***
чонгук возвращается в этот же салон через три года, когда сигареты и алкоголь теперь не нужно покупать в ларьке за домом, где нелегалом всё же продают, но и просят за это двойную цену, а желание обзавестись новыми татуировками более не зависит от соглашения взрослых. хочешь — бей, ты же теперь вправе принимать решения самостоятельно. блестящими глазами гук изучает новую цветастую вывеску и стеклянные двери, за которыми всё тоже светится и переливается разными цветами. кончики пальцев тóком покалывает, внутренности трещат от напряжения, которое скапливалось с того самого дня, когда у чонгука появилась его первая татуировка, пусть и уродливая, больше похожая на неудачную попытку набить самому себе в домашних условиях. но такова была договорённость после проигрыша. чимин поднимает взгляд, когда к стойке, за которой он обычно дремал в перерывах между клиентами, кто-то подходит и с грохотом оставляет на её поверхности кипу бумаг. над ним возвышается парень, имеющий знакомые черты лица и озорной блеск в глазах. пак продолжительно смотрит на него из-под выбеленной чёлки, пока тот в свою очередь делает то же самое, только дышит как-то загнанно. будто бы марафон пробежал перед тем, как с шумом ввалиться в салон. не дождавшись никакого продолжения со стороны пришедшего парня, чимин скептично разглядывает изображения на оставленных перед носом листах. — хочу набить всё это, — после затяжного молчания слышится над головой. — желательно, у тебя, — добавляет, и взгляд чимина опять лениво ползёт вверх. в этот момент в памяти отчётливо всплывает пара оленьих глаз, таких же, какие прямо сейчас смотрят на пака. честно признаться, сначала он подумал, что ему просто показалось. — документ, — уже на автомате просит чимин. глазами пробегает по имени «чон чонгук» и дате рождения, понимая, почему парень пришёл один, без юнги, как в прошлый раз, — в сопровождении он больше не нуждается, ему двадцать лет четыре дня назад стукнуло, он теперь якобы взрослый. — всё нормально? — интересуется чонгук из-за стойки, видимо, немного обеспокоенный тем, что чимин над его личным документом в прямом смысле застыл. — ага, — пак возвращает карточку хозяину, сразу же отвлекаясь на левее стоящий монитор. — если хочешь записаться на консультацию, то- — я бы хотел сразу начать, — прерывают его. пак исподлобья смотрит на чонгука; тот выглядит вполне уверенным. — ладно, — на выдохе произносит блондин и возвращается к монитору. — свободные места есть в следующем месяце. тебе не горит? — над головой раздаётся бодрое «не-а».***
для чонгука походы в тату салон становятся рутиной; раз в два-три месяца — иногда чаще — он появляется на горизонте как по расписанию, и чимин, которого поначалу очень утомляла компания младшего брата юнги, постепенно свыкается с частыми встречами. он переживал касательно того, что новый клиент окажется жутко болтливым — в итоге переживания подтвердились; пак искренне не понимал, отчего этого парня, в прошлом явно эмо-подростка-задиру, невозможно было заткнуть, — но, к удивлению, к этому тоже получилось быстро привыкнуть. возможно, потому что обычно чонгук заводил разговор только о своих рисунках; чимину они искренне нравились и слушать их истории было не в тягость. в перерывах между сеансами чон дополнял эскизы новыми элементами, дорабатывал, видоизменял, больше подстраивал под себя и свою новую личность, которая формировалась у чимина буквально на глазах. второй, кстати, пусть и моментами чувствовал одержимость идеями чонгука, почти всегда слушал вполуха, больше зацикливаясь на линиях, которые постепенно разрастались на чужом теле.***
когда с их второй «первой» встречи проходит год, чимин замечает, что чонгук начинает общаться с ним как с закадычным другом, свободно, более открыто, с частым хён; парень погружается в бытовуху, рассказывая о себе, об увлечениях, о тренировках по боксу — что, судя по всему, и послужило причиной, по которой чонгук заметно увеличился в размерах физически, — о девчонке, которая, по словам гука, застенчиво отводит взгляд каждый раз, когда они случайно сталкиваются на входе в спортзал. чимин каждый раз усмехается на это «случайно», когда слышит, но тактично отмалчивается. — она дала мне номер сегодня, — как бы между делом говорит чонгук, бездумно пялясь в потолок. пак отрывается от работы на секунду и поднимает взгляд, всматриваясь в чужие черты лица. — думаешь, стоит позвонить? — не знаю. как хочешь, — чимин небрежно пожимает плечами и возвращается к работе, выводя на плече рисунок. гук сегодня непривычно тихий, что, безусловно, чимину на руку, ведь он меньше отвлекается от рабочего процесса, но одновременно с этим немного тревожит где-то внутри. как затишье перед штормом, что ли. — ты бы позвонил? — интересуется чонгук. — только в том случае, если бы подсознательно я был уверен в том, что всё не закончится на одном звонке, — пак сводит брови и давит на машинку в руке сильнее, оставляя на смуглой коже жирную линию. — хён сказал, что она не кажется серьёзной, — на выдохе говорит чон. — он почти уверен, что я потеряю время, — чимин останавливается, возвращая взгляд к скучающему в кресле клиенту. молчит. — ты чего? — младший поднимает голову и смотрит на мастера в ответ. — нет, просто… — пак стирает остатки чернил, отталкиваясь от пола и подъезжая к столику позади. — знаешь, юнги уже не раз так о ком-то отзывался. почему-то почти все у него несерьёзные, — за плечами раздаётся скрип кожаной обивки кресла. чон приподнимается и проходится изучающим взглядом по чужой спине. чимин подозрительно долго возится с краской. — что ты хочешь сказать? — забей, окей? — бросает чимин. — когда ты пришёл сюда за второй татуировкой, не похоже, что ты нуждался в чьём-либо мнении, особенно старших. если хочешь позвонить ей, позвони, — чимин двигается ближе. — и ещё: юнги-хён, может, умный, но в подобных делах советчик из него скверный. так, к слову. когда чонгук уходит, чимин, уставший, вваливается в уборную и подставляет руки под ледяную воду. он пальцами зарывается в выкрашенные в красный волосы и немного ждёт, чувствуя кожей головы приятную прохладу. встречаясь со своим отражением в зеркале, пак застывает на несколько секунд, в мыслях прокручивая недавний разговор. что-то остаётся неизменным. через два месяца, когда чимин наконец заканчивает забивать чонгуку рукав, младший рассказывает о том, что с «незнакомкой из спортзала» они начали встречаться. — очень рад, — говорит пак, растягивая губы в скептической улыбке. — теперь иди, мне ещё прибрать здесь надо. чонгук делает вид, будто не замечает, что в выражении напротив мелькает что-то непривычное.***
— он же уехал, — отвечает юнги. он затягивается последний раз и разбивает тлеющую сигарету в переполненной пепельнице. её давно пора было вычистить. чимин, услышав, застывает на месте, совсем забывая об уборке рабочего места. он молча оборачивается, цепляясь вопросительно-удивлённым взглядом за лисьи глаза в другом конце помещения, будто бы требуя какого-то продолжения к ответу ранее. — в японию. — чего это? — только и выдаёт чимин, делаясь хмурым. — сначала спортивные лагеря, потом турнир, — говорит юнги, наблюдая за ссутулившейся спиной. — он не говорил? — я его не спрашивал. — а он и не ждёт, пока кто-нибудь спросит; сам рассказывает. мелкий, кажется, всем разболтал в первый же день, как узнал о том, что едет. судя по тому, как много времени вы проводили вместе последний год, вы, вроде как, хорошо сдружились, — последнее слово слышится чимину так выразительно, будто бы юнги специально сделал на нём акцент. — так что странно, что ты ничего не знаешь о его отъезде. начиная с апреля чонгук появлялся в салоне гораздо реже, чем, например, с января по февраль. сразу после нового года он спотыкаясь прибежал в салон со свежей идеей, решив оставить одну незаконченную татуировку такой ещё на некоторое время. чимин, у которого тогда было достаточно свободных мест в графике, не сказал ничего, что могло бы заставить чонгука остановиться, пусть это и не было в его стиле — оставлять работу незавершённой, приступая к другой. чонгука не нужно было просить как-то пытаться совмещать походы в университет, зал и тату салон — он сам предложил видеться чуть ли не каждую неделю по несколько часов в день и хорошо справлялся вплоть до момента, пока не началось время сессии. тогда он просто исчез. чимин по этому поводу не то чтобы переживал — он не переживал, — но, привыкший к тому, что чонгук ставил его в известность каждый раз, когда предстоящую встречу приходилось отменить, и делал это всегда заранее, чимин стал замечать, будто бы чего-то не хватает. и на ум почему-то не приходило ничего, кроме непрекращающейся болтовни, которая пусть и откровенно мешала, но, чимин не мог не признать, иногда очень кстати заполняла собой пустое и тихое пространство вокруг. больше её не было. — мы с ним не друзья, хён, — бросает чимин. — чисто рабочие отношения, — до ушей доносится усмешка, и неприятная дрожь скользит вверх по позвоночнику. — рабочие отношения, говоришь? но почему-то совет, касающийся его личной жизни, не показался тебе неуместным, — пак чувствует, как чужой взгляд вгрызся в спину, — и ты его дал. — я совершил преступление? — он выглядывает из-за плеча и смотрит. приглушённое освещение салона нагоняет на лицо старшего серые тени, и чимин замечает, как у того нервно заходили желваки. — может, мне стоило отговорить его, в твоей привычной манере, от звонка той девчонке? — может. — чтобы показаться козлом? — а ты сильно пёкся о том, каким перед ним покажешься? — юнги в удивлении приподнимает брови. — как же ваши рабочие отношения? — прекрати цепляться к словам, хён, — чимин хмурится и кривит губы. когда-то их отношения с юнги не терпели таких трудностей, а теперь всё по-другому. пак стягивает латексные перчатки с рук, избавляется от чёрного фартука и направляется в сторону выхода. в дверях его встречает апрельский ветер, мягкий и тёплый, и чимин прикрывает глаза и вдыхает полной грудью. он не церемонится и прямо перед салоном приземляется на бортик вдоль тротуара, выуживая из кармана мятую пачку сигарет и зажигалку. сегодня в этом районе непривычно пустынно. и дело не в позднем часе. юнги присоединяется не сразу. он подкрадывается очень тихо, падает рядом и закуривает от последней спички в коробке. чимин мимолётно искоса глядит на него, а потом возвращается к разглядыванию «ничего» перед собой. и молчит, окрашивая атмосферу вокруг в тёмные цвета. — с той девчонкой он хотел всё бросить, спорт в основном, потому что думал, что по уши в неё втрескался и их ждёт счастливое будущее, — говорит мин, выпуская клуб дыма. — я предполагал, что он потеряет голову на первое время, поэтому и не говорил ему ничего, кроме «подумай дважды», — да ты прям мать тереза, думает чимин. — перестань он заниматься спортом, это не стало бы трагедией глобального масштаба. если он хотел, глупо было с твоей стороны всячески пытаться отговорить его, — пак топчет сигарету ногой. — я вырастил его в одиночку, чимин, — отвечает юнги. — я знаю чонгука как облупленного. представим, что он всё же бросает спорт, после не чувствует утраты, хоть и занимался этим с детства, потому что им движет окрылённое чувство, как он думает, первой серьёзной любви. осознанной, — чимин упирается подбородком в колени. — они действительно кажутся счастливыми, им хорошо вместе. какое-то время. из-за того, что всё закрутилось слишком быстро, это заканчивается так же стремительно. они расходятся в итоге; как переживает произошедшее та девчонка мне без разницы, но чонгук, которого я вижу каждый день, выглядит подавленно, и у него нет возможности чем-то себя отвлечь, потому что спорт он оставил в прошлом, а от частых зубрёжек ночами напролёт давным-давно отказался. то есть ему суждено страдать, пока боль не уйдёт. — первые отношения редко когда заканчиваются счастливым и крепким браком, а потом спокойной смертью рядом с любимым. это опыт, юнги-хён. жизненный, — чимин выдыхает. ему никогда не нравились сюжеты, полные любви до гроба, потому что он на своей шкуре испытал каково это — вдребезги разбиваться на части из-за того, что сказка не стала частью реального мира. — и гук тоже должен был пережить его. хотя бы ради того, чтобы дальше не оступаться. — он и пережил, — возражает юнги. — только без разбитого сердца. пак молча смотрит на старшего. его профиль тонет в сумерках, вуалью спускающихся на сеул. — чонгук сам предложил ей расстаться, потому что, взвесив всё «за» и «против», сделал выбор в пользу спорта, — чимин открывает рот, чтобы что-то сказать, но юнги успевает продолжить: — прежде, чем ты начнёшь говорить, что это я виноват, скажу, что не причастен. я лишь единожды напомнил ему о боксе. в самом начале, когда он только рассказал, что они обменялись номерами. — понятно, — выдавливает младший. и так всё вокруг погружается в могильную тишину. слышно только, как ветерок шелестит листвой, как пролетающие над головами птицы кличут, как машины гудят далеко в городе, как люди шумят в ресторанчике за несколько кварталов отсюда. округа живёт своей привычной жизнью, в то время как тату салон, перед которым сидят юнги и чимин, тянущийся за ещё одной сигаретой, застыл во времени. — та девушка, кстати, чонгуку никогда по-настоящему не нравилась, — говорит мин спустя долгие минуты молчания. пак переводит взгляд и смотрит на старшего с выражением, мол, откуда знаешь. — не его тип. полная противоположность. наверное, чонгук сдуру затеял все эти отношения. а может, просто хотел отбиться от идеала, который держал в голове, — юнги впервые за этот вечер смотрит паку в глаза. чимин моргает несколько раз. — но ты, наверное, и сам прекрасно знаешь, что через самовнушение редко когда можно добиться желаемого. так? чимин пинает попавшийся под ноги камушек, возвращаясь домой. его джинсовая куртка мирно покоится на правом плече, пак придерживает её указательным пальцем, а другие сгибает в такт песне, невольно возникшей в голове. на улице сегодня тепло и тихо. почти так же, как на душе, хотя день начался мягко говоря паршиво. в заднем кармане джинсов вибрирует телефон.от: юнги-хён
не дуйся на меня, чимин. мы с тобой однажды говорили об этом, но я до сих пор чувствую, что тебя никак не может оставить тот случай. и я могу понять тебя, поверь мне
но ты сам должен понимать, что всему положено заканчиваться
вспомни на досуге наш сегодняшний разговор. сконцентрируйся на деталях. я не хотел давать тебе напутствий, но, может, стоит пойти дальше? и собрать сердце по новой?
рука нащупывает в кармане куртки сигареты.***
чимин красит волосы в синий на следующий год, ближе к маю месяцу. а ещё бросает курить. после резко вспыхнувшей за несколько недель до нового года апатии чимин возвращается к работе в салоне только спустя пять месяцев. фактически, он возвращается к жизни: привычной, давно полюбившейся, вечно напоминавшей о страсти к искусству. его жизнь на протяжении нескольких лет существовала в стенах небольшого тату салона, разместившегося в крошечном и спокойном райончике сеула. сегодня же, стоя перед цветной, горящей неоновыми фонариками вывеской почти что в центре города, чимин мнётся перед дверями, одолеваемый неуверенностью. он надолго выпал из мира, в котором была заложена суть его существования. пак думает, что, сделав шаг, оступится и упадёт без шанса встать на ноги заново. — синий? — удивляется юнги. — выглядит ужасно? — интересуется чимин. он на подсознательном уровне знал, что выкраситься в синий — не лучшая его идея, но почему-то этот цвет первым возник в голове, стоило подумать о смене имиджа. — нет, — честно отвечает мин. — очень свежо. мне нравится. пять лет назад чимин с ума бы сошёл, услышав от старшего что-то подобное. сейчас же, спустя столько времени, когда ему кажется, что призраки прошлого с концами отпустили его, позволив полной грудью черпнуть свежего воздуха и начать новую жизнь, он лишь мягко улыбается и кивком благодарит юнги. того чимина, который когда-то стоял перед зеркалом в уборной того самого маленького тату салона, ещё с огненно-красными волосами, и повторял себе, что какие-то вещи остаются неизменными, сегодня уже не существует. настоящий чимин чувствует, что период с ноября по март почти уничтожил его, но вместе с этим облагородил почву для новой жизни. и да, «что-то остаётся неизменным», но это «что-то» можно обогнуть и пойти дальше.***
июнь месяц приводит за собой новых клиентов. чимин, на пару с новым тату мастером, появившимся на пороге салона в двадцатых числах мая, целый месяц отдаётся любимому делу, безвылазно зависая в салоне, и чувствует, что с каждым днём «неизменное» остаётся всё дальше и дальше. и от этого до одури хорошо на душе. легко и спокойно. — хорошего вечера, чимин-хён, — раздаётся позади, и чимин глядит через плечо, отмахиваясь собравшемуся уходить парню. — до завтра! пак мягко улыбается, когда тот разворачивается на пятках и спешит выбежать на улицу. его затягивает в летние сумерки. чимин наблюдает, как джисон, новенький здесь, пересекает улочку и падает в объятия, которые встречают его по ту сторону дороги. даже в салоне слышно, как джисон заливается заразным смехом, вызывая тем самым улыбку на лице парня, заваливающегося от тяжести навалившегося джисона. — это минхо. мой парень, — одним днём говорит джисон, когда чимин решает не задерживаться в салоне, потому они выходят одновременно. — хён, это чимин-хён. типа мой босс. — не босс, просто коллега, — поправляет чимин, чуть улыбаясь и протягивая руку. минхо жмёт её. признаться честно, пак сначала не поверил, что эти двое встречаются. джисону совсем недавно исполнилось двадцать два, но он всё ещё походил на школьника. очевидно, угарал по татуировкам и пирсингу. каждое утро приезжал в салон на скейте, ну и в целом выглядел как нахальный подросток, отдавая предпочтение времяпровождению в скейтпарке через две улицы, а не учёбе и следованию каких-то правил. минхо же был образцом ребёнка из консервативной семьи. но только внешне. этот дуэт перевернул привычное представление подобных пар с ног на голову: джисон пусть и был похож на шкодника, на самом деле был сентиментальным и несколько зажатым парнем, а минхо, наоборот, был честным и всегда обо всём говорил прямо. обычно держался холодно. он был более твёрд характером и иногда выглядел достаточно угрожающе. джисон на фоне минхо казался таким крошечным и требующим присмотра и защиты. и минхо, в чьей верности и искренности не усомнился бы ни один человек, повидавший настоящих подонков из всех существующих подонков, давал ему всё это. и у чимина ёкало сердце каждый раз, когда ему удавалось лицезреть сцены их встреч. хотел бы он так же? безусловно.***
когда чимин заканчивает прибираться, слышит в главном зале звон колокольчика. он косится в сторону настенных часов. 22:34. поздновато для визитов. как и для работы, думает чимин, в который раз делая наставления будущему себе заканчивать пораньше. — извините, вы немного поздно, — он выходит в главный зал, на ходу собирая волосы в небрежный хвостик, чтобы не мешались, не торопясь поднимать головы. — боюсь, вам придётся прийти в другой день. — мне бы только записаться, — отвечают очень уж знакомым голосом, заставляя пака всё же поднять взгляд. — если вас не затруднит, — и чимин застывает на месте с поднятыми руками, видя, как губы напротив стоящего человека растягиваются в улыбке. давно. давно, давно позабытой, сказал бы чимин. но чимин не скажет, потому что её просто невозможно было забыть. становится так тихо, и кажется, будто бы образовавшаяся тишина бьёт по ушным перепонкам. всё вокруг погружается в вакуум. и где-то под рёбрами щекочет. — не знал, что ты в городе, — говорит пак, когда тишина становится уже невозможной. — спортивные лагеря и соревнования закончились. я вернулся этим утром, — чонгук проходит дальше и становится в центре зала. — освободился, правда, поздно, но решил всё же зайти именно сегодня. подумал, что ты будешь рад видеть своего постоянного клиента, — чимин бессовестно разглядывает появившегося из ниоткуда парня. он не скрывает, что изучает чонгука, как скелета из класса анатомии. он стал выше. он стал шире. он огромный. его голос стал ниже. его взгляд стал пытливее. перед чимином стоит чонгук, но в то же время от того чонгука, которого чимин видел больше года назад, не осталось ничего. буквально. — постоянный клиент одним днём заблудился по пути в салон, что ли? — прежде изучающий взгляд вмиг становится равнодушным. — долго же ты добирался, — язвит пак и проходит за стойку. — ты ничуть не изменился, хён, — говорит чонгук с улыбкой. и эти слова бьют чимина по его излечившейся душе, над которой он трясся так долго и упорно. с другой стороны, он сам решил сделать вид, будто бы за год разлуки всё осталось прежним. как и было до отъезда чонгука. — мил со всеми, но не со мной, — добавляет чон, будто бы услышал чужие мысли. — ты расстроился? — да, если честно, — чонгук по-ребячески делает грустное лицо, выпячивая нижнюю губу вперёд. — юнги-хён сказал, что ты больше всех скучал по мне. — юнги-хён любит искажать действительность. — так ты не скучал? — интересуется парень. — хотя бы немного? — отнюдь нет. — а я — очень. чимин тоже.***
— тот парень так сильно заехал мне по лицу, что раскроил бровь, — говорит чонгук. — даже шрам остался, — он указывает пальцем на еле заметную неровность под бровью, и джисон, с полными восторга и блеска огромными глазами, приближается к лицу чонгука и рассматривает «боевое ранение». — так круто! — выдыхает тот. чимин искоса смотрит на джисона, спрашивая себя, что же такого крутого можно было найти в том, что чонгуку со всей силы вмазали по лицу посреди ринга и разбили глаз. — чимин-хён, ты видел? — не унимается хан. наверное, думает пак, этот парень совсем не догадывается, что сильно отвлекает от работы и разгоняет своей гиперактивностью концентрацию. — почему бы вам молча не послушать радио, а? — мило улыбаясь, интересуется чимин. эти двое трещат над ухом уже битые два часа, обсуждая самые наитупейшие и бессмысленные темы, на которые вообще можно завести разговор. когда они успели так сдружиться? — и, джисон, разве ты не должен уже собираться? минхо должен появиться с минуты на минуту, — младший сначала лениво переводит взгляд на часы, а потом тут же подрывается с места. — точно! — охает тот и смотрит по сторонам в попытке найти свои вещи. — я побежал! до завтра, чимин-хён, — джисон кланяется. — чонгук-хён, мы ведь ещё встретимся как-нибудь? — в любое время, — брюнет подмигивает, щёлкая языком, и протягивает джисону кулачок, который тот отбивает и в спешке вылетает из помещения. через минуту слышится звон колокольчика и, пока дверь не успевает закрыться, громкое «привет» и джисонов смех. салон временно погружается в тишину. чимин про себя радуется. не слышно ничего, кроме жужжания машинки в руке и негромко играющего радио. благодать. — он всегда такой громкий? — вдруг спрашивает чонгук и смотрит на чимина через плечо. второй отвечает привычным «ага». — классный парень, — подытоживает чон. — хороший, — соглашается пак и возвращается к линии, подбирающейся всё ближе и ближе к чонгукову позвоночнику.***
как-то чонгук появляется на горизонте тату салона, и чимину приходится дважды протереть глаза, чтобы понять, что холодный блонд, в который тот выкрасился, — реальный. — мне идёт? — спрашивает чон, когда оказывается в метре от старшего. — непривычно, — отвечает пак, держась равнодушно. ему, на самом деле, очень нравится. чонгук открывает рот, чтобы что-то сказать, но чимин добавляет: — но симпатично.***
— а у тебя? — интересуется чонгук, подкладывая руки под голову. — что? — переспрашивает чимин. оказывается, он так увлёкся работой, что не услышал ничего из того, что чонгук ему рассказывал последние несколько минут. — ты никогда не рассказывал, что у тебя в личном. вот я и спрашиваю, — чонгук приподнимается на локтях и буравит чимина любопытным взглядом. — всё нормально? — эм, да… задумался ненадолго, — пак поначалу мнётся, немного сбитый с толку тем, что услышал. — так что? — раньше младший тут же перескакивал на другую тему, что играло на руку, а сейчас в буквальном смысле докапывается с вопросами о личном. — ничего нет. поэтому и не рассказывал, — коротко и ясно. чонгук, ради бога, отвяжись. — ты серьёзно? — а что, звучит несерьёзно? — гук на это только моргает. — я много работаю, чонгук, на личную жизнь времени не остаётся. — не знаю, как-то это… — не договаривает чонгук. — странно толком не иметь личной жизни в двадцать шесть лет? — чимин усмехается даже. это правда звучит дерьмово. очень дерьмово. будучи особо мечтательным ребёнком, пак по-другому представлял своё будущее; уж точно не в тату салоне рядом с, чего скрывать, горячим парнем под рукой. — можешь смеяться, если захочешь. чимин откладывает машинку на рядом стоящий столик и потягивается, разминая плечи, руки и шею. сегодня он чувствует себя очень уставшим. глаза слипаются. — закончим как-нибудь потом? — предлагает чонгук. — следующая неделя вся забита. боюсь, я не смогу найти для тебя свободное место в ближайшее время. — это ничего, — настаивает младший. — мне ж не срочно. а вот закончить раньше обычного и подольше отдохнуть тебе надо бы, — и чимин даже не торопится возразить. чонгук накидывает на плечи клетчатую рубашку, поправляя воротник. чимин, якобы разбирая какие-то бумаги за административной стойкой, тайно поглядывает на крутящегося перед зеркалом гука, терпеливо ожидая, когда придёт время прощаться. — я тогда пойду? — уточняет чонгук, поворачиваясь к чимину. — иди? — иду. — иди, — кивает пак, не замечая, как губы трогает небольшая улыбка. чонгук пальцами показывает «пис» и с разворота движется в сторону выхода. только он собирается толкнуть дверь вперёд, как останавливается и через плечо кидает: — кстати, я не это имел в виду, чимин. и смеяться было не с чего. и чонгук уходит. чимину же, застывшему на месте, не потребовалось много времени, чтобы понять, о чём говорил парень.***
через три недели чонгук возвращается с отличным настроением и ярым желанием добить татуировку, которая осталась незавершённой тем вечером. — захотелось. да и надоело уж очень, — при встречи говорят в унисон, как только замечают, что оба решили что-то в себе изменить — покрасить волосы, в их случае, — и жмут плечами. чонгук говорит, что чимину очень идёт такой блонд. чимин про себя отмечает, что тёмные и короткие волосы на младшем выглядят, чёрт возьми, превосходно. но взгляд больше цепляется за штангу в брови — на том же месте, где у гука остался шрам после давнего боя, — а потом глаза скользят ниже и натыкаются на колечко в губе. и это бьёт под дых.***
чимин замечает, что к середине августа совсем перестаёт чувствовать пустоту внутри. ему кажется, будто всё, наконец, встало на свои места, будто он вернулся во времени: за распахнутыми настежь дверями салона какое-то из первых чисел апреля прошлого года, а чонгук не собирается пропадать без вести и заявлять о себе только через год с лишним. чимин думает, что готов двигаться дальше, хотя со своими чувствами до конца не разобрался. — мои первые и самые продолжительные отношения начались не от сильного желания, — говорит пак. честно, он не думал, что когда-нибудь с кем-нибудь поделится тем, что тяготило всё его существо несколько лет. хотя даже при иных обстоятельствах чимин не выбрал бы чонгука в качестве человека, перед которым действительно хотел бы излить свою израненную душу. уж точно не его. и дело здесь только в чимине, не в чонгуке, насколько бы глупо и клишировано это не прозвучало. но сегодняшним чересчур знойным и поздним вечером августа чонгук стал именно тем самым человеком, с которым хочется не то чтобы рассчитаться за то, что он в свою очередь рассказал о себе всё, вплоть до малейших подробностей, а просто довериться. хотя бы кому-то. впервые. и приятно, когда тебя слушают. — случилось одно дерьмо, и мне не хотелось ничего, кроме как отвлечься. хоть как-то. тогда я почему-то подумал, что отвлечься — значит стать грузом на плечах первого незнакомца. я был наивным. — тебе разбили сердце? — спрашивает чон. — если так можно выразиться, — чимин сам не знает, как сегодня можно идентифицировать тот период его жизни, когда, разочаровавшись во всём из-за четырёх простых, но таких значимых для пака на тот момент слов, он кочевал в поисках чего-то такого, что могло бы облегчить боль или, может, даже вытащить из бездны, в которой чимин посчитал удобным прожигать свои молодые годы. — но это ни в коем случае не оправдывает моих ужасных поступков тогда. мне до сих пор стыдно, и я не уверен, что когда-нибудь избавлюсь от этого чувства. — теперь ты не допустишь, чтобы подобное повторилось, — говорит чонгук. чимин чувствует на себе немигающий взгляд. — да. чимин ощущает себя… необычно? прежде ему не доводилось рассказывать о своих переживаниях, вываливать всё это на незнакомых людей, большинство из которых не жили жизнью чимина. могли бы они тогда понять, о чём переживает кровоточащее сердце? чимин знает, что нет. сейчас же, рассказав чонгуку самую малость, совсем ничего, пак чувствует неизведанное облегчение, а все воспоминания прошлого кажутся обычной выдуманной историей. это странно, но одновременно с этим ощущать что-то похожее приятно. — а те отношения? — человек, которого я случайно встретил, сначала очень помог мне. может, спас, — вспоминает пак, и улыбка просится на губы, но: — потом уничтожил точно так же, как это сделали до него. но сейчас я понимаю, что, кажется, во второй раз оказалось гораздо больнее. чимин всё же усмехается себе под нос, отрываясь от работы и давая себе минуту, чтобы успокоиться. потом он, как и до этого, возвращается к закрашиванию небольших элементов на груди чонгука. тот же больше ничего не говорит, только в открытую таращится на чимина, пытаясь уловить любую эмоцию на его лице. — мне очень нравится, — говорит чонгук, разглядывая новую татуировку в зеркале. — как и всегда, — парень улыбается, переводя взгляд на стоящего позади чимина, который с любопытством выглядывает из-за широких плеч младшего. чонгук слишком широкий, чтобы встать рядом, и слишком высокий, чтобы без вставания на носочки посмотреть из-за его спины. — у тебя золотые руки, хён. — ты говоришь это каждый раз, — выдыхает чимин. — зачем? — не знаю, — чон пожимает плечами. — просто хочу, чтобы ты не забывал. даже ночью на улице невыносимо душно. чимин чувствует, как по спине скатывается влага и мочит футболку. пахнет нагретым за день асфальтом, свежескошенной травой, а моментами удаётся услышать запах пота вперемешку с мускусом и цитрусом. рядом шагающий чонгук постоянно пахнет мускусом, грейпфрутом и лотосом. и чимин считает это лучшей комбинацией за всю историю парфюмерии. когда они доходят до перекрёстка небольшого райончика, на котором расходятся уже несколько вечеров подряд, гук останавливается и несколько секунд ждёт чимина, ещё только привыкающего к широкому шагу чонгука. — прости, — младший прыскает со смеху, видя загнанно дышащего пака. — никак не могу настроиться на прогулочную скорость. чимин мотает головой, мол, да ничего страшного, выпрямляется в спине и чуть задирает подбородок, чтобы найти своими чужие глаза. они смотрят друг на друга несколько тихих мгновений, только глупо хлопая ресницами и пробуя на языках слова, которые хочется сказать, но те, наверное, будут сейчас не к месту. — что ж, — начинает чимин, — хорошо потрудились сегодня. — ага, и не говори. — можно спать спокойно. — точно. — тогда до- — пошли на свидание? — перебивает чонгук и по ощущениям разбивает всю мирную тишину вокруг. нет.***
чимин внезапно сбегает в пусан. календарь гласит о том, что август верно движется к своему завершению, и тогда пак вспоминает, что уже несколько лет не был в отпуске. как это обычно положено — в самое подходящее для этого время года. он не признаётся себе в том, что заданный чонгуком вопрос оказал сильное влияние на решение о летнем отдыхе. он был неожиданным. но совершенно точно ни на что не повлиял. нет. пусан был местом, в котором чимин оказывался дома, но одновременно с этим лишался его. он всегда возвращался сюда с целью повидаться со старым другом, и у него никогда не возникало желания остаться в городе на подольше. туда и обратно одним днём. но этот раз стал исключением. чимин остался в пусане на семь дней. слева шумит море. ветер порывами играется с волосами и летит дальше. — ты забавный, чимин, — рядом идущий кряхтя посмеивается. — бросить всё, испугавшись вопроса о свидании, и прикрыть это «отпуском». очень галантно. рассказал бы мне кто другой, я не поверил бы. — я не испугался, — говорит пак, дуя губы. — тогда почему же ты здесь? почему не на свидании, м? — я в отпуске, — отвечает чимин, но, в очередной раз слыша гаденькое «хи-хи», теряет былую уверенность.***
по возвращении в сеул чимин просит джисона набить ему трёх бабочек на плече. — и моя бабушка позвала нас в деревню, — говорит джисон, приводя в порядок рабочее место. пак рассматривает свежую татуировку, держа перед собой зеркало. — она говорит, что минхо — душка, и очень хочет повидаться с ним лично. они общались и виделись только по фейстайму, из-за чего я немного переживаю. ну, как пройдёт их первая встреча вживую… — не стоит, — отзывается чимин. — минхо хороший. дураку понятно, что он тобой очень дорожит. уж твоя бабушка точно это оценит, — лицо хана отражается в небольшом зеркале, когда тот подходит сзади и солнечно улыбается. — ты замечательный хён, — так трогательно, думает чимин. пак пропускает момент, когда стрелка часов переваливает за одиннадцать. после отпуска он снова взял в привычку оставаться в салоне допоздна, но его это не то чтобы сильно напрягает. прибираясь после рабочего дня и по сто раз перекладывая вещи, ранее уже переложенные, чимин максимально расслабляется. это только его время. и он понял, что нуждается в нём точно так же, как в кислороде, воде и сне. раздаётся звон колокольчика. чимин отрывает взгляд от стопки бумаг. в двух метрах от него — чон чонгук. сколько они опять не виделись? две недели? две с половиной? три?.. — записаться? — вместо «привет» говорит пак и мысленно даёт себе смачный подзатыльник. гук улыбается уголком губ и в два шага добирается до административной стойки, за которой пристроился старший. — нет. позвать на свидание. — чонгук, я же сказал, что н- — никто и не шутит, чимин, — перебивает чонгук, специально делая голос ниже обычного. глаза в глаза. не нужно напрягаться, чтобы уловить всю ту решительность, с которой брюнет пришёл сегодня. — я зову тебя на свидание. завтра. в пять часов. около зала, в котором я тренируюсь. чимин не понимает, что чувствует. внутри его захлёстывают эмоции: его так давно никто никуда не звал — в случае чонгука и его тона, очевидно, заставлял, — особенно на свидание, и это подталкивает сдаться и согласиться. однако. это чонгук. его зовёт чонгук. чимин знает о чонгуке всё, одновременно с этим — ничего. это уровень в игре, до которого пак пока ещё не дошёл. и это заставляет сомневаться. — я знаю, о чём ты сейчас думаешь, — неправда. ничего он не знает. — мне немного трудно понять тебя, но я очень хочу, правда. и было бы круто, если бы ты помог мне. я буду глубоко признателен, — чон не сводит глаз с чимина. наверное, это их первый такой зрительный контакт: долгий и сосредоточенный. — я ни к чему тебя не принуждаю, но будет здорово, если ты уделишь мне немного времени. — чонгук... — завтра в пять, — подмигивает чонгук и щёлкает языком. — я закончу с тренировкой и, если ты будешь там, сразу пойдём, — он стучит ладонями по стойке и, резко отступая назад, разворачивается и поспешно удаляется, даже не думая дожидаться ответа. то есть чонгук зовёт на свидание чимина, но заходить за чимином будет не чонгук, а наоборот? уровень в игре, до которого чимин ещё не дошёл.***
пока чимин добирался до этого чёртового спортивного зала по невозможной духоте, которая держалась в воздухе целыми днями, он с ног до головы вымок в собственном поту и перестал чувствовать себя привлекательным. и от этого на душе дерьмово, потому что он хотел выглядеть если и не потрясающе, то, на худой конец, хорошо. но даже здесь жизнь отвесила ему щедрую пощёчину. он без труда попадает в зал, в котором, судя по всему, у чонгука обычно проходят тренировки. чимин, признаться, ожидал несколько другой обстановки, более спокойной, но застал жуткую суматоху и шум, что сбивает с толку. к счастью, ринг большой и хорошо выделяется, и пак думает, что чонгук должен быть где-то поблизости. торопливо шагая в другой конец зала, чимин всем телом чувствует провожающие его взгляды других посетителей, и от этого хочется поскорее найти гука и оказаться на улице, пусть и находиться там невыносимо, а здесь — кондиционеры, создающие среду, в разы благоприятнее той, что снаружи. пак добирается до ринга и оглядывается, пытаясь найти очертания, больше похожие на чонгуковы. почти у всех здесь широкие плечи, сочный зад, рост повыше. дерьмо, про себя чертыхается чимин, надеясь, что никого не потревожит своим ищущим взглядом. и вообще, почему он заходит за чонгуком, а не наоборот? его всё ещё волнует этот вопрос, да. блондин вытаскивает из кармана джинсов телефон и собирается набрать потеряшку, но невольно его взгляд цепляется за боксёрскую грушу, висящую по ту сторону ринга и издающую звук каждый раз, когда по ней совершают удар. «в последнее время мне нравится просто бить по груше. очень помогает снять стресс и избавиться от ненужного в голове». ну конечно! чимин почти бегом огибает площадку ринга и подходит к чонгуку ближе уже с другой стороны, якобы он только-только пришёл, до этого не пытавшийся минут пять найти младшего в толпе других людей. он становится в стороне, куда свет ламп почти не попадает и прячет его в тени. пока чонгук, увлечённый уничтожением висящей груши не только сильными ударами, но и испепеляющим взглядом, не заметил его боковым зрением, чимин молча засматривается: на отточенные и резкие движения, на дёргающийся полный ветоши мешок, на сосредоточенное выражение лица. на последнем взгляд задерживается дольше положенного. настолько, что пак не сразу понимает, что его поймали за разглядыванием втихую и уже что-то успели сказать, но он не услышал. — чимин? — да? — он встряхивает головой и несколько раз моргает. — я тебя не сразу заметил, говорю, — повторяет чонгук, разворачиваясь всем телом и делая несколько шагов вперёд, сокращая при этом расстояние. — ты давно тут? — чимин кивает. — то есть только пришёл, — поправляет себя, чтобы не сдать с потрохами. он же совсем не таращился на боксирующего чонгука. конечно же, блин, нет. — а мне показалось, что ты зашёл в зал минут семь назад. нет? — уточняет чон. сколько у него ещё глаз, кроме двух обычных, и где они спрятаны? чимину совсем не приходится по душе тот факт, что чонгук никогда не теряет бдительности, а у чимина что-то в мозгах плавится — или они сами, — когда дело касается чонгука. пак отвечает на вопрос, покачав головой. — ладно. в любом случае, главное, что ты всё же решил прийти, — чонгук улыбается. и тогда плавятся уже точно мозги. — даже на пятнадцать минут раньше. — случайно вышло, — отвечает пак. в действительно же всё было по-другому: чимин специально собрался и вышел из дома раньше, чтобы не опоздать. вдруг чонгук бы не стал дожидаться чимина, если бы тот хоть на минуту задерживался, приняв это за отказ? — надеюсь, это не проблема? — о, что ты! — оживляется чон. пак снова слышит запах пота, перемешанный с мускусом и апельсинами. чимин ни в коем случае не извращенец (ещё нет), у него, наверное, точно нет никаких странных фетишей, но на секунду он задумывается о том, чтобы подойти вплотную и уткнуться лицом в вымокшую на чонгуке футболку и поглубже вдохнуть, потому что запах, бьющий в нос, сводит с ума. — я как раз собирался закругляться. — супер. — мне только в душ заскочить. подождёшь немного? — да, хорошо. я буду снаружи, — «иначе замертво упаду, задушенный одуряющим запахом, прямо здесь». чимин ждёт, устроившись на лавочке рядом с выходом, сверля главные двери взглядом, и нервно дёргает ногой. кажется, сейчас он переживает самый стрессовый период в своей жизни. и плевать, что ему двадцать шесть лет — вот-вот исполнится двадцать семь, — что он уже должен довольствоваться стабильной жизни, оставив весь ужас молодости позади. пока есть чонгук, который смерчем ворвался в жизнь чимина шесть лет назад, с которым поначалу вообще не вязалось, которого чимин, возможно, даже недолюбливал вместе с его излишней болтливостью и назойливостью, но который теперь вроде кажется чимину привлекательным — неприлично привлекательным, — с которым хочется общаться, с которым пак сегодня идёт на свидание, чимин будет чувствовать себя пубертатным подростком. и ему за это, как ни странно, вообще ни разу не стыдно. блондин поднимается с насиженного места, заметив чонгука на выходе. тот ускоряет шаг, и не успевает старший опомниться, как чужие руки смыкаются на его талии, а твёрдая грудь жмётся к его ключицам. в нос снова ударяет мускус, цитрус и лотос, а ещё ментол и что-то такое свежее и мылкое, что щекочет нос. — ты приятно пахнешь, — тихо говорит чонгук, губами почти касаясь чиминова уха. а ты пахнешь так, думает чимин, что, наверное, хочется умереть. — ну, пошли! — гук, явно полный энтузиазма, выпускает пака из своих цепких рук, разворачивается на пятках и начинает шагать в сторону центра города, в то время как чимин даже пошевелиться не может, пытаясь понять, что только что произошло.***
— у тебя нос в мороженом, — говорит чонгук и касается испачканной в сливках кожи, заставляя чимина дёрнуться и зажмурить глаза. — ха, я не кусаюсь, хён, — младший хохочет и возобновляет шаг. его предельно умиляет эта ситуация. с чонгуком очень хорошо. пак чувствует, что ему не нужно притворяться рядом с младшим; не нужно делать того, чего совсем не хочется, чтобы произвести особое впечатление; не нужно думать, что сказать дальше, потому что чонгук обычно сам задаёт тему, рассказывает, спрашивает о чём-нибудь — чем очень выручает, — а также не нужно умалчивать о чём-либо, потому что гук, будто бы чувствуя, избегает тем, говорить о которых может быть неприятно. с чонгуком легко и приятно. с чонгуком открывается второе дыхание. и чимин не вспомнит, даже если постарается, какое из его последних свиданий было похоже на это. такого точно не было, решает пак, поглядывая на подсвеченного закатным солнцем чонгука. слева речка плещется о бетон, шумя, а справа парень, от которого шумит сердце. чонгук не соврёт, если скажет, что никогда по-настоящему не любил. ему доводилось бывать в отношениях, он неоднократно целовался, у него был секс, но он точно знает, что дальше влюблённости — наверное, даже сложно обозначить это так — не заходило. и моментами от мыслей, что он разбивает чьё-то сердце тем, что не может предложить ничего взамен на то, что получает в больших количествах, на душе становилось очень паршиво. чонгук не хотел играть чужими чувствами. чонгук не хотел быть плохим человеком. но когда чон приходит в тату салон в центре сеула и видит чимина, изменившегося за год с лишним до неузнаваемости, в тот самый вечер, то думает, что, наверное, не мог сполна заплатить любившим его когда-то людям взаимностью, потому что причина — перед ним. и она преследовала его постоянно, даже когда чонгук находился на другом конце света, представляя корею на соревнованиях по боксу. целый год и сколько-то месяцев. тот чимин, который в свои двадцать лет был выкрашен в едкий рыжий и недовольным взглядом сверлил семнадцатилетнего чонгука, въелся в память. и потом ещё, когда чонгук вернулся в тот же маленький тату салон через три года. он, честно, до сих пор не понимает, почему так случилось. наверное, просто судьба, перед которой он в долгу. влюблённость бьёт чонгука в голову, когда чимин впервые за шесть лет изливает перед ним душу. и потом ещё раз, только уже сильнее, когда оказывается, что чимин вдруг решает взять недельный отпуск — хотя сам не раз говорил, что это формальность и он в нём совсем не нуждается, — и уезжает в пусан. а ведь чонгук за несколько дней до этого позвал его на свидание. в третий раз бьёт, когда они видятся через некоторое время. встреча в салоне поздним вечером напоминает чонгуку тот день, когда он только вернулся в корею и очень захотел проведать чимина. и бьёт так, что на влюблённость уже не похоже. и вот наступило сегодня. сегодня чонгук и чимин пошли на первое за почти что совместные шесть лет свидание. — мы пришли, — говорит чимин, вырывая брюнета из потока мыслей. — я здесь живу, — пак останавливается напротив многоквартирного дома и смотрит на чонгука. тот про себя радуется, что наконец-то проводил чимина до его дома. не до перекрёстка, а прямо до подъезда. — какой этаж? — бездумно спрашивает гук. — тринадцатый. — наверное, отличный вид из окон. — вполне, — чонгук видит в августовских сумерках мягкую улыбку, играющую на чиминовых губах. она очень красивая. чимин весь красивый. — намекаешь на то, что хочешь зайти посмотреть? — усмехается старший. можно подумать, что он заигрывает, а чонгуку ведь не сложно, у него отлично развита фантазия. — может, в следующий раз? — да? — чонгук готов поспорить на то, что чимин точно заигрывает. его выдают улыбка и голос. — да, — отвечает брюнет. он был бы очень рад оказаться в стенах чиминовой квартиры, но сегодня не может. и от этого хреново. — хорошо, — соглашается пак. — тогда в следующий раз. кажется, будто улица в ночи начинает жить совершенно другой жизнью. цикады особенно громко поют, спрятавшись в кронах деревьев; откуда-то, из стороны парка, слышно кваканье лягушек, приглушённые голоса, музыку, велосипедные звонки. но вместе со всем этим так тихо, особенно, когда перед тобой стоит человек, заставляющий концентрировать своё внимание только на нём, даже если и невольно. и чонгук совсем не против. — спасибо, — снова начинает чимин, — за сегодня. не помню, когда получал столько удовольствия от обычной прогулки, — брюнет только улыбается, ничего не говоря. — о, и мороженое было очень вкусное. не знал, что у нас такое есть. — теперь знаешь. — да уж, — прыскает пак. — ну, я тогда пойду? — иди? — передразнивает младший, и блондин сразу же вспоминает один из их совместных вечеров в салоне. — иду. — иди. чонгук так много хочет сказать, если честно, но он не решается нарушать то, что есть между ними сейчас, — мир и вселенское тепло. поэтому просто стоит и смотрит, закрепляя в памяти улыбку чимина, как старший тихонько отмахивается ему и разворачивается, всё больше и больше отдаляясь. возможно, чонгук совершает самую большую ошибку сейчас, ничего не делая. а вдруг чимин завтра решит поехать в пусан, как тогда? только в этот раз не вернётся. для чего тогда нужны были эти шесть лет? для чего тогда нужно было это сегодня? чонгук видит, как чимин останавливается. ему остается три метра до двери подъезда, а он оборачивается и смотрит на брюнета какое-то время. потом разворачивается почти уверенно. делает шаг, затем второй, третий и добавляет ещё шесть. и оказывается буквально в метре. чонгуку руку протянуть, и он сможет коснуться чужой щеки. — знаешь, — начинает пак, — я рад, что ты проиграл в том споре и заявился в салон, с юнги под руку, бить татуировку. и я был там. в тот день. у чимина в глазах видно небо, и чонгук уверен, что где-то там найдёт ещё и звёзды. — я подумал, что должен был сказать это именно сегодня. чимин опережает чонгука, первым делая шаг навстречу. это далеко не первая их близость, но такая интимная — определённо. такой не было ни разу. гук чувствует, как его рук касаются чужие пальцы, мягкие и прохладные, совсем невесомо, что аж мурашки бегут по позвоночнику вверх. глаза в глаза. — мне тоже есть, что сказать, на самом деле, — отзывается брюнет и хочет продолжить, но чимин еле заметно качает головой и подаётся вперёд. чонгуку приходится пригнуться, потому что чимин тянет его ниже, в ладони сжимая ворот чужой джинсовой куртки. руки младшего мягко скользят по рёбрам и нежно обвивают чиминову талию, а пак жмётся ближе, обнимая чонгукову смуглую шею и чуть наклоняя голову. его губы отдают мороженым с карамелью, которое они ели на набережной.***
— хэй, — раздаётся за спиной, и чонгук отмирает. — ты чего? — чимин обнимает со спины и, встав на цыпочки, подбородком упирается в чужое плечо. его взгляд встречается с чонгуковым в отражении зеркала, перед которым тот стоит уже несколько минут. — не нравится? чонгук находит обнимающие его руки и накрывает своими. — нет, всё нравится, — отвечает с проблеском улыбки на задумчивом ранее лице. — просто только что понял, что это последняя, — старший скользит взглядом по телу в отражении и находит свежую, ещё не перевязанную татуировку чуть ниже пояса. чимин устало улыбается в ответ: — и правда. но у тебя ведь будет повод возвращаться сюда?***
— он согласился? — интересуется джисон, усердно кутаясь в шарф. — прости, я вечно забываю у него спросить, — признаётся чимин. джисон, уже накидывающий на плечи дутую куртку, обиженно дует щёки и еле заметно хмурится. пак знает, что безнадёжен. — но, поверь мне, я уверен, что его даже уговаривать не придётся. обещаю. — я знаю, хён. но вдруг у него будут дела. спроси, хорошо? — сегодня. даю слово, — чимин постарается. — ладно, ты прощён! — парень напротив снисходительно улыбается. — до понедельника тогда. хороших выходных! — джисон пулей вылетает из салона. по другую сторону улицы его привычно встречают тёплые объятия. — там снег пошёл, — слышит чимин и дёргается, поднимая голову в сторону громкого голоса. сегодня он совсем не ожидал увидеть чонгука, который стоит в нескольких метрах, подпирая собой дверной косяк. у него большая спортивная сумка на правом плече, куртка нараспашку, припорошенная снегом макушка, которая поблёскивает на свету. — напугал, — признаётся чимин и показательно касается груди, будто пытается отдышаться. чонгук ухмыляется и отрывается от двери, плавными шагами добираясь до сидящего на кушетке. пак откладывает телефон и приветствует успевшего сбросить с себя груз спортивной сумки и куртки гука объятиями. младший устраивается между чиминовых ног, подбородком упирается в выкрашенное в розовый темечко, обвивает руками тело, поглаживая задубевшими от мороза руками чужие рёбра, и с облегчением выдыхает. — я не слышал, как ты вошёл, — помолчав, говорит пак. он действительно не слышал колокольчика. — и, если уж на то пошло, вообще не думал, что ты придёшь. — я ниндзя, хён, — отвечает чонгук, а чимин думает, что тот, наверное, сейчас улыбается, — поэтому ты и не слышал, — младший немного отстраняется, и пак за ним поднимает голову, встречаясь со взглядом чуть выше. чимин замечает, что парень перед ним выглядит очень уставшим. чон быстро целует в лоб. — я с тренировки. решил зайти увидеться, потому что не знал, на сколько меня ещё хватит. я очень скучаю по тебе. — извини, — чимин обратно льнёт к чужой груди. трётся носом, как кот, слыша приятный аромат от толстовки. — юнги пообещал мне больше выходных к праздникам, — он поглаживает ладонью напряжённую спину, чувствуя перекатывающиеся мышцы под слоем одежды. — знай, что я скучаю не меньше. но потерпи немного, хорошо? — хорошо, — соглашается чонгук и губами задерживается на чужой макушке. чимин пахнет чем-то сладким, как и обычно. чонгук затягивается. — но ты ведь закончил на сегодня? — пак утвердительно мычит и снова отстраняется, наблюдая за тем, как брюнет несколько меняется в лице: его губы растягиваются в хитрой улыбке, а в глазах плещется озорной огонёк. — что? — хён, — младший наклоняется, оказываясь вблизи чужого уха, и шепчет, — я тут подумал, а насколько эта кушетка прочная, м? — чимин чувствует, как его щёки трогает пунцовый цвет. гук целует одну совсем невесомо, так, что фантомный поцелуй ещё какое-то время ощущается на коже, волнуя все внутренности. — я работаю здесь, гук-а, — говорит пак, понимая, к чему младший ведёт, и стараясь не поддаваться так просто. но с чонгуком сложно сдерживаться. — поэтому мне и хочется помочь тебе удостовериться в том, что твоим клиентам ничего не угрожает, — усмехается чон. — вдруг одним днём ножка сломается, не дай бог, — брюнет целует ниже, вдоль линии челюсти, и чимин невольно наклоняет голову в противоположную сторону, больше подставляясь под поцелуи. он вздрагивает, когда ладонь чонгука оказывается на бедре и двигается по направлению ко внутренней стороне. — и твой рабочий день всё же закончился два часа назад, — чимин машинально разводит ноги шире, стоит чужой руке скользнуть дальше. хриплое «эй» срывается с чиминовых губ. чон выпрямляется и смотрит старшему в глаза: там туманность и где-то там, за пеленой, слабое свечение. пак устраивает свою миниатюрную ладонь, по ощущениям очень горячую, потому что кожа чонгука ещё не отогрелась после улицы, на щеке младшего и поглаживает большим пальцем. — поцелуй меня, — просит он. и чонгука ведь не нужно просить дважды. слишком послушный, кто-то скажет. на самом деле — чересчур умный, ибо знает, где и как надавить. чонгук наклоняется и жадно впивается в чужие губы, грёзы о которых преследовали его на протяжении недель. он подминает хрупкого чимина под себя: забирается руками под оверсайз свитер, в котором старший прям собирательный образ всего самого чистого и невинного; касается пальцами лопаток, где в прошлой жизни, очевидно, находились ангельские крылья; жмётся тазом ближе, толкаясь чимину между ног, слыша и чувствуя губами судорожный вздох. пак делается мягким в родных руках, отзывается, двигаясь вперёд, и подстраивается, поддаётся ласкам, пропускает через пальцы мягкие волосы и полностью в них тонет, сжимая ладони. чимин отдаётся целиком, выгибаясь в спине, полностью уверенный в том, что руки, нежно ощупывающие его, это место, где чувство уюта и любви будет постоянным. это дом, в поисках которого чимину в одиночестве пришлось скитаться годами, но теперь он здесь, любим и ценен. и чимин вовсе не против того, что у чонгука все прерогативы в их отношениях. особенно, когда дело касается секса. чонгук мажет слюной вокруг припухших чиминовых губ и двигается ниже, выцеловывая на чужой шее, задевая взбухшие под кожей вены, мокрые дорожки и прикусывая. пак задирает голову и чувственно вздыхает, ощущая, как по лёгким бьёт воздух. стены мастерской впитывают в себя громкие причмокивания и стоны. руки нащупывают мощные бёдра, следуют дальше, добираясь до ширинки джинсов, и чувствуют, каким твёрдым сделался чонгук за прошедшие минуты. младший же снова отстраняется, разглядывая на лице чимина явное разочарование, и тянет его свитер вверх, из которого пак тут же ловко выныривает, следом цепляясь руками за чонгукову толстовку и футболку под ней. прохлада помещения дотрагивается до разгорячённых обнажённых тел, и чимин первый покрывается гусиной кожей. — тебе хочется, хён? — шепчет чонгук между поцелуями. — очень, — на выдохе отвечает пак. он не знает, как долго они уже обжимаются, но создаётся ощущение, будто бы это длится вечность. точно пытка. а чонгук ещё ни разу не коснулся его члена. он касается везде, но не там, и из-за этого чимин готов скулить, сокрушаясь в мольбах. — чонгук-а, — зовёт чимин, — ускорься немного. ловкие пальцы быстро справляются с пряжкой ремня и ширинкой. рывком чонгук приспускает со старшего рваные на коленках джинсы вместе с заметно намокшим бельём. чимин вздыхает, когда сочащаяся головка бьётся о живот. его руки по инерции тянутся к чонгуку, за чем тот внимательно наблюдает, довольно улыбаясь, и проделывает всё то же самое, что делал младший несколько мгновений назад. чимин окольцовывает член и надрачивает, слыша, как брюнет со стоном проговаривает его имя и толкается бёдрами. пак двигается навстречу, присаживаясь на самый край кушетки. — сразу, — шёпотом говорит чимин, руками впиваясь в чонгуковы плечи. чон кидает на чимина вопросительный взгляд. — я вчера, — бегло отвечает и отводит глаза, а чонгук продолжает смотреть со сверкающим в зрачках восхищением. он входит во всю длину сразу, чувствуя, как тугие мышцы сжимаются вокруг члена, и выдыхает где-то рядом с чиминовым ухом. — ох, блять… — стонет пак, лбом упираясь во влажную шею. чонгук нежно касается его коленки, а потом подхватывает прямо под ней и приподнимает, и чимину кажется, будто гук проник ещё глубже. он прикусывает нижнюю губу, сдерживая рвущийся скулёж, пальцами впивается в чоновы плечи. — давай, чонгук-а… — что такое? — спрашивает брюнет, и пак проклинает его за то, что у него ещё хватает совести поиздеваться. чимин всхлипывает. — трахни меня, — говорит и касается губами горящей кожи. эти слова остаются у чонгука на шее. чимин начинает задыхаться, когда внизу живота возникает тянущее чувство. толчки, которыми чонгук вторгается в чиминово тело, сначала размеренные, а потом становятся более хаотичными, резкими, выбивающими весь воздух из лёгких. особенно громко чимин стонет с именем чонгука на губах, когда тот толкается и попадает по комку нервов, заставляя старшего содрогаться всем телом. в эти моменты ощущение заполненности накрывает с головой, бьёт в мозг, и пак, кажется, совершенно теряет связь с реальностью, жмуря глаза так сильно, что видит чёрные круги. он хочет дотронуться до себя, чувствуя дикую пульсацию в районе паха и скорую разрядку, но не трогает, потому что такое уже было, и все прошлые разы чонгук успевал взять его за руку и отвести её в сторону, намекая на то, что нельзя. чимин тогда послушался, но не думал, что это станет постоянным. — ты как? — тяжело дыша спрашивает гук. чимин в ответ только кивает, и младший понимает, что осталось немного. он толкается последний раз с хриплым стоном, засаживает так глубоко, достигая простаты, что чимин распахивает глаза и, вжимаясь губами чонгуку в грудь, стонет, выгибаясь в спине, подобно кошке. чон кончает внутрь, застывая и чувствуя, как стенки мышц стягиваются вокруг его члена. пак в момент размякает, становясь тряпичной куклой, и почти падает назад, но чонгук бережно ловит его за плечи. после оглядывается в поисках салфеток, кое-как дотягивается до столика в метре от себя и подцепляет коробку, тут же доставая несколько и протягивая чимину. у того явно выраженное помутнение в глазах, и руки совсем не поднимаются, поэтому гук аккуратно укладывает его на кушетку, оставляя, пока по-быстрому не приберётся. пак молча наблюдает за тем, как брюнет одевается, а потом прикрывает глаза, чувствуя, как тело приятно тянет, мышцы ещё сокращаются, мурашки новой волной бегут по спине. сейчас бы уснуть прямо здесь, посреди мастерской. — чонгук-а, — зовёт чимин. — подожди секундочку, я сейчас помогу, — чонгук суетится, ныряя в толстовку. — чего такое? — ничего, — сонно отзывается, — просто люблю тебя, — брюнет замирает, оборачиваясь. — а ещё джисон с минхо зовут нас в кино на нового человека-паука. пойдём? чонгук пойдёт куда угодно, лишь бы чимин шагал рядом.