｀、ヽ｀ヽ｀、ヽ(ノ＞＜)ノ ｀、ヽ｀☂ヽ｀、ヽ
Он стоял на краю крыши небоскреба в черном с красным ханьфу и с развевающейся красной лентой, что держала строптивый хвост высоко на голове. Он обернулся на звук шагов. Лань Чжань шел в его сторону, чтобы спросить про Старейшину Илина. А он вдруг заулыбался счастливо и светло и радостно помахал ему рукой, и внутри что-то дрогнуло. «Лань Чжань!» — крикнул он, и в сердце закололо до боли. Вэй Ин расхохотался звонко как колокольчик, а Лань Чжань остановился в нерешительности, смотрел на любимое лицо, любимую улыбку и... — Лань Чжань! Ты чего? — хитро подмигнул. — Вэй Ин… — Ванцзи не может говорить. — Лань Чжань… Рад тебе, дружище, — он спрыгивает с бордюра. — Прости меня, Вэй Ин… — За что? — улыбается солнечный Вэй Ин. — Признавайся, Лань Ванцзи! Шалил? — хитро щурится и языком в щеку тыкает. — Я искал тебя… — Правда? — он снова хохочет, а Лань Чжань делает несколько шагов к нему. — Приятно было увидеться, жаль, что мне пора, — он раскинул руки, разбежался... — Стой! …оттолкнулся от бордюра… — Вэй Ин! — крикнул Лань Чжань и резко проснулся. Сердце бешено вырывалось из груди. Реальность снова наваливалась на него давящей холодной жижей безысходности. В редких снах он мелькает тенью, а сегодня... Сегодня он улыбался. Где же ты? Ванцзи трясет. Он накрылся с головой. Дрожь не унимается. Такие ночи всегда тяжелые, потому что не спрятаться за делами, не отвлечься от мыслей и чувств. Он хотел оставить попытки изматывающего поиска, он больше не мог, как сейчас готовый кричать, что он устал, что он больше не выдержит, и это сводит его с ума. И с такой же силой что-то внутри отчаянно бесновалось и скулило «найди, найди, найди его…» Он найдет… он должен… Убедится, что все хорошо, и попросит прощения.(ಥ﹏ಥ)
В поисках художника Старейшины Илина он приехал в этот странный городок, где слепившиеся в неимоверные архитектурные ансамбли дома держались за скалистую гору, чтобы окончательно не скатиться в реку. Они повисли над водой, словно боялись промочить ноги, цепляясь всевозможными выступами друг за друга и камни. Вся инфраструктура была похожа на муравейник, включая маленькие дороги внутри домов, изредка выбегающих на скалистую гору. Приходилось нырять в арки, туннели, мосты, спускаться или подниматься по ступенькам, чтобы пройти из одного конца поселения в другой. В этом было свое очарование, но и свои минусы тоже существовали. Как бы не хотелось разнообразить путь, сделать круг, прийти с другой стороны улицы не получится, потому что другого пути нет. Рано утром Лань Чжань, надев обычный строгий костюм, выпив чашку чая и бережно спрятав свой единственный сон с улыбающимся Вэй Ином глубоко в сердце, двинулся в сторону музея. Он с интересом разглядывал китайский затерянный городок в котором была жизнь, скрытая от посторонних. Какое-то отчаянно прекрасное место. Красивое ущелье, горы, лес, река. Потрясающая архитектура, где красивые яркие дома крепко обняли серых уродцев да так и стояли разношерстной семьей, потому что в любой момент стихийное бедствие в виде стремительного потока, состоящего из смеси воды и обломков горных пород, сотрет этот городок в течение трех минут. Но, видимо, какой-то сильный дух бережет это недоразумение от напасти. Музей располагался в обычном доме, где жили обычные люди и только третий этаж отдан искусству, в котором были не очень ценные предметы старины, полученные от самих жителей города, да парочка картин Старейшины Илина. Лань Чжаню было интересно посмотреть на картины и воочию убедиться в силе таланта художника. Главное — найти его. Наверняка, есть и адрес художника, ну или предполагаемое место нахождения. Оказалось, что музей закрыт, и сегодня выходной день. Администрация музея то ли не получила сообщение из Министерства культуры на электронную почту, то ли вообще не открывала электронный ящик. «Совсем распустились», — подумал Лань Чжань, окончательно сбитый с толку. И что ему теперь делать? Он написал записку, оставил свои контакты и засунул в щель двери музея, потому что, вполне возможно, они и почтовые ящики не смотрят. Лань Чжань нашел небольшое кафе, чтобы подкрепиться и продумать о том, что делать дальше. Сегодня уехать не получится, а когда откроют музей, непонятно. Он перебронировал поезд на два дня позже, а заодно онлайн продлил бронь номера. Следующим пунктом он назначил себе посетить торговый центр, чтобы прикупить пару рубашек и носков. Раз уж он задерживается. Ближайший торговый центр по карте был домов через семь. Он ходил по… сложно это назвать торговым центром, какой-то вещевой рынок с непонятной продукцией. Бутики здесь явно не арендуют площади. Лань Чжань решил, что рубашку и белье можно и постирать. Стиральная машина в гостинице есть, только порошок надо купить. Лань Чжань спустился на цокольный этаж, где находился супермаркет. Ходил между полками, внимательно изучал упаковки и надписи, прежде чем что-то положить в корзину. Непорядок. Много просроченного товара. Хотя вряд ли это важно для стирального порошка. Он остановился напротив пены для бритья. Того, чем привык пользоваться Ванцзи, здесь не было. Он снова вздохнул и взялся изучать состав. — Лань Чжань! — он замер… он страшится повернуться. Боится рассеять чары Вэй Ина. Его же голос? Его? Он узнал бы его даже через сто лет. Оборачивается, и душа рвется от невозможного, случайного, волшебного… Вэй Ин? Это Вэй Ин! Пленка безнадежности, безвыходности, покорного одиночества, окутавшая толстым слоем Ванцзи, вдруг треснула, потому что улыбающийся Вэй Ин смотрел на него. А Ванцзи все стоял и стоял, не в силах пошевелиться, поверить в происходящее, сделать несколько шагов. Вэй Усянь стройный, подтянутый, волосы не достают до плеч, но все также упрямятся изображать из себя аккуратную прическу. В черном пальто, в бордовых слаксах и тонком белом свитере. На ногах пижонские замшевые туфли. Одной рукой Вэй Ин держит коляску, в которой сидит пупс в розовом комбинезоне, а другой держит ладошку мальчишки лет пяти. — Я думал, мне показалось, а это и правда ты? — Вэй Ин словно небожитель. Лань Чжань чуть приблизился к нему, не решаясь подойти. — Какими судьбами? — Вэй Ин? Привет. Я в командировке. А ты? Живешь тут? У тебя семья? — Знакомься. Эту прекрасную леди зовут А-Син, — он развернул коляску к Лань Чжаню. Ребенок ловил ртом погремушку, что цеплялась за капюшон коляски. — А этого молодого человека — А-Чжань. Милый, поздоровайся с дядей. — Здравствуйте, дядя, — поклонился малыш. — А-Лин, что-то я парюсь, какие взять, — молодая женщина подошла с двумя пачками памперсов. — Эти, вроде, как раз, но, боюсь, они скоро станут малы. А эти еще большие. — Бери и те и другие, если вырастет, отдашь соседке, — женщина покосилась на Лань Чжаня. — Это мой знакомый, когда-то вместе учились. Лань Ванцзи, а это Ло Циньян, прекрасная мама прекрасных детей. — Очень приятно. Учились? Где? — удивилась она и снова уставилась на Лань Чжаня. Он смотрел не отрываясь, на Вэй Ина, который присел перед мальчиком и поправлял ему шарфик. Ребенок чмокнул Вэй Ина в щеку, и тот чмокнул его в ответ. — В Пекине. Давно было, — сказал Вэй Ин, как будто история эта неинтересная и не стоит внимания. — Ты учился в Пекине? — еще больше удивилась прекрасная мама прекрасных детей и с интересом посмотрела на Усяня. Тот поднялся и приобнял ее за плечи. — А я не рассказывал? Странно, — и засмеялся. — Ладно, потом расскажешь. Вы постойте еще чуть-чуть, я возьму смесь, — и снова пошла к полкам. А мальчик вырвал ладошку из рук Вэй Ина и побежал за ней. — Вэй Ин, ты изменил имя? — Лань Чжань все также болезненно смотрел на него. Вэй Ин улыбнулся. Столько лет прошло, а он все также читает спокойное с виду лицо Лань Чжаня. «Небесная симфония» передавало волнение, с которым оно едва справлялось. — Ай, не совсем. Они мне сами его придумали, я уже привык. — У тебя все хорошо? — Конечно! Как ты? Лань Чжань, ты совсем не изменился. — Усянь радостно сообщил свои наблюдения. — А-Лин? — зовет женщина. — Нашла? Иду. Пока, Лань Чжань. Рад был увидеть тебя, — Вэй Ин покатил коляску между рядами, обнял за талию женщину, что катила корзинку с товарами и держала сына за ручку. Они направились к кассам. И у Лань Ванцзи внутри все защемило от тоски. — Подожди, Вэй Ин, — окликнул Лань Чжань, цепляясь за ускользающую возможность, и тот оглянулся, — Я живу в отеле «Трех ущелий». На пятом этаже. Приходи, пожалуйста, я буду ждать, — Вэй Ин хмыкнул, пожал плечами и окончательно отвернулся от него. Лань Чжань наблюдает, как он расплачивается на кассе и они выходят из магазина. В душе его борьба и метания. Так долго искал его и теперь... и теперь… Он больше не знает, что делать. Мечта исполнилась. Он его нашел. Вэй Ин здоров, счастлив, у него семья. Только почему у него чувство, что он потерял его окончательно? И что рухнули последние иллюзии. На что он надеялся? Что его простят? Вэй Ин дал ясно понять, что прошлого для него не существует. Оно забыто, зачеркнуто, уничтожено, а вот Ванцзи застрял в нем. Не отпустил, гонялся за призраком и нашел совсем другого человека. Телефонный звонок ворвался в растревоженную душу и был совсем некстати. Работник музея, представился Цзинь Гуаньшанем, долго извинялся и сказал, что ждет его. Одна потеряшка нашлась, осталось найти вторую. С тяжелым чувством он вернулся в музей. Он даже не смог отчитать сотрудника, а просто сел напротив картин Старейшины. Они были светлыми и даже радостными, но почему-то Ванцзи ощущал боль и одиночество художника. Его герои улыбаются, только улыбки эти вымученные. Ранние работы художника очень сильные. Старейшина Илина и правда очень талантливый. — Господин Цзинь, как найти художника? — спросил Ванцзи, не отрываясь от картины. — Старейшину, что ли? Да как… Да кто ж его знает. Он же не сидит на месте. Сегодня тут, завтра там. — А где тут? — Да на пару этажей поднимитесь, может, дома. Либо во втором доме, в кафе торчит, винишко хлещет с утра пораньше, пьянь. Это недалеко от вашей гостиницы. Ну или умотал в свой Париж, бездельник. — Почему бездельник? — Я его как-то просил мне портрет одной женщины нарисовать, по фотографии. Ну, чтобы она поняла, что я это… предан ей, а жена — это только для быта, а он, собака, мне такое, прости будда, нарисовал, хотел, чтобы меня сразу убили. Да какой женщине такое можно подарить? — Это какую картину? — Лань Чжаню стало интересно. — Да страшная баба там в панталонах и бигудях значок на лифчик надевает. — «Преданность»? — Вот скажите мне, уважаемый господин Лань, разве можно женщинам такое убожество дарить? — Я читал, что эта картина ушла за десять тысяч долларов с аукциона. — Серьезно? Тьфу! Ну слов нет! Куда катится мир? И куда он дел эти деньжищи? Наверняка спустил все. Надо было забрать картину. — Задумался. — А что, картины Старейшины так дорого стоят? — тихо спросил он с нездоровым блеском в глазах. — Мгм. — Хм, — и директор внимательно посмотрел на висящие. — Как думаете, мне за них много дадут? У меня и документики все оформлены. Эти картины принадлежат музею. — Вы не частный музей. Эти картины принадлежат государству. Если хотите провести сделку, то придется обратиться в Министерство культуры. — Ну конечно! За кого же вы меня принимаете, товарищ главный эксперт? — музейщик явно был расстроен. — Ладно, мне еще полы мыть. Я тут и директор, и кассир, и уборщица. Лань Чжань встал с кресла. Он поднялся двумя этажами выше. Дверь открыл парень лет шестнадцати. Лань Чжань представился и попросил позвать Старейшину. Паренек тоже представился. Его звали Вэй Сычжуй, только он сказал, что отца нет, и когда появится непредсказуемо. В указанном кафе художника тоже не было, но все его знали. Только вот придет ли он именно сегодня, никто не ответил. Лань Чжань поужинал, просидел три часа в надежде встретиться с художником, а потом отправился в номер. Он продлил бронь еще на неделю и отменил обратный билет. Пока не поговорит с Вэй Ином, он не сможет уехать. Лань Чжань открыл ноутбук и стал писать обстоятельное письмо Министру о причинах продления командировки.