***
Тишина на их губах вместо слов. Драко сдерживается, чтобы не заплакать при Лине, но, кажется, самообладание не его сильная сторона в этот момент, потому что он чувствует, как глаза покрываются влажной пленкой. Его тело напряжено, а губы сомкнуты в тонкую полосу и почти белеют. Лина с силой сжимает его ладонь своей маленькой ручкой, стоит им перейти порог одной из палат. Она небольшая. С квадратным окном, что закрыто регулируемыми шторами. Внутри раздается писк аппарата, на экране которого показывается сердцебиение. Кажется, дышать больше невозможно. Все слишком сильно. Медсестра что-то говорит о ее состоянии, говорит о том, что ему расскажут потом подробно, намекая на то, что Лине не стоит этого слышать. Она говорит, что все будет хорошо. И это… Это успокаивает. Немного. Немного останавливает бешеный стук сердца от страха. По крайней мере она не кричит… Драко не знает, чтобы он сделал, повторись та сцена из Мэнора, когда он стоял и не мог ничего сделать. Он бы не выдержал в этот раз. Драко убил бы любого, кто посмел бы причинить Гермионе боль. Но сейчас… есть только она. — Мам?! — голос Лины надрывается, и Драко знает, что она плачет. Лина тихо вытаскивает свою ручку из его хватки, делая робкий шаг вперед. Драко сглатывает, смотря на свою девочку, от тела которой сейчас бегут разные провода. — Я подойду позже, — тихо произносит медсестра, выскальзывая из палаты и прикрывая за собой дверь, оставляя их одних. Лина останавливается на полпути к кровати, на которой лежит Гермиона, и Драко замечает, как поднимаются и опускаются ее плечи. Он не успевает ничего сказать и сделать, как малышка разворачивается. Она плачет, тихие слезы спускаются с ее больших глаз, а губы дрожат. Лина смотрит на него своими большими карими глазами наполненными слезами. В груди становится невыносимо больно от нехватки воздуха. И он делает то, что должен. То, что правильно. Драко опускается на колени, касаясь больничного линолеума, и раскрывает свои руки. Лина быстро подходит, почти падая на него. — Шшшш, — шепчет он ей на ухо, прижимая к себе. Он чувствует ее слезы на своей коже и рваное дыхание. Чувствует, как сам начинает плакать. Чертовы слезы спускаются дорожками с уголков глаз. — С твоей мамой все будет хорошо. Слышишь меня? С ней все будет хорошо, — продолжает успокаивать он ее. Драко не останавливается, продолжая шептать слова утешения своей маленькой принцессе. Но его взгляд намертво прикован к его королеве. Его девочке… Гермиона лежит на кровати, спинка которой слегка приподнята. Ее левая нога находится в какой-то черной штуке, название которой Драко не знает. Она идет соединяющимися полосами от бедра до лодыжки, обволакивая колено. Внутри все белое и от колена, кажется, идет какая-то трубка. На левой руке похожая штука, которая скрывает часть груди, всю руку и плечо. Драко еще не знает, что случилось. Но чтобы это ни было, удар понесла лишь левая сторона, потому что все травмы, что Драко успел увидеть именно там. Нога, рука, небольшая гематома над левой бровью… Но она жива… И это утешает.***
— Мистер Поттер дал нам ее данные, к сожалению, у местных полицейских произошла какая-то путаница, по которой мы не смогли идентифицировать личность вашей жены. Драко слушает все это почти в пол уха, продолжая смотреть на Гермиону. Он сидит на небольшом диванчике напротив кровати, на котором спит Лина. У нее не осталось сил от слез, и она буквально обмякла в его руках. Они не должны оставаться здесь, но Драко просто не может уйти отсюда без нее, оставив одну. Он не может… И никто не в силах увести его отсюда. — Авария произошла на перекрестке Бейкер и Мэрилебон в районе одиннадцати вечера. За рулем второй машины оказался пьяный водитель, он погиб на месте, не справившись с управлением. Миссис Уилкинс чудом осталась жива. Это все, что мне известно, ваш врач сможет подойти через пару минут, он скажет подробнее. — Спа… Спасибо, — он делает глубокий вдох, отрывая взгляд от Гермионы, переводя его на секунду на медсестру, чье имя так и не знает, но чувствует долю благодарности за то, что она здесь. Медсестра сочувственно улыбается, аккуратно дотрагиваясь до его плеча. — С вашей женой все будет хорошо, Мистер Уилкинс, не переживайте. Драко коротко кивает. Медсестра убирает свою руку, бросая мимолетный взгляд на Лину, а затем разворачивается и уходит. Его взгляд еще какое-то время задерживается на стеклянной двери, через которую вышла медсестра и за которой порой проходят другие медсестры, а затем медленно встает и подходит к изножью кровати Гермионы. Он не знает, сколько стоит так, не отрывая взгляд от ее груди, которая едва заметно поднимается, и чертовых трубок, что ведут от ее носа к специальному аппарату, что подает кислород, и тех, что идут от груди, контролируя сердцебиение. В какой-то момент дверь в палату с негромким звуком отъезжает и внутрь заходит взрослый мужчина в белом халате. Драко не сильно поднимает голову, отрывая взгляд от Гермионы. — Мистер Уилкинс? Драко лишь кивает, наблюдая за тем, как врач бегло осматривает спящую на диване Лину прежде чем возвращает внимание к нему. Он подходит к Драко, останавливаясь рядом напротив изножья больничной кровати. — Меня зовут Александр Роуд, заведующий травматологией и хирургией. — Что с ней? — тихо, боясь узнать ответа, перебивает он. Это все, что нужно ему знать. Все, что его интересует. — Из самого простого: сотрясение мозга, на сколько сильное мы сможем узнать только после того, как она очнется. Но я думаю, что все хорошо. Есть вероятность временной потери памяти и нарушения речи, но не долгосрочное. — Драко нервно сглатывает, слегка нагибаясь и упираясь пальцами в белое изножье койки. Пальцы с силой сжимают слегка шершавую поверхность. — У нее перелом коленной чашечки и порвана связка, а также перелом плеча со смещением. Остальное некоторые гематомы и легкие ушибы. Внутренних повреждений не обнаружено, но… Александр Роуд облизывает свои губы, когда Драко поднимает на него взгляд, стоит ему остановиться на чертовом «но». Доктор быстро оборачивается назад, наверняка смотря на Лину. — Но? — Но… ваша жена была беременна, Мистер Уилкинс, — Роуд убирает руки в карманы своего халата. Но Драко ничего не слышит. Сердце опускается вниз, и он сильнее захватывает пластик кровати. — Срок маленький, недель пять. — Она была беременна. Она… — Вы не знали? — Драко ничего не говорит, смотря серыми глазами на Гермиону. Взгляд медленно скользит вниз, где поверх живота лежит ее левая рука в черной лангетке. — Не удивительно. Срок слишком маленький. Не факт, что она сама знала об этом. — Драко медленно сглатывает. — Мой вам совет. Если она не знала о ребенке, то… Лучше не говорите ей об этом. Его глаза почти горят, когда он смотрит на врача. Мистер Роуд делает резкий шаг назад, испугавшись, его глаза широко раскрываются. Он откашливается, отворачиваясь от Драко и смотря на Гермиону. — Поверьте. Так будет лучше. Ей нельзя нервничать. — У нас мог бы быть ребенок… — Подумайте об этом, Мистер Уилкинс. Лишний стресс ей сейчас ни к чему. — Убирайтесь, — цедит Драко сквозь зубы. Она была беременна. Она была… Персик… Мистер Роуд хочет сказать что-то еще, но замолкает. Он подходит к двери. Прозрачная дверь отъезжает в сторону, давая ему дорогу выйти. — Если ничего не изменится, то завтра мы переведем ее в обычную палату, — доносится до Драко его глухой голос. — И подумайте еще раз над тем, что я сказал. — Драко прикрывает глаза от злости и боли, что плещется внутри. — Лишний стресс ей сейчас ни к чему… Всего доброго, Мистер Уилкинс. Дверь за врачом закрывается, и Драко медленно выдыхает, пропуская воздух сквозь едва открытые губы. Он не может… не может… Она была беременна. У них мог бы быть ребенок. Их… Но больше этого нет. Драко никогда не хотел детей. Не думал, что это возможно после всего. Раньше он никогда не думал об этом, будучи все еще маленьким подростком, которому было не до этого, а когда вырос, то понял, что не хочет, что не с кем. А та, с которой он мог бы иметь ребенка, никогда бы не стала его. Вновь… Опять… Он потерял ее, а потом она нашла его. Чтобы навсегда. Чтобы до конца. Чтобы… Потому что Драко Малфой не смог бы жить в мире, где нет Гермионы Грейнджер. Он не может жить без нее. Три коротких шага, и он оказывается рядом с ней. Он еще не подходил так близко. Писк ее сердцебиение кажется намного громче, чем в двух метрах до этого. Его правая рука накрывает ее, аккуратно, лишь пальцы, не задевая катетера на тыльной стороне ладони. Он едва дотрагивается до нее. Почти не дышит, нагибаясь ниже. — Прости меня, Персик, — шепчет он ей на ухо, чувствуя, как ком встает в горле. Возле ее головы на подушке образуется влажное пятнышко от его слез. — Прости меня, моя хорошая. Он просит прощения за то, что не уберег, что не смог, что не был рядом, даже несмотря на то, что не мог и подумать о таком. Это просто невезучее стечение обстоятельств. Водитель отделался легким испугом, пока задняя пассажирская часть приняла на себе весь удар едущей машины. Гермиона буквально приняла на себя все и осталась жива. Чертова судьба и ее ублюдские шуточки. Как ебучее напоминание, что можно потерять все в один момент. В несколько секунд, о которых ты никогда не узнаешь, пока те не пройдут, и окажется слишком поздно. — Все будет хорошо, котенок, — произносит он, опаляя кожу ее бледной щеки своим дыханием. — Я обещаю тебе, мы со всем справимся. Ты нужна мне, слышишь? Нужна нам…***
Боль… Она пульсирует где-то в висках. Отдает режущими пульсациями в затылке. Ноет в районе плеча и ноги, хотя кажется, что все тело просто онемело. Боль… Она и забыла какого это: чувствовать боль, замаскированную туманом обезболивающих, что проникают в мозг, блокируя нервные импульсы. Тело не двигается, не поднимается в агонии, как тогда на полу Мэнора, когда Беллатриса Лестрейндж пытала ее множеством круциатусов. Боль… тогда она была сильнее. Гермиона мучилась от нее в своих снах еще долгое время. Она была как вечное напоминание о том, что это было, это действительно произошло. Но сейчас боль отличается. Она не оголяет тысячи нервных окончаний, заставляя те почти корчится в агонии, донося сигнал в головной мозг. Нет… Эта боль больше похожа на долгую и ноющую. Она тянет, порой резко пульсируя. Эта боль изнуряет. — Нет малышка, — произносит странный мужской голос, который она не узнает. Он слышен будто она находится под водой, а его обладатель наоборот над ней. Голос буквально размывается в сознании. — Давай… Мужской голос обрывается, и Гермиона пытается приложить все усилия, чтобы услышать его еще раз, чтобы понять, но у нее не получается. Она рвется на поверхность, от боли и сна, от тумана, что заволакивает сознание. Она хочет проснуться. Она должна. Ее ждут… Ее… А кто меня ждет? Глаза под веками напрягаются, и острая боль пронзает голову, расползаясь по вискам, а затем к затылку. Хочется мычать, но ничего не происходит. А затем… Боль исчезает и ее сознание вместе с ней.***
— Пожалуйста, Лина, — просит он в очередной раз. — Нет! — Лина топает ногой. — Я хочу остаться с мамой! — прикрикивает она. Драко сидит перед ней на корточках, удерживая руками за плечи. — Пожалуйста, малышка, — мягко произносит Драко. — Кто-то должен проследить за тем, что Ферри и Альта накормлены и счастливы. Ферри наверняка совсем уже скучает без тебя. И Альта тоже скучает дома. — Давай, Принцесса, мы с Нарциссой отвезем тебя домой. Драко поднимает взгляд на Виктора, который подошел к ним. Он тоже присаживается на корточки, чтобы быть на уровне Лины. И он уже пытался увезти ее домой, но ничего не получилось. Это было вчера… — Драко побудет с твоей мамой, пока тебя не будет, — ласково произносит Нарцисса за его спиной и кладет руку ему на плечо. Они приехали вдвоём. Драко узнал об этом в тот момент, когда после нескольких часов в реанимации с Гермионой, Лина захотела есть, и они вышли оттуда, найдя в комнате отдыха не только Поттера, но Нарциссу с Виктором и Луну. Они все приехали к Гермионе. Приехали к ней, чтобы узнать, что все в порядке. Чтобы быть с ней. С ним. Линой… — Давай мы поедем, приведем тебя в порядок немного, а завтра, когда мы вернемся, твоя мама уже проснется, — с нежностью продолжает его мать. Лина внимательно смотрит на нее, а затем опускает свои карие темные глаза на Драко. Она прикусывает нижнюю губу, смотря на него с сомнением, и Драко выдавливает из себя ободряющую улыбку. — С твоей мамой ничего не случится, пока тебя не будет. А потом, когда ты придешь, она будет ждать тебя, — продолжает он, проводя рукой по ее волосам, слегка приглаживая. Они слишком растрепались и спутались за все это время в больнице. Лина отпускает нижнюю губу, прекращая растерзывать нежную кожу. — Обещаешь? — тихо спрашивает она. — Обещаю. С твоей мамой ничего не случится. И я не могу доверить никому проверить, как там Альта и Ферри. Они не могут без тебя. Лина убирает руки с груди и обвивает ими его шею. Драко тут же прижимает ее к себе в объятиях. — Ты последишь за мамой, пока меня не будет, — шепчет она ему на ухо так, чтобы другие не услышали. — Конечно, малышка, — таким же шепотом отвечает он ей, и его голос утопает в ее волосах. — Я люблю тебя, пап. Драко делает рваный вдох, точно зная, что ему не послышалось. И его хватка вмиг становится чуточку сильнее. Он прикрывает глаза на мгновение, а затем его теплый голос наполняет воздух. — Я тебя тоже, малышка. Очень-очень. Давай, — он слегка отодвигает голову назад, попутно целуя ее в висок, — будь хорошей девочкой с дедушкой Виктором и Нарциссой. Хорошо? Лина легонько кивает. — Хорошо. Драко мягко улыбается, зная, что на левой щеке проявляется ямочка. Он одаривает ее любовью и нежностью, надеждой и пониманием, что все хорошо. — Пойдем, Принцесса, — мягко произносит его мать, протягивая Лине руку. Драко ободряюще кивает, и только после этого Лина вкладывает свою ладошку в руку Нарциссы Блэк. Драко выпрямляется, смотря на Виктора. — Думаю будет лучше если ты сможешь забрать Ферри и Альту к себе если это возможно. Не хочу, чтобы Лина оставалась в квартире без Гермионы. Виктор коротко кивает, почесывая свою бороду. — Конечно, — произносит он, кивая и опуская руку. — Мы присмотрим за ними всеми, пока ты приглядываешь за нашей девочкой. — Спасибо. Он кладет руку поверх плеча Драко, слегка сжимая, и кивает. Драко опускает подбородок, понимая все без слов. Виктор пару раз похлопывает его по плечу, прежде чем отпускает. Он обходит Драко, идя к Нарциссе и Лине, что идут к выходу, и тяжелый выдох покидает легкие Драко. Драко не оборачивается на них, впервые за все время оставаясь в больнице один. Его взгляд вновь находит ее палату, и он сглатывает, начиная идти в ее сторону. Она больше не в реанимации. Это уже само по себе хорошо. Но она все еще без сознания. Драко заходит внутрь светлой частной палаты, что расположена на последнем этаже больницы с красивым видом на город. Здесь светлые деревянные панели на стенах, большой телевизор на стене и бежевый диван, который раскладывается в кровать, но и без этого почти спокойно может вместить на себе Драко. Он тихо подходит к кровати, что стоит по левой стороне стены после небольшого коридора, где находится большая ванная комната. Драко отодвигает мягкий стул и садится на него. Его пальцы бережно обхватывают ее руку, и он поднимает ее, поднося костяшки пальцев к своим губам. — Мама обещала Лине, что ты проснешься, когда она придет завтра. И я тоже, — тихо произносит он ей в кожу, смотря на ее лицо. — Не нарушай моего обещания, Персик. Мы еле смогли уговорить ее поехать домой, чтобы нормально принять душ, поесть и поспать, — он горько усмехается, — она такая упертая. Вся в тебя.***
Кажется, что боль отступила. Легкий вдох. Выдох. Кислород идет слишком просто. Слишком легко. Он наполняет легкие, расширяя грудную клетку. Дышать безболезненно. Внутри ничего не горит от слишком тяжелого воздуха. Вдох. Выдох… Раздражающий повторяющийся писк, который вызывает раздражение. Вдох. Глаза слегка приоткрываются, но сразу закрываются от слишком яркого света. Все кажется слишком мутным, и она пробует еще раз, разлепляя глаза не сильнее необходимого. Ресницы мешают, почти слепляясь друг с другом, вызывая дополнительную муть во взгляде. Легкий выдох покидает легкие, и ее грудь заметно опускается. Что? Что происходит? Гермиона пытается открыть рот: губы слегка разлепляются с усилием, будучи слишком пересохшими и сомкнутыми. Она сглатывает, но во рту слишком сухо. Пытается еще раз открыть глаза, в этот раз чуть сильнее. Яркие свет уже не так сильно бьет сетчатку, и она привыкает к нему. Свет оказывается не таким и ярким, как ей казалось в самом начале. Где я? Она часто моргает, пытаясь сфокусировать взгляд. Получается через пару попыток. Глубокие вдохи, выдохи. Зрачки слегка расширяются, а брови сходятся на переносице, стоит ей заметить что-то черное на ноге, а затем на груди. Взгляд ненамеренно переходит на правую часть тела, и тогда она почти вздрагивает, замечая человека на кресле. Не человека… мужчину. Он спит на кресле, держа ее за правую руку. Его голова наклонена вниз, платиновые волосы спадают на лоб, прикрывая лицо. Гермиона сглатывает, в очередной раз вспоминая про сухость во рту. Она пытается пошевелить правой рукой, но стоит ей сделать это, как мужчина на кресле почти тут же вскакивает. Его голова резко поднимается, а он сам подается телом вперед. Он выглядит слегка дезориентированным, а затем его взгляд встречается с ее, и, кажется, что его плечи тут же опускаются, будто с них сошел весь груз мира. Он выдыхает. — Ты проснулась… — после выдоха произносит он. Его голос хрипит, и он прикрывает глаза. Гермиона замечает черные круги под его глазами, небольшую бороду, что образовалась на его прекрасном лице. Она все еще хмурится, не понимая, кто перед ней. Она не знает. Не… Он вновь открывает свои глаза, смотря на нее этими чертовыми льдами Арктики, и кажется, что в голове что-то взрывается. Она видела эти глаза… слишком часто… Внутри картинками переворачиваются все воспоминания с ним, а затем с ее губ слетает тихое, сухое: — Драко… — Я здесь, котенок, я здесь, — быстро шепчет он, вставая с кресла. Он нависает над ней, а затем касается ее щеки рукой и вытирает что-то, размазывая по коже. Влажно. Она даже не заметила, что начала плакать. — Все хорошо, Гермиона. Все хорошо… — он целует ее в лоб. — Драко, — срывается с тихим стоном, а затем еще больше слез скатывается с глаз. Перед глазами пролетает картинка яркого света, в ушах раздается свист и шум от удара, когда машина влетела в ее такси. Она помнит свои мысли перед этим… Эти чертовы глаза, которые сейчас смотря на нее с тревогой и нежностью. — Я… Я хотела… — Я знаю, знаю, Персик. Но не делай так больше. Никаких сюрпризов, Гермиона, — говорит он серьезней, и она видит боль в его взгляде. Не за себя, за нее. — Я тебя теперь никуда не отпущу, — с уверенностью произносит он, удерживая свои руки на ее щеках. Она нервно сглатывает, и, видимо, морщится, потому что как Драко тут же берет бокал с водой и протягивает его к ее губам. — Пей понемножку, — мягко произносит он, помогая ей сделать глоток заветной воды. Прохладная жидкость остужает горло, и Гермиона прикрывает глаза от небольшого жжения, что проносится по слизистой. — Вот так, понемногу, молодец. Драко убирает бокал с водой от ее рта, и она облизывает пересохшие губы, пытаясь раздобыть хотя бы еще немного жидкости и смочить рот. Он нажимает на что-то за спинкой ее кровати, пока ее взгляд начинает блуждать по палате. Она хмурится, когда до нее доходит все понимание. Они одни… Лина… — Лина?! — С Линой все хорошо, — тут же спешит ответить Драко, садясь на свое кресло. — Виктор привезет ее сюда чуть позже. Мы обещали, что ты проснешься, когда она приедет, — добавляет он с улыбкой. — Д-дол… Долго я? Гермиона замечает, как он сглатывает, а его глаза на мгновение покрывается невидимой пленкой. Но она знает… Знает, что Драко невольно скрывает эмоции. — Почти три дня, — сухо отвечает он. Она хочет спросить что-то еще, узнать больше, но дверь в ее палату открывается, и она слышит, как кто-то заходит внутрь, и больше ничего не спрашивает.***
— Мам! Мама! Мама! — Гермиона не сдерживает улыбки от голоса своей дочери. Лина забегает внутрь палаты. Драко поспевает следом за ней. Волосы ее малышки убраны в два колоска, косички которых болтаются по спине. Она быстро подбегает к ней и почти ложится сверху на грудь, обхватывая своими ручками ее плечи. Гермиона тихо усмехается, обхватывая свою малышку здоровой рукой. — Привет, мартышка. — Ты в порядке? — спрашивает она, отстраняясь. Гермиона дотрагивается рукой до ее щеки в ласковом жесте. Она улыбается, когда говорит: — Я в порядке, малышка, не переживай. Лина бросает быстрый взгляд на ее левую руку, а затем опять смотрит в глаза, и Гермиона улыбается еще больше, поглаживая щеку Лины большим пальцем. — С мамой все хорошо. — Папа сказал, что ты проснешься, когда я вернусь, и ты проснулась, — быстро тараторит она, и Гермиона не сразу понимает, что она сказала. А потом… Она переводит шокированный взгляд на Драко, что стоит за спиной Лины, опираясь о спинку стула руками. Его серые глаза следят за ней, и, кажется, в момент их взгляды пересекаются, и не надо ни слов ни разговоров. Его губы трогает небольшая улыбка, которая отражается на ее собственных. Это правда… Лина забирается на ее кровать и продолжает рассказывать о том, как она провела ночь в доме Виктора, как они перевезли туда Альту и Ферри, и что кот не отходил от Лины ни на шаг все время. Она рассказывает о том, как бабушка Цисса готовила ей какао с маршмеллоу, и как она не хотела идти спать, но все равно заснула, а потом дедушка Виктор привез ее сюда. Драко давно сел на кресло и тоже слушает то, что говорит его мартышка. Они не перебивают ее. Драко порой спрашивает новые вопросы, а Лина с удовольствием отвечает. Они слушают, пока Лина продолжает говорить, делясь самыми интересными в мире вещами, по ее мнению конечно. Но они не против. Ведь это впервые за все дни, когда Лина так улыбается и в ней блестит застывший, знакомый энтузиазм. И она вновь маленькая мартышка, которую никто не может остановить. И она снова похожа на саму себя.***
— Хорошо, что это? — Это специальная мазь, которая поможет с воспалениями, а это, — Луна достает другую баночку из своей сумки, — соль для ванны. Она для восстановления. Не вставь они тебе эти железки в организм, то я бы нашла что-то получше, но ты же знаешь: нельзя перемешивать волшебные и магловские способы лечения. — Луна почти прикусывает губу от расстройства. Луна Поттер приходит к ней каждый день, восполняя отсутствие Гарри, который заглядывает раз в пару вечеров после работы. Она почти светится, принося с собой эту странную мягкую ангельскую ауру, которая сама по себе успокаивает. Она дарит свет, который оказывается таким необходимым. — Спасибо, — с благодарностью произносит Гермиона. — Это даже больше, чем необходимо. Луна кивает, обхватывает свой округлый живот под белой тканью летнего платья. Гермиона с нежностью смотрит на этот жест, и ее правая рука невольно начинает поглаживать собственный живот. Она никогда не думала о детях. У нее всегда была Лина. Но с появлением Драко, кажется, что все становится слишком реальным и возможным. Она хотела бы ребенка с ним. Прожить все это, даже если все не так красиво, как многие говорят. Не сейчас конечно... сейчас слишком рано. Как-нибудь потом. Может быть через год... — С этим период восстановления пройдет намного быстрее, чем прогнозируют они. Думаю через месяц. Может чуть больше. Гермиона слабо улыбается. Врачи ставят ей полгода. Разрыв связки. Раздробление надколенника, который собирали по частям. Перелом со смещением плеча, в которой теперь зашиты железные пластины, что соединяют кость вместе. Не говоря уже о сотрясении и запрете на нагрузку мозга на месяц. — Но теперь точно все будет хорошо, — мягко произносит Луна, смотря на Гермиону своими светлыми глазами. — Вы вместе и пережили проверку судьбы. Каждый проходит через такое. — Я думала мы прошли это еще тогда. Луна качает головой, но улыбается. — Тогда вы не прошли… Гермиона почти закатывает глаза. Почти… но потом усмехается и качает головой. Ведь у каждой истории есть свои взлеты и падения. И не один, а несколько. И они пережили один однажды. Не справились. И когда судьба дает второй шанс, она не всегда играет по правилам. Она не одна и она женщина, в конце концов, и этим все сказано. — И что теперь? — Теперь мы увезем тебя отсюда, — Гермиона поворачивает голову на голос Драко, которого не ожидала услышать. Он выходит из небольшого коридора, везя впереди инвалидное кресло. Лина почти в припрыжку идет за ним. Она в шоке смотрит на Драко, затем на Луну, будто та должна понимать больше о том, что здесь происходит. Она должна лежать в больнице еще минимум неделю. Она уже лежит здесь одну. — Что? Что происходит? — Я забираю тебя отсюда, что непонятного? — Н-но… — Я обо всем договорился. Врач говорит, что тебе нужно спокойствие и желательно свежий воздух. Гермиона наблюдает затем, как Драко подкатывает кресло ближе и ставит его рядом, а затем нагибается, вытаскивая одну из ножек и ставя ее горизонтально, специально для ее ноги. — Мы едем в отпуск, — радостно произносит Лина, подходя к Луне. — В отпуск? — хмурясь спрашивает Гермиона у Драко. Он лишь пожимает плечами. — Но как же твоя работа? Ты и так… Он и так не покидал ее с первого дня. Драко подходит к ее кровати, наклоняется и касается губами ее лба. — Нет ничего важнее тебя, — мягко произносит он, заглядывая своими ледяными глазами прямо в огниво души.