Мурлыка. Холод самых теплых дней

*********** Директриса всё ещё глазам не верила. Нет, видела конечно Венти пару раз по телевизору и в газетах… ну и естественно, совсем недавно было объявлено пресс-службой о помолвке Венти с Дилюком. Но что в действительности там происходило никто не знает. — Венти… — растроганно глядя на юношу произнесла женщина. — Господин, — поправил дворецкий, — просто Господин. Я понимаю ваши чувства, но есть правила. Венти виновато посмотрел на директрису. Ему так же не нравились эти церемонии. Но женщина не смутилась, извинилась за ошибку и склонила голову перед юношей. — Я очень рада вас видеть, Господин. Вы изменились. В лучшую сторону, конечно же. — Просто интересно, ты будешь тут постоянно? Серьёзно, я хочу поговорить с ней наедине. Ну и Том сейчас подойдёт. — Вы приказываете мне уйти? — переспросил дворецкий. — Да, и наверное, принеси что-нибудь гостье. Дворецкий с недовольной миной удалился. Директриса отвела взгляд. — Опять трагедия из ничего. По его мнению любое моё действие нуждается в корректировке, — пробурчал Венти и тут же улыбнулся, — Ну, неважно. Как вы? Как приют? Вы не хотели, чтобы я приезжал… — Верно. Я не хотела чтобы вы вспоминали о прошлом. То место принесло вам куда больше горя, чем радости. Я понимаю что спрашивать права не имею, но… — Не надо так. Здесь никого нет, а я всё тот же Венти. Бард. Дилюк всё так же зовёт меня Мурлыкой, и на многих подарках есть такая гравировка. Директриса покачала головой. Женщина заметно постарела, но всё ещё оставалась очень красивой и улыбалась также, как в детских воспоминаниях Мурлыки. — Не тот. Я вижу роскошного юношу. Утончённого и неглупого, судя по речи. Очень красивого. Мой милый бард был маленьким грустным ребенком, которого я прятала от издевательств… А этот милый принц — дело рук воспитания других людей, которым я безумно благодарна. Я хочу спросить… Меня это волнует. Ты точно выходишь замуж по своему желанию? Тебе не искалечили жизнь? Венти буквально подпрыгнул на плетёном кресле, оскорбленный этими предположениями. — Я очень люблю Дилюка! И я ему это говорил давно: он считал меня маленьким, и до сих пор считает ребёнком. Во многих вещах, — последнее было произнесено с досадой, — но у меня всё в порядке. Ещё бы понимать что будет дальше, и у Дилюка будь больше времени — и вовсе замечательно. Директриса фыркнула со смеху. — Я так понимаю, Его Величество поступает как сознательный взрослый человек и развращать ребёнка раньше времени не собирается… Чему «ребёнок» не рад. Венти побагровел. Увидь его сейчас кто-то из слуг — умилился бы: оттенок лица Венти был один в один с цветом волос кронпринца. — В общем, у нас всё абсолютно замечательно. Мне тут подкинули идею о том, что я могу вам чем-нибудь помочь. Так вот, чем именно? — Её Величество королева Виктория, — объявил дворецкий. Директриса встала с кресла и низко склонилась, удивляясь такой гостье. Виктория сейчас выглядела на порядок лучше — лечение шло ей на пользу, и врачи давали только хорошие прогнозы. — Я приезжаю на квартиру. Его нет. Я звоню весь день — он занят. Венти, ты просто мастер. Я подумала что ты где-то потерялся. И вообще, я в замке тебя со времён помолвки не видела. Иди сюда, негодник, я почти обиделась! Женщина обняла Венти, целуя в макушку. Она сильно соскучилась по мальчику. — Простите, вы недавно только вернулись и… И познакомьтесь, это директор приюта. — Приюта? — Да. Моего приюта. Королева хмыкнула, и властным жестом указала чтобы женщина подняла голову. Директриса была крайне удивлена. — Что же, я полагаю, вы пришли за помощью, — взглядом давая понять гостье, что та нарвалась на проблемы, сказала королева. — Нет, Ваше Величество, Венти предложил встретиться и я… — Господин Рагнивиндр. Его Высочество. Просто юный Господин, — королева взгляд не сводила с директрисы. Та виновато кивнула и тут же исправилась: — Его Высочество сказал, что будет рад меня увидеть. Смотря на это со стороны становилось как-то не по себе. Венти сам понять не мог откуда внутри такое гадкое ощущение. Королева конечно… Королева, но всё же было не по себе от высокомерия этой женщины. — Я решил заняться благотворительностью. — О, мой хороший. Ты всю жизнь ею занимаешься. Впрочем, как и я. Мы терпим двух обалдуев, которые закрылись в кабинете со сверхважными планами на бюджет и десятком советников, — простонала королева, — что вы, присаживайтесь. Чаю что ли попьем. — Это неловко, Ваше Величество, я пожалуй пойду. Виктория вздохнула. — Чтобы потом Венти сверлил меня взглядом и обижался что я выгнала своим присутствием его знакомую? Увольте. В данной ситуации вы такой же гость как и я, к тому же, я не чванлива. И я благодарна вам за нашего Венти и неустанную работу с детьми. Это тяжело. Я просто пытаюсь приучить Венти к самоуважению, но это длинная и философская тема. Где там наш чай! Директриса осторожно села за стол. Венти закатил глаза и последовал её примеру. — Что эти обалдуи придумали, знаешь? Мой-то старый — понятно, годы в голову дали, — тоном уставшей от всего супруги продолжила женщина, — мы теперь торгуем с Ильмарионом. Делать больше нечего. Им, дескать, выгодно! Но у меня есть и хорошая новость. Пока они там планы строят, я уже поговорила с супругой короля Вариуса — и в любом случае торговый контракт подпишут. Зря время в кабинете тратили. Так что Дилюк сегодня вечером весь твой, — хмыкнула женщина. Венти просиял. А вот это уже замечательно. Директриса нервно сглотнула: она ощущала себя уже не лишней, а просто пустым местом. Дворецкий поставил на стол поднос с чашками и вежливо поинтересовался что и кому налить. — Так вот. Благотворительность. Что я могу сделать? Вот, кстати, возьмите. Мне Томас сказал что оно стоит прилично, и в качестве первого пожертвования вполне сойдет. Я ведь не знаю что нужно и сколько. На ладонь юноши с кольцом королева уставилась так, словно в ней лежала граната. Женщина вздохнула. Милый Венти, порой ты слишком простодушен. С аристократами умел спорить, а в кругу обычных людей не видел нигде проблем. Директриса не зря явилась: явно поняла, что можно тянуть из удачного воспитанника деньги. — Всё так плохо? Мало? Я… — Нет, Ваше Высочество. После того, как Его Величество вас забрал, с приютом проблем нет. Никаких, я серьёзно. Оставьте это себе. Я исключительно рада вашей доброте, но всё же, попрошу вас о большом одолжении. Королева напряглась. Так, началось… — Фото на память. С вами. У меня остались только ваши детские фото. — Конечно. Сейчас. Венти вышел из оранжереи. Он прекрасно знал, что на втором этаже этой дачи в его комнате есть фотоаппарат. — Я благодарю вас и Его Высочество кронпринца за всё, что вы сделали для приюта и для юного господина. Я очень боялась что он не придётся ко двору, и теперь счастлива, что он вырос таким беззаботным и влюблённым в своего спасителя. — Дилюк тогда поднял целую войну за него. А потом даже Вольф проникся. Он нам как ребёнок. Пусть политика из него не выйдет, но я уверена что он сделает жизнь Дилюка счастливой. А обо всем остальном позаботится мой сын, — королева стала говорить тоном светской дамы, — Уж если в семье всё хорошо, то и в стране будет полный порядок. Директриса вздохнула. Ситуация конечно непростая, но, с другой стороны, хорошо что семья действительно на стороне Мурлыки. — И, если можно, дайте ему пару советов. На тему отношений. Кажется, он в тупике и может натворить глупостей. Большего сказать не удалось. Венти вернулся с фотоаппаратом. Дворецкий сделал несколько снимков и пообещал, что отправит фото в приют. Распрощавшись, директриса ушла. — Приятная женщина. Итак, Венти, я не просто соскучилась. Я пришла узнать как у вас с Дилюком дела. ********** Том отправился провожать директрису. Заглянуть к ней в оранжерею или зайти, когда сама королева приехала, он не решился. Женщина, казалось, всем была довольна — в отличие от Тома. — Она была груба с вами. Поначалу. Отчитала, словно… — Тому явно было неприятно видеть ситуацию со стороны. — Она права. И она более чем добра. В другой стране я бы получила штраф или заключение. Понимаешь, — женщина завернула за угол, — наш Венти теперь самый настоящий аристократ. Надеюсь у него действительно всё хорошо. — Вполне. Я видел самого кронпринца в ювелирном и когда мне предложили работу. Его Величество в нём души не чает — балует, как может. Венти совсем забыл о прежней жизни. Хранит драгоценности на миллионы в коробке из-под сладостей, облепленной стикерами. Его друзья — члены политических миссий и ученик пурпурной ведьмы. Он не понимает ценности всего вокруг себя, ведёт себя мило, но… Директриса остановилась и хмуро посмотрела на воспитанника. Том замер — как в детстве, когда женщина ловила его за нарушением каких-то правил. Но спустя мгновение женщина вздохнула и стала выглядеть мягче, явно желая усовестить Тома. — Он заслужил. Вспомни, как над ним издевались. Судьба дала ему шанс забыть об этом. Ещё и та женщина… Опять приходила расспрашивать про Венти, деньги совала. Плохо это. Охрана тут хорошая? — Та женщина? Мать Венти? Помню её, странная. — Мерзкая. Ну да ладно, Том. Не вини Венти за то, что у него появился шанс нормально жить. У тебя ведь тоже всё неплохо. Тебя не обижают? — Нет. — Ну вот. Не расстраивайся, мой хороший. Звони если захочешь увидеться, или приезжай — я всегда тебе рада, — потрепав бывшего воспитанника по волосам, напоследок сказала женщина. *************** Том остановился прямо у входа в дом. Директриса была права: Венти по каким-то причинам постоянно доставалось. Хотя он лично бы с радостью потерпел куда большее, только бы в конце концов судьба улыбнулась ему, хотя бы в половину так как Венти. Том вздохнул. Сложно признать тот факт, что он завидует человеку, который делает для него так много. Конечно в понятии Венти это мелочи, но для него многое — обыденная вещь. Дружить с такими людьми как пурпурная ведьма, обниматься с королевой… И в то же время молчать, видя, что директрису — пусть это и была сама королева, — отчитывают как девчонку с улицы! Вспоминая ту картину, Тому становилось не по себе. Венти как никто другой был обязан директрисе, но он почему-то молчал. Лис обнял женщину на прощание. Директриса явно была всем довольна, — села в такси, помахала рукой на прощание. А вот у Тома настроение было так себе: внутри клокотала злость на Венти. Нельзя же так поступать с женщиной, которая за тобой словно за родным бегала. Нет, королева женщина конечно властная, не каждый перед ней будет скандалить — но, всё же… К уютному домику подъехала машина. Из неё выбрался кронпринц, за ним следовал дворецкий. — О. Ты не возле Венти? — Там Её Величество, я… Не решаюсь войти. — Понятно. С какой-то стороны это правильно. На сегодня можешь быть свободен, завтра приходи как обычно. Дилюк направился к Венти. Том вздохнул. Это даже хорошо, что сегодня он уже свободен. Хватит с него титулованных личностей. Зазвонил телефон. Лис выдохнул, настроение резко поднялось вверх. — И какими ветрами, Чайльд? — Попутными и тёплыми. На работе тебя не нашел: а я, между прочим, как только приехал — к тебе. Мне уже напели, что ты чуть ли не на правительство работаешь. Том тихо засмеялся. Тарталья совершенно случайно стал его другом — возможно, даже немного больше, — но увы, пока непонятно, что выйдет из их отношений. Чайльд много работал, да и командировки у него были в Снежную слишком частые. Но он всегда приходил к нему на работу, не раз выручал, да и в целом… — Томас! Ау, ты чего молчишь? Всё, мне это надоело. Сегодня свободен? — Вполне. — Ну вот, давай координаты. Я тебя заберу, поужинаем. И не пререкайся, — весело предупредил парень. Том перешёл дорогу, направляясь к скверу. Не лучшая идея, чтобы машину Чайльда видели неподалеку от королевских личностей: глава безопасности явно своим людям скажет и его проверить. А вот из сквера чтобы его забрали — самое оно. ********** Альбедо доделывал как минимум сотый набросок. Последнюю неделю он рисовал почти всё время: парень сам не ожидал, что это занятие так ему понравится. Кейя где-то нашел несколько альбомов и десяток угольных карандашей — настоящее сокровище для спартанских условий академии в Сумеру. И теперь вечером они не только сидели в баре, но и гуляли по территории возле старого замка — прежней крепости архонта Дендро. В Сумеру было прохладно. Местность словно оправдывала название: даже днём была сумрачной и холодной. — У тебя огромные успехи, — Кейя посмотрел из-за плеча парня, — есть хоть что-то, в чем ты не был бы талантлив? — Много вещей, на самом деле. Я ужасен в пении, у меня нет музыкального слуха, да и актёр из меня ужасный, — начал перечислять парень, сдувая растрепавшиеся из-за ветра волосы. — Стой. Помогу. Кейя ловко заплел две пряди по бокам в косички и завязал их сзади, чтобы волосы не мешались. Красивое, аккуратное лицо теперь было видно куда лучше. Альберих улыбнулся краем рта: этот вариант прически очень шёл волшебнику. — Спасибо. Но в альбом не смотри, я ещё не закончил, — накрывая набросок, попросил Нигред. Кейя хмыкнул. — Какой ранимый художник. Ветер разбушевался, в бар пойдем? Нигред кивнул. Ему нравилась эта традиция, только больше он на коктейли не налягал: тот позорный случай внёс в его мысли столько сумятицы, — за последние годы такого беспорядка ни разу не было. Он думал не только о том, что натворил, но и о Кейе. Всего неделя прошла, а он словно немного привык к Альбериху — и ещё где-то там, внутри, хотелось повторить тот поцелуй. Помнится Венти после того, как уехал Дилюк, признался ему в том, что влюблен в своего самого близкого человека. Нигред помнил тот разговор за школой, когда Венти пришел в академию сам не свой, а потом прогулял урок, спрятавшись за зданием в узкой каморке для инвентаря. Когда он нашел его в слезах, обнимающего собственные колени, Венти сказал что коты любят коробки. И он остался с ним. А там, в полной темноте (хорошо быть частично кошачьими — им всё было прекрасно видно) друг тихо сказал, что любит Рагнивиндра — и неважно, во что это выльется. А эти слёзы — из-за новости, что принц останется в Сумеру ещё на полгода и дурного — нет, ужасного сна — что на самом деле Дилюк попал в беду. Тогда Нигред чувствовал себя не в своей тарелке. Венти говорил о любви — так искренне, так трогательно… Альбедо показалось что он никогда не поймет, что же имеет в виду друг. Да и сейчас не понимает — просто после того поцелуя, ненадолго, но он осознал: какие-то чувства всё же существуют. Будь проклято то состояние — он даже анализировать толком ничего не мог! Ему всё настолько понравилось потому что он был пьяный? Или потому что это его первый поцелуй? Или же ему нравится Альберих? В последнее время он всё время ловил себя на мысли, что думает о младшем принце слишком часто. — Сударь Задумчивость, осторожней, — хмыкнул Кейя, останавливая Нигреда прямо у стола, в который тот едва ли не врезался. Нигред закивал и сел за стол, стягивая с себя пальто. Вспомнились слова Кейи: «Что было в Сумеру — останется в Сумеру». Может, попросить его поцеловаться ещё раз? Тогда станет очевидно, что его так зацепило? Неловко, но… Нельзя оставлять всё так. — Кейя, помнишь разговор о том, что если что-то было здесь — останется только здесь? Альберих кивнул, присаживаясь рядом. Их любимый столик был в углу бара, у окна. Они уже не первый вечер сидели здесь, рассматривая скудный ландшафт Сумеру. Вернее — он смотрел, а Нигред рисовал. — Да, — ответил парень, про себя отметив, что Альбедо нервничает. — Я хочу тебя попросить об услуге. Если тебе это не нравится, то сразу откажись, — слышать от Альбедо слова, сказанные скороговоркой, было как-то не по себе, — Поцелуй меня. Я должен понять что на меня тогда нашло. — Вот как. Нигред понял, что сам сейчас сидит с самым равнодушным лицом. А Кейя ухмыляется, словно дьявол: где-то внутри это и нравится, и бесит одновременно. — Назову это участием в небольшом эксперименте очень талантливого учёного. Да и мне это нравится, — подмигнул принц, осторожно касаясь губ блондина. Холодный рационалист, рассчетливый алхимик — бедняга был настолько напряжён, что пришлось сперва даже поцеловать его в шею, прижимая к себе за талию. Ещё в прошлый раз парень отметил что Альбедо это нравится. И Нигред расслабился. Он положил руки на плечи принца, тихо охнув, когда его губу слегка прикусили. От удовольствия всё внутри словно оборвалось — и он сам будто упал куда-то. Руки мелко задрожали. Всё смешалось и запуталось. — Видишь, в трезвом виде куда интересней, — облизнувшись, тихо сказал Кейя. Альбедо покраснел, что выглядело даже болезненно на его бледном красивом лице. Нигред положил голову на руки. — Теперь ещё непонятнее… — тихо признался учëный. — Тогда давай продолжим этот эксперимент. Попробуем с тобой, — Кейя, хмыкнув, побарабанил пальцами по столу, — что-то вроде отношений. Я с радостью стану твоим подопытным. — Ты же когда-то сказал, что ко мне подойти страшно — и вообще, я глыба ледяная. — О да. Но я обожаю лёд. Не всё, что является холодным, может заставить всё внутри замёрзнуть. Холод может обжигать не хуже пламени. Нигред мысленно согласился. Альберих коснулся его волос и улыбнулся, видя как барс слегка шевельнул ухом. Ему всегда нравилась форма ушек парня: такие забавные, будто плюшевые. — В конце концов что было в Сумеру — останется в Сумеру, — хмыкнул Кейя с коронной бесовщинкой, и Альбедо поднял голову. Хорошая идея. — Я согласен, но только одно условие — не торопи меня. А у тебя будут пожелания? — Мы не сделку заключаем, но знаешь — я был бы весьма признателен, называй ты меня мило котиком, — подмигнул принц. — Котик, — с иронией, которую нельзя было ожидать от спокойного ученого, протянул Нигред. — Над интонацией тебе ещё надо поработать, — хмыкнул принц, подзывая трактирщика. Нигред закашлялся. Ну вот что за человек! ************ Тарталья набросил на плечи Тома плед, принесённый официантом. Под вечер стало прохладно. Встреча выдалась настолько удачной, что даже усталость не чувствовалась. Не зря он связался с мальчишкой — ох, и не зря! Мало того что не глупый и очень симпатичный, но именно сейчас — очень даже полезный. — Так ты на их семейку работаешь? Ох, говорят, тот ещё пафос: аристократы, кровь голубая, фамильные реликвии, принц вашего одногруппника усыновил — а теперь, вроде как, они помолвлены. Ты же рассказывал. — Работаю. Но работа лучше чем в ювелирке, уродов поменьше. Тарталья вздохнул. — Зато это уроды высшей категории — здесь если руки распустят, и пожаловаться некому. Ну, кроме меня. Ты говори, если что. Том хитро посмотрел на Чайльда. Тарталья мысленно умился простодушию лиса. Его флирт — это нечто забавное. — И ты меня спасёшь? Слабо верится. Да и откуда тебе знать что там творится. — Ну, во-первых, мой папашка был маркизом в Снежной. Не делай такого лица, — засмеялся он, видя как вытянулось от удивления лицо парня напротив, — аристократом он был пропащим: всё состояние и приданое моей матери пропил и проиграл ещё до моего появления на свет. Жили на жалование от Царицы, таскались на все праздники при дворце — так что я насмотрелся на этот мусор. Чем богаче — тем хуже. Во-вторых, — Чайльд сделал несколько глотков вина, — да, могу помочь, если будут проблемы. Бизнес на ноги не встал, но дом у меня в Снежной есть, и подданство у меня другой страны. Я тебя вывезу без проблем, а меня не тронут. Я со многими бизнес вожу — и не все мотаются в Снежную, ведь для таких поездок как раз есть я. Том усмехнулся. Забавный этот Чайльд. Он делал добрые поступки, и не раз: взять хотя бы то, как они познакомились. Тарталья тому ублюдку, что руки распускал, нос сломал. Конечно это бульварная романтика, но в том богом забытом районе пока полиция приедет успели бы не только изнасиловать, но и на органы вдумчиво разобрать. — Всё в порядке. Венти конечно бесит иногда, но он такой из-за того что его разбаловали. С ним носятся так, что никому и не снилось — буквально сокровище Тейвата. Но он такой, не от мира сего. Том, ведомый недовольством, честно рассказал и о своем шоке при виде коробки, забитой драгоценностями, и о встрече с королевой — даже не замечая, насколько Тарталье наплевать на это. Тот жадно слушал именно о характере и поведении Венти, его взаимоотношениях с королевской семейкой. — Ой, понятно. И не договаривай, я таких видел при дворе: игрушка бестолковая, но преданная своему хозяину. Родит — наскучит, отправят его с наследниками куда подальше, а тот же Рагнивиндр налево так ходить будет — мама не горюй. Он весь в отца, тот тоже — жена, любовь, а сына из Снежной домой притащил и жене своей отдал. Дескать, воспитывай и молись, что больше детей нет, — вот Виктория всю жизнь зло на людях без титула и срывает. Директрису вашу жалко, хорошая она. Ну да ладно, вытряхни-ка всё это из головы. Я по тебе соскучился, а не этой жалкой пародии на бульварный роман.