* * *
Время спарринга подошло к концу. Запыхавшаяся Мэн и усталый от нагрузки Натаниэль. Они занимаются с начала нового года каждую неделю, не считая весенних каникул, по пятницам. В этот раз они перенесли занятия на несколько дней раньше, так как Натаниэль должен полететь со Стюартом в другой штат. Мэн стала значительно лучше драться. Пока она не смогла одержать верх над Натаниэлем, но по ощущениям уже не так легко отдает ему победу. Когда девушка почти уложила его на лопатки, Натаниэль гордился ей, как гордился Кевином, когда увидел его на поле на финальной игре. Натаниэль остался уверен, что в будущем Мэн сможет за себя постоять. — Было здорово, — говорит Аманда, прикладывая полотенце ко лбу и смачивая его своим потом. Натаниэль что-то в знак согласия бормочет, чего девушка не слышит. Натаниэль хрустит шеей и вытягивается руками вверх, после берет бутылку воды и выпивает половину. Они занимаются в подвале общежития. Им пришлось какое-то время повозиться, чтобы получить ключ и разрешение на это. Со смерти Кенго Тетсуи мало уделял внимания внезапным исчезновениям Натаниэля, а после суицида Рико тренер мог злиться, что Натаниэль уходит без объяснений, но ничего в протест этого не говорил. Пусть радуется, что я все еще в его команде, ублюдок, думает Натаниэль. Аманда убирает со лба полотенце и отстраненно говорит: — Ты в последнее время не разговорчив. — У меня умер капитан, Аманда. У каждого «Ворона» сейчас траур, — врет Натаниэль, потому что не хочет объяснять суть своего состояния. — Разве ты не должен радоваться? — вдруг спрашивает Флоренс. Натаниэль резко смотрит на нее. Губы девушки поджаты, а в глазах видна лишь темнота. — О чем ты? — не подает виду парень, но чувствует, как завязывается сильный узел внутри. — Нейл , — шепчет Аманда, когда подходит к нему ближе. — Я была на игре и видела, что Рико хотел сделать. Какое-то время они молчат, пока Аманда снова не начинает говорить, отводя взгляд от Натаниэля в сторону: — Когда я только познакомилась с тобой, ты был мне интересен. Я искала объяснение твоего поведения довольно долго, и тот случай смог отчасти открыть мне глаза. — Она вновь возвращает взгляд к Веснински. — Я не знаю, что он делал с тобой, но догадываюсь, что это было нечто ужасное. — С чего ты сделала такой вывод только по одному чуть не случившемуся удару клюшкой? — Натаниэль обороняется. — Я видела злость в глазах Рико, — говорит девушка, и ее глаза намокают при этих словах, но она упорно сдерживает это в себе, — ненависть, которую он испытывал, смотря на тебя. Я видела шрамы на твоей шее, Нейл, я не слепа так, как ты думаешь. Я видела, как ты мог корчиться от того, что садился в аудитории. Я видела боль, которую ты испытывал при самых обычных для человека действиях. Натаниэль сморит на Аманду еще какое-то время, а после лишь пожимает плечами, и эмоция удивления, которая на миг проявилась на его лице, вновь меняется равнодушием. — Понимаю, возможно, что тебе не нужна моя поддержка. Думаю, что я вряд ли что-то смогла бы исправить, даже если бы поняла это намного раньше, но… Натаниэль ждет это «но». Что еще она может предложить? Поддержку, если она нужна? Нет, она не нужна. Слова утешения, жалость? Да, это предлагали многие. Может, она даст пустую надежду на то, что все будет хорошо? Нет, не будет. Никто никогда не говорил ему, что все будет хорошо, только он сам. Даже Жан и Кевин не были такими жестокими и уверенными, что все наладится. Натаниэль говорил себе, что все будет хорошо тогда, когда не мог найти другого способа привести себя в порядок. И это было самой чистой ложью, которую он пытался себе привить. — Но я могу дать опору своим присутствием, если оно тебе хоть немного важно или отвлекает тебя от проблем. Я могу выслушать и дать поддержку, если ты поймешь, что тебе это нужно. Я не знаю всей ситуации, но ты мне важен, поэтому я сделаю все, что будет в моих силах, если тебе понадобится помощь и ты ее попросишь. Натаниэль кивает, показывая, что его это устраивает. — Мне пора. Нужно собрать вещи на завтра. И да, сегодня твоя очередь убирать, — говорит Натаниэль. Аманда кивает и провожает уходящего Натаниэля взглядом, но потом резко подрывается с места и подбегает к нему. — Нейл! — говорит она, протягивая руку к его ладони. — Позволишь?.. Натаниэль застывает, но в конце концов берет ее за руку и слабо сжимает в своей. — Все хорошо, ты не была виновата, — успокаивает ее Натаниэль, потому что знает, что это правда. Аманда медленно и неуверенно кивает и отпускает его. Натаниэль видит, как она страдает, переживая за него, но он, к сожалению, не может дать больше, чем она уже имеет. Как бы она ни была к нему добра, он не сможет раскрыть всю правду о себе, о своих шрамах и боли, что ему пришлось испытать.* * *
Раздражающая музыка играет на фоне. Она вроде как должна быть классной и приятной, но для Элисон создает обратный эффект. Девушка прислонилась к стене спиной и смотрела на празднующих «Лисов», попивая из своего стакана алкоголь. После игры с «Воронами» «Лисы» были уставшими, и некоторые из команды проспали в своих кроватях аж до обеда следующего дня. Поэтому празднование победы они перенесли на несколько суток после самого матча — помощь этому оказал еще и траур Кевина. Смерть Рико одновременно потрясла и обрадовала «Лисов», но Кевин не разделил всеобщую радость. Даже сейчас, на вечеринке в честь победы, на которую команда выделила весь день, он сидел с подавленным выражением лица в кресле, запивая свое горе большим количеством алкоголя. Элисон закатывала глаза на его истерику. Она думала лишь о том, насколько хорошо теперь стало без Рико Натаниэлю. Она не могла даже представить, как тяжело и больно было Натаниэлю все эти годы с этим отродьем и его издевательствами. Кстати насчет Натаниэля. Элисон не поддерживала радость своей команды, потому что считала это не честным. Натаниэль помог им в этой победе, но при этом все как будто забыли об этом сразу после финальной сирены. Элисон ненавидела эту меркантильность с их стороны, и она не собиралась праздновать, в то время как с Натаниэлем неизвестно что происходит. Они бросили его, забыли про него. Казалось, еще вчера они видели его плачущим на банкете и уже сегодня в нем не осталось больше ни единой эмоции. Элисон ненавидела, что все забыли, плюнули на это дело, поняв о своей невозможности что-то предпринять. — Чего грустишь? — интересуется Рене, присоединившаяся к ней рядом. — Да неправильно это все, — вздыхает Рейнольдс. — Что именно? — Ситуация с Натаниэлем. Мы все так грозились ему помочь, а в итоге единственный, кто сдержал обещание, был сам Нейт. Он помог нам выиграть финальную игру и спас Кевина и Жана, обеспечивая им будущее. А что сделали в ответ мы для него? Правильно, ничего. Рене молчала, смотря на пьяного Ники, поющего какую-то песню вместе с Мэттом. — Мы вряд ли бы смогли помочь ему, — через время тихо начала Рене. — Нейт сломан, не доверяет людям, отстраняется даже от близких. Жан, Кевин… мы. Что тогда, что сейчас не в наших силах ему помочь. Но возможно, что один человек все же мог бы… Рене посмотрела на Элисон, а Элисон на нее в ответ. Они одновременно подумали об одном и том же имени.* * *
Эндрю сидел на крыше общежития, докуривая сигарету. Он делал большие затяжки, так, что это заставляло его легкие гореть. Было почти смешно осознавать, что, кроме сигарет, у него утешительного ничего не осталось. Хотя Эндрю был трезв от препаратов, он хотел от этой мысли смеяться. Смеяться, смеяться, смеяться и смеяться, как в тот последний раз, когда Дрейк его насиловал. «Лисы» праздновали победу в финале, а он скрылся от общих ликований и пьянства здесь. Небо было пустым от звезд, как и его душа. За время общения с Нилом он часто стал по неволе искать ночью на небе звезды. Их присутствие успокаивало, оно будто говорило, что с Нилом все хорошо, но Эндрю был уверен, что это не так. Эндрю думал о Ниле. Он пытался называть его Натаниэлем, но после того матча окончательно понял, что это не в его силах. Эндрю думал, что было что-то странное в том, как легко Нил принял намерение Рико ударить его клюшкой по голове. Нил был бойцом в воспоминаниях Эндрю. Миньярд видел это в том, как Нил терпел насилие долгое время ради Жана и все еще мог улыбаться и веселиться. Он видел это, когда Нил рискнул заговорить с Эндрю перед лицом Рико, даже зная, что потом может очень болезненно поплатиться за подобное. Нил не боялся за себя, но он страшно трусил, если тема заходила на близких ему людей. Нил был чертовым мучеником, но тогда, на финальной игре, он не трусил. Это было что-то другое. Эндрю никогда не поверил бы, что все дело было в усталости после игры. Нил был «Вороном» девять лет и какая-то игра с «Лисами» не лишила бы его возможности спастись. Ему казалось, что он уже достаточно знает Нила, но что-то все равно не складывалось в общей картине. После какого-то долгого времени раздумий Эндрю решил попробовать собрать пазл с другой части. Он искал из воспоминаний с Нилом, что могло бы показаться ему странным. Он начал с того момента, когда Нил стал ему больше доверять. Банкет, слезы Нила, первый поцелуй, страх шума с соседней кровати. Он что-то упускал. Какую-то важную деталь. Он покрутил воспоминания еще раз, помня их с кристальной точностью. Банкет, страх в глазах Нила, признание, первый поцелуй, страх шума с соседней кровати, протянутые друг к другу руки, перчатки… перчатки. Эндрю вспомнил Рождественские каникулы и то, как Нил позволил ему посмотреть на свои шрамы. Эндрю знал и помнил каждый наизусть. Эндрю по памяти водил на своем запястье пальцем, выводя их очертание, и неожиданно задумался. Есть ли вероятность, что хотя бы один из этих шрамов оставил сам Нил? Из мыслей его вывел звук открытия двери и шагов сзади. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это. Единственная, кто знала, что Эндрю сидит в этом месте, была Рене. Она села рядом с ним, оставляя достаточное пространство между ними. Эндрю игнорировал ее присутствие, пока девушка молчала рядом с ним. Через время она подала голос, и на ее словах Эндрю все же посмотрел на нее. — Натаниэль отказался от контракта, который ему предложил Ваймак. Рене смотрела в небо. Без раньше легкого спокойствия и улыбки на губах она выглядела почти грустной. — Когда? — спросил Эндрю. — После финальной игры и разговоров с репортерами Ваймак увидел его, идущего к своим раздевалкам. Тренер успел окликнуть его, пригласил на разговор и протянул ему контракт, но Натаниэль, не объясняя почему, отказался. Эндрю не стал спрашивать, почему Ваймак рассказал ей об этом, так как уже в следующий момент ответ нашелся сам. — Здесь билет в Нью-Йорк, деньги на такси и адрес места, где ужинает Натаниэль со своим дядей. Самолет через полтора часа. Ваймак все оплатил, — говорит Рене, передавая ему конверт. — Судя по тому, что заказывала я вчера вечером, это было последнее время, на которое я смогла купить билет. Эндрю выронил сигарету и не успел подобрать слова, чтобы что-то сказать, когда взял конверт в руки и Рене продолжила: — Натаниэль отталкивает от себя близких людей. Он не звонит Кевину, отказался идти в нашу команду и не берет трубку от Жана последние два дня. «Лисы» не помогут ему, так же как и не смогут помочь Кевин и Жан, но это можешь сделать ты. — Она поднялась со своего места и, перед тем как уйти, кинула напоследок: — Это — твой последний шанс успеть на поезд. Эндрю вспомнил тот разговор. — Ты мог бы поговорить с ним. — Мог бы, но не стану. — Ты действительно этого не хочешь? Если опоздаешь в последний поезд, не дождёшься другого. — В таком случае, пойду пешком. — А если поезд едет туда, куда пешком не добраться? — Значит, мне туда не нужно. И Эндрю, зависнув на минуту после ухода Рене, вдруг подорвался с места.* * *
Красивые столы, огромное скопление людей, серебряная посуда, вкусная еда, светлое помещение. Натаниэль сидел напротив Стюарта. Рядом с ними ещё одно свободное место. Дядя оповестил, что они будут ужинать не одни, а с каким-то его очень хорошим другом. — Я считаю, что этот финал стоил битвы, — говорит Хэтворд, съедая кусок хорошо сделанного мяса со своей тарелки. — Да, наверное, — легко соглашается с его мнением Натаниэль. Веснински медленно ест свой фруктовый салат, наслаждаясь вкусными дольками манго. — После смерти Рико Тетсуи хочет сделать тебя капитаном. Ты мог бы не оставаться в этой команде и перейти к «Лисам» или к любой другой, сейчас у тебя есть такая возможность. Натаниэль слабо улыбается. Его глаза пусты и, как обычно, не выражают эмоций, а повязки облегают руки. — Что с тобой? Натаниэль изогнул бровь в недопонимании. — Ты о чём? — Ты как будто под чем-то. Всё нормально? — У меня просто голова болит часто в последнее время. — Нат посмотрел в точку стола. — Наверное, это из-за бессонницы. Стюарт изучает его выражение лица какое-то время, а потом неуверенно проговаривает: — Знаешь, даже не зная тебя достаточно хорошо, я все равно люблю тебя, ведь ты последнее, что осталось от Мэри у меня. Если тебе нужна помощь, я всегда ее дам. Знай это, хорошо? Натаниэль кивает, говоря тихое «Хорошо», и игнорирует то, как больно кольнуло в груди на слове «Люблю». Стюарт закрывает эту тему. Спустя пол часа к ним присоединился тот самый хороший знакомый. Как выяснилось, его зовут Клэг. Клэг оказался очень на вид добрым мужчиной лет сорока. Он и Стюарт сразу завели беседу про свои недавние события в жизни. Клэг бизнесмен, имеет хорошие связи. Стюарт не первый раз обращается к нему за помощью в разных вещах. — Я отойду? — спрашивает Натаниэль у Стюарта. Тот махнул рукой. — Иди. Натаниэль вышел из-за стола, направляясь в сторону лифта, и слабо улыбнулся. Можно будет посмотреть на красивый вид с крыши, подумалось ему.* * *
Голос с трубки резал уши. «Абонент временно недоступен, оставьте сообщение после…» Эндрю звонил Нилу, когда ждал своего рейса и когда приехало такси уже в Нью-Йорке. До этого момента Эндрю никогда не верил в сожаления и не чувствовал вины за свои поступки, но сейчас, когда он сильно давил на кнопку звонка всякий раз, будто верил в чудо, что Нил все же ответит, Эндрю понял, что сожалеет. Фраза Нила заела у него в голове, она появлялась каждый раз неожиданно, вдруг прерывая мысли Миньярда. «Стюарт сказал, что там красивый вид с крыши. Было бы здорово посмотреть на звезды». Эндрю, сидя в самолете во время взлета и вжимаясь в кресло всем телом, думал о Ниле, о его слезящихся глазах на банкете, о том ребенке, что он увидел тогда, и о его пустом выражении лица, когда Эндрю сказал ему проваливать. Эндрю сожалел, потому что сейчас ему было невыносимо больно, когда он понимал, что может не успеть, может по своей вине потерять самое дорогое в своей жизни. Он совершил ошибку, когда оттолкнул Нила. И в его голове начал тикать таймер. Таймер, который отсчитывал минуты до того момента, когда он навсегда поплатится за совершенную собой ошибку.* * *
Больше никто не тронет его. Лёгкая эйфория вызывает покачивание головы, дрожи в теле, а от давно не спавших ночей голова идёт кругом. Он ждёт лифта, дожидаясь его прибытия, из него выходят несколько человек, и Натаниэль заходит в него с другими людьми. Он прижимается к стене лифта, нажимая на последний этаж. По пути он успеет собрать ещё уйму людей, но ничего, он подождёт. Натаниэль думает, что это самые спокойные минуты его жизни. Самые тихие и приятные. Будто глоток воздуха после тех тяжёлых недель (месяцев, лет). Натаниэль ждал. Женщина и дочка, которые зашли в лифт на шестом этаже, вышли на пятнадцатом, к нему заходили и выходили люди, а Натаниэль всё стоял, тупя в потолок. Он думал, ещё совсем давно, что ему будет больно или страшно в этот момент. Он так долго представлял, как бы это было. Но всё оказалось иначе. Выходя из лифта, который наконец прибыл на верхний этаж, Натаниэль чувствовал силы, их прилив, словно воды к берегу. У него было ощущение, что он наконец-то достиг точки финиша. Это было почти лёгким ветром, чистым кислородом. И он был уверен, что это один из самых лучших моментов его жизни.* * *
Эндрю наконец понял, почему Нил отказался от контракта. Прошлый Нил, который еще имел хоть какое-то желание жить и идти дальше, при первой же возможности уйти из Эвермора с Жаном сделал бы это, потому что у него был Эндрю, человек, который понимал его и хотел забрать к себе. Нил знал, что у него всегда было куда идти после Эвермора, было к кому идти. Когда же Эндрю оттолкнул его, у Нила не осталось причин. Он помог Жану и Кевину, как когда-то обещал, а Эндрю ушел из его жизни. Нил знал, что он не сможет больше никому довериться так же сильно, как и Эндрю, что никогда не найдет того, ради кого он смог бы жить. Нил отказался от контракта, потому что понял, что ему это уже не нужно. Без любимого человека и обещаний он не видел смысла жить в этом мире. «Стюарт сказал, что там красивый вид с крыши. Было бы здорово посмотреть на звезды». Едя в такси, Эндрю обдумывал это и сожалел. Его сердце разрывалось на части от боли, что он испытывал. Он уже давно не хотел плакать, но, выбегая из оплаченного такси и заходя в тот самый отель, мелкие капли слез лились сами собой. Он убирает рукой слезы и подбегает к ресепшену. — У вас есть человек по имени Натаниэль Веснински? — задает он вопрос. — Да, он пришел ужинать со Стюартом Хэтвордом и одним господином по имени… — Где они? — перебил Эндрю. — Вам нужен их столик? Я могу попросить, чтобы вас провели. — Быстрее, — с нажимом говорит Эндрю. Его быстро приводят к заданному столу, и Эндрю не разглядывает там Нила. Судя по всему, Стюарт, увидев его, хотел что-то сказать, но Эндрю говорит раньше его. — Мне нужна карта от открытия двери, — он уверен, что в этом богатеньком здании очень сильная система безопасности, поэтому выбить дверь будет практически невозможно и без срабатывания сигнализации не получится. — Так ты Эндрю Миньярд. Я тебя знаю, — говорит Стюарт. — Что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает Стюарт. — Срочно, я объясню позже, — шипит Эндрю. — Да, конечно, но… — Стюарт протягивает ему карту, и Эндрю, не дослушав, убегает к лестнице. Он не стал ждать лифт, оттолкнул от себя всех назойливых людей из персонала, которые хотели от него что-то узнать. Эндрю забежал на лестницу и побежал наверх, используя все оставшиеся силы для того, чтобы успеть. «Стюарт сказал, что там красивый вид с крыши. Было бы здорово посмотреть на звезды». — Ты успеешь, ты, блядь, успеешь, — говорит себе Эндрю. — Ты веришь, что, до того как стать звездой, они были людьми? — поинтересовался Эндрю. — Только у самых младших из них. Да, пусть Кевин и назвал это детским лепетом, мне все равно кажется, что у них есть своя душа, своя история, боль и радость, которую они пережили при жизни. Меня всегда успокаивала мысль, что, смотря на них и находясь под ними, я никогда не буду один. — Ты не умрешь, — на каком-то по счету этаже голос Эндрю надрывается. — Ты не умрешь…* * *
Натаниэль поднимается по лестнице, ведущей к крыше, считая ступеньки по привычке. Он открывает дверь по карточке, впуская свежий воздух вечера. Его встретили звёзды, ярко сверкающие в небе, они ждали его всё это время, наблюдали за ним с детства, словно он был их ребёнком, а они для него — самыми добрыми и понимающими родителями. Сейчас крыша была пуста от людей, большинство ужинали в главном зале. Крыша обставлена красивыми фонарями, собранными столами и не высоким забором, защищающим от падения с края. И тогда, в небе окутанных звёзд, он закрыл тяжёлую дверь за собой и подошёл к забору, перелезая через него и держась за него руками. Именно сейчас и здесь ему было невероятно хорошо, легко, будто он уже падал. Его полёт свободен, словно в воздухе птица. Он представляет свою мать, её молящие и в то же время строгие глаза, оставшимися такими до самой смерти. Он вспоминает Жана и Кевина, детство с ними, помнит все те мрачные и изредка всё равно по-настоящему счастливые времена. Помнит сбегание из Гнезда по ночам, «Лисов», Эндрю. Эндрю. Его карие глаза, которые согревали в больные ночи. Его тёплые руки, его понимание и нежные губы. Он помнит звонки по ночам, Хэллоуин, вечер звёзд, сбегание с банкета, первый поцелуй, его слова утешения и «Сейчас всё хорошо, Нил. Сейчас это действительно так». Он также помнит его больные слова. Имя Натаниэль, произнесённое так, будто он был самым большим разочарованием в его жизни. Натаниэль не мог оспорить этот факт. Он знал, что это чистая, словно в колодце вода, правда. Его ждёт конец, конец жалкой и пустой жизни. Но он благодарен. Благодарен друзьям, которые всё же у него были, благодарен тем редким счастливым моментам, словно звёздам — в тёмном небе, которые бывали в его чёрной жизни. Натаниэль благодарен и рад, ведь он умрёт, выполнив все обещания, умрёт, обеспечив счастливое будущее своим близким людям. Они будут возвращаться домой, зная, что там их ждёт тепло и любовь. А Натаниэль умрёт. Он уверен, что Жан и Кевин, возможно даже Эндрю, будут вспоминать его без злости. И этого всего ему вполне достаточно сейчас, поэтому он разворачивается к краю спиной, запрокидывая голову к верху и продолжая придерживать себя с помощью забора-сетки. Он смотрит на звёзды, как они сверкают ему, словно подбодряя его, давая ему безмолвную поддержку, будто они понимают так, как не понимают другие. Натаниэль любил их ребёнком, плачущим по покойной матери, любил разбитым, когда сбегал из общежития во времена страшных ночей, любит их до сих пор. Натаниэль уверен, что станет одним из них. Он говорил это Кевину ещё ребёнком, говорил Жану, когда вырос. И он рад умереть под ними. Натаниэль снимает повязки с рук и аккуратно кладет их вниз, вспоминая день, когда Аманда ему их подарила. Он разглядывает шрамы на руках, проводит по ним пальцами, очерчивая их линии. Это в прошлом. Пусть прошло не так много времени с того последнего раза, когда он брался за нож, он радуется, что уже сейчас это чувство станет не важным. Голос в голове утихнет, кошмары забудутся и это существование наконец прекратится. Он слышит шум на фоне: звуки машин, людей, — но его разум отключён. Он уверенно отталкивается руками от забора назад и... ... падает. Он знает, что будут плакать, те самые пару людей, что знали его ближе, чем остальные. Знает, что будут скорбеть. Он представляет звонок и новости телевизора. Как Кевин и другие «Лисы» совершенно спокойно проводят свой вечер. Кто-то спит, кто-то просто отдыхает, кто-то смотрит телевизор. И по тому телевизору этот кто-то видит в новостях его труп. Бежит будить других, кричать и всем так быстро говорить. Возможно, он даже плачет, возможно, что скорбит. И другие тут же не веря бросятся к экрану, слушая печальные слова в новостях. «Еще одна звезда экси покончила с собой». Они вспомнят его, как видели его на игре, пожалеют, что не остановили, не поговорили. А Натаниэлю будет всё равно, он не вспомнит ни обид, ни печали, не почувствует ни скорби, ни любви. Он просто мёртв, просто забыт и бездушен. Это — счастливый конец его души.* * *
Он с разбегу прикладывает карту и открывает тяжелую дверь. Его ноги ватные, и он задыхается, будто после марафона. У Эндрю все размыто перед глазами, но он видит Нила, стоящего спиной к краю и запрокинувшего голову к верху. Он видит, как Нил делает шаг назад, и Эндрю собирает все свои последние силы, вкладывая их в бег. Миньярд подбегает со всей скоростью, чуть ли сам не падая с крыши, если бы не низкий забор, и… …в мгновение хватает Нила за ногу двумя руками. В его ушах звон, он поднимает Нила и вместе с ним опускается на бетонную крышу, придавливая его своим телом. Он тяжело и часто дышит, смотря на Нила. Он хочет закрыть глаза, но борется с этим, боясь, что Нил исчезнет. Глаза Нила открыты и остеклены, они смотрят в никуда и даже не моргают. А вдруг он умер? — неожиданно приходит мысль Эндрю. Вдруг Эндрю не успел, и это лишь галлюцинация? Эндрю, задыхаясь после бега, проводит рукой по щеке Нила, пытаясь убедиться или опровергнуть это. Он видит, как зрачки Нила двигаются и находят Эндрю в поле зрения. — Эндрю… — голос Нила хриплый и тихий. Услышав этот голос, Эндрю стал дышать лучше. Застывшие в его глазах слезы падают на грудь Нила. — Нил… Он тяжело дышит, и слова не идут в голову после перенесенного шока. Он пытается сосредоточится, потому что Нил все еще хочет умереть, все еще готов при первой же возможности спрыгнуть с этой крыши. — Зачем ты это сделал? — Нил отводит потускневший взгляд в сторону. — Потому что… — Эндрю замолкает, не в силах сказать правду. Он набирает в грудь воздуха и все же произносит: — Потому что ты мне дорог, и я хочу, чтобы ты остался. — Для чего? Чтобы мучиться каждый день? — Нил повышает голос от злости. — Рико умер, но я все равно не мог спать, даже перебравшись в нашу прошлую комнату с Жаном. Эндрю, мне снились кошмары каждую ночь, я спал от силы три часа в сутки. И никого не было рядом, чтобы помочь мне справиться со своими страхами. И ты оттолкнул меня, — обвинил его Нил, зло смотря на него. — Зачем мне жить, если рядом со мной нет никого близкого мне? Зачем я должен пытать себя, если последний человек, который готов был меня любить и забрать к себе, назвал меня трусом и сказал, что я ему не нужен?! — Нил, — тон Эндрю сбивается, — я… прости меня. — Я думал, что ошибся, Эндрю, — сказал Нил, игнорируя извинения, его голос дрожал от злости. — И я был уверен, что больше никогда не подпущу к себе никого. А сейчас ты спас меня, пытаясь убедить в обратном? Нил замолкает. Он не меняется в лице. Его взгляд, до этого пустой и равнодушный, сейчас был полон злости. Эндрю помнил того парня, который рассказывал истории звезд и смотрел на него с блеском в глазах, когда Эндрю целовал его. Эндрю помнил огонь в его зрачках, когда тот смотрел на поле. Эндрю знал, что всё это еще осталось в нем, только где-то глубокого в душе. — Я сожалею, — выдыхает Эндрю. — Сожалею, что бросил тебя, оттолкнул, лишил последней поддержки, что у тебя оставалась. Я сожалею, что стал как они. Как все люди, что предлагали помощь, но никогда её не давали, что смотрели с жалостью, давали надежды на светлое будущее, которые тебе так и не обеспечили. Прости, Нил, что я так себя повел. — Прошу, останься, — произносит тихо Эндрю через время. — Я обещаю, что буду рядом. Я больше никогда тебя не оттолкну. Я даю тебе не надежду, а обещание, которое никогда не нарушу. Прошу, останься. Нил закрыл глаза. Эндрю коснулся его лица, поглаживая подбородок, и тогда Нил снова посмотрел на него. Злости больше не было, но присутствовало что-то еще. — Отпусти меня, — более подавленным голосом попросил Нил, — не заставляй меня страдать больше, чем есть сейчас. Эндрю прислонился лбом к его лбу и погладил его виски, говоря: — Я покажу тебе, что значит жить. Останься и доверься мне. Нил обхватывает его запястья ладонями. — Нет, не хочу, это будет сложно. Опять трудиться, опять страдать. Я всю жизнь только и занимался этим. — Но теперь ты будешь не один. Нил сильно сжимает его руки, пытаясь вызвать у Эндрю злость или какую-то плохую реакцию, но Миньярд не поддается и не обращает на это внимания. Нил сдается через какое-то время и разочарованно выдыхает. — Невыносим, — бормочет Нил. — В следующий раз я потяну тебя за собой, чтобы ты не остановил меня. — Следующего раза не будет. — Будет, потому что ты не справишься с такой обузой как я. Эндрю усмехается: — Посмотрим.* * *
Сегодня был хороший день. Почти месяц после переезда они искали Нилу психолога. Сначала это была Бетси, но Нилу она не пришлась по душе, он мог с ней проводить время и разговаривать, но темы не заходили дальше на что-то серьезное и важное. Эндрю таскал его по другим психологам, но Нила тошнило от каждого из них. Их притворные улыбки и тщетные попытки узнать его выбешивали Нила, поэтому Добсон предложила ему сходить к ее другому знакомому терапевту. Этим терапевтом оказалась Меган Холл. Добрая и не настырная, умная и спокойная женщина лет тридцати или сорока имела при себе какое-никакое терпение. Она крайне редко улыбалась, пила очень много черного и сильно заваренного чая, она порой говорила, что он ее бодрит. Нил разговаривал с ней по началу, как и со всеми, неуверенно, но спустя месяц общения все стало лучше. Нил ходил к ней три раза в неделю. Спустя два месяца времяпровождения с близким человеком, сеансов с психологом и в радостной атмосфере тепла и дома Нилу стало лучше. Не сказать, что он чувствовал себя очень здорово, но это стало намного лучше, чем раньше. «Лисы» не были самыми дружелюбными людьми, но на их лицах всё равно присутствовали улыбки, между ними проскальзывали шутки и смех. Здесь не было уныния и боли, как в Эверморе. В добавок рядом с Нилом был Эндрю, который всегда оказывался рядом, чтобы успокоить после кошмара или во время панической атаки. У Нила продолжали чесаться руки при виде ножей, но теперь у него появилось желание с этим бороться. Сегодня был хороший день, потому что ничего не происходило. И нет, это не было часовой или лишь на момент радостью, ему было хорошо целый день. Этой ночью Нилу не снился кошмар, и он проспал спокойно. Сегодня у него не было запланированной встречи с Меган, поэтому этот день он мог полностью провести с Эндрю. Они вместе почистили зубы, позавтракали и отвезли Кевина на поле. Дэй не выносил мозг по поводу экси и как плохо, что Нил не тренируется — и это также поспособствовало его хорошему настроению. Они провели этот день спокойно и без напряга. Ники и Аарон общались между собой, не трогая их. Эбби занималась своими домашними делами. И ночью, когда все уже в доме спали, Нил и Эндрю устроились на ступеньках у крыльца, сидя близко друг к другу. Эндрю закурил сигарету, Нил вдыхал запах курева и любовался вместе с Эндрю звёздами. Сегодня он не выдумывал звёздам рандомно имена и истории, потому что пока не нуждался в этом. Рядом с ним есть близкий человек, который заполняет поддержку своим присутствием. Нилу было так хорошо и приятно на душе, что ему невольно вспомнилась одна такая же ночь в его детстве, и ему почему-то захотелось поделиться с этим Эндрю. — Знаешь, когда я был ребёнком, — вдруг начал Нил, прерывая комфортную тишину между ними, — мой отец считал меня не нужным. Эндрю перевёл свой взгляд с неба на Нила. — Он хотел продать меня Морияме, а если Тетсуи не счёл бы меня подходящим, то просто избавился бы от меня. Моя мать не хотела рисковать, поэтому решила сбежать вместе со мной. Кто-то из близко подчинённых отца узнал об этом раньше, и моей матери не стало. — Нил немного подождал, а после продолжил: — Я никогда не ходил в школу, все учителя приходили ко мне на дом, у меня не было друзей или других близких людей, кроме матери, поэтому после её смерти мне было сильно одиноко. Я не мог спать и спокойно лежать в своей кровати, поэтому залез на крышу нашего на тот момент дома. В ту ночь я впервые заинтересовался звёздами. Моё детское сознание делало из них друзей, — усмехнулся Нил. Нил вновь посмотрел на небо, и его глаза заблестели от красоты. Он улыбнулся, слабо, лишь уголками губ, но это произошло впервые после финальной игры. — Я очаровался тем, насколько они были прекрасны, — сказал Нил, продолжая улыбаться. — Только представь: они находятся так далеко отсюда и уже так давно друг с другом. Иногда одна мысль, что они светят там всегда, делала меня счастливей хоть немного. Давая им историю, они становились мне ещё ближе и роднее. Нил посмотрел в глаза Эндрю, полные нежности и любви. Нил не понимал, как кто-то может любить его настолько сильно, что смотрит на него так, будто готов преподнести целый мир, достать звезду и укрыть от всех невзгод. — Они всегда там и рядом, не говорят и не дышат, но всё равно будто дарят поддержку и тепло, хотя они для большинства людей могут почти ничего не значить, но это совсем не важно, — продолжает Нил. Он протягивает руку к руке Эндрю и спрашивает: — Давай будем как звёзды, да или нет? Эндрю переплетает их руки вместе, и они уже оба знаю ответ, но он все равно произносит, как бы давая клятву между ними, крепкую и ненарушимую даже самим миром: — Да, Нил, давай будем как звёзды. Нил опускает голову на плечо Эндрю и смотрит на их сплетённые руки, бормоча: — Как самые прекрасные звёзды… Одна звезда, вторая, третья — все они одинаковые, но для Нила и Эндрю каждая из них — это нечто особенное и индивидуальное. Они придумали каждой свою историю и имя и хотели стать одними из них. И они были уверены, что так оно и будет.