***
— Эффект «зловещей долины». Что это? Феномен? Парадокс? — Сергей Разумовский делает выразительные паузы, касаясь острого подбородка кончиком пальца. — Ничем не объяснимое тревожное чувство, неприязнь, даже отвращение к неживому, но человекоподобному объекту. Зрители жадно ловят каждое слово, и с каждым словом Сергей расслабляется. Да, где-то в глубине подсознания ещё прячется робкий веснушчатый мальчишка. Прячется и опасается, что в очередной раз его не поймут, осудят, высмеют, унизят... Прячется, к счастью, глубоко. — Сегодня андроид есть в каждом доме. Но так было не всегда, — он взмахивает рукой, и прямоугольная проекция за его спиной расцветает всеми оттенками сепии, создавая атмосферу погружения в относительно недалёкое прошлое. — Вернёмся в 1978 год. Японский учёный Масахиро Мори проводит исследование реакции людей на... Правильно, на роботов. Какой критерий становится главным предметом этого исследования? — Функциональный диапазон робота? — выкрикивает кто-то из глубины зала. — Безопасность? — подхватывает другой. — Его габариты? — следующие два голоса звучат почти одновременно. — Внешний вид? — девушка с короткими красными волосами — популярный репортёр Юлия Пчёлкина, которая в списке приглашённых гостей явно не значится. — Внешний вид, — подтверждает Сергей, прерывая поток бесконечных догадок. — Рад, что вы успели подсмотреть. Итак, вернёмся к исследованию господина Мори. Тенденция предсказуема: чем больше робот походит на человека, тем больше ему симпатизируют. Так было поначалу. Однако в определённый момент наступает перелом. Самый совершенный для своего времени экземпляр вдруг начинает внушать совсем другие ощущения. Страх, напряжение, дискомфорт. Почему? — Технологии тех лет сильно уступали современным, — робко кашлянув, произносит короткостриженый блондин в очках и полицейской форме. — Внешне эти роботы походили на людей. Но их движения, мимика и голоса не были похожи на человеческие. И максимальное визуальное сходство только усиливало этот контраст. — Тебе ещё раз объяснить, что значит «не привлекать внимание», Дубин? — старший по званию коллега одёргивает стажёра, прячет глаза под видавшей виды кепкой. — Верно, — Сергей рисует в воздухе график, который пиксель за пикселем выстраивается в пульсирующую голограмму большего масштаба, затем ставит жирную точку на пике кривой линии. — Точку перехода от восхищения до отвращения и назвали «Зловещей долиной». Человечеству, нам с вами, потребовалось много десятилетий для того, чтобы из неё выбраться. Это стало возможным только благодаря тому, что современные андроиды не уступают нам ни в пластичности, ни в естественности реакции. Они выглядят и функционируют, как мы. Он щёлкает пальцами. Проекция демонстрирует плавную эволюцию андроидов — начиная с играющего на флейте человекоподобного существа, созданного французским механиком Жаком де Вокансоном в 1738 году, и заканчивая последними моделями андроидов Vmeste, внешне ничем не отличающимися от настоящих людей. Музыкальное сопровождение несколько пафосное, но ему так нравится. — Задайте себе вопрос. Когда мы сумеем выбраться уже из нашей «Зловещей долины»? Вчера робот с трудом выговаривал механическое приветствие. Сегодня процитирует Аристотеля на языке оригинала, если вы того захотите. А каким будет робот завтрашнего дня? Насколько изменится мир, если андроид сможет не просто ответить на ваш вопрос, а поддержать беседу? Что, если он будет иметь собственное мнение? Сознание? То, что можно назвать... Раздаётся выстрел.***
— Это не то, чего я хотел, — Разумовский любит смотреть на ночной город сквозь панорамные окна главного офиса Vmeste, когда каждый дом превращается в сплошную неоновую вывеску и плацдарм для рекламных роликов. — Я хотел сделать этот мир лучше. — Вы сделали мир лучше, — доктор Вениамин Рубинштейн поправляет очки и зачитывает еженедельный отчет корпорации, размещённый на последней странице журнала. — Уровень уличной преступности снизился на 17%, домашнего насилия над женщинами на 34%... — Я хотел дать человеку друга и помощника! Не слугу, не игрушку для битья, не объект для воплощения... извращённых фантазий. Вы прекрасно знаете, что можно сделать с андроидом, смысл существования которого — исполнять. — Как ваша рука? — Заживает. — Знаете, я мог бы предложить вам неплохую кандидатуру... — Только за прошлый месяц я сменил двух телохранителей. Видите, доктор? Даже с людьми это не работает, — Сергей потирает прострелянное плечо, почти восстановившееся после передовой, но всё ещё малоприятной операции по наращиванию повреждённых тканей. — Игрушку можно сломать. Слугу можно купить, сколько бы я ему ни заплатил. — А друзей у вас нет. — У меня есть Марго. Мы продолжим на следующей неделе. Голограмма Вениамина Рубинштейна исчезает после короткого прощального кивка. Не сводя глаз с опустевшего кресла, Сергей протягивает руку и гладит по крупной голове белую ворону, сидящую на декоративной ветке. Марго не просто друг. Она — первое детище. Сломанная механическая игрушка, выброшенная прямо на улице неким избалованным ребёнком и собранная заново уже им, Разумовским, тогда самим ещё мальчишкой. Тогда он впервые задумался, можно ли вернуть изувеченной игрушечной птице крылья? Можно ли научить её говорить? А говорить «не по скрипту»? — Марго, возвращаемся к резюме. На ком мы остановились? — рухнув в кресло, Сергей барабанит пальцами по стеклянной столешнице и даже не смотрит на экран. — Претендент номер 71. Волков Олег. Спецназ, элитное подразделение спасательно-тактических операций. Возраст — 27 лет, рост — 190 сантиметров, вес... — Код и серийный номер синтетика? — Согласно второму параграфу лицензионного соглашения между пользователем и корпорацией Vmeste, синтетический организм не может быть использован для наблюдения за клиентом, ведения видеосъёмки, а также записи звуковых... — Код и серийный номер синтетика, Марго. — За данным гражданином не закреплён ни один синтетический организм производства Vmeste. — Исключить из списка претендентов, — Сергей раздражённо трёт воспалённые глаза. — Исключить всех, кого я не смогу проверить. Следующий?