Лжец в противогазе

Выбеленные пустынным солнцем улицы Суюдад-Хуареса встретили Фриц часовой автомобильной пробкой по выезду с моста через Рио-Гранде — реку, разделяющую американскую и мексиканскую границы. Разноцветные фасады бизнес-центров, ресторанов, гостиничных комплексов вдоль двухполосной городской магистрали по мере отдаления от центра сменялись бесчисленными кластерами однотипных жилых кварталов. Бежево-жёлтые, вплотную стоящие друг к другу дома расплывались в песчаной дымке у линии горизонта, врезались в подножья поднимающихся над равниной рыжих горных кряжей. Фриц неотрывно смотрела на ещё чужой ей мир через приспущенное боковое стекло с заднего пассажирского сидения серого «ленд ровера». Во внутреннем кармане её льняного пиджака лежали выданные федералами документы на имя Алекса Чарльза Фостера, удостоверение независимого журналиста из Вашингтона и приглашение для официального пересечения границы. Оставшиеся позади пограничники, поначалу поглядывая то на слишком белого для здешних мест американца, то на документы, скабрёзно перешучивались на испанском, но всё же пропустили машину.       — Они делали ставки, через сколько часов тебя похитят ради выкупа, отымеют или убьют, — смотря на Фриц через салонное зеркало, оскалился сопровождающий её испаноговорящий водитель, обнажая не меньше половины замененных золотыми коронками резцов. В своей болтливости и вороватых повадках он походил на бессменного водителя Джимми — Гофера, — только если бы тот родился в мексиканской семье и уже больше двадцати лет сотрудничал с федералами. — Знаешь, скольких журналистов находят каждый год в пустыне с пакетом на голове?       — Если меня что-то и убьёт, то этот климат. Фриц сунула руку в карман, неудобно развернувшись — с её ростом ездить на заднем сидении столько часов было сущей пыткой, — и, достав золотистый портсигар, откинула большим пальцем приятно пружинящую крышку. Она всегда использовала легко утилизируемые вместе с окурками, содержащими её биологические следы, картонные сигаретные упаковки, но в эту поездку ничего не должно было выдавать в ней убийцу в противогазе с её навязчивыми ритуалами. Она ненадолго вжилась в роль одного из писак, годами гоняющихся за Пулитцеровской премией и черпающих вдохновение в криминальном лоске — кто-то в мафии, кто-то в наркокартелях, как лже-Алекс. Сунув в зубы сигарету, киллер прикурила её дизайнерским бензиновым «дюпоном» с тёмно-вишневым корпусом в тон саквояжу с немногочисленными пожитками и двойным дном. Преимуществом официального пересечения границы на машине стало отсутствие рамок металлодетектора в совокупности с исключительной коррумпированностью пограничников и бездействием правоохранительной системы перед наркокартелями — ни багаж, ни «ленд ровер» не досматривали. В случае, если бы её багаж всё-таки проверили, Фриц планировала откупиться наличными или позвонить новому другу, ждущему её на окраине города. От удушливого зноя, нагревающего корпус машины, было невозможно укрыться даже за задраенными затонированными стёклами со включенным кондиционером. Голова Фриц под коротким светло-каштановым париком нестерпимо чесалась, на её сероватую кожу, покрытую густым солнцезащитным кремом, налип слой кварцевой пыли, и на самых чувствительных местах начала постепенно появляться бледно-розовая аллергическая сыпь. Первой остановкой на их пути стала гостиница, где Фриц оставила саквояж, достав из подложки батарею ампул с подавляющими метаспособности транквилизаторами, два автоматических шприца, несколько нейлоновых портупей с метательными клинками и два одноразовых мобильных с мексиканскими номерами. В номере киллер нашла три кустарно вмонтированных в светильники жучка, но не стала выдавать своей осведомлённости. Включив в ванной душ и вместе с ним первый одноразовый мобильный, киллер набрала друга с окраины, отчитавшись одной фразой о приезде под заглушающий для прослушки её голос шум воды. Затем, переодевшись в чистый сухой комплект, зафиксировав на предплечьях и лодыжках под широкими штанинами немногочисленный, но достаточный для бойни арсенал и захватив второй мобильный уже для связи с федералами, спустя четверть часа киллер вернулась к машине, остывающей в тени на гостиничном паркинге. По дороге водитель рассказывал о лучших местных забегаловках с традиционной кухней, но Фриц не слушала его, сосредоточенно просчитывая вероятные исходы миссии. Глаза и уши — соколы, — служащие объекту, на который предстояла охота, были повсюду, потому Фриц планировала придерживаться легенды о журналистской работе вплоть до момента, пока не окажется наедине с тем, кого федералы называли посредником — местным наркобароном. Чем ближе «ленд ровер» подъезжал к городской окраине, минуя квартал за кварталом одинаковые здания, тем меньше на улицах встречалось прохожих, а к запаху мусора примешивалось то, чем в обычных городах не должно было пахнуть — стойкий трупный смрад. С американской стороны Рио-Гранде на известняке одного из горных хребтов выделялась регулярно подкрашиваемая религиозными активистами надпись — по полусотне метров в высоту каждая буква: «Сьюдад-Хуарес, истина в Библии. Прочти её». С мексиканской стороны Рио-Гранде стремительно разлагались подвешенные под сводами мостов, на светофорах и фонарных столбах, обезглавленные, оскоплённые, частично расчленённые трупы мужчин и женщин — по полусотне жертв наркокартелей каждый месяц.       — Мы на месте. Добро пожаловать в ад, гринго, — водитель заглушил мотор напротив ворот обнесённого колючей проволокой металлического забора. За забором скрывался двухэтажный, выполненный в сицилийском стиле особняк из красно-жёлтого кирпича в окружении высоких пальм. Территорию перед воротами и по периметру внутри патрулировали боевики со штурмовыми «сиг сауэрами». Направив на Фриц винтовки, четверо мужчин в облегчённой тактической форме сопроводили её во двор — водителю пришлось остаться за воротами, — затем завели в холл ни к месту роскошно обставленного, кричащего о положении в криминальной иерархии особняка. Когда они попытались досмотреть Фриц, под её холодное: «Только попробуйте, блять», вышел поджарый бритологовый мексиканец в небрежно запахнутом шёлковом халате с леопардовым принтом. Он остановил боевиков от досмотра Фриц жестом, отчитал их на испанском, и все четверо тотчас ушли, оставляя его с гостем наедине.       — Сейчас все на нервах, ничего личного. Как я рад, что ты добрался целым. Проходи, — мексиканец указал Фриц жестом проследовать за ним на задний двор. Фриц скосила взгляд на его татуировки, проступающие на всех видимых частях туловища — религиозно-тюремные и клановые. В тени пальм и в близости от вымощенного голубой плиткой бассейна веяло приятной сырой прохладой. Боевики, стоящие у бассейна, молча разошлись, едва увидели босса. Наркобарон с киллером остались наедине.       — Выпьешь или чего-то покрепче? У меня самый чистый кокс во всём Хуаресе, такого ты точно не пробовал.       — Я не потребляю на работе. Это ваши… — Фриц подобрала слово из лексикона Освальда. — Инсталляции у дороги? Губы наркобарона перекосила самодовольная усмешка.       — Видел обереги Уичоль? Они отгоняют злых духов. Я предпочитаю обереги, которые отгоняют желающих кинуть меня на бабло.       — Философски. Через сколько дней снимаете тела?       — А я их не снимаю. Сами падают, когда достаточно сгниют. Его называли по-разному — дьяволом, жнецом, крысоловом из Хуареса, амбициозным бунтарём, — но в базе федералов он числился как Эктор Гарсия, наркобарон, некогда отколовшийся от картеля Синалоа. Киллер сразу уловила вложенные в прозвища наркобарона смыслы — крысолов, потому что не терпел предателей, а жнец, поскольку любил головосносные убийства.       — Пока ты ехал, пута завалил ещё четверых моих парней. Газ, пули, взрывчатка — он неубиваемый. Ты когда-нибудь такое видел? А этот металл… Откуда такая силища? Может, Гарро вообще пришелец?       — Нет, это человек.       — У него натуральные когти, вот такие, — Эктор показал длину размером с собственное предплечье. — У людей такого не бывает. Фриц промолчала — у металюдей бывало и не такое.       — Ты уверен, что всё получится? — продолжил наркобарон.       — Уверен. От вас нужно только выманить его в пустыню. С остальным справятся мои люди.       — И где твои люди?       — Терпение, Эктор. Чем меньше вы знаете, тем выше шанс, что Гарро никто не предупредит. Его соколы могут быть где угодно. Кем угодно. Иначе бы цирк с официальным визитом, — Фриц указала жестом на свой костюм, — не понадобился.       — Если всё пойдёт не по плану? Если он догадается?       — Тогда, — Фриц достала из внутреннего кармана пиджака один из автоматических шприцов, затем капсулу, зарядила его и протянула. — Вам придётся подобраться к нему и вколоть это. Эктор уставился на автоматический шприц, как каргопоклонники на самолёт — подобную технологию наркобарон видел впервые.       — Как это работает?       — Втыкаете в шею, бедро или плечо, — киллер кратко показала, как выпустить иглу и снять с блокировки поршень. — Дозировки хватит только на несколько минут. Можете попытаться его убить или сбежать. Рекомендую второй вариант.       — Ладно, я понял, — скрипнул зубами мексиканец, так и не забрав шприц. — Просто принеси мне его труп. Я подготовил для него отдельный столб, прямо на центральной площади. Если выйдет, я не останусь в долгу. Полный мстительного запала, наркобарон ещё не представлял, что его ждёт после выполнения роли в плане Уоллер. Эктор искал убийц, не работающих внутри картелей и способных справиться с необычной целью — он их нашёл. Предварительные переговоры с ним заняли три дня; среди всех кандидатов в посредники между федералами и неуловимым метачеловеком, подавшимся в наркобароны, Эктор оказался наиболее поддающимся обработке. Работать с лидерами наркокартелей напрямую федералы не могли из-за государственной тайны, несговорчивости мексиканского правительства и мнительности самих наркобаронов в сочетании с культурой A.C.A.B., развивающейся одинаково по оба берега Рио-Гранде. На помощь приходили внешние двойные агенты, способные кратковременно влиться в преступную среду под чужой личностью и легендой. Аманда использовала для операций вне американской юрисдикции практически всегда одну и ту же систему: выйти на ничего не знающего посредника, а через него добраться к цели. Обладатели недавно пробудившегося метагена всегда наживали слишком много недоброжелателей, неумело пользуясь приобретённой силой, как Гарро. Были и те, кто тщательно скрывались, направляя способности точечно и осторожно. Некоторые из них использовали метасилы во благо, некоторые — ради выгоды, но рано или поздно каждый оказывался за бронебойными стёклами камеры в Белль Рив. Исключением стал готэмский бестиарий — местных уродов, безумцев, восставших из мёртвых и даже классических металюдей федералы никогда не ловили. Каждую тварь обезвреживал полицейский департамент, неизменно отправляя в Аркхэм. Фриц всего единожды спросила Аманду, почему — и по взгляду поняла, что ответ может стоить женщине жизни. Одним из подобных уродов, содержащихся в отдельно оборудованных аркхэмских камерах, был Джонатан Крейн. Выкравшие и заставившие его разработать для них отцовский токсин страха разбойники уже кормили плотью свиней, падких на человечину, на ферме в нескольких милях от Готэма после показательной поимки в Айсберг Лаунж. Введённая юноше отцом вакцина погрузила его разум в бесконечную агонию, но спустя почти три года подействовала, и, облачившись в костюм собственного ожившего кошмара — Пугала — Джонатан устроил череду терактов, скрывшись от полиции. На волне заявлений Гордона об аресте всех преступников, при которых он обнаружит лицензии, Пингвин перед полицейским департаментом в окружении десятков репортёров показательно заключил с детективом пари на поимку Пугала за сутки. Гордон не успел возразить или отреагировать — Кобблпот насильно заставил пожать ему руку под вспышки журналистских камер, запуская отсчёт до провала. Освальд с самого начала знал, что полицейский департамент не справится. Что во времена донов, что после побега чудовищ Хьюго, что после распыления вируса Тэтч — раз за разом GCPD сдавал позиции. Когда мафиози пришёл ровно через сутки, Гордон ничего не мог ему противопоставить.       — От лица жителей Готэма я заявляю: полиция больше не может защитить нас. Скольким из вас, — обратился Пингвин к нервно отводящим взгляды полицейским, — надоело рисковать жизнью каждый день и видеть, как преступники бегут? Сколько раз война разворачивалась прямо в участке? Думаю, пора начать заново. Защитим сами себя. Я утрою зарплату каждого копа, который станет работать со мной во благо граждан Готэма. Будущее наступило — я проведу вас в него. Прилюдно унижая Гордона, Кобблпоту стоило остановиться, но его праведный гнев и торжество над морально поверженным некогда другом, а теперь врагом перебивали здравый смысл. Он не знал, что обидчивость Джеймса могла сравниться только с его полярным чувством справедливости. Преданный всеми, кто с ним работал, противостоящий в одиночку целому городу, детектив купил билеты на ближайший рейс до Майями. В загородной резиденции больше двух лет проживал спокойную старость дон Фальконе — единственный, кто мог изменить расстановку сил в городе. Фальконе и Гордоны всегда сражались по разные стороны баррикад, но во время войны мафий именно Джим помог Кармайну выбраться из складов, где люди Фиш Муни перебили людей Марони, и был готов просить мужчину вернуться в тот день снова, дав достойный отпор лакею с зонтом. Гордон застал мужчину на террасе особняка — тот размерено пил кофе, глядя на океан, и вблизи стало заметно, насколько Кармайн постарел. Он был недоволен неожиданным визитом детектива, хотя и согласился выслушать его просьбу. Джим не стал долго ходить вокруг да около. Ему многого стоило сказать подобное вслух, но детектив не видел никакого другого выхода.       — Пингвин захватил город, выдаёт лицензии на преступления. Полиция продалась. Я знаю, что есть семьи, которые остались вам верны, и прошу сбить его с трона.       — Теряешь власть в Готэме, Джим?       — Дело не во мне.       — У тебя есть стержень, Джим, ты мне всегда этим нравился, но я не могу выполнить твою просьбу. Я умираю. Доктора не знают причину. Может, старость, а, может, карма. Не мне спорить с врачами или временем. Я не могу тебе помочь. Будни Кармайна разделяла его дочь София, мгновенно заинтересовавшаяся фигурой Джима. Она села за стол их переговоров, вперившись в детектива взглядом и ненавязчиво поддерживая беседу. Дон видел несчастного, попавшего в ловушку собственных идеалов человека. Его дочь видела шанс.       — Я могу помочь.       — Нет, София. Ты не готова к Готэму. Девушка секундно поджала губы — у неё всегда имелось своё мнение, высказывать которое в этой семье было не принято. Двадцатитрёхлетняя предпринимательница и наследница официального бизнеса Кармайна в Майями, София много лет носила и взращивала в себе амбиции касаемо Готэма — города, где фамилия Фальконе вызывала больше уважения, чем фамилия Кобблпот. Встретив Гордона после неудачной беседы гуляющим по побережью, мисс Фальконе была уже более настойчивой — отцу оставалось недолго, а ненависти к нему в ней хватило бы заполнить пол-Атлантики. Уже позже, вспоминая взгляд, которым на него смотрел Джим, Пингвин почувствовал, что так просто мужчина не сдастся. К предчувствию примешивалась не до конца понятная ему тревога — не то за себя, не то за Фриц, которая несколько дней не выходила на связь, даже краткого сообщения ему не отправив, — прерванная ещё менее приятными новостями о воскрешении Барбары. Кин появилась из ниоткуда, сразу открыв магазин оружия в старой части города. В отличие от поставок Филиппы, оружие Барбс было премиум-класса — военные модели последних лет, лимитированные коллекции, — рассчитанное на таких, как Виктор Зсазс — богатых и извращённых. В общении с Пингвином Барбара вела себя спокойно, учтиво, словно не помнила, чем окончилась их последняя встреча — и мафиози решил не пускать в неё пули снова. Живой с хорошим процентом от прибыли она вновь интересовала его больше, чем хладным трупом. Что до трупов: покинув особняк сразу после переговоров с Эктором — развязка ждала их обоих следующей ночью в остывших песках пустыни Чиуауа, — Фриц остановилась у нагретой на солнце машины, подняла голову и подставила лицо под опаляющие лучи, напоследок глубоко вдохнув сводящую спазмом желудок трупную гниль. Водитель был прав: для законопослушных граждан здешние места походили на самые глубокие круги ада — дно пониже Хуареса нужно было поискать на всём материке, — но киллер видела землю обетованную, некогда предвещенную ей Тоддом. Убей она Фиш Муни и найди на этих зловонных пыльных улицах пристанище, скрываясь от гнева старой готэмской мафии, не пришлось бы столько раз переходить через выработанные за годы существования вне системы принципы. Без неё Освальд Кобблпот строил бы свою империю на взлётах и падениях — бесконечно одинокий, презираемый каждым своим соратником и не познавший запретного плода близости; без неё Безликий день за днём смотрел бы сквозь прутья тюремной решётки на отнявших у него жизнь федералов, надеясь однажды забрать с собой парочку ублюдков вместо смерти от старости; без неё Филиппа наверняка покинула бы Готэм после падения Фальконе, устроившись с коммуной на какой-нибудь новой помойке. Но Фриц предпочла не сбегать или идти по трупам, а выждать и отдать Фиш Муни в руки Пингвина, сворачивая на тернистый, туманный, свой собственный путь — тот, от которого хотел её оградить «Т». Теперь она наконец поняла, с какой целью Тодд на самом деле превратил год их совместной работы во вторую боснийскую войну, глядя на роящееся опарышами чрево чёрного юноши, подвешенного за распухшую лодыжку вдоль фонарного столба рядом с забором особняка Эктора. Напарник с самого начала знал, что однажды до Фриц дотянутся чьи-то жадные руки, приучая её ускользать, не задаваясь лишними вопросами и возводя собственную свободу в абсолют. Тогда, не имея за спиной ни внушительной репутации, ни связей, ни смысла существования, кроме выживания, юная Фриц доверилась видевшему жизнь и смерть ветерану, после его гибели продолжая бороться против всего мира сразу за двоих — по всем оставленным им заветам. Из короткого ступора Фриц вывел голос сопровождающего. Действуя на автоматизме, она села в машину, бросила мужчине дежурную фразу и закурила, выдыхая дым в окно. У неё оставался единственный выход: прогрызать дорогу ещё выше — туда, где свои правила диктовали такие, как Ричард Десмонд. Мужчине не приходилось менять личности, скрываться, сбегать — по информации, найденной на него Зеро, для системы он был кристально чист при головокружительном количестве махинаций. Решение выследить Зеро и предложить бессрочный контракт, как называли добровольно-принудительное сотрудничество в Готэме, оказалось удачным. Когда Фриц отодвинула нож от глотки Зеро, оглянувшись и удостоверившись, что её больше не пытаются прирезать, девушка ощупала надрез от керамбита, долго рассматривая кровь на дрожащих пальцах. Затем на ватных от страха ногах она доковыляла до ванной, заклеила края раны пластырем у зеркала и, взвешивая, стоит продолжать борьбу или сделать вид, что согласилась на играть по правилам урода в противогазе, выбрала второй вариант, принявшись за работу.       — Под сотрудничеством ты имеешь в виду, что я на тебя работаю, а ты меня не убиваешь?       — Да. Если надумаешь сбежать — я тебя найду. Кинешь меня или попытаешься подставить — умрёшь. Начнёшь копать под меня — умрёшь. Бесстрастный тон убийцы снова исказился фильтром газовой маски. Фриц предполагала, что в квартире работает система видеонаблюдения, и светить лицом было бы очень опрометчиво — именно с такой ошибки началось её вынужденное сотрудничество с федералами.       — Ты сказал, что сотрудничество взаимовыгодное, — нерешительно ответила Зеро и подлила кофе в чашку. Рука её дрогнула, кипяток разлился по столешнице. Чертыхаясь, она достала из стола пачку бумажных полотенец, приготовленных на случай её неуклюжести, впопыхах оттирая рабочее место от лишней влаги.       — Проверь этого человека. Сейчас. Киллер достала из внутреннего кармана визитку Десмонда, положив рядом с клавиатурой на стол, а следом — плотно набитый бенджаминами конверт, подметив, как удивлённо приподнялись брови девушки, когда она осторожно приподняла бумажный край, глядя на содержимое. Фриц заплатила втрое больше, чем в прошлый раз — этот жест можно было счесть извращенной компенсацией за жизнь, которую она ломала хакеру. Подобной суммой Зеро могла покрыть сразу несколько крупных покупок из списка необходимой для работы электроники и даже переехать в более удобную квартиру, но краткосрочный восторг от полученной полной предоплаты быстро прошёл. Мысли девушки перетекли в тревожное русло.       — За простой поиск информации столько не платят.       — Я — плачу. Достаточно взаимовыгодно?       — Да пошёл ты, — едва пошевелила устами Зеро. Фриц услышала её, но в реакции не видела смысла. Праздно блуждая по комнате девушки, киллер рассматривала старый электронный хлам, носители информации, проигрыватели, коробки с рассортированным по ним мелкими деталями, остановив взгляд на небольшой стопке потрёпанных блокнотов — некоторых с героями детских мультфильмов на обложке, ещё со школьных времён — и невзрачных тетрадей. Открыв одну из них, киллер увидела заполненные мелким почерком потрёпанные страницы — символ вплотную к символу. Большая часть текста выглядела бессвязными каракулями, а читаемые фрагменты отдельно походили на строки кода, высекаемого Зеро из глухо стучащей механической клавиатуры. Аналогичные заметки заполняли страницы в других блокнотах и тетрадях.       — Решил порыться в моих вещах? Это тоже входит в оплату? — Зеро попыталась удержать язык за зубами, но получилось плохо. Язык был бичом девушки, и она часто выдавала больше, чем стоило, балансируя на грани между хамством и правдой — быть может, именно поэтому у неё не было даже товарищей, одногруппники никогда не звали её на совместные попойки, а личная жизнь представлялась Зеро чем-то для не отягощённых интеллектом вечно улыбающихся болванов.       — Что в записях?       — Это код, черновики. И криптограммы, ну, знаешь, Цезаря, Виженера, четыре квадрата. Хотя, если ты меня спросил, всё равно не разбираешься, что это такое.       — Пока.       — Что за «пока»?       — Пока не разбираюсь. Фриц не любила, когда её обвиняли в некомпетентности. Девушка постепенно начала её раздражать — как для трясущейся от страха, в ней было слишком много гонора. И как для той, кому вскоре понадобилась бы защита — тоже. За хакером открыто следили — Фриц насчитала минимум три машины неподалёку от квартиры и института в прошлую поездку в Кембридж, и одну в эту, — а подобного рода слежка всегда переходила в активные действия. Подключенный к компьютеру струйный «эпсон» зашумел, перебивая низкочастотный гул блоков питания и компьютерных кулеров. Страница за страницей принтер изрыгал выписки со счетов, авиарейсы, налоговые декларации, но найденной в официальных базах данных информации оказалось чудовищно мало. Бухгалтера Ричарда пользовались лазейками в банковской системе кредитования и проводили незаметные для американской налоговой транзакции с выводом на офшорные счета в странах, где Десмонд открывал филиалы гостиничных комплексов. Были и фирмы-однодневки, оформленная на подставных лиц частная собственность — по движению средств Ричард ничем не отличался от среднестатистического не чистого на руку бизнесмена.       — Федеральные суды сейчас обязывают оцифровывать протоколы заседаний. Вот эти появились в базе окружного суда Миннесоты неделю назад. Трёх, четырёх и семилетней давности. Хакер указала на экран, и Фриц подошла к столу, склонившись так, чтобы рассмотреть на неприятно рябящем мониторе текст — одиннадцать судебных заседаний по делам об организации контрабанды органов для трансплантации и торговли людьми.       — Десмонд проходил по всем делам свидетелем, — Зеро открыла вкладку реестра преступников, показывая по очереди лица обвиняемых. Рецидивисты на фотографиях в базе от силы тянули на рядовых шестёрок-исполнителей. Киллер удовлетворённо покачала головой — переход от главного подозреваемого в свидетели был самой распространённой практикой ухода мафии и наркокартелей от правосудия.       — Искать ещё?       — Да.       — Мы так и до ночи не справимся. А что именно ты хочешь найти — не скажешь?       — Всё.       — У тебя в семейном древе не было спартанцев? — натолкнувшись в ответ на тишину, хакер подкатила глаза. Зеро нашла ещё немало подтверждений двойной жизни Ричарда. Из всех типов преступной деятельности он выбрал грязное крупное бутлегерство. Военную разработку, похищение которой мистер Десмонд заказал у Фриц, он наверняка планировал перепродать не просто другому конгломерату, а другому государству — вероятно, Китаю. Киллер не могла знать это наверняка, но, судя по рейсам за последние полгода, мужчина ежемесячно посещал КНР частными чартерами, хотя строительство его гостиниц в Чуанчжоу и Бэйдайхэ закончилось несколько лет назад, а другие страны, в которых работала его сеть официальных курортов, он посещал с перерывами в несколько месяцев, если не реже. В тот же вечер киллер подтвердила сделку, и направилась на встречу с агентом, сопроводившим её в штаб-квартиру Уоллер, но внутри у неё заскреблось — и потому, что для неё с Освальдом затишье в Готэме длилось слишком долго, и потому что паранойя Зеро была действительно оправдана. Картонный прямоугольник с написанным от руки телефонным номером — цифры характерно только для почерка Фриц заваливались на левую сторону — выпал на стол, когда Зеро решилась пересчитать оплату. Номер с картонки физически находился в Балтиморе — девственно-чистый, без единого входящего и исходящего звонка, — приготовленный специально для неё. Хакер не понимала, для чего безымянный парень в противогазе, исчезнувший из её квартиры так же неожиданно, как появился, оставив после себя только стопку распечаток, отправленных Зеро в шредер, и едва уловимый никотиновый шлейф, указал контакт. Обычно такие люди приходили сами, обрубая все возможные коммуникации. На обратной стороне картонки её ждала другая надпись: «1971. Поваренная книга». Криптограммой это не было, но заставило пошевелить извилинами. Надпись Зеро расшифровала не сразу — поваренная книга времён войны во Вьетнаме считалась пособием по изготовлению оружия в домашних условиях, и в открытом доступе упоминаний о ней было маловато, — а, когда всё-таки докопалась до значения, то не уловила смысл. К счастью, тот открылся ей раньше, чем произошло неотвратимое. Подключившись из институтской библиотеки, где задержалась с подготовкой к курсовой, к собственному облачному хранилищу видеозаписей — на единственную камеру, установленную в комнате, девушка копила три месяца — Зеро увидела на записях посторонних. Четверо мужчин в балаклавах вскрыли входные двери, перевернули стеллажи, пересмотрели блокноты с тетрадями и унесли с собой вместе с практически всей рабочей электроникой — запись прервалась, когда из системного блока вырвали подключенные кабели. Воры не знали, что искомое Зеро не хранила на физических носителях, за исключением некоторых файлов на ноутбуке, покоящемся в спортивном рюкзаке. Вернуться обратно Зеро не могла — здравый смысл кричал о том, что даже одного оставшегося в квартире гостя будет достаточно, чтобы её скрутить и похитить. А, не дождавшись её дома, они наверняка направились бы в институт, и дальше… Зеро действовала быстро, звоня из телефонного автомата неподалёку от института по номеру от Фриц, пытаясь унять тремор в руках и коленях. На том конце трубку взяли только спустя шесть невыносимо долгих гудков.       — Книжный салон Уивера, чем могу вам помочь? — донёсся до хакера мягкий женский голос. Внутри у Зеро похолодело.       — Извините, я, наверное, ошиблась, — девушка уже было положила трубку, как женщина продолжила, и голос её прозвучал несколько заговорщицки:       — Быть может, подсказать вам книгу? Зеро перевернула картонку, зажатую в пальцах, обратной стороной, с текстом. До неё дошло — это был пароль.       — Возможно, вы имеете в виду поваренную книгу анархист...       — На пересечении Фёрст-стрит и Лински уэй, — перебила её женщина. — Через полчаса. Часом после, сидя в неприметном белом минивэне грузоперевозочной компании в окружении молчаливых головорезов, Зеро ещё пыталась уложить в голове происходящее с ней безумие — её спасение действительно попадало под понятие «взаимовыгодного сотрудничества». Кто-то подал ей термос с чаем и плед, унявшие нервный озноб девушки.       — Куда меня везут? Вас нанял парень в противогазе? — решилась спросить она наёмника, давшего ей термос, но он только смерил её долгим, ничего не выражающим взглядом. Наёмники игнорировали её расспросы вплоть до Бладхейвена — дорога была длинной. Окажись Зеро сговорчивее, Фриц предупредила бы её прямо о рисках, но хакер должна была получить урок в ответ на хамство. Километры, преодолённые минивэном на межштатной магистрали, неумолимо отдаляли Зеро от прежней жизни. Поля, засеянные всеми их злодеяниями, поспели для жатвы — за каждым уже выдвигался свой жнец. Тревога, обращающаяся паникой, затопила разум Фриц в окружении двух запыленных пустынным песком «хамви» на борту военного самолёта и дюжины рекрутов с лоснящимися от пыли с кровью лицами. Рик Флэг, уже знакомый киллеру по предыдущим поездкам военных в самое пекло — с кровоточащим виском и надсечённой переносицей — словил на себе отсутствующий взгляд убийцы и понимающе кивнул на пошедшие красными разводами бинты поверх надрезанной над её грудью рубашки. Посреди специально разработанной для металюдей подавляющей способности клетки отчаянно бился о металл, что вскоре сменился бы на бронебойное стекло тюремной камеры, Гарро. Сбить с ног чудовище не меньше трёхсот фунтов мышечной массы и восьми футов роста с кожей, покрытой веществом, схожим с ртутью или расплавленным металлом, сразу не получилось с помощью транквилизаторных ружий. Наверняка Аманда знала это с самого начала, передавая Фриц препараты, поскольку именно киллер, а не военные, вбила оба шприца с транквилизаторами и сывороткой, подавляющей метаспособности, ему в виски, подобно контактам электрошока — пока чудовище секундно отвлеклось на располовиненье туловища Эктора. Как рассказал Эктор накануне вероятную легенду Гарро, тот был гватемальским наёмником, служащим Лос-Сетос. Он выжил во время казни за кражу партии мета — залитая в пищевод легкоплавкая смесь металлов активировала спящий в нём метаген, — обрёл способности и помешался на идее объединения сразу нескольких противоположных Лос-Сетос наркокартелей в одну империю под своим началом. Менее, чем за месяц он подмял под себя несколько наркобаронов, а после подчинения скосил не меньше сотни боевиков каждого — или ради назидания, или в порывах паранойи. Именно из-за последней он настоял на смещении места проверки в полукилометре от коридора. Выбранный изначально участок показался ему небезопасным — пути подъезда к нему вообще не просматривались. Федералы, имеющие четкие координаты для высадки и условия для маскировки, чтобы подобраться к Гарро незаметно, выдали себя прежде, чем Фриц успела предупредить о смене позиций. Между людьми Эктора — хотя он рассчитывал на силу команды Фриц, всё равно взял с собой боевиков с оружием — и людьми Гарро ещё на ходу к новой точке началась перестрелка. На несколько минут со стороны Эктора появился перевес — когда на фоне песчаных барханов появились предшествующие самолёту силуэты двух федеральных внедорожников. Следом, разбивая гулом турбин тишину, приземлился военный самолёт, и из него высыпались рядовые солдаты, открыв огонь по позициям Гарро. Фриц успела перехватить контуженого Эктора, затаскивая за обстрелянный бронированный фургон, но не для спасения, а чтобы заманить туда цель. Военные постепенно брали урода в плотное полукольцо, и загнанным, но всё ещё яростным зверем, сначала кидаясь под снаряды с транквилизаторами на людей Рика и вскрыв нескольким солдатам глотки, он резко развернулся и бросился на фургон, взрезая металл корпуса, чтобы забрать с собой предавшего его наркобарона. Аманде стоило поаплодировать навыкам Фриц добиваться исключительного доверия — Эктор до последнего думал, что киллер придёт на помощь, с мучительной, отчаянной надеждой глядя на неё, нависшую на крыше фургона бесшумной тенью за спиной Гарро, пока урод медленно отделял голыми руками его туловище от ног. Всего на мгновение перешедший в хрип крик Эктора перебил гул самолётных турбин, разлетаясь над отливающими белым гипсовыми песками Чиуауа. Столбу на центральной площади суждено было пустовать. Уже в самолёте Фриц услышала запах собственной вспоротой плоти и крови — отчаянно сопротивляясь действию препаратов, Гарро полоснул её по плечам и груди, — самостоятельно наспех перебинтовавшись.       — Уоллер снова не сказала, — вдруг обратилась к Рику Фриц, откинув голову назад и упершись затылком о вибрирующий фюзеляж. Взгляд её упал на чёрные мешки для трупов, в которых ещё истекали кровью военные, убитые Гарро. Их похоронили бы с почестями за миссию, которую даже правильной нельзя было назвать — защищая общество от раскола из-за металюдей, федеральное правительство шло по дороге из тел обычных людей. Флэг неверно трактовал её реакцию.       — Самое главное, что Гарро больше не сможет никому навредить. Вопрос не только в национальной безопасности. Под угрозой весь мир. Так что ты на стороне хороших парней, Фриц. Служишь правильной цели. Помни об этом. Убийца промолчала — её беспокоило только нежелание Аманды давать полную картину происходящего сразу, которое могло привести к более серьёзным травмам, чем следы от когтей на груди и плечевом корпусе. Отказавшись от медицинской помощи на территории Белль Рив, куда прибыл самолёт с заключённым, и забрав без праздной болтовни у Аманды внушительный конверт с наличными, Фриц пересела в вертолёт, доставивший её за несколько часов из Луизианы в Готэм — по суше дорога заняла бы сутки — на частный аэродром. Выехав с территории на оставленном там перед миссией «понтиаке», киллер замкнула цикл — уже седьмой. Швов на её плечевом корпусе и груди появилось тоже семь. Скинув с себя окровавленный, пропахший гарью, порохом и потрохами костюм, киллер долго лежала в холодной воде и курила, отмачивая клей на подложке парика и несколько раз промыв от его остатков волосы, после — обработала и медленно зашила у зеркала в ванной неглубокие бразды ран. Всматриваясь в отражение, она видела, что, поднимись когти выше всего на ладонь, и вспоротое горло ей бы уже никто не зашил. Аманда, как и Фиш, не стоила того, чтобы за неё умирать. Наклеив поверх швов пластыри, Фриц отмыла инструмент, собрала мусор и убрала следы крови с поверхностей. Убедившись, что избавилась от всех биологических следов, киллер уложила волосы, переоделась в чистую повседневную одежду и села за рабочий стол, включая мобильные, постепенно приходя в себя после ледяной ванны и операции. Входящие сообщения сыпались пачками — от заказчиков, Десмонда, балтиморского клуба анархистов, Безликого и Освальда. Последний слал киллеру краткие сообщения каждый день — пожалуй, такое внимание Фриц могла назвать если не приятным, то хотя бы не раздражающим, — и новость о Барбаре срезонировала с её тревогой. За похищением трупа Кин и за подосланным к Фриц наёмником наверняка стоял один человек. Фриц ждала уже три месяца, и, когда её взгляд упал на холодильник, где в морозильной камере лежала глыба льда, в которую Виктор вморозил голову Кэтрин, она поняла, что медлить уже нельзя — по ту сторону доски кто-то сделал ход. В основе работы пушки Фриза лежал химический состав, способный заморозить любой живой объект без вреда для тканей поддающийся разморозке — следов манипуляций с температурой на тканях женщины судмедэксперты бы не нашли. Помедлив, Фриц достала голову из морозильной камеры и поставила глыбу в кухонную раковину. К ночи та бы освободилась от ледяного плена, чтобы стать провокационным посланием. Собравшись, Фриц покинула квартиру — стоило обсудить новости с Освальдом, а после — выяснить, кто именно следил за Зеро и начать готовиться к совместной работе. Девушка ещё об этом не знала, но после спасения у неё точно не оставалось выбора. В Айсберг Лаундж Фриц попытался нерешительно остановить мистер Пэнн — кажется, он единственный, кто не шутил по поводу отношений Пингвина и убийцы в противогазе, а действительно о них догадывался, как и Нигма.       — Сэр Фриц, у мистера Кобблпота очень важный гость.       — Я — его важный гость, — Фриц обошла мужчину, направляясь к кабинету, где под взглядом Зсасза Освальд стоял за спиной элегантной леди и что-то ей говорил в слишком интимной близости почти на ухо. Аквамарин его радужек пересёкся с бесцветностью глаз Фриц.       — Это Фальконе, — только и добавил счетовод киллеру вслед. София появилась на пороге кабинета Пингвина неожиданно — это было дурное предзнаменование. Даже Марио Кальви до заражения вирусом Тэтч и до смерти от рук Гордона вызывал у Освальда опасения вопреки тому, что взял девичью фамилию матери и жил как обычный гражданский, получая не самую высокую государственную зарплату. Мафиози мгновенно узнал девушку, хотя видел впервые лично.       — Мисс Фальконе, — натягивая гримасу дружелюбия, он вскинул руки так, словно видел старого друга. — Добро пожаловать в Готэм.       — Мистер Кобблпот, рада знакомству, — девушка протянула ладонь в бархатной перчатке для рукопожатия первой, сокращая между ними дистанцию. Пингвин кратко сжал её пальцы.       — Можно просто Освальд. Прошу вас, садитесь, — он указал на кресло у его стола. — Спасибо, что заглянули ко мне.       — Отец научил меня приходить, если зовёт король Готэма, — София звучала мягко, вежливо, даже слишком, глядя ему прямо в глаза.       — А как поживает Кармайн? Скоро стоит ожидать его в гости? — тон Кобблпота стал менее радушным. София сдержанно улыбнулась.       — Давайте не будем юлить. Подпольная империя отца меня совершенно не интересует. Я приехала заниматься благотворительностью от имени семьи Фальконе.       — И, конечно же, пожертвовать деньги вы можете, только лично ступив в мой город?       — Я понимаю ваше беспокойство, но оно не обоснованно.       — Знаете, ваш отец меня многому научил. В частности, развивать в себе здоровую паранойю. Например, когда я пришёл к власти, часть его старых дружков залегла на дно, — Пингвин встал из-за стола, подходя к девушке. — Может, они умыли руки, а, может, ожидают возвращение Фальконе, чтобы поднять бунт. Кто знает. Но у меня в ушах звенит голос твоего отца: будь осторожен, Освальд! Так что я должен точно знать, что ты не решила с дуру возродить империю своего отца, иначе… — Пингвин кивнул на Зсасза, и мисс Фальконе испугано оглянулась на главу службы безопасности. Затем Освальд наклонился к Софии, и между их лицами осталось меньше двух ладоней расстояния. — …произойдёт что-то очень плохое.       — Отец увёз меня отсюда в тринадцать, сказал, что здесь слишком опасно, — девушка встала с кресла, повернувшись к Пингвину спиной, и на её лице промелькнула глубокая скорбь, а в голосе искренние плаксивые ноты. Она отвернулась по двум причинам — показывала ему свою спину, как знак доверия, беззащитности, и поскольку не смогла бы так убедительно играть, смотря не меньшему лицедею, чем она сама, в глаза. — Но это мой дом. Разве этого мало? Мисс Фальконе наверняка удавалось не раз разыгрывать подобные спектакли перед падкими на знающих своё место женщин гангстерами, но Освальд распознал фальшь. Быть может, вежливость смягчала его гнев, но никак не спасала дерьмовую игру Софии.       — Вовсе нет, — он подошёл к девушке сзади, остановившись почти вплотную, заглянул ей в лицо и всё же несколько смягчился — пусть не настоящие, но на её щеках блестели дорожки от слёз, а к женским рыданиям у Кобблпота имелась слабость. Нередко Освальд рассуждал, плакала ли вообще когда-нибудь Фриц или сразу родилась лишенной эмоционального восприятия. В первые месяцы их отношений Кобблпот ещё тешил себя надеждой на то, что она раскроет перед ним свои швы взамен на его искренность, но время шло, а он наталкивался раз за разом на выпаленную, выстуженную пустоту внутри Фриц. Иногда она обращалась бездной с очень острыми клыками, но преимущественно молчала.       — Готэм — наш дом. Некая сила заставляет каждый раз возвращаться в это место. Так что я понимаю. Думаю, мне не о чём беспокоиться, — сказал Освальд почти на ухо Софии — она была немногим выше мафиози ростом. Девушка едва сдержала победную улыбку, расценив подобную близость, как симпатию — а ей, планирующей женской хитростью и врождённой харизмой разрушить фундамент криминальной империи Пингвина кирпич за кирпичиком, она была необходима. В следующее мгновение Кобблпот увидел Фриц.       — Мисс Фальконе, — спохватился он, отодвигаясь от девушки. Мафиози ещё не понимал, насколько неверно можно было трактовать сокращенную между ним и гостьей дистанцию со стороны. Ему нравилось подбираться к друзьям и врагам одинаково близко, влезать в интимную зону — так он точно знал, что на него обратят достаточно внимания. — Вам пора идти. Смерив странным взглядом Фриц, София обошла её, вскинув подбородок — излучающая идеально выдержанное благородство, грациозная, безупречная, истинная дочь дона.       — Хотите уединиться, босс? — усмехнулся Зсасз, покосившись на киллера.       — Виктор, выметайся вон, — сухо ответил Освальд. Наёмник подмигнул и проследовал за ушедшей гостьей, намеренно слишком медленно закрывая за собой двери. Его простое чувство юмора так же, как вежливость Пэнна, действовало на Пингвина положительно, разряжая наэлектризованную гневом атмосферу. — Это была София Фальконе.       — Я узнала. Зачем она приехала?       — Благотворительность. Прославлять доброе имя Фальконе.       — Ты ей веришь? — Фриц подошла к Освальду вплотную и поправила его чуть съехавший черный с золотистым тиснением галстук.       — Я по-вашему так похож на дурака? Ну, конечно она приехала, чтобы возродить империю отца! Кстати, пока вас не было, знаете уже, кто возродился? — Кобблпот выждал паузу. — Барбара Кин! Я писал вам. В этом городе никто никогда не подыхает, как нужно! Я теперь не могу понять, кто? Бутч с Табитой мертвы, Нигма побирается в Нэрроуз. Кому нужно было её оживлять, она же на всю голову чокнутая! А теперь ещё и оружейный магазин. У неё есть тайный воздыхатель, не иначе. По-другому это вообще не поддаётся никакому здравому объяснению.       — Это уже не звучит бредово. Недавно за мной следил наёмник в такой же маске, как те, кто похитил тело Барбары. Я пыталась его разговорить, но он умер. Кстати, сегодня ночью я выставлю голову Кэтрин. Просто предупреждаю.       — Крайне мило с вашей стороны, что вы предупреждаете. Только у меня не получится замять расследование.       — Наоборот. Нужно, чтобы каждая газета, каждый телеканал говорили о ней. Это сообщение. На него придётся ответить.       — Фриц, — призадумался Освальд. — У меня есть то, что может помочь вам в поиске ответов. Барбара на днях пыталась крайне настойчиво выкупить перед моим аукционом старинный шумерский кинжал. Её обошёл в торгах Брюс Уэйн, и то, как она отреагировала — думаю, этот кинжал важен её тайному благодетелю, но по какой-то причине сам он забрать его не может. Узнать для вас больше об этом ноже?       — Узнай.       — Вы ведь помните Галаванов? Как бы снова не сумасшедшие сектанты. В этом городе достаточно и просто сумасшедших, — Освальд положил пальцы на локти Фриц, почти вплотную прижимаясь к ней и глядя в глаза. — Как ваша поездка? Вы целы?       — Относительно, — Фриц сбросила кисти Освальда с локтей, пересекла кабинет и завалилась в кресло напротив его рабочего стола. Пингвин намеренно бесшумно запер изнутри двери кабинета, но Фриц услышала тихий щелчок замка, приподнимая бровь — близость в её планы на следующие несколько часов не входила. Дохромав до кресла, Освальд уже было положил ладони ей на плечи, чтобы размять, но киллер остановила его жестом. — Не трогай. Швы.       — Досадно, — Кобблпот нехотя сжал пальцами спинку кресла, глядя на платину волос Фриц, и склонился над её ухом. — Насколько вам плохо?       — Не слишком. Если бы когти прилетели выше, я бы здесь не сидела, — киллер помедлила. — А ведь Гарро с испанского Коготь. Почти как бойцы Кэтрин.       — Что?       — Неважно, — Фриц повернула на Освальда голову, и их лица оказались на одном уровне.       — Вы ведь помните, что обещали перед тем, как уехать? — смущённо начал мафиози. — Когда клуб проектировался, я попросил усилить звукоизоляцию. Быть может…       — Не сейчас. За дверью твои люди. Ты помнишь, чем всё закончилось с Нигмой?       — Я буду тихим.       — Нет, — Фриц отодвинулась, поднялась с кресла, сцепив зубы от прострелившей плечи боли, и направилась к двери. — Поедешь в особняк первым. Я приеду через три часа. У меня сегодня ещё есть дела.       — Да что я сделал не так? — возмутился ей вслед Кобблпот. Убийца покинула кабинет Пингвина так же стремительно, как появилась, даже не поцеловав напоследок.       — Быстро вы, — не удержался от шутки Зсасз. — Семейная ссора? Киллер ответила ему неизменным средним пальцем и быстрым шагом вышла из лаунжа на улицу. Затянутое свинцовыми тучами небо разверзлось, заливая город первой весенней грозой. Фриц подцепила зубами сигарету, доставая из картонной пачки, прикурила коллекционным «зиппо» и осознала: она наконец дома. Лже-Алекс умер вместе с его лже-привычками в песках Чиуауа. Мысль променять здешнюю сырость на пыльный зной мексиканского города показалась ей сущей глупостью.