***
Серый потолок и мокрые от слёз глаза. Больше Аманда ничего не видела. А, нет. Ещё она чувствовала дикую боль в плечах, ногах, в боку и на шее. Грубо говоря, почти везде. Она не знала, сколько точно на её теле синяков и не сломано ли что-то. Но ей было как-то всё равно. Спустя время она поняла, что её глаза высохли и в них нет больше слёз. Губы пересохшие и покусанные. Руки не дрожат, как это было первые минуты после происшествия. Лёжа на кровати звездой и слыша тихое тиканье часов, Мэн вспоминала раз за разом один момент и не могла понять, что она сделала не так. А потом резко сжала эти мысли и со всей злостью растоптала у себя в голове. Она каждый раз вспоминала лицо матери, как та винила себя в синяках на своём теле, говорила, что разозлила отца, этого сукина сына и подонка. Мэн представляла, как душит его своими же руками, разбивает его лицо об асфальт и ломает дорогую машину, в которую он вбухал целое состояние, топором. Ещё, и ещё, и ещё, и ещё. Подавись своей кровью, сука. В дверь постучали. Мэн встала с кровати, скрепя зубами от боли и ломоте в теле, и подошла к двери. Всё это время в её номере были занавешены шторы поэтому когда дверь открылась, и из коридора полился свет, Мэн поморщилась. В двери стояли Натаниэль и Жан. Мэн никак не отреагировала на неожиданный приход Жана. Она не сказала привет, не улыбнулась. Мэн освободила проход, и парни вошли. «Интересно, а девушка за ресепшеном посчитала её шлюхой, когда в её номер зашли уже по счёту трое мужчин?» — подумала про себя Мэн. — Извините, — прошептала Аманда, но Мэн не извинилась бы. Почему даже в такой ситуации, когда одна оказалась не права, то всё равно не разрешает Мэн взять свои обороты? — Ты хромаешь, — заметил Жан. Он сказал это спокойно, будто это столь обычное явление. — Я не знаю, сломаны ли кости. — Аманда посмотрела на парней своим пустым взглядом. — Не хочу ехать в больницу. Поможете? Нейт только кивнул и включил свет, а Жан усадил девушку на кровать, проигнорировав, как Аманда сморщилась. — Есть аптечка? — спросил Жан. Аманда кивнула. — В ванной, рядом с раковиной лежит. Нейт пошёл в ванную и через секунду вышел, держа в руке аптечку. Аманда не раздевалась, только оголяла места, которые, по её воспоминаниям, были ранены. Рёбра, некоторые места на бёдрах, шея, ноги, предплечья. На боку оказался огромный синяк, но перелома не было, как сказал Жан, когда обрабатывал все раны. Нейт в это время стоял в углу комнаты, прижавшись плечом к стене и сложив руки на груди. — Кто? — спросил он, когда в момент осмотра ног глаза Аманды сильно покраснели от новых слёз. — Генри, — слово эхом разошлось по комнате. И Жан, остановив свою задачу, посмотрел на девушку снизу вверх. — Ты, к сожалению, был прав, Нейт. Не всегда отношения через интернет — хорошая идея. — Почему? Я тебе противен? — Нет, Генри, Нет. Просто я не хочу этого, не знаю, почему. Но я не могу с тобой это сделать. — Ты сука, Аманда. — Я же ничего... Жан продолжал мазать синяки и некоторые места даже перебинтовывать. В комнате стояла тишина, прерываемая только тиканьем настенных часов. — По началу всё было хорошо. Мы делились нашей жизнью, рассказами... — медленно и тихо начала Аманда после долгой тишины. — ... до начала ночи. Он начал ко мне лезть в интимном плане. Я ему отказала, поняв, что мне это не нравится. Он согласился, но на следующий день, днём, опять попытался это со мной сделать. Я вновь отказала, и он... — Аманда перевела дыхание и посмотрела в пустую стену, не желая встречаться с глазами друзей. — ... начал душить меня, обзывал, попытался снять одежду, чтобы избить меня голую. А потом плюнул на меня, сказав, что тело моё — отвратительно, и что избивать его — не принесёт никакого удовольствия. После он ушёл. — Полиция...? — тихо спросил Жан. Мэн пожала плечами, показывая своё равнодушие к самой этой ситуации, как делала это раньше при страшных обстоятельствах. — А зачем? Человеку, что уже сегодня собирается улететь в совершенно другую страну, это не помешает. Тем более не думаю, что полиции будет не всё равно на такую, как я. Они и раньше не особо волновались насчёт подобных вещей. Жан сел рядом с Амандой на кровать. В его глазах читалось сочувствие, и впервые Мэн действительно была рада ему. Она никогда не видела его в глазах у матери или отца. В глазах Рене было понимание, оно согревало душу, будто девушка как никогда знала, какого было Мэн. У неё никогда не было друзей или знакомых, что могли вот так, всё бросить и прийти к ней, только потому, что она попросила о помощи. От этих мыслей и огромного тепла благодарности, что распространилось в её груди, она заплакала. Жан положил её голову себе на плечо и стал поглаживать по волосам в успокаивающем жесте. Нейт подошёл к заплаканной девушке, сел перед ней на корточки и взял её дрожащие руки в свои. Аманда удивлённо уставилась на это доверие. Она не знала, что произошло в жизни Нейта, но понимала, как тяжело ему сейчас даётся такой, вроде бы для всех простой, жест. — Я не интересуюсь твоей жизнью, не пишу тебе, не спрашиваю. И я, возможно, даже смог бы что-то изменить, если бы интересовался. Вряд ли я стану это делать чаще, также я не смогу стать для тебя каким-то спасением, не смогу повернуть время вспять и помочь тебе обойти стороной эту боль. Но хочу, чтобы ты знала: я не равнодушен к тебе как к человеку. За такое короткое время ты стала единственной из всех людей этого университета, кто действительно попытался понять меня. Заинтересовалась мной. Причём сколько я бы тебя не игнорировал, ты всё равно находила усилия вновь заговорить со мной. Я благодарен тебе как человеку, что действительно попытался понять. И я готов пообещать тебе, что этот урод не останется безнаказанным. Я сделаю всё, что есть в моих силах для этого. — Нейт... — Аманда хотела сказать, что он не обязан это всё делать, и ей абсолютно всё равно на молчание с его стороны. Она рада, что ему просто приятна её компания. Но не успела Аманда произнести что-то, кроме имени, как парень обнял её. Девушка удивлённо распахнула свои карие глаза. Рыжие локоны упали на её плечи и коснулись щеки. Аманда смогла ощутить его приятный запах дезодоранта и шампуня. Смогла почувствовать насколько сильны его руки и тепло его тело. Аманда сквозь слёзы улыбнулась и обняла парня в ответ. Мэн никогда не забудет этот день, доверие, что с такой лёгкостью подарил ей Нейт и новое имя, которое ей разрешили использовать. Нил.***
Он раздвигает мне ноги и проводит мокрым и горячим языком по внутренней стороне бедра. От его холодных рук, что успокаивающе гладят моё бедро, по телу проходит холод и дрожь. Голос фальшиво мягко звучит над ухом, оставляя после своих слов след от горячего дыхания. Он что-то говорит, но я стараюсь не слушать. Закрой глаза, всё быстро закончится. И он закрывает. Думай о другом. Звезда раз, два, три, четыре... Звёздное небо. Мама. Её улыбка, её светло-карие глаза, сигарета от фирмы Хабана в руках. Это были её любимые сигареты, с содержанием настоящего табака, а не подделка с дешёвого рынка, созданного для людей нищей должности, — как говорила она. Она рассказывала, что брат посадил её на эти сигары ещё в году 1963. Абрам любил её рассказы. Любил смотреть на крепко заваренный кофе в её тонких и сильных руках по утрам. На тёмно-русые волосы, заплетённые в две косы, что доставали ниже её пояса, и белая рубашка с синей французской юбкой. Нет. Не думай о матери. Воспоминания о ней всегда возвращаются к крикам, и ты это знаешь. Жан. Чёрные волосы, серые и добрые глаза. Цифра четыре на щеке и руки, что никогда не посмеют тебя тронуть, если ты не разрешишь. Совместные прогулки по парку, смешные моменты, вечеринка с Лисами. Резкий толчок. Больно. Натаниэль дёргает наручниками вниз. Опять больно. Два. Три. Четыре. Терпи. Всё быстро закончится. Надо лишь ни думать, ни чувствовать. Эндрю, звёзды, карие глаза, смешные шутки, переписки. Холод металла на запястьях. Потолок чёрный, глаза вновь мокрые, внизу опять больно. Два...три...четыре...пять... Нет! Не трогай меня! НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! — Остановись, — раздаётся из уст Натаниэля. По сравнению с его криками в голове, это слово — лишь шёпот, который если и услышал, то наверняка проигнорировал Морияма. Внутри всё сжимается, тело дрожит, а голос внутри кричит. Остановись, остановись, остановись, прошу тебя! — Расслабься, блять! — рычит на него парень. Движения внутри болезненные и резкие, голова ударяется об деревянную стенку кровати. Чужие руки сжимают плечи, а дыхание человека рядом прерывистое. Скоро всё закончится. Считай. Два. Три. Четыре. Тумбочка, книга, открытая на сто седьмой странице. Пять. Шесть. Семь. Толчки уже не такие резкие. Голова перестала биться об стенку. Рот Натаниэля закрыли рукой. Тяжело дышать. Коридор, коврик, дверь на выход и душ. В ванной нет замка. Восемь до начала последнего отсчёта. Девять до середины последнего отсчёта. Десять до конца. Он не кричит, ощущая, как сильно ноют его глаза, мечтая о слезах. Ещё одна ночь, ещё одно испытание, которое пройдено, ещё один горький поцелуй, что разливается по телу волнами тошноты и невыносимой неприязни.*
После случая с Амандой прошла неделя. Недавно в Западной Вирджинии пошёл снег, но тот быстро растаял, оставив землю сырой. Сейчас Натаниэль мог ходить в толстовках, не замёрзнув, но в скором времени надо будет искать свои зимние вещи. Повезёт, если старое пальто не истаскалось до ужасного состояния. За это время, не сказать что часто, Жан смог навестить Аманду четыре раза. Нил знает это, потому что переписывался с ней, и она сама рассказывала об этом в университете. Смеясь от того, как смешно Жан пытался договориться с охранником. Нил же не может заходить к ней так часто. Тем более с фактом, что у него запланирована встреча. А откладывать встречу с Лолой — это всё равно, что попытаться перенести свою казнь на другой день. Если не добровольно, то принудительно и, так или иначе, эта встреча всё равно случится. Но, как это странно не звучало, у Нила тоже были планы на данную встречу и он очень надеялся, что всё пройдёт отлично. Ну, хотя бы по начальной задумке. Сама встреча будет на следующих выходных, через неделю. До этого момента Натаниэлю надо обдумать все точки от А до Я. Он очень нервничал, считая себя чудовищем, когда подписывал себя на это. Оно того стоит. Эти слова — не помощник в принятии, но помогали выкрутиться из своего кома тревожности хотя бы на время. Натаниэль ненавидел себя за мысли об этом плане, но ещё больше он ненавидел человека, с которым он планировал провести любезный разговор. Поэтому всё равно пойдёт на это, улыбаясь во все зубы. «Ещё есть время, — напоминал ему голос внутри, — не наделай глупостей, Натаниэль». Второй же голос не переставал говорить одно и то же: «Когда-нибудь это всё закончится», поэтому его не было смысла слушать. Натаниэль только кивал на данное утверждение, давая себе тем самым обещание и маленькую надежду каждый раз. Это закончится. Сейчас личное пространство у Натаниэля почти полностью отняли, а Рико всеми силами порицал его любовь к самоповреждениям. Когда Натаниэль случайно изранил свою руку об угол раковины и истёк кровью, Рико заменил раковину на ту, что без острых углов. Также Мориама часто ненароком проверял его на наличие ножей и новых повреждений. Натаниэль смотрел на такое поведение с упрёком: — Ты сам оставляешь мне намного больше повреждений, почему тогда волнуешься о моих собственных? — Потому что ты безрассуден! Смотреть, как ты каждый день пытаешься покончить с собой, и пытаться возродить полумёртвого человека — не входит в мои планы на тебя. Глаза Натаниэля смотрели в пустоту рядом с Рико. Он сидел на кровати, позволяя первому номеру наложить швы и перебинтовать руку. Иногда он задумывался, а как проходит жизнь в других местах, у других людей? Неужели кто-то из них действительно счастлив? Наверное, многие даже и не смогли бы представить учесть, что сейчас переживает здесь Натаниэль. Странно, ведь в такой момент своей жизни он думает не о себе, а о людях, что он даже не знает и ни разу не видел. Странно. — Эй! Я с тобой разговариваю! — крикнул на него Рико. Натаниэль перевёл взгляд с пустоты своих раздумий на Мориаму. Сильные и утончённые скулы, холодный взор тёмных глаз, челюсти сжаты от злости, брови сведены к переносице. Ого, а он что-то говорил? Может, Натаниэль потерялся в пространстве, но он забыл, о чём думал, смотря в пустоту, которую сейчас уже не мог вновь увидеть. Что-то не так. Раз. Сильный удар по лицу кулаком. Натаниэль попятился, прижав руку к больному месту. — Ответь мне, мразь! — прорычал Рико. Два. Ещё удар, только уже в челюсть. — Извини, я не слышал, что ты говорил, — прошептал Веснински. Когда он стал такой размазнёй с Рико? Он уже и не вспомнит. Мориама, не ожидав извинений за такой столь простой поступок, на секунду-две застыл. Но почти сразу вышел из ступора. — Я говорил про твоё поведение и слишком большое времяпровождение с другими. Ещё раз мне придётся повторяться и на одних ударах всё не закончится, понял меня? — Хорошо, я тебя понял, Рико. Он вновь не ответил этому мудаку нужными словами. С ним он не ощущает себя живым, превращается в куклу. Будто какая-то невидимая темнота наступает на сознание Натаниэля, когда он находится с Рико. Натаниэль думает, что болен и это надо лечить, но уже через время забывает об этих мыслях. Рико встал с кровати и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь с громким звуком. Рыжий только моргнул. Что ж, можно вновь уставиться в пустоту, слушая, как бьётся его собственное сердце, считая каждый удар. До тренировки полчаса. Интересно, сколько он сможет за это время сосчитать? Возможно, он занялся бы этим с великим интересом, но внезапное сообщение на телефон изменило планы Нила на данный отрезок времени.***
Жан смотрел в темный потолок своей комнаты, укрываясь одеялом. Вообще в общежитии достаточно топят, чтобы спать без него или под обычной простыней, но Жан ощущал себя лучше, находясь под толстым слоем мягкого и бархатного одеяла. Кстати, тоже чёрного цвета. М-да, хотя бы для гармоничного сочетания могли бы дать красный пододеяльник. А, нет. Кажется, у Жана такой есть в нижнем ящике шкафа. Сегодня его первый ночной побег. Нил согласился ему в этом помочь, и Жан до сих пор не вкуривает, как у того получается сбегать из общежития, при этом зная, что на соседней койке спит Рико. Неужели Мориама до сих пор ни о чём не догадался? Возможно, это уже произошло, просто Нил опять не рассказывает такие, не важные для Жана вещи. Ладно, Моро не будет его донимать с этим вопросом. Хотя стоило бы. В дверь постучали. Жан встал с кровати, прекрасно зная, кто за дверью. Он решил не заставлять Нила ждать, поэтому ещё после ночной тренировки переоделся в сменную одежду и лёг прямо в ней в постель. Моро открыл дверь, осматривая Нила. Парень, в отличие от Жана, был в ночной одежде. Серая футболка (единственная НЕ чёрного цвета вещь в его гардеробе), тёмные штаны, кроссовки и перчатки. Жан осмотрел его шею, еле открытые ключицы и голые участки кожи на локтях. Порезы, синяки, Жан приметил пару новых синяков на его бледной и тёмной при таком освещении шее. У Нила никогда не проходят синяки, а точнее проходят, но всегда появляются новые, в других совершенно местах. Парень не сразу заметил большой синяк под губой у Веснински. Жан смог понять для себя отвратительную вещь, что Нила, вероятно, душил и хорошенько врезал сегодня по подбородку Рико. Жан не знал, какие мучения терпит Нил, но в последние дни всё реже видит его у себя в комнате. Обычно Нил приходил ночью или в любой другой момент дня, чтобы попросить Жана снять старые швы, наложить где-то новые и обработать труднодоступные места, вроде лопаток и поясницы. Сейчас же Нил почти не посещает его. И сначала Жан мог бы даже обрадоваться новости, что шрамов стало меньше, но адекватная сторона мозга понимает, что это определённо не так. И либо Нил сам научился заниматься всем этим, либо... либо Жан правда не знает, что случилось. — Пошли, — сказал Нил и жестом пригласил Жана в темноту. Ну как, не совсем темноту. В коридоре общежития всегда горит свет, который не смягчает обстановку, но всё же не даёт наебнуться об ковёр и не сломать череп об лестницу. Уже что-то, правда с первым пунктом Жан практически всегда не справляется. Ребята поднимались выше и выше по лестнице, и, как бы далеко они не ушли, Жан не успокоит свои нервы ни на минуту. — Расслабься, — не в приказном тоне сказал Нил. — Охранник не будет нас допрашивать или что-то рассказывать Тетсуи, но только если ты не будешь вести себя так, будто совершил или планируешь совершить преступление. Жан кивнул, пытаясь снять напряжение со своего тела. Выглядеть спокойным, но оставаться бдительным. Окей, попробуем. Уже около входа задача «Быть спокойней» стала сложней. Охранник кинул взгляд на Нила, тот посмотрел в ответ. Билл будто видел ответ в этих голубых и ничего не выражающих глазах. Жан чувствовал какое-то приятное доверие, что делал сам вид Билла. Ему на вид не больше тридцати пяти, вроде обычный, высокий и ничем не примечательный мужчина. Лёгкая щетина на лице, сильные и волосатые руки, форма, которую носили и другие на такой же должности. Но всё же вид был такой, что невозможно было поверить, что этот человек ужасен в характере или мог бы заниматься чем-то ужасным в своей жизни. Нил и Билл молча кивнули друг другу, и второй открыл дверцу на выход, пропуская парней. Нил жестом позвал Жана за собой. Когда они вышли, Моро кинул последний взгляд на Билла и увидел, как тот продолжил своё раннее занятие — перебирать какие-то бумажки и заниматься их заполнением. — Вот видишь, — успокоил Нил, — всё оказалось намного проще. Нил свернул вправо и повёл Жана по другой дороге, что вела к другому проходу, запасному. Он был закрыт, ну, по крайней мере, Жан так сначала подумал. Нил слабо дёрнул за ручку, и дверь легко поддалась его манипуляциям, открывая выход на дорогу. Нил жестом пригласил Жана, тот выполнил молчаливую просьбу, и Веснински зашёл следом. — Где он тебя ждёт? — спросил Нил. — Ты же не планировал меня провожать? — Жан удивлённо уставился на него. — Я и не буду тебя провожать, ты думаешь, что один здесь идёшь погулять? Просто интересно стало, мы идём по одной дороге или нет. — Монстр? — спросил Жан, вздыхая. — Монстр. Жан держал руки в карманах и осматривал вид улиц ночью. — Как ты можешь с ним общаться? Он же не адекватен! — Кажется, я первый задал вопрос. Жан разглядывал его холодные глаза и понял, что в этот раз он снова проиграл в игре на ответы, поэтому ответил: — На парковке, около супермаркета. — Оу, твой горячий, — Нил подчеркнул следующее слово, — бойфренд приехал на машине? — Да хватит уже! Нил засмеялся почти на всю улицу. Жан залепил ему щелбан. — Если так судить, то я по факту могу тоже называть Монстра твоим бойфрендом! — Ой, да называй, как хочешь, только не при нём, или тебе не жить. Когда они уже подходили к тому супермаркету, Жан наконец произнёс мысль в слух. — Тебе не будет холодно? Ты лишь в одной пижаме... — Ну почему же? На мне ещё перчатки и кроссовки. Жан хотел что-то ещё сказать, но Нил его перебил. — О, смотри, блондинчик! — Нил взлохматил его чёрные волосы и добавил последнее: — Ну, удачи вам с потрахушками, а я пошёл! — Он подтолкнуть Жана в сторону парковки. Прежде чем парень смог осознать всё происходящее, увидеть Джереми вдалеке и понять фразу Нила, рыжего уже и след простыл.