Грешники

Это было обычное воскресное утро, раннее, но уже привычно оживлённое для Лондона. И если на улицах не было особого столпотворения, то недавно открывший свои двери для прихожан храм был заполнен людьми, желавшими посетить святыню. Утренняя месса только что кончилась, но свободного времени у Энтони не прибавилось. Список дел продолжал расти, что было весьма не к стати: количество прихожан не уменьшалось, а большая их часть хотела пообщаться с отцом лично. Решив, что времени на пустые разговоры и любезности у него не найдётся, Энтони сделал выбор в пользу своего любимого занятия. Исповеди всегда были ему интересны и причина даже не в том, что благодаря им он знал чуть ли не обо всём, что происходило в городе, обо всех сплетнях, мнениях, истинном положении некоторых дел, и не в том, что слушать жалобы и нелепые истории порой было уморительно, а в том, что только в пределах исповедальни Энтони мог слышать настоящих людей, без наигранных эмоций, их подлинные мысли и переживания, сокровенные тайны. Он был падок на искренние чувства и всегда знал, что их в его жизни недостаточно. Детство, полное родительского "мы знаем лучше" и отсутствия тёплых чувств с их стороны, юношество в боязни перед обществом за то, что он "неправильный", в попытках смириться с жизнью, которую для него выбрали и, наконец, зрелость- период, когда он сумел побороть страхи, принять себя, осмелеть и понять, что его жизнь принадлежит только ему самому- всё ещё не пестрила эмоциями в том количестве, в котором он нуждался. В этот день он принял стольких людей, что уже можно было сбиться со счёта. Была и частая гостья исповедальни, никогда не говорившая с отцом за пределами её тёмных стен, она, как обычно, жаловалась на своих родственников и свой преклонный возраст, отвлекаясь на сплетни и рецепт яблочного мусса, и кто-то, чей голос был совершенно не знаком, говорящий о волнении перед свадьбой, и девочка девяти лет, выпытывавшая у Энтони, оживёт ли её кукла, если окунуть её в святую воду, и даже какой-то мужчина, явно "подшофе", зашедший спросить, когда опять будут давать вино, и ещё десятки и десятки людей... Когда наконец все желающие "исповедаться" кончились, Энтони решил, что теперь самое время заняться чем-то из того самого списка с огромным количеством пунктов. Но как только он приблизился к сакристии*, его окликнул один из работников храма: -Отец Энтони, вас там опять в исповедальне ждут. Не оставлять же парнишу без совета. Деваться некуда. Ему пришлось возвращаться, попутно обещая себе, что это последний прихожанин на сегодня. -Что привело тебя, сын мой?- Задал вопрос Энтони, как только закрыл за собой дверь. -Святой отец, кажется, я согрешил.- Стандартный, непримечательный ответ, но Энтони закатил глаза, услышав "святой", про себя рассуждая, что ему по должности не пристало такое обращение. -В чём же ты видишь свой грех? -Я...я возжелал мужчину. -Лишь "возжелал"?- Энтони еле слышно усмехнулся. Это напомнило ему того чудака, с которым он умудрился переспать прошлой ночью. Нет, право, в его опыте такое было впервые, никогда прежде те, кого он привёл к себе на ночь глядя, не были такими отчаянными. Этот чудик, сразу по окончании плотских утех, вскочил с кровати, намереваясь побыстрее одеться и уйти, а на предложение остаться, вместо прогулки в три ночи по сырым улицам, без колебаний ответил отрицательно. -Нет...не совсем...я...-Тут Энтони насторожился. Теперь уже было не смешно и даже не забавно: он внезапно узнал голос собеседника и его частые запинки от волнения и неопределённости. -Что же ты молчишь, сын мой?- Всё же хотелось выманить это из его уст.- Раз ты не побоялся прийти в храм божий, чувствуя вину за содеянное, чего тебе бояться сейчас? -Дело в том, отец, что я...провёл ночь с мужчиной. Это ведь недопустимо, да? Пожалуй, Энтони рассердился. Он прекрасно понимал подобное неприятие, вспоминая личный опыт, но эта ситуация выглядела для него несколько иначе: с ним переспали и теперь приравнивают это к греху. В глубине души было даже как-то обидно, за то, что кто-то считал секс с ним плохим (хоть это и имело другой смысл). -Эм...ну..,- протянул он, стараясь остыть. -Отец? -Мама, блять,- разумеется, полушёпотом. Энтони выдохнул, собираясь с мыслями.- Тебе не стоит корить себя. Проси прощения у Господа. Не совершай такого впредь,- последнее слово он произнёс уже выбегая из исповедальни, однако его попытка бегства была сорвана: тот, от кого он хотел скрыться, быстро среагировал. И теперь они стояли напротив, совсем близко, глупо глядя друг на друга. -Предлагаю сделать вид, что ничего этого не было,- Энтони решает, что такое предложение будет подходящим...Разве не это нужно этому набожному чудику? -Разве так можно? -Почему нет?- Его ещё и уговаривать придётся? К счастью для Энтони, постоянная посетительница храма миссис Грей решила, что именно сейчас ей необходимо побеседовать с отцом. Он всегда старался избегать её, зная, что от неё не отвяжешься, пока старушка не расскажет всё, что хотела (а материала у неё обычно было на час или около того), но сейчас сам Господь послал ему этот спасательный круг. Видя, как священнослужитель и пожилая дама медленно отдаляются, начиная беседу, Азирафаэль понял, что его ответ на предложение предопределён и обсуждать с ним никто ничего не намерен. Он ещё немного посмотрел вслед этим двоим и зашагал к выходу.