Наглая ложь

      Мамору чуть не потерял сознание от столь сильного удара — в глазах у него потемнело, ноги совсем не слушались и ему стоило огромных усилий сохранять равновесие. Икуко исподлобья посмотрела на него — ей ещё никогда не приходилось видеть зятя в столь неприглядном виде. — Я повторяю ещё раз! — взревела женщина. — Что за цирк здесь творится?       Сквозь слёзы, застилающие глаза, Икуко Цукино злым взглядом смотрела на двух взрослых мужчин, ещё крепче прижимая к себе всхлипывающую Усаги. — А то, что твоя дочь блядина! — тыча в жену указательным пальцем, в сердцах выкрикнул Мамору. — И она водит своего ебыря сюда, в наш дом! Впрочем, как говорится, яблочко от яблоньки недалеко падает… — Заткнись, ублюдок, — агрессивно прошипел Сейя, вытирая рукой кровь из носа, — сам не лучше, у самого рыльце в пушку! Ни одной дырки не пропустить. Ещё и левых баб оплодотворяешь.       После реплики Сейи Мамору вновь ринулся на него, но Усаги и её мать встали между мужчинами, таким образом, помешав им сцепиться врукопашную. — Зря я тебе доверила судьбу своей дочери, Джиба, — яростным полушепотом сказала миссис Цукино, — Усаги уже не первый год такая понурая и зачуханная. Много же кровушки ты попил из моей дочки! — Всё равно, — учащённо дыша и злобно смотря на жену, заявил Джиба, — развода Усаги не получит. Никогда! И она будет жить со мной в этом доме. И это не обсуждается!       Злобно сплюнув и расталкивая руками Сейю и Икуко, Мамору быстро взбежал по лестнице наверх и закрылся в одной из своих комнат на втором этаже. Правда ненадолго — уже через пятнадцать минут Джиба, переодетый во всё чистое — ушёл из дома.       Сидя за рулём своего внедорожника, Мамору быстро взглянул в зеркало и ужаснулся — под обоими глазами были хорошие такие фингалы, верхняя губа до сих пор кровила, на подбородке красовался яркий синяк. Теперь Мамору собирался ехать «зализывать раны» к Нехелении, надеясь на её благосклонность. Однако его поджидал неприятный сюрприз. Нехеления, конечно, открыла ему дверь и даже предложила чаю, от которого, впрочем, Мамору не стал отказываться.       И за процессом чаепития у них состоялся разговор весьма откровенного характера. Брюнетка сообщила Мамору, что устала прожигать молодость впустую и расходовать свою жизненную энергию на него, не получая взамен никакой отдачи, не чувствуя себя любимой и нужной женщиной. — Что значит — ничего не даю взамен? — брови мужчины удивлённо поползли вверх. — А секс? А оргазмы? А подарки? — Это всё хорошо, конечно, Мамору. А секс с тобой — это вообще улёт просто! Но! Я хочу быть любимой и нужной женщиной, той, которую ценят и уважают… — Начинается… — проворчал Джиба, демонстративно закатывая глаза и морщась от боли. — Мы изначально с тобой договаривались на то, что наши отношения будут построены исключительно на сексе. — А мне надоело это. Так что, извини, дорогой. Но больше нас с тобой постель не связывает. У тебя и без меня полно любовниц. Адьос, дорогой!       Как ни упрашивал Мамору свою секретаршу на право прощального секса, какие комплименты он ей ни говорил, женщина осталась при своём мнении. Пришлось Джибе уйти ни с чем — она даже отказалась обработать ему рану на губе, а Нехеления облегчённо выдохнула — с этого дня она твёрдо решила начать жить по-новому.       В конце концов её тотальное увлечение боссом приобрело грандиозный масштаб, и женщина уже мучилась постоянными стрессами от ревности — её угораздило влюбиться в Джибу, а теперь она чувствовала себя мерзко. «Он сношается со всеми подряд, ещё и не предохраняется. Всему есть предел. Я себя не на помойке нашла, в конце то концов. Надо бы созвониться с его женой Усаги и сговориться с ней против Мамору. Уж вдвоём то мы сможем отомстить этому недомачо. А может, и не только вдвоём… О! Позвоню-ка я Мимет!»

***

      Тем временем никто и не подозревал, что в доме супругов Джиба установлены скрытые камеры видеонаблюдения и за ними ведут слежку. В данный момент мистер Тэйко, отрезая довольно-таки большой и аппетитный кусочек рыбного филе, с наслаждением пересматривал видеозапись. И процесс драки Мамору с Сейей он тоже увидел, и семейный скандал и теперь он знал, что жена Джибы давно непрочь развестись с таким муженьком. «Всё это мне только на руку. Но тогда почему сам Мамору так держится за брак с Усаги, если он не любит и не желает её и зная, что у неё есть хахаль на стороне? Странный тип этот Джиба. Надо за ним следить ещё пуще прежнего. Надо бы поставить «глазки» в его фирме и в автомобиле — чтобы уж наверняка всё знать. Моя Каоринайт заслуживает знать правды, какой бы она не была!»       Сказано — сделано. Токама Тэйко нашёл нужных людей, и велел им следить за всеми передвижениями Мамору, а также следить за членами его семьи — жены, дочери и тёщи. — Папа, ты занимаешься хернёй! — вспылила Каоринайт, держа у груди месячную малышку и слегка покачивая младенца. — Надо, чтоб он стал холостым и всё! — Молчи дочь, и не лезь не в своё дело! В последнее время я сильно сомневаюсь в том, что мне нужен такой зятек! Как бы он тебе подарочек венерический не принёс однажды… — полноватые лицо мистера Тэйко выглядело обеспокоенным. — Этот Мамору тот ещё кот в мешке, походу у него половина Токио побывала в постели! — Ну и что? И что?! — разозлилась рыжая. — Эта Усаги просто дура. Видать в постели бревно она, раз он по чужим койкам скачет. Я-то уж смогу обуздать этого дикого жеребца! Со мной Мамору мигом станет шёлковым и будет ходить у меня дома по струночке. — Мечтательно и вместе с тем, мстительно, произнесла. — А, да, пап. Кстати. Зайди в интернет и погляди новости — везде пишут, что твои акции резко обесценились и иностранные партнёры спешат избавиться от них! — Что-о-о?! КАК?! Как ОБЕСЦЕНИЛИСЬ?! — словно раненый медведь, взревел мужчина и побагровел от гнева, в то время как его пальцы уже сжимали компьютерную мышь, которой он кликал вкладку в браузере. — Это пиздец. Такого пиздеца у меня в жизни давно не было… Всё, доча. Отстань от меня пока со своим блядуном.       Несколько минут мужчина немигающим взором пялился в экран ноутбука и читал новости, после чего понял, что необходимо предпринимать срочные меры, если он не хочет, чтобы его бизнес понёс колоссальные потери и его лишили права добывать нефтепродукты. — Проклятый Коу! — выругался Токама Тэйко. — Придётся заплатить этому белобрысому недоумку, чтоб он заткнулся!

***

      В доме супругов Джиба было неспокойно — Усаги никак не могла прийти в себя из-за драки, свидетельницей которой она стала, а Икуко Цукино, в свою очередь, собиралась с мыслями, чтобы рассказать дочери о смерти брата. — Детка, — взгляд миссис Цукино был как будто какой-то стеклянный, — сядь на стул, пожалуйста. Мне надо тебе кое-что сообщить. — Не буду я садиться, — заупрямилась блондинка. — Мам, ну хватит сопли жевать, говори уже! Я ко всему готова! — Дочка, — голос женщины стал срываться и Икуко, пытаясь набраться решимости, сжала руки в кулаки, — звонил папа. Он сообщил мне плохую новость. Беда пришла оттуда, откуда мы не ждали. — МАМА!!! — теперь Усаги была не на шутку испугана и волновалась за отца. — Говори скорее, что случилось? Что с папой? — С па… С папой всё… всё нормально, — утирая горькие слёзы, заикаясь, продолжила женщина, — а вот с Шинго… — Что с Шинго?! — вскричала Усаги, ощущая неприятное покалывание в области сердца, чувствуя что-то недоброе. — Его больше нет, детка! — Икуко Цукино вновь горько разрыдалась, будучи не в силах сдержаться, не в силах пережить эту трагедию. — Шинго и его невеста Жизель разбились. Они оба погибли в автокатастрофе.       Зрачки Усаги резко расширились, а пульс зашкалил до невообразимых значений — к такой правде девушка была не готова. Ноги подкосились у неё, и Усаги рухнула на пол, Сейя подбежал к ней, однако поймать не успел. — Нет, нет! Не может быть! — слёзы градом лились по её щекам, а руки предательски тряслись. — Мама. Мамочка! — Усаги умоляюще посмотрела на мать. — Скажи мне, что это какое-то недоразумение, что это ошибка? Ну? Скажи! Скажи же, Скажи! — Усаги, конечно, не без помощи Сейи, поднялась на ноги и подскочила к матери, положив руки ей на плечи и начиная трясти маму. — Увы. Это не ошибка. Похороны будут послезавтра в десять утра. В Саппоро. — Нет! Нет… — Усаги вновь почти рухнула на пол, но в этот раз Сейя поймал её и отвёл в гостиную, бережно усадив на диван и крепко обнимая. — Я соболезную, любимая. Мне так жаль, дорогая! Сейя… — сквозь пелену слёз, Усаги беспомощным взглядом посмотрела на любимого, ощущая как будто она вся изнутри разлетается на множество мелких кусочков, ощущая, как будто от её души отщипнули маленькую частичку и выкинули в никуда, ощущая всю суровую правду. — Не понимаю, как это могло произойти, мой брат всегда очень аккуратно ездил на дороге, это всё…это всё злой рок судьбы! Какая же я несчастная! Какая же я невезучая…и мама моя тоже… Это у нас семейное, наверное!       Тихий плач постепенно перешёл в громкие рыдания, и спустя ещё пятнадцать минут две женщины, крепко обнявшись, сидели в гостиной и оплакивали потерю близкого человека, пока Сейя суетился на кухне супругов Джиба и заваривал им успокоительный чай.