Наглая ложь

      Шли минуты, часы, а Усаги и Икуко никак не могли успокоиться. Причём Усаги гораздо более болезненно отреагировала на смерть брата, учитывая, что она и так была уже измучена постоянными конфликтами с мужем и запретной любовью к Сейе. А смерть Шинго здорово подкосила Усаги. Она осела на пол, уткнув лицо в колени, продолжая истерично рыдать, искренне не понимая, чем же она так могла прогневить судьбу. — Неужели…неужели я так и буду всю жизнь страдать? Неужели я совсем не заслуживаю счастья? — слёзы ручьями катились по её щекам, голос срывался, а всё тело пронзила нервная дрожь. — Всё ясно. Я проклята с рождения. И мне никогда не быть счастливой! Именно поэтому у нас с Мамору несчастный брак, потому что я проклята! — Детка. Перестань, пожалуйста! — умоляющим голосом воскликнула Икуко. — Разве ты не любишь Сейю? Зачем ты тогда цепляется за этот мертвый брак с Мамору?       Усаги молчала. Её заплаканные глаза уставились в одну точку. Все её мысли спутались в один хаотичный клубок. — Я не цепляюсь. Это он не хочет давать мне развод. — Захочет! — самоуверенно произнёс Сейя, а в его голосе и во взгляде не было никаких намёков на возможные сомнения. — Я уже знаю, как мы вынудим его развестись с тобой! Такое точно ни один нормальный мужчина терпеть не станет!       После продолжительной истерики — Усаги очень бурно и остро отреагировала на гибель брата, она позвонила Ами и попросила её забрать Чибиусу из детского сада, сказав, что она не может. — Ами…понимаешь, — каждое слово миссис Джиба сопровождалось судорожным всхлипом, — в мою семью неожиданно пришла беда. Шинго погиб в автокатастрофе. Я сегодня уезжаю в Саппоро. Именно там будут проходить похороны. — Какой ужас, Усаги! — искренним голосом воскликнула Ами. — Выражаю глубочайшие соболезнования тебе и твоим родителям! Конечно, без вопросов. Я заберу свою любимую крестницу из садика! Ты можешь на меня положиться!       На третий день начались похороны. Сейя изъявил желание сопровождать Усаги и ради этого даже отменил интервью и свой визит в больницу к брату. Усаги, как и положено, облачилась во всё чёрное — она надела прозрачные чёрные колготки и длинное чёрное платье с короткими рукавами, которое плотно облегало её безупречную фигуру. Голову она покрыла черным платком.       Когда она подошла к гробу, в котором лежал её брат, сердце Усаги буквально оборвалось кровью, а слезы ручьями струились по её щекам. — Я пришла, дорогой мой Шинго, — сквозь слёзы говорила Усаги, положив голову на крепкое отцовское плечо, — чтобы проститься с тобой и проводить тебя в последний путь. Спасибо за все годы жизни, что мы провели вместе! Прощай, любимый братишка! Я всегда буду бережно хранить память о тебе!       Голос Усаги дрожал, колени предательски тряслись, а по щекам текли слёзы горечи — буду бережно хранить память о тебе! Усаги, Икуко и Кенджи не могли сдержать слёз и общее горе объединило их всех, особенно сблизив между собой мать и дочь, чьи отношения в последнее время были не очень.       Сейя приобнял любимую за талию, желая поддержать. Когда, наконец, гроб погрузили в землю и стали закапывать, Усаги отвернулась и прижавшись к груди любимого, горько разрыдалась, понимая, что теперь ей остались лишь клочки воспоминаний о любимом брате. Которого она никогда больше не услышит и не увидит, который так любил жизнь и имел много планов.       После завершения похорон, Сейя подошёл к Кенджи Цукино и ободряюще пожал ему руку, после чего принёс искренние соболезнования. — К сожалению, мне не довелось познакомиться с Вашим сыном, но я более чем уверен, что он был чудесным человеком! Я разделяю Ваше горе, мистер Цукино. Мне очень жаль, что всё так трагически сложилось! — Благодарю, Сейя. Да, Шинго был очень добрым и жизнерадостным парнем, но увы-увы… — Кенджи Цукино смахнул с глаз предательскую слезу и подошёл к дочери, которую давно не видел, желая с ней пообщаться.       Они разговорились и Усаги коротко рассказала отцу о том, что её брак с Мамору дал трещину и что она собирается подавать на развод. К огромному облегчению блондинки, отец полностью поддержал её решение, сказав, что и Чибиусу обязательно отвоюет у Мамору. — И никакие деньги в этот раз ему не помогут, дочка! Вот увидишь, родная. Судья будет полностью на твоей стороне! После этого было решено, что Икуко Цукино останется ночевать в небольшой, но уютно обставленной квартирке бывшего мужа, а Сейя решил снять номер в отеле для них с Усаги, хоть та поначалу и упиралась.       Созвонившись с Ами и удостоверившись в том, что с Чибиусой всё в порядке, Усаги более благосклонно взглянула на предложение Сейи заночевать в отеле и как следует подумав над этим, пришла к выводу, что так всем будет удобнее, а у отца квартирка маленькая и всем вместе там будет тесновато.       И уже вечером этого же дня лёжа в огромной уютной кровати в отеле, Усаги с нежностью смотрела на Сейю, пока её пальцы изучали его темные длинные пряди волос. Ей безумно нравилось трогать, перебирать и гладить его чёрные длинные волосы, ощущая рукой всю их мягкость и шелковистость. Прикасаясь к Сейе, слушая его мягкий голос, наслаждаясь его обществом, Усаги откровенно балдела и чувствовала себя уверенно, спокойно и свободно — как за каменной стеной. — Оданго моя любимая, — с огромной нежностью в голосе обратился к ней брюнет, поглаживая её по щеке, чтобы как-то утешить, — мне так жаль. Скажи мне просто, что я могу сделать для тебя? — Сейя… К сожалению, ты ничем мне помочь не можешь, увы. Но я буду рада твоим крепким объятиям, родной!       Оказавшись в его объятиях, Усаги прильнула к Сейе и прикрыла глаза, желая хотя бы на короткое мгновение забыться в руках любимого, отвлечься от такой неприятной реальности. Трогая его плечи, скользя своими изящными пальчиками по его бледной коже, Усаги впитывала в себя наслаждение от каждого своего действия, да и сам Сейя тоже. Заметив направление его взгляда — Сейя украдкой взглянул на губы любимой, Усаги сама всё поняла и притянула к себе его, а затем поцеловала его, постепенно проникая вглубь рта, ловко орудуя языком и всё сильнее углубляя поцелуй.       Едва завершив поцелуй, Усаги уже готова была снова припасть к его манящим губам, но вдруг одернула себя, вспомнив кое-что. — Сейка, помнится, ты мне говорил, — Усаги продолжала пальцами поглаживать его лицо, — что у тебя есть идея, как сделать так, чтобы Мамору бросил меня. Я жажду услышать подробности… — А идея проста, — невозмутимо ответила брюнет, плавными движениями пальцев расстёгивая на своей чёрной рубашке пуговицы, а затем снимая её, — если ты забеременеешь от меня, Мамору не станет этого терпеть. Ни один нормальный, адекватный мужчина такого не простит своей супруге… Ну или можно соврать, сказать ему, что ты якобы беременна от меня!       Выражение лица Усаги тут же сменилось на недовольное и непонимающее — она, безусловно, хотела ребёнка от Сейи, но явно не в данный период времени. Да и такой сомнительный способ манипулирования мужем, пусть и давно опостылевшим и нелюбимым, Усаги тоже был не по нраву. — Нет, Сейя. Так нельзя. Это будет нехорошо по отношению ко всем, и ко мне тоже. Беременеть только ради того, чтобы кому-то насолить? Нет, я отказываюсь от твоей идеи, я её не приму! И врать я тоже не хочу — это мерзко! Тем более, врать о беременности!       Несколько минут они оба молчали, а Усаги задумчивым взглядом уставилась в потолок, понимая, что в принципе идея Сейи не так уж плоха. Но сейчас Усаги тревожило не это – вопрос, с кем останется Чибиуса после развода был для неё актуальнее всех других.