Лжец в противогазе

Заиндевелое после суток в морозильной камере тело, подвешенное на мясницком крюке за связанные лодыжки, плохо поддавалось нарезке даже на максимальных оборотах аутопсийной пилы. Кристаллизованные ошмётки мяса, вылетающие из-под стальной круглой фрезы, оседали на плотных рыбацких плащах, скатываясь на застеленный целлофаном пол и заполненное внутренними органами дно бочки для химических отходов. Фриц предпочитала работать с податливыми телами до первого окоченения или хотя бы спустя трое суток после смерти, обходясь минимальным набором адаптированных под обвалку боевых ножей, но на разморозку убитого отцом мужчины не оставалось времени, и в ход пошёл более агрессивный инструмент. Фриц протянула руку. Безликий, завороженно наблюдавший за действиями дочери, спохватился и подал веерообразную насадку для пилы. Заглушив мотор, заменив лезвие и сунув использованную дисковую насадку в карман плаща, киллер принялась за сегментирование выпотрошенного мертвеца. Ещё во время ремонта она заприметила небольшой обвалочный цех при закрывшемся пятнадцать лет назад мясном магазине, расположенный через стену от «mr. ash». Перекинув из химчистки электрокабели, Фриц запустила помещение цеха, вентиляцию и две подтекающих, но рабочих двухсотлитровых морозильных камеры. Прошлой ночью, пока киллер разбиралась в пустыне с Гарро, одна из них впервые за долгое время на полную мощность заработала. Не все ублюдки из списка Безликого жили в трущобах — под его прицел попал пятидесятипятилетний педофил, переметнувшийся из семьи Марони под крыло Пингвина и держащий подпольную бойцовскую арену. На порядки готэмского короля — лицензии или согласование убийства члена криминальной семьи — Безликому было глубоко плевать, и уничтожить падкого на детей гангстера он планировал тихо, пустив концы в воду. Перехватив того неподалёку от клуба без охраны, оглушив ломом и затащив в фургон «mr.wash», мужчина повёз педофила в уединённое для казни место. По дороге гангстер скончался от мозгового кровоизлияния, смешивая Безликому карты — нужно было подумать, как пустить мафию и полицию по ложному следу, чтобы его первые дела с ломом не связали с новым. Мужчина добрался до цеха, включил морозильную камеру на полную мощность, перекинул труп через её край и принял единственное верное решение — дождаться приезда дочери, специализирующейся на избавлении от тел. Ежедневно в Штатах исчезало больше полутора тысяч людей, и некоторые из них так никогда не находились в неразличимой массе из оплавившихся костей и плоти, затонувшей в токсичном болоте Индиан Хилл. Закрыв «mr. ash» на технический перерыв, за час Безликий с Фриц справились с расчленением, ещё полчаса потратив на уборку. Воздух внутри помещения пах обожженной кислотой плотью, прогоняемой громкими промышленными вентиляторами. В остальном обвалочный цех выглядел совершенно заброшенным за исключением бочки, стоящей на потёртой светло-голубой тачке под цвет фургона.       — Кто научил тебя всему этому? — прокашлявшись, заговорил мужчина первым. С подвешивания мертвеца убийца в противогазе не обмолвились с отцом ни словом. Зачастую им не требовалось вербалика, чтобы понимать друг друга.       — У меня был напарник, — Фриц подкатила тачку к чёрному входу, ощущая, как от напряжения под водолазкой и пластырем на плече треснул один из швов.       — Был? Что с ним случилось?       — Убили, — киллер натянула поверх бочки мешок, закрывая эмблему биологической опасности.       — Он ведь не сделал тебе ничего плохого? Фриц не знала, откуда в отце столько чувства социальной справедливости или искренней ненависти к насилию над слабыми мира сего, но обсуждение «Т» ничего хорошего не сулило.       — Мне — нет. Убийца вскрыла отмычкой внутренний замок на дверях магазина, подняла изнутри наружный роллет над чёрным входом и проверила улицу прежде, чем закатить бочку в салон фургона, припаркованного в метре от обшарпанного фасада. В здешних опустевших старых кварталах жизнь замерла — в час пик горожане, а в час ночной преступники практически не встречались, — и с точки зрения бизнеса химчистка оказалась совершенно нерентабельна. Именно поэтому после официального открытия она оставалась идеальным местом для хранения преступных орудий убийцы в противогазе или редких операций с бочками. Считав нежелание Фриц делиться деталями относительно напарника, Безликий, выходя следом за ней, перевёл тему:       — Как поездка? Ты не до конца поднимаешь руки — сильно досталось?       — Пара царапин. Поездка как поездка, только жарко, — Фриц указала на лицо. Оно, как и шея, было слишком розовым от загара. — Не представляю, как можно жить в таком климате.       — Ко всему привыкаешь. К тюрьме, к свободе, к климату. Ты даже к работе с федералами привыкла. Не думаешь, что твоё сотрудничество с Уоллер затянулось?       — Скоро оно закончится, — прикрыв бочку хламом и инструментами, Фриц зафиксировала её в салоне, затем переобулась в резиновые сапоги и перебросила на водительское сидение костюм биологической защиты, в которых сотрудники Эйс Кемикалс вывозили токсичные отходы на свалку. Киллер подняла голову, смотря на свинцовое, низко нависшее над городом грехов небо. Гроза закончилась получасом ранее, петрикор перебивал химически-трупное послевкусие, и она поглубже втянула сырой свежий апрельский воздух ноздрями.       — Есть один вариант. Если он сработает, до нас с тобой никто больше не доберётся. Безликий хмыкнул, обоснованно уверенный, что новый вариант ещё хуже старого.       — А ты? — Фриц смерила отца колким взглядом. — Тебе бы ненадолго успокоиться.       — Я вышел на след гастролёра. Убивает с одинаковыми промежутками сначала ребёнка, потом подростка, молодую женщину, взрослую и старуху. Каждые два с половиной года картина одна и та же. Не понимаю, как детективы не увидели систему. Хотя о чём я говорю. Наверняка, увидели, но окружной прокурор не захотел портить статистику. Приезжай в гости, покажу новое расследование и поймешь, что я прав. Его нужно остановить.       — Я заеду, — сдержанно ответила киллер, садясь за руль. Мужчина слишком увлёкся — видимо, своё освобождение он расценивал как часть миссии по очищению человечества. Судьба в лице новообретённой дочери дала ему шанс сделать мир лучше, и он предпочёл линчевание спокойной старости. Фриц понимала, что дорожка серийного убийцы с благими намерениями не приведёт отца ни к чему хорошему — впрочем, её жизнь не слишком отличалась. Она, пользуясь давлением Пингвина на полицию, чтобы доставать для Безликого архивные копии дел о готэмских насильниках, сама косвенно была виновата в смертоносном хобби отца — и поэтому промолчала. Грунтовую дорогу на подъезде к болоту Индиан Хилл размыло на полметра вглубь. Докатив ногами по грязи бочку, под наклоном устремившуюся по бетонным плитам берегового укрепления в зелёную густую массу, некогда бывшую водоёмом, киллер, вымазанная в грязи на всю длину голенищ сапог, вернулась в фургон. Ощущая послабление на ещё одном шве, тихо ругнувшись по-русски, она скинула защитный костюм, переобулась и покатила фургон обратно к химчистке, в нескольких кварталах от которой её ждал полностью заправленный для поездки в китобойный город маслкар. Дождевая свежесть в Бладхейвене перебивалась сладковатым зловонным дымом с муниципальной свалки по другую сторону Милтайда. С трудом справившись с подступившей к горлу тошнотой, киллер направила «понтиак» в тоннели заброшенной ветки метро, внутри которых пахло получше — сырым бетоном и затхлостью. Засветившись перед вооружёнными анархистами, контролирующими коммуникации на въезд и выезд, она припарковалась в ангаре с угнанной и пересобранной колёсной техникой Филиппы рядом с фургоном, брендированным логотипом сантехнической фирмы — когда-то на таких они привозили в порт партии ножей под видом раковин по накладным. С минуту просидев за рулём с заглушенным двигателем, Фриц направилась в атриум оружейного цеха, где мастерица с помощниками отливала партию скелетных дроп-поинтов и метательных спир-поинтов для аргентинских боевиков по её новым чертежам. За годы инженерные навыки киллера существенно выросли, новые модели выделялись среди всего, что могли преступники найти на чёрном рынке — от клинков для разделки человеческих тел до складных полуметровых тактических кам. Стальной гул внутри цеха был подобен музыке — пока работали молоты по наковальням, пока воздух пах мазутом и оседал на коже металлической плёнкой, здесь продолжалась жизнь. Ядовитые Акры, затянутое химическими отходами побережье Милтайда — девяносто три члена коммуны Филиппы, казалось, могли приспособиться к чему угодно. Периодически в их ряды вступали новые члены или выходили не прижившиеся старые, но основной состав набрался ещё во времена Индиан Хилл. Зеро, привезённая балтиморским клубом анархистов — слишком опрятная, цивильная и нормальная на фоне слезших с тяжёлых наркотиков шлюх, мигрантов, несовершеннолетних воров, сирот, не оправившихся от жажды крови ветеранов или бывалых преступников, остепениться которым не давала система, закрывающая двери перед всеми, кто хотя бы единожды попал по ту сторону решётки — была в подобном месте совершенно инородной. Филиппа выделила для неё минимальный набор одежды, продуктов и сохранившийся трейлер Фриц, стоящий за ангаром на территории специального оборудованного трейлерного городка. Спустя двадцать часов дороги между штатами Массачусетс и Нью-Джерси уставшая, испуганная хакер заперлась внутри трейлера и отключилась на пыльном диване, не придав значения сохранившимся на стенах газетным вырезкам, стикерам и немногочисленному арсеналу с запасными комплектами вещей в шкафах. Следующие сутки прошли для неё в тумане и только на третий день после вынужденного переезда Зеро осмотрелась, догадалась, кому могли принадлежать вещи, а после вышла в сеть с помощью протянутой в трейлер рабочей телефонной линии и найденных на предприятии радиодеталей, перепаянных на скорую руку в ADSL-модем. Подключившись первым делом к федеральным базам, она обнаружила саму себя в розыске — Квин Индастриз выдвинули ей обвинение во взломе серверов и похищении корпоративной информации. Единомоментно демиургова длань вытащила её за шиворот из привычных будней, бросая в адские жернова — как и каждого на сих проклятых землях. С этим чувством Зеро ещё предстояло научиться жить. На осторожные вопросы девушки о Фриц окружающие молчали, потому ей пришлось ждать, когда парень в противогазе объявится и объяснит полную картину происходящего — в особенности то, как он понял, что она в опасности и когда выставит конечный счёт за доброту.       — Смотрите-ка, кто явился, — как только киллер зашла в цех, Филиппа, лоснясь слишком хищным радушием, на ходу стирая с рук машинное масло грязным полотенцем, направилась к ней. — И куда моего мясника занесло в этот раз? Ты загорел.       — В Хуарес.       — Мексика. Надеюсь, тебе заказали не наших партнёров?       — Скорее, наоборот. Террористы из Лос-Сетос быстро нашли язык с бывшей террористкой из Готэма — ничто так не сближало потенциальных партнёров, как ненависть к государственным структурам, — поставляя уже несколько месяцев в город грехов качественную дурь. Обезвредив Гарро, собиравшего против Лос-Сетос армию, Фриц косвенно оказала им услугу.       — Ладно. Четыре дня назад книжный клуб привёз твою подругу, — вкрадчиво начала женщина. — Я поселила её в твоём трейлере. Кто она вообще такая? Фриц неприятно укололо понимание, что девушка наверняка уже нашла её вещи и хорошенько рассмотрела старые заметки. В подобном месте невозможно было заикаться о частной собственности, но трейлер киллер отстояла — внутри, кроме неё, больше никто не жил, не рылся в её запасной одежде и не пытался разгадать смысл наклеенных на стену бумажек.       — Во-первых, она мне не подруга, — отрезала Фриц. — Во-вторых, я просил не трогать мой трейлер. Ты могла поселить её к Дороти, как всех новеньких.       — Ты меня не предупреждал о гостях, так что пришлось импровизировать, — дёрнула плечами Филиппа, с трудом сохраняя спокойствие. — Конечно, здесь всегда найдётся место для обездоленных, вот только твоя не подруга не очень похожа на обездоленную. Сказала, что будет говорить только с тобой, а вчера таскала какие-то провода и разворотила старую электронику в аппаратной. Разумеется, без согласования со мной. На моей территории. Так что, будь добр, объяснись, что это за херня, иначе моё терпение скоро закончится.       — Её зовут Зеро. Она хакер, студентка из Кембриджа. На неё устроили охоту, потому она здесь.       — Значит, решил помочь ей залечь на дно. Зачем?       — Нужна для дела. Дела, которое способно здесь всё изменить.       — Опять говоришь загадками?       — Не загадки. Послушай, Фил, мы выйдем на новый рынок. Это совершенно другой уровень. Потолок, который отсюда мы никогда не сможем пробить.       — Притормози. С чего ты вообще взял, что нам нужно что-то менять, пробивать какой-то потолок? Женщина мгновенно узнала взгляд Фриц. Её инженер всегда смотрела с нездоровой одержимостью, когда задумывала нечто грандиозное и не менее опасное. В прошлый раз задумка закончилась переездом коммуны в Бладхейвен и продвижением от просто оружейного цеха на свалке химических отходов до одного из самых крупных контрабандистов на рынке Нью-Джерси всего за несколько месяцев. Следующего раза Филиппа уже не хотела.       — Если не Блокбастер, то однажды появится кто-то, способный справиться с твоими людьми. Лучше иметь достаточно влияния, чтобы предотвратить это.       — Давай обозначим, Фриц. Я считаю тебя своим партнёром, но только по вопросам, назовём это так, бизнеса. Твои чертежи или нейтралитет Пингвина держат нас на плаву. Ты получаешь свою честно заработанную часть. Но ты ни минуты не уделил никому из этих людей, — она обвела жестом присутствующих в цехе. — Скольких из них ты знаешь по именам? Хорошо, если десять — вместе со мной. А сейчас ты взялся нас спасать от угрозы, которой ещё даже не существует, чтобы потом сказать, что я должна тебе или этой девице? Так не пойдёт. Я сама решаю, что нужно мне и моим людям. И сейчас мне нужно, чтобы ты проверил партии на брак, потому что ты сам поставил такое условие перед отправкой, — Филиппа демонстративно протянула Фриц пару двусторонне заточенных спир-поинтов из стоящего рядом с ней ящика. Киллер забрала их под выжидающим взглядом мастерицы, провертев в пальцах, оценила баланс и, замахнувшись, синхронно метнула в испещрённую браздами от предыдущих попаданий мишень на противоположной стене. Перелетев через пол-цеха, клинки вошли в центр мишени под прямым углом, едва не соприкоснувшись обухами. В воздухе между Фриц и Филиппой застыло физически ощутимое напряжение.       — Пусть Зеро живёт здесь, сколько понадобится, но, как только она переступит порог трейлера, все действия по согласованию со мной. Правила здесь для всех одинаковые. Я ей их, кстати, озвучила, — женщина, не дожидаясь реакции, ушла вглубь цеха и вернулась за работу — она понимала, к чему может привести их перепалка.       — Ты не видишь полной картины, — прорычала киллер через плечо — достаточно громко, чтобы перебить шум цеха.       — Я вижу только твои подростковые амбиции. Мне мои амбиции стоили розыска Интерполом. Как далеко зайдёшь ты? Новая очередь клинков вошла в мишень ровно под предыдущими; между ними и доской лежал неправильный, тупой угол — у Фриц непривычно дрогнули руки. Оба клинка она хотела поглубже всадить женщине в глотку за её дерзость, но убивать мастерицу было самым неразумным решением. Закончив с выборочной проверкой клинков, она нашла один бракованный метательный дроп-поинт и, проворачивая его в пальцах, подошла к верстаку, за которым работала Филиппа.       — Ещё раз со мной так заговоришь, и я покажу, насколько далеко могу зайти.       — Не боишься остаться без пальцев? — снисходительно усмехнулась женщина. Она, как и Фриц, практически ни дня не прекращала тренировки с холодным оружием. Шансы убить друг друга у них были равнозначны — они обе знали это с самой первой встречи, когда киллер ещё ходила в сопровождении напарника. Филиппа не первый год терпела максимализм или двойные стандарты своего инженера, но при реальном посягательстве на её территорию молчать не стала.       — Можешь рискнуть.       — Могу сказать тебе то же самое. И ты по-прежнему на моей территории, Фриц. Сделаю вид, что этого разговора не было. Киллер приподняла подбородок.       — Не забывай, благодаря кому тебе досталась эта территория. С партией всё в порядке. Кроме этого, — Фриц с силой и показательно воткнула дроп-поинт в столешницу верстака в нескольких сантиметрах от руки мастерицы. — Можешь отправлять. Истинная виновница их бессмысленного конфликта вжалась поглубже в угловой диван, когда Фриц села напротив неё, забравшись в трейлер через боковое окно и бесшумно дойдя до кухонной зоны. Когда Зеро пыталась прийти в себя после вынужденной сделки, когда ехала в микроавтобусе к восточному побережью или когда следила за приезжающими машинами через окно трейлера, у неё не было предположений, кто скрывался под газовой маской. В их единственную встречу в полутьме она не рассмотрела ни одежды, ни светлых прядей, чуть торчащих из-под ремней противогаза. Под немигающий взгляд девушки, впившийся в её лицо, Фриц достала сигарету, сунула в зубы и прикурила, ответно не сводя с Зеро глаз. Ей меньше всего хотелось общаться с хакером, выстраивая по-новому отношения, но это было необходимо. Девушка закономерно сдалась первой, отводя взгляд.       — Ты хотела со мной поговорить. Говори, — киллер выдохнула облако крепкого табачного дыма через плечо. Зеро помедлила, формулируя вопрос — ей хотелось уже не спрашивать о чём-то, а сбежать как можно дальше и надеяться, что ни пронизывающий до костного мозга взгляд, ни чёрный силуэт никогда не потревожит её ни наяву, ни в кошмарах. Она боялась — Фриц видела это по её лицу, чуть взмокшему от нервного пота, слышала по сбивающемуся дыханию, — но старалась изо всех сил сохранить достоинство.       — Как ты понял? Что за мной следили? Что придут в мою квартиру?       — А ты как думаешь?       — Очевидно, тоже следил за мной. Да, странный вопрос. И что ты планируешь со мной сделать? Взамен на твою помощь.       — Поможешь кое-что выкрасть у Уэйн Интерпрайзес. С военного полигона в Мэриленде. Если получится, то дальше посмотрим.       — Значит, посмотрим, — в голос Зеро закралась горечь. — Просто чтобы ты знал, меня объявили три дня назад в федеральный розыск. У меня нет семьи. У меня нет дома. Я не могу вернуться в университет. До вчера я даже не знала, где нахожусь. Теперь ты предлагаешь мне участвовать в ограблении военных?       — Не предлагаю. Ты мне поможешь.       — Ты в курсе, что из-за тебя у меня всего за ёбаную неделю разрушилась жизнь?       — Нет, — Фриц поднялась с дивана. — Из-за меня ты ещё жива. Эти люди охотились на тебя очень давно. Иначе зачем пять лет ты ведёшь списки машин, которые за тобой следят?       — Какого… — девушка поняла, что среди шифров убийца в противогазе нашла в дневниках с блокнотами записи, более простые, чем криптограммы Цезаря. Автовладельцы, зарегистрировавшие машины в штате Массачусетс, каждый месяц обновляли номера, потому запоминать цифры было в слежке бесполезно — корпоративных агентов выдавали конкретные модели, которые Зеро записывала аббревиатурами. То, что Фриц увидела в её, пусть несложном, но тоже шифре систему, удивило девушку — она никогда не делала ставок на сообразительность окружающих.       — Ты говорила про Квин Индастриз в нашу первую встречу. Сначала корпораты пасут таких, как ты. Пытаются откупиться. А потом нанимают таких, как я. Так что тебе повезло, что твои услуги мне понадобились раньше, чем тебя решили убить, — чеканила Фриц, глядя на девушку сверху вниз. — Пока ты работаешь на меня, то находишься под моей защитой. Ни федералы, ни корпораты до тебя не доберутся. Но я должен знать больше подробностей. Что ты натворила?       — Почитай про коммонского потрошителя. Под выжидающим взглядом киллера Зеро сдалась.       — У меня есть на них компромат. Не такой крутой, как опыты над мутантами. Остальное газетчики скажут лучше, чем я. Во всех неприятных подробностях, — девушка кивнула на полотно старого расследования на противоположной стороны трейлера. От сырости краска на некоторых газетных листах поплыла, часть разноцветных стикеров сорвалась и лежала на полу. В целом, трейлер, пусть и выглядел самым чистым в городке, нуждался в новой генеральной уборке, а Зеро, разбросавшая по кухонной зоне грязную посуду, ровным слоем по поверхностям вещи, явно была не из чистоплюев.       — Мне нужна твоя версия.       — Да нет никакой версии. Отец работал на Квин Индастриз, узнал лишнее о проекте, которым занимался. Год за моей семьёй следили, потом, когда всё улеглось, заказали нашу смерть какому-то маньяку. Вот, что он мне оставил, — девушка приподняла край широкого свитера, показывая чудовищного вида швы у почек, печени, заворачивающие кривыми срезами вдоль кишок ниже, под резинку её длинной юбки. Зеро не должна была выжить — киллер хорошо представляла, с какой силой и в каком порядке наносились раны. — Я провела три месяца в реанимации, и ещё два года под охраной копов. Давала столько интервью и показаний, сколько было нужно, чтобы внимание прессы не спадало. Квин Индастриз пришлось оставить меня в живых. Они просто следили, а потом появился ты.       — Какой именно компромат?       — Файлы проекта. Когда отец ещё был жив, я взломала сервера лаборатории и скопировала все данные. Думала, это защитит нас.       — Защитит, как пистолет, из которого ты не умеешь стрелять? — Фриц не стала добавлять, что именно вольность девушки могла подвести её семью к гибели.       — Я бы выстрелила. Фриц никак не отреагировала. Зеро и сама знала, что не смогла бы.       — За что тебя объявили в розыск?       — Взлом серверов Квин Интерпрайзес, очевидно. Ну, ты доволен моей версией? Допрос окончен?       — Окончен. Но ты ошиблась, — пространно изрекла Фриц. — Твоя жизнь только начинается. Ты слабая, но смелая. Это хорошая черта. Возможно, ты сможешь выжить.       — Это комплимент?       — Нет. И если ты ещё раз полезешь на территорию Филиппы, надумаешь красть электронику или вещи, — Фриц указала на ноутбук, к которому подключался самодельный модем, — пеняй на себя. Если вежливо попросишь, тебе ни в чём не откажут. В пределах разумного. Такие здесь правила. Филиппа, кстати, их тебе говорила. Ты меня поняла?       — Ага.       — Буду через несколько дней, обсудим детали нашего общего дела. Это на всякий случай, — киллер достала из кармана весеннего бомбера простой мобильный, кладя на стол перед девушкой, и направилась к выходу. — Мой номер единственный в контактах. И чтобы прибралась за собой, — Фриц указала на грязную посуду с разбросанными вещами. — Я не потерплю здесь помойку.       — Значит, это всё-таки твой трейлер, — проворчала под нос девушка. — Эй, как к тебе обращаться? Я пыталась узнать, но никто не сказал.       — Фриц.       — Странное имя.       — Потому что это не имя.       — Ладно. Знаешь, почему Зеро? — неожиданно спросила девушка, наконец поднимая на Фриц глаза — у них было странное выражение.       — Мне плевать, — честно ответила киллер. Разговор с хакером продлился всего одну сигарету, но оставил скверное послевкусие, впрочем, как и беседа с мастерицей. Зеро оказалась бомбой замедленного действия похуже Освальда, Филиппа же совершенно не видела дальше своего носа, по мнению Фриц, слишком размякнув — годы и какая-никакая стабильность слишком отдалили её от идеалов, за которые женщина числилась в розыске. Выбравшись на воздух из трейлера, Фриц потушила окурок о металл корпуса, спрятала его в картонную упаковку и пересекла быстрым шагом трейлерный городок под недвусмысленный взгляд уже как несколько месяцев слезшей с героина Конни, качающейся с простым косяком на раскладном стуле у соседнего дома на колёсах. Девушка окликнула киллера и, натолкнувшись на молчание, кинула вслед средний палец. Одно женщина подметила верно: киллер никогда не интересовалась этими людьми. Фриц знала, что Дороти облил кислотой клиент-гангстер в подпольной клинике, где девушка подрабатывала медсестрой, за отказ от близости, или что лучшую подругу Конни — Салли — насиловал в луизианской деревушке с девяти лет отец, прежде чем проиграть в покер местному сутенёру. Но эти знания ничего не меняли. Фриц коммуна представлялась неким единым организмом, который в случае чего можно было использовать — сбежать сюда, привезти непутёвую девицу, развернуть новое предприятие или втянуть в серьёзные игры, и в своём умении идти по головам киллер не слишком отличалась от Пингвина. В ангаре Фриц вернулась за руль «понтиака», с диким рёвом восьмицилиндрового двигателя направившись через тоннели обратно в сторону Готэма. Три часа прошли ещё до её отъезда сюда, и наверняка в городе грехов её ждал ещё один недовольный ею человек. На выезде из Бладхейвена кратковременное солнце снова сменилось грозой. По ту сторону неразличимой толщи воды Освальд не мог найти себе места в ожидании Фриц — если она вообще соизволит явиться, не бросаясь в эпицентр новых неприятностей, не успев отделаться от последствий предыдущих. Минестроне с морепродуктами, поданный Ольгой на обед, показался мафиози слишком пресным, сколько соли не сыпал, статистика контролируемых банд в Готэме, озвученная мистером Пэнном, никак не росла, Зсасз пускал дибильные шутки про несостоявшееся свидание, а приезд грёбанной Софии Фальконе только усилил раздражение и дурное предощущение. Кобблпот уже продумал, как обратить ситуацию в свою пользу, но спокойней ему не стало. Новости о появлении Софии в Айсберг Лаунж мгновенно разлетелись, и верные дону Фальконе выдали самих себя — оставалось только застать на горячем, с каждым из них разделавшись. Три часа Фриц превратились в шесть с половиной — планы добраться пораньше окончательно сломали въехавшие друг в друга при нулевой видимости из-за грозы фуры на подъезде в Готэм. Кобблпот не любил ждать, предвкушение в нём сменилось сначала раздражением, затем злостью, и появление киллера скорее вызывало бы у него вместо радости желание сцепить руки на её горле до посинения. Устав от нервного ожидания, Освальд схватился за единственную возможность отвлечься, направившись с Зсасзом и Гейбом к Софии — его шестерки заметили активность у резиденции Фальконе. Он приехал вовремя: члены старой мафии слёзно просили донну Фальконе взять управление Готэмом на себя, игнорируя её просьбы покинуть резиденцию. Только её отказ рассматривать их просьбу спас Софию от неизбежного. Про себя Освальд облегчённо вздохнул — он надеялся, что обойдётся без её убийства. Кармайн ещё не простил Пингвину предательство, а смерть его ребёнка сулила мафиозную войну, какой не видел Готэм.       — Ты использовал меня, — давила из себя слёзы София, вздрагивая на каждом новом выстреле Зсасза за стеной гостиной. — Ты знал, что поползут слухи и друзья отца придут ко мне. Я была наживкой на крючке.       — С одной большой разницей: наживку съедают.       — Теперь ты мне веришь?       — Ну, ты же жива. Помедлив, София бросила на него переполненный болью взгляд:       — Мой отец не стал бы их убивать. Он бы пригласил меня в клуб, как и ты, но зашёл дальше. Он бы позвал меня с ними поужинать, чтобы нас видели на людях, чтобы показать, что старый и новый порядки дружны. И тогда те, кого ты убил, присягнули бы тебе. Вот мой отец умел использовать чужую силу. Но это твой город, не мне тебя учить! — девушка бессильно всплеснула руками.       — Новые времена — новые порядки, — с достоинством ответил Пингвин. Застреленных мафиози ждали свежевскопанные могильные ямы на заднем дворе, Освальда — пустой особняк. Отпустив подручных, он заперся в кабинете, налегая на ломбардское мускато бьянко из винного погреба, всё ещё надеясь на возвращение Фриц. Промокшая до нитки на промежутке между парковочным местом и крыльцом особняка, киллер первым делом направилась на кухню, оставляя за собой на полу влажные следы кроссовок, под осуждающий взгляд наспех убранные Ольгой. Она отказалась от ужина, ограничившись остывшим кофе, за монотонным питьём которого застал её мафиози, доковыляв из кабинета до кухни на шум.       — А чего это вы прячетесь здесь, как нашкодившая кошка? — Пингвин не давал отчёта, насколько порой походил на собственную мать, душащую заботой и ревностью, подходя к киллеру с выжидающим выражением на лице. Он был порядком пьян. Фриц окинула мафиози оценивающим взглядом, в один глоток допила кофе, звучно отставила чашку на столешницу, а затем подняла ладонь в жесте, имитирующем выпустившую когти кошачью лапу, и без интонации выдала низкое:       — Мяу. Опустив руку, киллер отсчитала секунды до его реакции. Мгновенно обескураженный нетипичным поведением Фриц, Освальд замер и вместо возмущённой тирады нервно рассмеялся.       — Нет, погодите. Мне не послышалось, и вы только что…       — Тебе всё равно никто не поверит.       — Крайне оригинально. Так где вас черти носили? Я не мог найти себе места, — Освальд шагнул вперёд, сокращая между ним и киллером дистанцию, положив ладони на её плечи, забыв утреннее предупреждение. Фриц зашипела, хватая мафиози за запястья, и рывком опуская его руки. Кобблпот заметил на своих пальцах её кровь, разбавленную дождевой влагой с куртки, а затем уловил незабываемый коктейль запахов — мертвецов, свалки химических отходов и Бладхейвена.       — Много где. Я приехала так быстро, как смогла.       — И на том спасибо. Я уж было подумал, что у вас снова нашлись дела поважнее меня.       — Мне нужно наложить швы, — пространно ответила Фриц, понимая, что последняя рана открылась именно с подачи мафиози. — Я слегка переусердствовала с нагрузкой. Обойдя его, киллер направилась на второй этаж. Пингвин неуклюже заковылял за ней — без трости его ходьба замедлялась почти вдвое.       — Ни дня покоя? Знаете, а ведь до того, как я узнал вас получше, то представлял вашу жизнь более размеренной, — Освальд подхватил Фриц под руку, когда они преодолели первые ступени. Киллер скосила на мафиози взгляд, согнула руку в локте, поддерживая его, и помогла подняться.       — Она такой и была. Пока я не встретила тебя.       — Вот вы сейчас лукавите, дорогая. Не я сподвиг вас разгадывать заговор или вести войну с федералами.       — Нет, это не война, Освальд. Пока что. В санузле, совмещённом со спальней, стащив куртку с обувью в корзину для грязного белья и сев на край ванны, киллер наконец сняла, морщась от боли, водолазку. Чёрная майка под ней прилипла к влажной от крови, дождя и пота коже. Пингвин, холодея, наконец увидел воспалённые следы когтей и остатки разорвавшихся чёрных нейлоновых ниток на них под квадратами трех отслоившихся пластырей. Весь день он уверенно считал, что Фриц в бодром расположении духа после миссии вернётся и воплотит своё обещание, но вместо этого она едва держалась на ногах.       — Это по-вашему относительно? — запричитал мафиози, доставая с полки аптечку и хирургический инструмент. — Давайте я. Фриц кивнула. Хотя Освальд был пьян, его руки явно работали получше рук киллера, охваченных болезненным тремором. Они опустились вдвоём на холодный кафель у ванны, чтобы Освальду было проще орудовать хирургической иглой. Сняв обвисшие пластыри и промыв раны киллера, Освальд обрезал остатки ниток, принявшись чуть подрагивающими пальцами в медицинских перчатках, надетых под выжидающий взгляд Фриц, зашивать первую рану. Киллер, сцепив зубы, терпела. Мафиози, что раньше шил топорно, сейчас это делал практически мастерски — наверняка он собой гордился. В каком-то извращённом смысле Кобблпоту нравились подобные ситуации, когда убийца ему безоговорочно доверяла, чуть ослабляя бразды самоконтроля.       — Что это вообще было? Похоже на следы когтей. На вас напал дикий зверь?       — Не зверь. Метачеловек. У него процентов девяноста тела покрывал металл. И были когти. Он разорвал ими пополам нашего посредника. Ноги в одну сторону, туловище в другое, — запнувшись, киллер вспомнила, как, воспользовавшись единственным шансом, вбивала содержимое автоматических шприцов в незащищенные металлом виски Гарро. — Уверена, тот ещё слышал, как разматывались его кишки прежде, чем умереть.       — Фу, — скривился Освальд, продолжая орудовать иглой. — Хотя я бы не отказался иметь такого метачеловека в подручных. Да и вообще, может уговорите парочку подобных работать на меня? Фриц словно его не услышала.       — То, как поступают с металюдьми, точно вызовет сильный раскол в обществе. Монстры Стрейнджа терроризировали граждан, их боялись, а потому твоя предвыборная кампания была такой успешной. Но жертвы опытов — их все будут жалеть. Толпы либералов выйдут с плакатами, запустят всякие ток-шоу, потребуют для них квоты.       — К чему вы клоните? Не поверю, что вы прониклись социальными проблемами мутантов.       — Срок годности. Он есть у компромата на Уоллер и кончится, как только кто-то открыто заговорит об опытах. Это невозможно держать под контролем постоянно. Наверное, это всё происходит потому, что как вид мы… — киллер судорожно глотнула воздух, скривившись от боли.       — Простите, — мафиози остановил движение иглы. — У вас слишком воспалилась кожа, тяжело идёт.       — …эволюционируем. А любой рост — это всегда страдания. Когда металюди достаточно выстрадают, когда станут хитрее, когда сольются с обычными людьми, когда их станет так много, что с ними придётся считаться, они займут наше с тобой место.       — Снова ударились в философию? — удивился Освальд. В последнее время Фриц редко была настолько многословной.       — Нет. Даю точный прогноз.       — Узнаю риторику вашего отца.       — Его прогнозы более мрачные, — подёрнула уголком губ Фриц. — В них человечество само себя сжирает. Знаешь, меня начинает напрягать, чем он занимается. Я думала, отцу будет достаточно работы или увлечься расследованиями, но, кажется, я разбудила в нём то, что будить нельзя.       — А вы уверены, что оно спало? Может, Безликий всегда был таким? А ведь когда-то я вам говорил, что кровь не врёт. Тогда я даже не предполагал, что настолько. Фриц не ответила, и Освальд продолжил:       — У меня к вам есть важный вопрос, только давайте на чистоту. Накануне пропал человек. Антонио Сарто. Он держал арену в Северном Ист-Энде. Говорят, был частым гостем на аукционах. На тех, где можно купить людей. И детей, — подчеркнул Пингвин. — Уж часом не ваш отец решил прийти по его душу? Антонио работал на меня, и, если это не Безликий, а люди Фальконе, решившие нанести мне коварный удар, я должен выяснить.       — Точно не Фальконе, — киллер кратко пожала плечами и скривилась от прострелившей их боли. Кобблпот со странным облегчением понял, что прав.       — Когда-нибудь мы с вами об этом серьёзно поговорим, Фриц. Грудная клетка киллера прерывисто вздымалась, от боли на самом сложном, третьем шве она вцепилась свободной рукой в борт ванны. Скосив взгляд на её напряжённые мышцы, Пингвин попытался отогнать неуместные мысли. Едва закончив с третьим швом и заклеив пластырем, он силой заставил себя отодвинуться, стаскивая перчатки и вытирая запотевшие кисти окровавленным полотенцем.       — Вот и всё. Скоро будете, как новенькая, — Пингвин сам не понимал, зачем несёт подобную чепуху — быть может, так пытался сделать ситуацию, в которой она оказалась, менее трагичной. Наёмница отпустила борт ванной, перекладывая кисть на остро торчащее, полусогнутое колено, прерывисто дыша. Пингвин в который раз про себя подметил, что по её высушенному, рельефному телу точно можно было изучать анатомию костей с мышцами, и сглотнул сгустившуюся слюну, затем ещё раз, понимая, что ещё немного — и набросится на неё не с удушением, как хотел немногим ранее, а с поцелуями.       — Фриц, я, — смущенно улыбнулся он. — Могу вас поцеловать? Она обвела мафиози мутнеющим взглядом.       — Без рук.       — Конечно, — Освальд, меняясь в лице, неуверенно придвинулся, но вместо линии уст киллера намеренно оставил сухой поцелуй на её ключице с той стороны, где не белели пластыри. Захватив губами тонкую кость ключицы, он скользнул по ней языком, затем чуть выше, к основанию шеи. В нос ударило металлическим запахом крови, сладковатым — её тела, и отдалённой отдушкой дезодоранта. Поцелуи его стали более жадными и влажными, Освальд заворачивал ими к сколу челюсти и белоснежному уху — напористо, — зная, что ненавязчивость ломает процессы возбуждения киллера. Уперевшись руками в борт ванной, Освальд навис над Фриц, постепенно едва не вгрызаясь уже во вторую половину её шеи и мочку уха. Согнутое больное колено от соприкосновения с полом ныло, но он, кажется, вовсе этого не чувствовал.       — Пользуешься ситуацией, — подметила киллер, чуть запрокидывая голову назад. — И без засосов. Её дыхание от его темпа, плавящего сильнее поднявшейся из-за воспалительных процессов температуры, окончательно сбилось. Кобблпот, недвусмысленно считав реакцию, рывком опустился ниже, подцепил зубами край майки, поднимая до груди и впиваясь мокрым поцелуем ей в бок, неудобно извернувшись. Облизнув рёбра от самого верхнего к нижнему, он ощутил под тонкой кожей твёрдость кости и шероховатость старых шрамов — ожогов с ножевыми, — а затем, как кровь приливает к его лицу, вискам, груди и паху. Когда Фриц ощутимо напряглась, мафиози коснулся губами натянувшихся мышц пресса, провёл петлю кончиком языка на коже вокруг пупка. Упёршись ладонями в пол — в положении без упора, нависая над киллером, у него заболели от перенапряжения руки, — Освальд скользнул краешком языка ниже, под ремень джинсов киллера, схватился за чёрный нейлон зубами и с тихим рычанием потянул на себя, послабляя, чтобы облизать солоноватую, запревшую за день кожу по ним.       — Хватит, — бесцветным голосом прокомментировала происходящее Фриц. Пол в ванной был слишком холоден и неудобен для близости, ей следовало отмыться от трупно-помоечных запахов, впрочем, ушедших со снятой верхней одеждой, а телу требовался покой. — Поднимись, — спокойно продолжила она. Освальд нехотя выпрямился, складывая руки в замок у ширинки — смущенно прикрыл оттянутую эрекцией ткань брюк. Киллер следом поднялась с пола, пошатнувшись, и направилась к выходу в комнату.       — Да, — облизнув губы, покорно последовал за ней мафиози.       — Садись на кровать, — указала Фриц, пропуская Освальда вперёд и проверяя, точно ли закрыты двери спальни.       — Фриц, — нерешительно обратился к ней Освальд. — Я, как бы так вам сказать, готовился к этой встрече. Потому, — он запнулся, садясь на край кровати и снимая броги, аккуратно придвигая их к прикроватной тумбе, — ничему не удивляйтесь. Киллер приподняла брови, подходя к кровати, и сразу обратила внимание на оголившиеся стопы мафиози, обтянутые не классическими вышитыми зонтиками хлопчатыми носками, а чёрным капроном, через который просвечивал неизменный фиолетовый педикюр. Нависнув над Освальдом, уперевшись коленями в матрас и намеренно не опускаясь на него бёдрами, киллер сняла с мафиози пиджак, жилетку, растянула, стаскивая, галстук, следом расстегнула рубашку. Сгребя в охапку чёрный верх костюма, пропахший шипровым парфюмом и лосьоном для тела, Фриц отбросила его с кровати на пол.       — Ложись. Мафиози подвинулся назад на кровати, головой в сторону подушек и кроватной спинки, о которую киллер фиксировала его запястья. Фриц склонилась над ним, расстегнула пуговицу на брюках, рывком опуская те вниз до колен, и её предположения оправдались, едва взгляд зацепился за чёрный пояс, поддерживающий высокие чулки. Освальд был без трусов, его светлеющий на фоне чёрного капрона пояса и чулок член глухо шлёпнулся о гладко выбритый лобок, оставляя глянцевые следы предэякулята на коже живота.       — Неожиданно, — честно прокомментировала увиденное она, стаскивая с Кобблпота брюки и отбрасывая на пол. В иной ситуации киллер могла бы заморочиться, складывая одежду стопкой, но обнажённый Освальд — пунцовый от смущения, до невозможного изящный в женском белье — ненадолго выбил своим образом из головы Фриц вообще любые мысли. Руки её сами потянулись к прикроватной тумбе, доставая комплект хромированных «смит & вессон». Тугие кольца сомкнулись вокруг запястий Освальда, а свободные дужки — вокруг кованных прутьев кровати. Он дернул руками, со звоном проверяя крепкость собственной фиксации — так же неудобно, как всегда. Мафиози — с расширенными от возбуждения зрачками и дрожащим от возбуждения членом — соблазнительно извернулся, раздвигая ноги на простынях.       — Я вам нравлюсь? — то ли стеснительно, то ли совершенно по-блядски спросил он. Искренним ответом ему был ошалевший от происходящего взгляд Фриц.       — Да, — киллер погладила его по колену через нейлон, отмечая, что ей нравится ощущение ткани больше человеческой кожи, заворачивая ладонью на внутренюю часть бедра. Она никогда так не трогала Освальда, и его выгнуло от неожиданной ласки. Мафиози подался бедрами навстречу, глухо простонав, когда кисть Фриц не опустилась всего на ладонь расстояния до его промежности, намеренно мучая. — Тебе идёт.       — Вам не противно?       — Скорее наоборот.       — Признаться, это не всё, — прикусил губу Освальд. — Второй ящик. Чёрная коробка. Фриц нехотя отодвинулась, достала единственную коробку из тумбы, приподнимая крышку — внутри чернел каучуковый кляп на дизайнерских, тиснённых узорами ремнях.       — Я же говорил, что буду тихим, — пояснил мафиози, и голос его надломился от волнения. Он впервые проявлял инициативу в предпочтениях, опасаясь любой негативной реакции, и действовал весьма отчаянно. На то было несколько причин, но главная — с оглядкой на увлечённость киллера заговором и множеством других глобальных проблем, повлёкших сильное дистанцирование, Освальд решил, что перестаёт интересовать Фриц. Отчаянные времена требовали отчаянных решений.       — Обычно я затыкаю глотки, когда убиваю. Это… не очень сексуально.       — Прошу вас.       — Ладно. Открой рот, — Фриц подцепила кляп, откладывая коробку, и кратко ощупала текстуру материала. Мафиози открыл рот, весьма соблазнительно в довесок высунув острый язык. — Оближи, — киллер прошлась упругим каучуком шарика по его языку, и, когда Освальд несколько неловко его облизал, то грубо затолкала в рот, резко фиксируя на затылке ремни. Кобблпот мгновенно замычал, вероятно, проверяя, насколько каучук пропускает звук, а затем дёрнул руками, натягивая крепкие звенья меж дужек наручников, разом напрягая мышцы и прогибаясь в пояснице. До Фриц практически сразу дошло, с какой целью Кобблпот попросил надеть на него кляп — он обрубал свой единственный способ попросить её остановиться. Киллер поднялась с кровати, стаскивая боксёры, носки, оставшись в сырой майке, подчеркивающей химическую белизну её кожи и рельеф мышц. Задумавшись, она вытащила из джинсов ремень.       — Хорошо. Я сделала, как ты хочешь. Теперь сделаешь, как я хочу. Развернись. Освальд кратко моргнул, что-то промычал и нерешительно перевернулся со спины набок, насколько позволяли прикованные растянутые руки. Фриц не могла отвести взгляда от его худых, по-мужски угловатых бёдер. В фигуре Кобблпота не было утончённости и имелась склонность к коренастости, но даже после десятков травести-шоу с полуобнажёнными девочками Джимми — такими, что даже у гангстеров с традиционными взглядами вскипала кровь — мафиози казался ей самым, до дрогнувших от возбуждения коленей, привлекательным.       — Я тебя выпорю. Это нейлон, он не оставляет таких следов, как кожа. Кивни, если понимаешь что будет дальше. Пингвин кивнул — даже с большим энтузиазмом, чем Фриц предполагала.       — Начну с двадцати. Первый удар сложенного петлёй ремня пришёлся на плотно сведённые ягодицы. Освальд сжался, борясь с рефлекторным желанием перевернуться на спину и мазохистским — выгнуть навстречу ударам задницу. Второй пришёлся на левое бедро, третий — на икру той же ноги, четвёртый напомнил Кобблпоту, что у него есть правая половина, ещё не тронутая ударами. Фриц не жалела его, делая длительные паузы между ударами, давая следам от них окрасить алым белизну усыпанной веснушками и сходящими следами от прошлых синяков кожи. Пингвин дёргался, мыча, с металлическим скрежетом выворачивая запястья в наручниках, от каждого удара, но продолжал вилять бёдрами навстречу ремню. Когда Фриц насчитала двадцать ударов, шесть из которых по интенсивности были наравне с истязанием хлыстом Табиты Галаван — на щеках мафиози заблестели дорожки от болезненных слёз, — то села рядом с ним, отложила ремень, скользнув ладонью по изувеченным ягодицам и оставила несколько влажных поцелуев на самых воспалённых, ярко-алых отметинах на бедрах Освальда под подтяжками чулок. От подобного контраста мафиози прошибло током, и болезненное мычание обратилось надрывистым стоном.       — Ты действительно хорошенький, — безболезненно захватив зубами кожу на его ягодице, добавила Фриц. — Видел бы себя со стороны. С каждым ударом горячела не только кожа Освальда, но и сама Фриц — настолько, что ей стало некомфортно от собственной остывающей смазки, стекающей по половым губам на внутреннюю часть бедра. Нависнув над Освальдом, Фриц медленно вытащила кляп из его рта и, не расстёгивая ремней, спустила на шею. За каучуком потянулась нить густой слюны — она слизала её, следом жадно присосавшись к податливому рту мафиози. Кобблпот едва не кончил, когда кончик её языка коснулся его.       — Ты спрашивал, нравишься ли мне? — спросила киллер, нехотя отпрянув от его уст. — Сейчас проверишь. Когда её бедра склонились над его лицом, а промежность соприкоснулась с губами, размазывая по подбородку смазку, Кобблпот точно убедился, насколько — такой влажной он её ещё не помнил.       — Лижи, — кратко отдала она приказ, и мафиози покорно слизал до последней капли её смазку, следом фигурно очерчивая набухший клитор, впиваясь и вгрызаясь в него, засасывая, затем переходя на чувственную точку у входа во влагалище, дразня её языком. От его напора, который в иной ситуации мог Фриц разозлить, она сомлела, сильнее насаживаясь на него и запуская в вороные пряди кисть, наматывая на пальцы. Когда Фриц кончила, её затрясло, а следом, грубовато заталкивая кляп обратно в рот Освальда, она опустилась на его лобок, потёрлась половыми губами о жаждущий разрядки член и наконец насадилась на него — медленно и чувственно, ещё пульсирующая, слишком узкая после оргазма. Стоп из-под кляпа перерос в рычание.       — И не вздумай кончить, пока я не разрешу. Кивни, если понял. Освальд, дезориентированный, случайно помотал головой, и мгновенно получил две хлёсткие пощёчины, а следом ещё две тыльной частью ладони Фриц и парные удары по рёбрам.       — Кивок делается по-другому, Освальд, — когда он сообразил и наконец кивнул, киллер уперлась подушечками разведённых пальцев ему в рёбра и живот, намеренно глубоко надавливая, оставляя синяки, и двинула бедрами. Он завился под ней от боли, смешанной с чувственным наслаждением; она выгибалась на нём, рыча и ещё несколько раз кончив, пока свежий шов на плече вновь едва не треснул, а ноги, охваченные послеоргазменным тремором, не стали разъезжаться по шёлку простыни. Отдаляя Освальда от оргазма пощёчинами, ударами, пощипывая за бока и мучительно оттягивая соски, Фриц ощутила, что следующий оргазм станет последним, вытащила кляп, обвернула вокруг шеи мафиози нейлоновый ремень и потянула за края, ложась на красную, горячую веснушчатую грудь и ни на секунду не сбавляя темпа. От асфиксии Освальд подкатил глаза, хрипло, судорожно ловя губами воздух, и Фриц придвинулась к его лицу, потеревшись о гладкую горячую щеку своей, а затем принялась вылизывать, покусывать поочерёдно красные, чуть закровившие от поцелуев губы мафиози, послабляя хватку ремня, чтобы следом за глубоким вдохом снова затянуть.       — Можешь кончить, — сильнее сжимая бёдра мафиози своими, на надрыве сказала она. Пингвин беззвучно поблагодарил её за невыносимую тяжесть, сменяющуюся долгожданным облегчением. Обжигающая теплота спермы внутри лона киллера, невозможная узость на члене мафиози переплелись, и мир за зажмуренными веками заискрил — одновременно для обоих. Фриц ещё долго не могла отдышаться — эрекция Пингвина не спадала, и он продолжал пульсировать в ней, растягивая — широкий и твёрдый. Мафиози ловил губами её щеку, скулу, мочку уха, невпопад целуя, утыкаясь острым крючковатым носом в платину волос. С трудом приподнявшись, киллер расстегнула наручники на запястьях Освальда. Он мгновенно поднялся и стиснул её в объятьях, ощущая, как в ответ крепкая рука прижимает его к себе ближе, зарывается пальцами в волосы. Мафиози жался к ней отчаянно, тёрся кожей об остро выступающие под майкой рёбра, ключицы, тазовые косточки. Даже если бы Фриц не оставляла намеренно на Освальде синяки, её угловатое тело вполне справлялось с этим в банальных объятьях.       — Кто тебя надоумил на эту затею? — нарушила тишину первой Фриц.       — Просто подумал, что надоел вам, вот и…       — Ты не надоел мне, Освальд.       — Это всё моя дурацкая паранойя, я знаю, что вы бы сказали, если что-то не так. Вы обещали, в конце концов. Хотя сегодня паранойя сработала, как нужно.       — И как?       — Приспешники Фальконе объявились почти сразу после прихода Софии. Гейб закопал их на заднем дворе её особняка. Даже не представляю, на что она рассчитывала, когда решила вернуться в Готэм, — Пингвин, целуя Фриц за ухом, ощутил как кисть на его волосах постепенно слабеет, опадая на простынь. — Фриц? Даже не отмывшись от телесных жидкостей, киллер, сморенная бессонной ночью, миссией, переездом из Мексики обратно в Готэм, расчленением отцовской жертвы и сбросом в болото, а затем разборками с Зеро и Филиппой, за которыми последовала выматывающая близость, закономерно отключилась. Освальд чуть отодвинулся, убедившись, что Фриц заснула, погладил её по скуле костяшками пальцев, поцеловал во влажный от тонкой плёнки пота лоб и поднялся с постели, направляясь за бумажными полотенцами — вытереть их обоих. День клонился к концу. Голова Кэтрин постепенно таяла в кухонной раковине. Безликий, перебирая копии дел, нашёл зацепку о личности гастролёра. Зеро, наведя порядок в трейлере, вернула на место опавшие стикеры и газетные вырезки со стены, наконец расшифровав полотно Фриц — и начала догадываться, какую игру ведёт убийца в противогазе, увидев фамилию Десмонд. София Фальконе, глубоко оскорблённая Кобблпотом, не стала медлить — в город направлялся её соратник в свержении пингвиньего мира, неуловимый маньяк-каннибал Профессор Пиг. Жнецы уже затачивали серпы.