(ノ ˘_˘)ノ ζ|||ζ ζ|||ζ ζ|||ζ
Полгода и девять кругов ада понадобилось пройти Главному эксперту, чтобы выставка все-таки состоялась. Долгие согласования, бюрократия, бесконечные согласовано — не согласовано. Лань Ванцзи мужественно проходил все уровни, а на некоторые брал с собой Не Хуайсана, потому что тот умел дарить небольшие презенты тем, от кого хоть что-то зависело, но сильно хотелось показать свою власть. Агентство настаивало на конфиденциальности художника и принципиально — на том, что сам он присутствовать не будет. Министр же твердил, что так нельзя, вынь да положь ему на стол Старейшину. Хоть из-под земли достаньте, в костюм переоденьте, и чтоб стоял подле своих картин, как миленький. Не Хуайсан записался на прием к Министру и в сопровождении Лань Чжаня рассказал про науку маркетинг и про то, что все тайное вызывает большой интерес и послужит отличной рекламой. Большой спрос вызовет большой резонанс не то, что в Китае, но и во всем мире. А художника он изыщет и к Министру на приватную беседу приведет. Картины для выставки тоже с трудом выбирались, и пришлось много вести переговоров с методологическим отделом, отвечающим за патриотизм и пропаганду. И Ванцзи прочитал целую лекцию про соцреализм, из которой идеологи поняли, что патриотичнее ничего и нет. Это вершина! Пик любви к отечеству. Но все того стоило, чтобы в конце концов наступил день торжественного открытия. В Китайском международном выставочном центре города Пекина целый павильон был отдан направлению циничный реализм. Кроме Старейшины Илина, свои картины согласились выставить и другие яркие представители этого жанра. Публикации в журналах и газетах о предстоящей выставке пробудили большой интерес у ценителей живописи и тех, кто следует моде. У входа толпилась молодежь и стояли обычные люди. Элита проходила через другие двери. Выставка вызывала живой отклик. Равнодушных почти не было, организаторы получали равноценное количество как отрицательных отзывов, так и положительных. Не Хуайсан, словно прима-балерина в наряде от Армани, сверкал бриллиантовыми подвесками и новым коллекционным веером. Он сопровождал больших и не очень политических шишек и шишковых жен, рассказывая о художниках и приблизительной стоимости картин на мировом рынке. Отчего глаза лезли на лоб у политиков и оценивающе прятались в щелочках у жен. Лань Чжань сопровождал делегацию Министра культуры, который сопровождал Председателя КНР и представителей госсовета. Мельком он заметил Вэй Ина и остановился. Тот ходил по выставке с Цзян Чэном, они о чем-то увлеченно болтали, Цзян Чэн держал за руку Вэй Ина и не сводил глаз. И было видно, что их никто и ничто не интересует. Они выглядели счастливыми и даже… влюбленными. Вэй Ин — европейский модник в черно-красном балахоне, узких брюках и остроносых туфлях с красной подошвой и Цзян Чэн в сером (не в вырви-глаз) костюме и галстуке. Они стояли у одной из картин Старейшины Илина, но совсем не смотрели на нее. Потом Цзян Чэн потянул друга в сторону буфета. Лань Чжань грустно наблюдал за мелькающими в толпе непослушно торчащими волосами. Несколько дней назад. — Ну, Цзян Чэн, не дуйся. — Свали! — Ну почему ты такой бука! — А почему ты шестнадцать лет молчал? — Я не молчал. Я отправлял тебе открытки. И думал о тебе, и никогда не забывал. — Вот как. Значит, я забыл. — Цзян Чэн, ну пожалуйста. — Свали, я сказал. — Нет! И что будешь делать со мной? Тут останусь в твоем подъезде, на коврике буду спать. — Перед носом Вэй Ина захлопнули дверь, и он обреченно сел на ступеньки. Цзян Чэн обидчивый друг, но отходчивый. Тем более обижался он заслужено. Придется подождать, пока остынет. Может и несколько дней. Дверь открылась через два часа, Вэй Ин бодро подскочил и заискивающе заулыбался. — Я с тобой так никогда не поступал. — Поступал, ты забыл. — Шестнадцать лет? — Я понимаю. Я знаю, что ты чувствовал. — Я чуть с ума не сошел. — Прости, Цзян Чэн, — он повис на его шее. — Я не мог. Я хотел и не мог. Я написал тебе кучу писем. Вот, смотри, я их привез тебе все, — он отстранился и достал из перекинутой через плечо сумки внушительную пачку писем перевязанных бечевкой. — Только не отправил. Цзян Чэн растерянно взял их в руки. Покрутил, пытаясь разобраться с противоречивыми чувствами, и как с этим уродом теперь быть дальше. Вздохнул. — Проходи. — Спасибо, спасибо! — Вэй Ин нырнул в квартиру. Первый день открытия выставки пролетел шумно, нервно и тревожно. Особенно когда Председатель КНР остановился напротив картины с женщиной в панталонах, лифчике и бигуди и нахмурился. А потом внимательно посмотрел на Министра культуры. Тот сглотнул и чуть-чуть поседел. Остальные уже мысленно раскидывали резюме и паковали чемоданы, чтобы разъехаться по провинциям. А потом вдруг хмыкнул, и все засмеялись. Не искренне. И уже восторгаясь, что в Китае столько талантливых людей, пошли дальше. Лань Чжань промокнул лоб белоснежным платком, что лежал в кармане его темного официального костюма для таких случаев. Вэй Ина Лань Чжань больше не видел. Хотя надеялся. Очень ждал. Но не искал специально. Конечно, Вэй Усянь был в курсе, что Лань Ванцзи на выставке. И, может, даже видел. Но… он не подошел. И даже не посмотрел в его сторону, чтобы встретиться глазами. А, может, и правда не видел? После закрытия выставочного зала был небольшой банкет для избранных. — Я видел Вэй Ина, — тихо сообщил Лань Ванцзи Не Хуайсану. — Я тоже. Он уже несколько дней живет у Цзян Чэна. — М… — Я после еду в ресторан. Там все наши, включая Вэй Ина. Поедешь со мной? — Лань Чжань помотал головой. Он уважал выбор Вэй Ина. У Лань Чжаня даже есть его номер телефона, по которому он ни разу не позвонил. И ему тоже ни разу не позвонили и не написали. Его просили не беспокоить. Он не будет.(^˵◕ω◕˵^)
— Вэй Ин, может, ты ему объяснишь, что племянник уже вырос и что его дяде можно переехать в большую квартиру в центре города. Ко мне. — Не Хуайсан покрылся красными пятнами. Спорить с Цзян Чэном бесполезно, может, нормального человека послушает. — Он еще подросток! Как я оставлю ребенка одного? Вэй Ин, вправь мозг своему дружку дизайнеру, что жить у меня тоже нормально! — кипятился Цзян Чэн. Вэй Ин и Вэнь Нин только переводили взгляд с одного оратора на другого. — Историк искусств, Цзян Чэн… ну как можно не запомнить? У него же есть родители, — надавил на больное Не Хуайсан. — Конечно есть! Я его и отец, и мать, и бабка с дедом! — Бесполезно... А-Чэн, ты вторая вода на киселе. Отправь его в Африку, в конце-концов. — Это надолго, — прокомментировал Вэнь Нин. — После битвы, где лучше жить китайскому ребенку, в Африке или в Китае, будет распутная жизнь дизайнера против безнадежной жизни работяги. — Заткнись, — невежливо попросил Цзян Чэн. — Ладно, — просто согласился Вэнь Нин. — Хотел спросить… раз уж образовалась пауза, — Вэй Ин обратился к Не Хуайсану. — А почему Лань Чжань не приехал в ресторан? — Вэй Ин, прости, а ты что ему сказал, что он ходит побитой собакой и глаза на тебя боится поднять? — Понятно, — Вэй Ин потер лоб. — В некоторых вопросах Лань Ванцзи прямой как рельса. — Цзян Чэн. — Вы на Африке остановились, — напомнил Вэнь Нин ругающимся.／(=･ x ･=)＼
Дома Лань Чжань сидел на диване и смотрел в одну точку. Столько было раньше работы, дел, пока занимался организацией выставки, а еще до нее он занимался тем, что искал Вэй Усяня. А теперь как-то сразу слишком много свободного времени организовалось. И… чем его занять? Может, написать книгу, посвященную китайскому соцреализму? Жанру, который долго не признавался китайскими властями, а теперь, благодаря картинам Старейшины Илина и других художников, он обращает на себя внимание всего мира. Выставка проходила успешно, даже за месяц поток посетителей не стал меньше. Личность художника Старейшины Илина вызывала много споров и предположений, но никто пока не докопался до правды. Лань Чжань чуть улыбался, читая фантастические предположения в разных журналах. Через три месяца агентство из Парижа спешно забирало картины Старейшины Илина. Через две недели открывалась выставка в Нью-Йорке. В отличие от Пекина мероприятие запланировано и согласовано за два года. Поэтому менеджер нервничал, ругался с рабочими, оформлял документы на доставку. А потом долго благодарил Министра культуры и Главного эксперта, потому что результаты выставки были потрясающими! Появилось много желающих купить картины. А еще у художника появились новые проекты. Несколько издательств приглашало поучаствовать в иллюстрациях к книгам. А один театр в Англии звал поработать театральным художником и нарисовать эскизы к постановке спектакля. Лань Чжань радовался за Вэй Ина. Он достоин. Он молодец! Лето подошло к концу. Лань Ванцзи отпустили в творческий отпуск для написания книги. Государственный заказ! Он сидел в своем пригородном доме, по утрам подстригал лужайку, кормил кролика и писал книгу. По вечерам играл на гуцине. Иногда часами смотрел в одну точку, глубоко погружаясь в свои мысли. Ванцзи вышел из дома во двор, чтобы развеяться, и увидел как по лужайке носится довольный черный кролик, который мистическим образом выбрался из клетки. Поймав, он прижал его к себе, поглаживал пальцами уши и не торопился отправить хулигана за решетку. Кролика звали А-Ин. Он был известный, в узких кругах, рецидивист, что стабильно сбегал, вырываясь из заточения. Пусть эта клетка была бы сто раз золотой и комфортной, а морковь в тысячу раз слаще. Всё это не имело значения! Ничего, кроме свободы, этот черный красавец не признавал. Рядом с домом остановилась машина. И водитель стал выгружать из багажника многочисленные чемоданы. Лань Чжань застыл на пороге дома и наблюдал за происходящим. Сначала появился юноша в больших наушниках, он подхватил рюкзак и надел его за спину. Второй, поменьше, он надел на грудь. Потом из машины появился Вэй Ин, с кем-то говорил по телефону. — С мольбертом поаккуратнее... — таксисту. — Лань Чжань, ты долго там стоять будешь? Может, откроешь калитку? И возьмешь пару чемоданов? — он вернулся к телефону и, с кем-то соглашаясь, пытался закончить разговор. Сердце Лань Чжаня пропустило удар, а потом неуверенно постукивало, как будто пыталось схватиться за стенки грудной клетки, чтобы не остановиться. Таксист уехал, осторожно шурша по мелкому гравию. Кролика посадили в клетку. Лань Ванцзи спокойно подошел к калитке, пропустил юношу, и тот вежливо поздоровался, и спросил, куда можно поставить вещи. Лань Ванцзи сказал, чтобы заносил в дом, и сам взял самые большие чемоданы и понес их следом. Вэй Ин так и стоял у забора чужого дома. Пинал камушки и слушал, что ему говорят, показывая Лань Чжаню, который заносил вещи, лицом и руками, мол, извини, но никак. Вэй Ин наконец-то нажал на сброс и подхватил оставшийся скарб. — Лань Чжань, у тебя ведь есть машина? — они зашли в дом. — Есть. — Вот ты и будешь отвозить А-Юаня в Университет по утрам. — Это твой… ответ? — Лань Чжань не верил в происходящее. Вэй Ин… Он не мог взять и просто переехать к нему. Он спит. Или сошел с ума. — Ты против? — Вэй Ин сдерживается, чтобы не рассмеяться. Такая реакция Лань Чжаня его радует. — Не против. — Лань Чжань помотал головой. — Так будешь отвозить сына в Университет? — Буду, — Лань Чжань повернулся к юноше. — Вэй Сычжуй, твоя комната справа. Располагайся, чуть позже покажу тебе твой новый дом. — Юноша обрадовался и поволок рюкзаки и чемодан в указанную комнату. — Меня куда?— Вэй Ин испытывающе уставился на Лань Чжаня. — Моя спальня слева, — он поднял чемоданы. — Хм! — Вэй Ин оценивающе оглянулся. — У тебя в доме есть место для мастерской? — Выбери любое, где тебе удобно будет. А если захочешь, построим отдельный домик. — Что у тебя, кстати, на обед? Мы с поезда и голодные. — Что бы ты хотел? — Тебя. Но сначала покорми. — Хорошо. — Какой послушный Лань Чжань, и что я с тобой таким делать буду? — Мгм. — Давай что ли, обнимемся? И Лань Чжань, внешне спокойный как скала, выдал себя с потрохами, потому что руки уронили чемоданы, и он кинулся обнимать, готовый разреветься от счастья. Вэй Ин улыбался и только похлопал по спине, и даже потрепал идеальную прическу. А Лань Чжань сгреб его и потащил в спальню. Без чемоданов.