символическая оградка из белоснежного мрамора, с высеченными на нём искусными рисунками. Оставался лишь день до прибытия. Балор отослал гонца во дворец, оповестить о скором возвращении короля. Нуада сам мог давно отправиться вперёд, но он не желал бросать свою армию. Они бились плечом к плечу, вытерпели немало, на протяжении долгих десятилетий они делили победы и поражения, поэтому вернуться домой должны были тоже вместе.

* * *

Уже виден был дворец, по-прежнему величественный и по красоте затмевающий любые другие творения. Могучая каменная цитадель, не лишённая великолепия. Символ власти, возведённый больше для услады эстетического удовольствия, нежели для возможной обороны. И это лишь казалось невооружённому глазу, отвлечённому прекрасными сводами, мастерами выточенные в скалах и напоминающие сказочные декорации. В действительности дворец с южной стороны окружала высокая каменная стена толщиной в сто шестьдесят восемь дюймов. Крепкая и неприступная, способная выдержать любую атаку. С северной и восточной сторон крепостная стена отсутствовала, ибо там простиралась пропасть с протекающей в самых её низовьях быстроводной рекой. С запада дворец опоясывал глубокий ров, лизавший гладкую скалистую стену, по которой при всём желании нельзя было бы забраться вверх и на пять метров. Чужакам неведомо было, что дворец – это огромный город, уходящий глубоко под землю, а его тайные ходы тянулись на десятки миль во все стороны. Зато глазам была доступна самая высокая стройная башня, возведённая до самого небосвода. На её вершине во все времена года светился фонарь с двадцатью фитилями, служивший маяком всем Фейри. Чуть поодаль от этой башни одна за другой тянулись тридцать четыре более приземистых башенки. И вряд ли кто-то из людей подозревал о том, какой вид открывается из-за распахнутых смальтовых и агатовых стёкол, обрамлённых позолоченными рамками - залив, расположенный всего в пяти милях от дворца и вмещающий до трёхсот эльфийских кораблей. Лежал он во впадине, окружённый лесистой местностью, и мало кто смог бы зайти в него, не ведая о всех подводных камнях. Всё это принадлежало эльфам, гордо величавшим себя подземными и никогда не чуравшихся этого названия. Сердце принца радостно запело, когда он вместе с войском въехал в распахнувшиеся ворота, на своде которых отчётливо виднелась надпись, воспевающая древо прародитель – Айглен. Как же сильно Нуада скучал по дому! В полной мере это он смог осознать лишь сейчас, вновь оказавшись в родных стенах. Часть придворных выстроилась вдоль дороги, по которой шествовали возвратившиеся. Склонив головы перед королём и наследником, они отдавали дань почтения. Нуада был бы и рад одарить их взглядом, но желал скорее доехать до главной лестницы. Глаза его устремлялись лишь вперёд, в надежде увидеть сестру. И она стояла на самой последней ступеньке. Разодетая в красные с чёрным шелка, вышитые едва заметным, но затейливым рисунком. Талию обхватывал золотистый пояс с гербом королевского дома. Но одежды не имели значения, Нуада вглядывался лишь в лицо сестры. Янтарные глаза улыбались, в то время как губы ничем не выдавали радость. Нормы приличия не позволяли Нуале кинуться к брату и заключить его в объятия. Она ведь так тосковала без него, каждый день надеясь на возвращение. Сколько слёз пролила эльфийская принцесса, ведая о всех ранениях брата. Как Нуале хотелось быть рядом в такие моменты и показать, насколько не безразлично ей происходящее и как боялась она осознать, что нет больше любимого брата. Пусть уже через несколько мгновений её глаза закрылись бы навечно, но то стало бы самым ужасным и безжалостным испытанием, которое только может уготовить судьба, ведомая смертью. Сцепив до боли пальцы, Нуала неотрывно глядела в глаза принца, ощущая в этот долгожданный миг всю радость его души. Балор с сыном и в сопровождении своих советников поднялся по лестнице. Всё это шествие сопровождалось молчанием, изредка перешёптыванием. Все знали: непременно будет речь короля и празднество, только позже, не сейчас. Вначале Балору предстояло собрать всех своих приближённых за закрытыми дверьми зала Совета. Многие дела не требовали отлагательств, и традиции не терпели отклонений от принятых постулатов. Празднику было суждено состояться завтра. - Atar, - Нуала поклонилась Балору, затем взглянула на принца. – Оnoro nya.* Король поцеловал дочь в лоб и улыбнулся. Глаза его, наконец, заблестели, перестав быть тусклыми. Нуала всегда являлась отдушиной от всех проблем и невзгод. Ласковая, нежная и понимающая, она была полной противоположностью своего брата, с которым зачастую возникали конфликтные ситуации из-за его непростого нрава. Несмотря на такие различия, Балор любил своих детей всем сердцем. Одарённый тёплой улыбкой Нуалы, король продолжил свой путь, разделив собой брата и сестру. Им оставалось ждать того момента, когда они сумеют скрыться от всех посторонних глаз и возрадоваться воссоединению. * Отец. Брат мой.