Наглая ложь

      Усаги взяла таблетки и несколько секунд повертела упаковку в руках, и вдруг поняла, что ей совсем не хватит решимости сделать это — наложить на себя руки. Она просто не может поступить так глупо и опрометчиво, ведь у неё есть малолетняя дочь — Чибиуса.       Тотчас же блондинка отшвырнула в сторону упаковку с таблетками, мысленно укоряя себя за столь глупую идею.       Вытерев насухо своё безупречное тело полотенцем, Усаги облачилась в короткий голубой пижамный топик и такие же короткие пижамные шортики, и только затем уже вышла из душевой и направилась на первый этаж, к Сейе.       Сейя сидел, вальяжно раскинувшись в кресле и скучающим взглядом смотрел в одну точку, на коленях у брюнета Усаги узрела свою кошку Луну, которая уже успела много чего рассказать старлайту об отношениях Мамору и Усаги. — Сейя, что-то не так? — Усаги вопросительно иизогнула бровь. — У тебя какие-то проблемы? — У меня-то как раз никаких проблем нет, Куколка, — серьёзным голосом произнёс брюнет, — а вот у тебя определённо есть. Ты не очень счастлива в браке с Мамору. Не хочешь рассказать — почему?       Усаги тут же устремила свой гневно-недовольный взор на кошку, так как поняла, что Луна сболтнула лишнее. — Вот же оборзевшая лохматая задница! — вооружившись тапком, Уса приготовилась отлупить кошку, но та быстро сбежала, умчавшись на кухню и выбирая себе место побезопаснее.       А Усаги между тем повернулась к Сейе, и их взгляды встретились. Поймав на себе пристальный проницательный взгляд Сейи, Усаги поняла, что у неё не получится ничего утаить от мужчины. «Он как в душу мне смотрит… И он буквально чувствует моё угнетённое состояние. Боюсь, мне придётся открыться Сейе. Нет сил врать ему, да и смысла нет тоже.» — Так и будем молчать? — спросил Сейя после нескольких минут упорной тишины, осторожно взяв правую руку женщины и поднося её к своим губам. — Выбрала способ умалчивания, значит. Что ж, жаль. — Сейя сделал вид, что обиделся. — Я думал, ты мне доверяешь, Куколка. — Я тебе доверяю, — с некоторой дрожью в голосе вымолвила Усаги, испытывая огромное желание излить душу Сейе и полностью увериться ему, рассказав о всех своих проблемах. — Но… Просто пойми, я замужняя женщина, я должна слушаться мужа и быть хорошей женой. Но я устала, Сейя. Налей-ка мне вина, пожалуйста. Оно находится в самом верхнем шкафу на кухне. И поговорим заодно.       Сейя с удовольствием выполнил просьбу Усаги. Он зажёг свечи, достал бутылку вина и два бокала, после чего разлил напиток по бокалам. Он знал, что разговор будет не из лёгких, но для Сейи это было очень важно — ему было тяжело смотреть на страдальческое лицо Усаги, которая постоянно делала вид, что с ней всё в порядке, хотя на самом деле это было не так. Сейя чувствовал это сердцем.       Он видел скрытое беспокойство в беглом взгляде лунной принцессы, он видел, как она старается выглядеть счастливой и видел, как что-то гложет её изнутри. Сейе казалось, что теперь Усаги немного не такая, как раньше. Что-то в ней изменилось, пропали куда-то лучезарные искорки в её глазах, а вместе с ними некоторая наивность и открытый взгляд на мир. Теперь Усаги была похожа на женщину, которая всеми правдами и неправдами пытается переделать себя. Но зачем? И в угоду кому?       Этого Сейя пока точно не знал, хотя в его сознании начали появляться смутные догадки. Да. На ум приходили инициалы её мужа — Мамору Джиба.       Усаги робко отпила вино из бокала, избегая смотреть в глаза собеседнику и начала рассказывать.       Рассказала о том, как её отношения с Мамору стали ухудшаться с рождением дочери, о том, как Мамору пропадал допоздна на работе, пока она зашивалась по дому, наводя идеальный порядок, делая вкусный ужин для благоверного, а между всеми этими делами укачивая плохо спящую Чибиусу. — Да, через некоторое время Мамору одумался и стал больше проводить время с ребёнком, тем самым немного разгрузив меня, — разоткровенничалась Усаги, — и да, он снова начал уделять мне внимание, делать комплименты, дарить подарки. Через год после рождения Малышки у нас с мужем возобновилась интимная жизнь, и казалось бы, всё хорошо, но нет. Через некоторое время муж огорошил меня тем, что хочет попробовать секс втроём — с двумя женщинами. Конечно, меня это просто убило. И мою женскую самооценку — тоже. Я отказалась. И тогда он начал мне изменять.       На глазах красавицы вновь выступили слёзы и Усаги поспешила смахнуть их рукой. Ей больно было говорить о предательстве мужа, но ещё невыносимее было держать всё это в себе.       Сейя же внимательно слушал Усаги, стараясь не перебивать и уловить всю суть, хотя его взбесило поведение Мамору и в данный момент Сейе откровенно хотелось надавать неверному ублюдку тумаков. Ему было очень обидно за Усаги, он делал для неё только всего самого лучшего, но жизнь распорядилась по-своему. — Теперь он дома редко бывает, — Усаги даже и не пыталась уже сдержать слез, — хотя прекрасно знает, что я всегда ухаживаю за собой, поддерживаю свой внешний вид, и в принципе готова к экспериментам в постели, только не на групповуху. Для меня это неприемлемо. Наверное, я ханжа, но я считаю, что муж и жена должны отдавать себя только друг другу, а Мамору говорит, что так скучно жить и у меня устаревший взгляд на брак и интимные отношения. Даже не знаю, что делать. — Усаги внось пригубила вино. — Я тебе рассказываю это, Сейя, только потому что ты для меня — гораздо больше, чем друг. Ты — родственная душа для меня, ты мне очень близок. И да, всё это время я ужасно скучала по тебе!       Сказав такие слова, Усаги резко сорвалась со своего места и подойдя к Сейе — крепко обняла его, желая получить то, чего ей так не хватало в последнее время: душевного тепла, уюта, и ощущение желанности. Сейя обнял её в ответ, пытаясь поддержать, после чего всё-таки задал вопрос. — И зачем тебе всё это, Оданго? — его голос был наполнен обидой и разочарованием. — Разве ты не знаешь, что достойна лучшего? Зачем тебе такая жизнь? — Я… Я люблю его, Сейя. Понимаешь, люблю! — в глазах златовласки стояли слёзы, а голос дрожал.       Налицо были всё признаки нервного срыва — Усаги никогда не умела держать эмоции внутри, ей просто жизненно необходимо было избавляться от них. — Я понимаю, — мягкий баритон брюнета немного успокоивал Усаги, — что ты любишь его. — Руки Сейи нежно обхватили её лицо и между ними оставались буквально считанные сантиметры. — Но себя ты должна любить больше, чем его. Посмотри на себя в зеркало — ты шикарная женщина, всё при тебе. Ты великолепная, красивая, женственная, добрая и хозяйственная! Зачем ты терпишь такое ужасное и унизительное отношение к себе? Почему не разведешься с Мамору?       Усаги упорно продолжала молчать, умом понимая, что Сейя абсолютно прав и такие вещи, как измена — прощать не следует. Но… У них с Мамору была дочь. «Надо бы ещё плеснуть вина. Ох, чувствую я, что уже через пару часов буду пьяна в стельку, но когда я пью — мне легче. Да и раскрепоститься проще.»       Руки Усаги потянулись к бутылке, и Сейя увидев этот жест, перехватил вино и сам налил ей его в бокал. — Ты бы хоть фруктами закусывала что-ли. — С некоторой обеспокоенностью сказал ей брюнет. — Усаги? — ярко-синие, словно ночное небо, глаза мужчины в упор смотрели на девушку, которая вдруг отставила свой бокал с вином в сторону и вновь приблизилась к Сейе, усаживаясь к нему на колени и проникновенно смотря в его лицо, акцентиров своё внимание на его красивых бездонных глазах, идеальных губах. — Ты так возмужал, Сейя. — Притихшим голосом сказала Усаги, всё ещё пристально вглядываясь в его идеальные черты лица, словно изучая их, а затем ласково проводя ладонью по его левой щеке. — Ты очень красивый и мужественный, наверное, у тебя нет отбоя от женщин, — тяжело вздохнув, добавила. — Пусть тебе повезёт на любовном поприще. Найди ту самую, которая будет греть тебя своим теплом, ибо ты как никто, заслуживаешь этого. — Я уже нашёл её, — волнение брюнета зашкаливало и переходило все границы, но он старался выглядеть спокойно, твёрдо, невозмутимо. — Эта женщина сейчас разговаривает со мной и пытается скрыть свои чувства.       Усаги прекрасно поняла, что имеет в виду её собеседник и ей это определённо льстило.       Всё ещё трогая кожу его щеки пальцами, Усаги вдруг лёгким поцелуем прикоснулась к губам Сейи, после чего — спешно отстранилась. — Я так и не поблагодарила тебя за своё спасение, — смущённо произнесла Усаги, улыбаясь Сейе одними лишь уголками губ. — Я многим обязана тебе. — Да ну что ты, брось. Так поступил бы любой уважающий себя мужчина. Я не мог пройти мимо в такой опасной ситуации.       Внезапно их лица вновь оказались на минимальном расстоянии друг от друга и спустя каких-то долю секунд губы Усаги уже соприкоснулись с губами Сейи, а затем Усаги слегка приоткрыла их, впуская в свой рот его язык, позволяя себе углубить поцелуй.       Усаги и сама не могла понять, что именно сейчас произошло и зачем она так сделала, но она определённо хотела этого. Усаги часто думала о том, чтобы попробовать губы Сейи, хотя и порой стыдилась себя за такие мысли, но всё же инстинкты и желания взяли верх, да и алкоголь тоже сделал не последнее дело.       И теперь они упивались глубоким, жарким поцелуем, таким образом отвлекаясь от реальности.       И Сейя просто балдел от происходящего — он давно мечтал поцеловать свою Куколку. И теперь сполна наслаждался таким моментом, целуя Усаги так неистово и страстно, как только мог.       Чувствуя уверенные касания её языка, Сейя буквально насквозь пропитался желанием, не без удовольствия ощущая ласковые руки лунной принцессы на своей шее, ощущая как её пальцы медленно зарываются в его волосы. «То, что я сейчас делаю — это в корне неправильно и наверное, подло по отношению к Мамору… Но я просто не могу отлипнуть от губ Сейи. Я не в силах прервать этот глубокий и затяжной поцелуй. А ещё… У меня почему-то по всему телу пробегают множество приятных мурашек от его прикосновений. Прикосновения Сейи слишком приятные…» — Сейя, я… — нервно забормотала Усаги, густо покраснев и всё ещё не сводя с него взгляда. — Этот поцелуй… — Молчи. — Сейя крепко обхватил руками её лицо и вновь впился в её сладкие, желанные губы, заставляя девушку поддаться и ответить на его поцелуй.       Его влажный язык вновь бесцеремонно ворвался вглубь рта Усаги и девушка почувствовала, как её тело оказалось во власти влечения и предательской лёгкой дрожи. И Усаги отлично понимала, что всё это значит. Понимала — и не желала признавать. «Но Мамору… Я же люблю Мамору, а сейчас целуюсь с Сейей. Так не должно быть. Это неправильно. Это предательство.»       Как только Усаги вновь отстранилась от губ мужчины, то тут же виновато опустила взгляд вниз, чувствуя жгучие уколы совести, чувствуя огромную вину перед Мамору. — Этот поцелуй ничего не значит, Сейя… — принялась оправдываться Усаги нервно теребя бретели своего бюстгальтера, которые слегка проглядывали из-под её пижамного топа. — Нет, Куколка. Ты ошибаешься — этот поцелуй значит многое. Ты не должна скрывать свои чувства, то что сейчас между нами произошло… — А ничего и не произошло, — довольно резким голосом воскликнула Усаги, пытаясь унять своё возбуждение. — Просто это была моя минутная слабость.       На губах Сейи появилась лёгкая улыбка, ведь брюнет знал, что то, сил произошло сейчас между ними — отнюдь не было её минутной слабостью.       Около семи утра они распрощались, но Сейя клятвенно пообещал Усаги всё время быть рядом с ней и поддерживать её. И напоследок еще раз посоветовал Усаги обдумать её брак. Как только за Сейей закрылась дверь, Усаги немедленно направилась в спальню и залезла в постель, чтобы немного отдохнуть.

***

      Мамору вернулся домой спустя три часа после того как Усаги легла спать. Пришёл он, будучи довольным как слон, ведь он отлично провёл время в компании своей новой любовницы Нехелении. «Слишком тихо дома. Интересно, где Чибиуса и Усаги?»       Тихой неторопливой походкой он вошёл в спальню и только теперь заметил Усаги — молодая женщина крепко спала в их супружеской кровати, а её соблазнительные и стройные ноги кокетливо торчали из-под одеяла. Мамору в очередной раз залюбовался женой, но вовремя одернул себя. «Усаги совершенно не годится для секса. Она гораздо выше этого. У меня с ней только платоническая любовь, а секс — это низменное, ненужное.» — Доброе утро, Усако. — Коснувшись губами её щеки, негромко произнёс Мамору. — Просыпайся, солнышко. Я привёз тебе подарки!       Мамору достал небольшую белую коробку дорогих конфет с различными сладкими начинками и протянул Усаги, но неожиданно женщина отшвырнула презент обратно ему в лицо. — Мне не нужны твои подачки! — рявкнула миссис Джиба. — Подавись своими конфетами или вообще засунь их себе в задницу! Ты думаешь, я ничего не понимаю, что ты имеешь ввиду, когда говоришь, что уезжаешь в командировку. С блядями ты развлекаешься, придурок!       На мгновение Мамору остолбенел — прямолинейность и грубость Усаги сбили его с толку, мужчина был растерян и по факту и возразить то ничего не мог. — Усаги, — мягко возразил Мамору, уворачиваясь от летящего в него тапочка жены. — Ты же знаешь, что на самом деле я люблю только тебя. Душой то я с тобой, а то, что я сплю с другими женщинами — это просто секс, ничего больше. Всунул, высунул и пошёл дальше!       Такая наглость мужа ещё больше разозлила обиженную Усаги и от его слов ревность у девушки начала хлестать из всех щелей. Усаги сделала два глубоких вдоха и выдоха, чтобы попытаться погасить рвущиеся наружу негативные эмоции, однако это было выше её сил. — Знаешь что, Мамору. Иди нахуй! И по дороге не забудь заскочить в кожвендиспансер, справку принеси, прежде чем домой придёшь! ПОШЁЛ ВОН, КОБЕЛЬ!       Такой свою жену Мамору видел впервые: разъярённой, бешеной, агрессивной. Мамору и понятия не имел, что Усаги, оказывается, очень даже может быть физически сильной и резкой. Когда она его вытолкала из собственной спальни, Мамору понял, что Усаги не собирается успокаиваться и принял решение переждать бурю за пределами дома.       Мамору созвонился со своим лучшим другом Мотоки Фурухата и сообщил ему, что временно потусуется у него. Мотоки был не против, и уже через час Мамору был в доме друга.       Молодые люди решили скоротать время, играя в бильярд и попивая виски и делясь пикантными подробностями своей сексуальной жизни. — Ты так и продолжаешь гулять налево от своей жены, Мамору? — укоризненным голосом спросил у него друг. — Однажды она узнает и… — Усаги уже знает. Да, она истерит и ревнует, но тут уж ничего не поделать — такова женская природа. Поистерит и успокоится. Главное в браке — не секс, а духовная близость. А этого у нас с Усаги хоть отбавляй.       Мотоки только удивлялся уверенности друга и предупредил Мамору о том, что однажды наступит такая точка невозврата, когда у Усаги окончательно иссякнет терпение и она подаст на развод из-за его многочисленных измен. Мамору на это лишь ухмыльнулся — он был уверен в крепкой любви супруги, которая способна простить ему все грешки и косяки.       Но ни его жене, ни самому ему пока ещё было невдомёк, что скоро его спокойная и относительно тихая жизнь закончится и он сам — генеральный директор известной фирмы, погрязнет в череде позорных скандалов. А всё из-за одной из его бывших любовниц — Каоринайт Тэйко, дочери нефтяного магната.       Дело в том, что у них с Мамору был долгий тайный роман, который длился чуть больше года и завершился несколько месяцев назад. Мамору бросил Каоринайт, как только стало известно о её беременности. Девушка клятвенно пообещала ему сделать аборт, чтобы не подставлять любовника, но неожиданно властолюбивый отец Каоринайт узнал о беременности дочери и запретил ей делать аборт. Узнал он и о том, кто именно заделал киндера её единственной и ненаглядной дочери, ведь Каоринайт никогда не умела держать язык за зубами. — Мой любовник женат. Всё бесполезно, пап. Никакие твои связи не помогут, — отчаянно рыдала рыжая бестия. — Надо сделать аборт, пока не поздно. — Не надо. Родится ребёнок и сделаем ДНК-тест на отцовство. И если этот крысеныш Джиба окажется отцом, я сделаю так, чтобы он потерял и жену, и дочь. Я их устраню. А потом Мамору женится на тебе! Каоринайт тогда очень испугалась. И хотя она была влюблена в Мамору, но она смирилась с ролью любовницы и не желала зла ни его законной жене, ни его малолетней дочери.       И вот прошло чуть меньше девяти месяцев и Каоринайт рожала ребёнка. По странному совпадению — она тоже родила девочку. Крупную и симпатичную, с густыми тёмными волосами. Девочку назвали Итана.

***

      После десяти утра в дом Усаги и Мамору пожаловала Икуко Цукино. Женщина привезла четырёхлетнюю внучку домой, и пока девочка смотрела мультики в большой комнате, сама Икуко Цукино вызвала дочь на откровенный разговор, в ходе которого Усаги ей призналась в том, что Мамору ей стал изменять, и что сегодня она с ним поскандалила и не пустила домой. — Дура!!! — тут же взвилась миссис Цукино, наградив свою взрослую дочь хорошей оплеухой. — В том, что мужик изменяет — всегда виновата женщина! Значит, ты это допустила! — В чём я виновата, ну в чём? В том, что Мамору не умеет держать свой член в штанах? — голос Усаги сорвался на крик. — Мне неприятны его измены, они бьют по моей женской спмооценке! — Какая, к чёрту спмооценка? — рассердилась Икуко. — Ты не по подружкам бегай, а учись соблазнять мужа, читай книги по секс-просвещению. Выполняй все требования мужа в постели. Ну хочет он, допустим, секс во время критических дней, так дай ему это! С тебя не убудет! — Мама… — Усаги стыдливо опустила голову. — Он хочет групповуху! — Ну и что с того, дочка? Что? Мужчина по природе полигамен, ему жизненно необходимо совокупиться с как можно более большим количеством партнёрш, чем самке! Усаги, будь мудрее. Докажи своему мужу, что ты лучше. Закрывай глаза на его измены, да и сама почаще в постели балуй его. Уделяй ему максимум внимания после работы.       Усаги Джиба уже поняла, что спорить с матерью бесполезно, потому и покорно слушала всё, что ей говорила её мать. И уже чуть позже, когда Икуко немного успокоилась, она поведала дочке о том, что её муж тоже раньше изменял ей и делал это регулярно. — Твой отец, Усаги, тоже гулял от меня. Мне тоже было больно и неприятно, но мне хватило мудрости сохранить нашу семью! — наставляла блондинку её мать, в глубине души переживая не столько о душевном состоянии Усаги, сколько о материальном благополучии дочери и внучки. — Ты ни дня не работала по специальности, Усаги. И ты пропадёшь без Мамору. Так что будь мудрее.       Усаги потом ещё долго обдумывала слова своей матери и женщина беззвучно плакала, как только её воображение представляло, как её муж трогает и ласкает других женщин, занимается с ними сексом, говорит комплименты и восхищённо смотрит на их тела, восхищаясь наготой.       Но как только в комнате показалась розоватая макушка её дочери, Усаги вытерла слезы локтем и слабо улыбнулась своей лапочке-дочке, в которой она просто не чаяла души. — Всё холосо, мам? — бодрым голосом поинтересовалась у неё малышка. — Да, всё хорошо! Просто я немного подустала, но это скоро пройдёт! Сейчас я позвоню папе и узнаю, когда он придёт домой.       Усаги пришлось непросто. Ещё бы — переступить через своё уязвленное женское самолюбие любой здравомыслящий женщине очень тяжело, а позволить топтать собственную самооценку — тем паче. Но Усаги была невероятно добрым существом и забила на свою душевную боль, после чего быстро вернула себе дылое самообладание и взяв в руки мобильное устройство — набрала номер Мамору. — Прости меня, Мамору. За мою дурацкую истерику, — каждое слово, сказанное Усаги в динамик телефона давалось ей титаническим трудом. — Прости, я знаю, что я дура. Ты у меня самый лучший муж. Ты скоро вернёшься домой? — Уже еду, Усако! — из динамика телефона донёсся бодрый голос мужчины, который невероятно обрадовался столь быстрому и внезапному примирению с женой. — Тебе купить чего-нибудь? Ну там, серьги, например. Или красивый браслет из белого золота? Иль может бельишко прикупить? — Мне всё равно, милый. Хоть Порше новый покупай, моей боли это не уменьшит, — сдавленно прошептала в трубку Усаги и завершила вызов.       Присев на краешек широкого подоконника в своей комнате, Усаги Джиба вновь задумалась о словах Сейи. «Ну и зачем тебе всё это? Ты должна себя любить больше, чем его! Ведь ты такая потрясающая женщина — всё при тебе!»       Усаги вновь и вновь прокручивала у себя в памяти диалог с Сейей, вспоминала его прикосновения, мягкий обволакивающий голос, спокойный и уверенный взгляд. «А всё могло бы быть иначе, если бы я связала свою жизнь с Сейей. Но… Как говорит мама, бесполезно заталкивать молоко и сливки обратно, если уж корова подоена. Очевидно, она права — во всём виновата я. И ведь у меня были чувства к Сейи. Я помню тот день, когда мы с ним прощались на крыше. Я тогда так и не сказала, что испытываю к нему необъяснимое притяжение. Но наверное, это всё же не любовь. Я люблю только Мамору!»       Через полчаса прибыл Мамору и явился он с многочисленными подарками для жены, желая загладить свою вину.       Он купил ей несколько новых комплектов красивого кружевного белья, чёрное боди, чёрное короткое платье с бретелями из крупных бусин, а также — огромный букет голубых роз, а бонусом подарил супруге красивые серьги в виде двух слившихся сердец. — Спасибо, любимый! — Усаги старательно изображала на своём лице радость, принимая подарки мужа, на которые ей в данной ситуации, по большому счету было плевать.

***

      В это же время Сейя, заперевшись в одной из комнат своего просторного и уютного коттеджа, подбирал на гитаре аккорды, чтобы немного отвлечься от грустной реальности. А реальность была такова, что Усаги по-прежнему любила Мамору, жила им, старалась полностью подчиняться ему. И порою действовала в ущерб своим собственным интересам.       Но самым большим разочарованием для Сейи стало то, что он узнал про измены Мамору. Поведение его куколки, откровенно говоря, вызывало множество вопросов. Он просто не понимал, почему Усаги терпит всё это, позволяя помыкать собой.       Он набрал её номер в надежде услышать голос этой прекрасной женщины, и к его огромной радости — Уса ответила ему и позвала завтра в гости, велев ему прийти после полудня, когда мужа дома не будет.       На следующий день Усаги с самого утра отправилась в одну из частных клиник Токио — на консультацию к пластическому хирургу. И хоть у женщины не было явных физических недостатков — её фигура была также хороша, как и до родов, грудь была относительно объёмной и упругой, на животе отстутсовпли растяжки. Но Усаги считала, что раз муж изменяет ей с другими — значит, её тело недостаточно красиво.       И каково же было удивление Усаги, когда в клинике, находясь в коридоре, она встретила Принцессу Метеор и Ятена Коу.       Принцесса Метеор явилась в медучреждение в качестве моральной поддержки для Ятена — тот хотел изменить свой разрез глаз, а также изменить форму носа.       Слово за слово, и Усаги, Какью и Ятен разговорились. Принцесса Метеор тоже была удивлена тем, что встретила Усаги при таких обстоятельствах. — Ну если уж такая красотка, как ты, Усаги, хочет получить консультацию пластического хирурга, то что уж говорить о других девушках. Неужели уменьшать грудь пришла? Или импланты в ягодицы вставлять? — Не угадала! — развеселилась Усаги. — Хотя насчёт имплантов мысль хорошая, мне никогда не нравилась моя плоская попа!       Вскоре Усаги оказалась в кабинете пластического хирурга, где и произошла длительная и весьма содержательная беседа с данным специалистом, которому удалось отговорить девушку от ринопластики и маммопластики, заявив, что у неё и так красивое тело и её природным данным позавидовала бы любая.       Доктор пытался убедить Усаги отказаться от ягодичных имплантов, но девушка была настроена слишком решительно. Тогда доктор дал ей срок ещё две недели, чтобы потенциальная пациентка приняла своё окончательное решение.       И Усаги в приподнятом настроении поехала домой, пока Чибиуса ещё находилась в садике.