два врага

Любому пирату известно, что в море главные враги пирата не англичане, а солнце и соленая вода. Первое, потому что слепит, сжигает, медленно варит. Второе, потому что обманывает. Из-за жары пить хочется нестерпимо, но сколько пресной воды можно взять с собой? Сколько ни возьми, ее всегда мало. А если ее и много, то по ощущениям все равно мало. Но морской воды... Она повсюду, одно большое синее пятно. Когда хочется пить, когда от жары ты буквально сходишь с ума, вода за бортом кажется спасением. Но это смерть. Ты никогда не сможешь напиться. Но тебе уже все равно. Когда плавиться под солнцем становится совсем невыносимо, возникает желание искупаться, но, если нырнешь, станет только хуже. Солнце станет жечь еще сильнее, а пить будет хотеться так, как никогда ранее. Ад, одним словом. Но вода все манит и манит. И нет спасения от желания охладиться, и нет спасения от желания погреться на солнышке, даже когда знаешь, что нельзя. Стид Боннет будто олицетворяет собой и солнце, и воду. Он упорно не носит шляпу, и солнечные лучи постоянно играют в его волосах. Он будто светится на солнце. Его волосы, светлые и, кажется, самые мягкие на свете, излучают золотое сияние, напоминающее нимб. Если на свете есть Бог, то Стида создал он. Если на свете есть ангелы, то Стид один из них. Смотреть на него, будто глядеть прямо на солнце, вот только Стид греет, а не жжет. Жжет стыд – на Стида нельзя смотреть кому-то вроде него, Эда. Стид не просто из другого мира, он будто вообще не человек. Влюбляться в него и любоваться им – не стыдно, но вот стоять рядом с ним, разрываться между желанием и ненавистью к себе за эти самые желания…. Это погружает в котел терзаний, Эд медленно варится, сгорает изнутри. Но еще Эд каждый вечер плавится под его прикосновениями и его взглядами. Плавится, слыша то, как Стид называет его имя. Иззи раньше звал его Эдвардом, и это было допущением/разрешением. Стид тоже зовет его по имени, но это совершенно иначе. По-особому. По-новому. Это всегда звучит так, как и должно, будто иных вариантов нет. Стид – единственный, кто способен и распалять жар внутри, и согревать, защищать, спасать. Эдвард не знает, как он жил раньше без Стида. Без тепла его глаз, его объятий, его поцелуев. Что-то в Стиде притягивает к себе, заманивает, как песня сирены. С ним всегда слишком много и слишком мало. Он как вода в знойный день: временем, проведенным с ним, не напиться, но в нём его спасение. Стид вызывает в нем такую жажду… чего-то, а чего он сам не знает. Стид заполняет пустоту внутри целиком и полностью, но этого недостаточно. Если бы Эд мог, он бы отдал всего себя. Если общение со Стидом несёт в себе угрозу для жизни, то Эд предпочтёт умереть, потерять себя, раствориться в этом мире, лишь бы побыть с возлюбленным ещё хоть одно мгновение. Потому что Стид его счастье. Его спасение. Его любовь. Его жизнь. Если бы Эд выбирал между ним и солнцем, он бы стал одним из тех ночных ублюдков. Каждый день, когда солнце бросает на мир свой последний луч, в кабине капитанов всегда светло. Ведь в нём ночует его солнце. Каждый раз, когда Эд смотрит на море, он знает, что в безопасности. Если кто и сведет его с ума, заставит его желать большего, то это Стид. И никто кроме него на это не способен. Эд, должно быть, сам того не заметив, заключил сделку с Дьяволом или с самим Богом, раз этот человек тоже его любит.