(￣(00)￣)
Вэй Ин летал по мастерской из одного конца в другой бешенной фурией! Он был в ярости, как тысяча чертей! Носился с ведром розовой краски и кидал в полотно пропитанные ею поролоновые шары. — Картину им новую? Ща-а-а-ас будет им шедевр! — круглый поролон, тяжелый от краски, впечатывался в будущий шедевр, а потом тяжело шлепался на пол, оставляя неровный розовый след и на картине, и на полу. Лань Чжань и Вэй Сычжуй стояли в стороне, наблюдая за творческим безумством художника. А-Юань с интересом смотрел, как меткие броски отца оставляли жирные кляксы на будущей картине. Лицо Ванцзи никаких эмоций не выражало. Он отмечал заляпанные краской пол, стены, одежду и волосы Вэй Ина. В мастерскую зашел Цзян Чэн. — Это вообще нормально прятаться от гостей? Я приехал, если что! — с упреком он посмотрел на всех присутствующих. И тут поролоновый комок с выкриком ХА! приложился скользкой отметиной в самый угол картины. — Рады приветствовать вас, господин Цзян, — тихо сказал Вэй Сычжуй. — Извините нас. Отца бомбит, и мы переживаем, что он сейчас все картины в розовый цвет покрасит. Пока он полон решимости нарисовать шедевр, есть шанс, что он так и сделает. — Сочащийся краской комок неожиданно пролетел выше, чем картина, и впечатался в стену. — И что рисуем? — уточнил Цзян Чэн тоже тихо. — Свинью, — спокойно ответил Лань Чжань. — Браво! — похлопал Цзян Чэн, когда очередной поролон шлепнулся на пол. — Что?! — зарычал разъяренный художник и уставился на них безумными глазами, вытаскивая из ведра краски очередное метательное ядро. Все невольно присели и стали отступать, неуверенно вытянув руки вперед. Не хотелось бы попасть под горячую руку творца. Потом еще вдохновится и заставит стоять рядом с картиной. Потому что окажется, что это протестный перформанс с громким названием "Свинья копилка, или Сквозь розовый свет", а тебе в качестве живого объекта в одной набедренной повязке, с пятном на лбу и левом соске будет вообще не смешно, независимо работаешь ли ты в министерстве, на производстве или учишься в университете. Очередной розовый кругляш пронесся над головами наблюдателей и впечатался в дверь. Художник нашел цель поинтереснее, чем полотно. Участники творческого процесса резко метнулись на выход. Мастерская Вэй Ина находилась недалеко от дома, все трое решили не мешать художнику, все-таки творчество штука тонкая, а вдохновение быстро проходящее, и устремились в сторону двухэтажного жилища. — Ну и что случилось? — Цзян Чэн оттирал розовые капли на рубашке, но, естественно, они от таких варварских действий становились только больше. — Агентство Вэй Ина перечисляло деньги с продаж картин в благотворительный фонд. Оказалось в два раза меньше, чем они договаривались. Вэй Ин случайно узнал, попросил подробный финансовый отчет у фонда с поступлениями денег и вот. — И давно беснуется? — Двадцать восемь минут, — посмотрел на часы Ванцзи. — Включая план мести и его реализацию, — добавил Сычжуй, крайне гордый за отца. — Его попросили для новой выставки нарисовать картину, вот он им и рисует розовые кляксы. Пройдя сад, они вышли к лужайке, где обнаружили маленького африканского мальчика, который бегал с черным кроликом А-Ином в руках наперевес. У кролика был красный ошейник, а кудрявые волосы мальчика топорщились одуваном во все стороны, белоснежные зубки ярко выделяли его миленькую улыбку, и смех детского счастья неожиданно вызвал умиление у наблюдающих. — Ой, откуда такой смешной шкет? — поинтересовался Вэй Сычжуй. — Мгм, — добавил Ванцзи, болезненно переживая за животное. Калитка отворилась, и во двор зашли Вэнь Нин с пакетами и Не Хуайсан. Они приехали вслед за Цзян Чэном. Оглянувшись на заливистый смех ребенка, Не Хуайсан немигающими глазами уставился на черномазенького энергичного малыша, который перестав бегать, решил закинуть кролика на ветку дерева. Из сада выплыл художник, уставший кидать свои бомбы без зрителей. — Какой прелестный негритосик! — восхитился местами розовый Вэй Ин, который уже забыл, что еще пять минут назад он готов был убивать, расчленять и прятать в мусорных баках пакеты с французскими частями тел. Все повернулись к Цзян Чэну. Африка… негритенок… в головах присутствующих появились некоторые соображения. — Цзян Чэн? — Не Хуайсан был на грани тихой истерики. — Ты же сказал, что они забрали сына. И Цзян Чэн вздохнул. — Это Бобби. Его маленьким усыновила моя сестра с мужем. Они на той неделе вернулись из Африки, а вчера уехали на Аляску. Сына они действительно забрали. А Бобби оставили. Сказали, ему там будет холодно. — Не Хуайсан, ну Бобби действительно там будет холодно, — Вэй Ин как мог поддержал Цзян Чэна. — Нет! Это невозможно. Это… возмутительно! Что же они за родители такие?! — не укладывалось в голове историка искусств. — Ребенок не виноват, — защищал Цзян Чэн. — Не Хуайсан, там в мастерской можно душу отвести, — похлопал сочувствующе по плечу Вэй Ин. Кролик в ужасе падал с ветки, не желая за нее зацепиться и остаться на дереве. Мальчик же был целеустремленным. И тут не выдержал Лань Чжань. Он подхватил Бобби и кролика на руки. Понес их к большой клетке. Они посадили в клетку А-Ина, и мальчуган заметил белого кролика с голубым ошейником и радостно завизжал. Он принялся просовывать им морковку сквозь прутья. Белый кролик с удовольствием угощался. А-Ин же после полученного стресса предпочел не шевелиться. Друзья устроили очередную посиделку в доме Лань Чжаня и Вэй Ина. Пили пиво, готовили на огне мясо и спорили об искусстве. Не Хуайсан кидал грустные взгляды на чернявого с ног до головы мальчика, который играл с Вэй Сычжуем в прятки. Оказалось, Бобби прекрасно говорил по-китайски. Был вежливым и неожиданно поцеловал Не Хуайсану руку. А потом он задорно танцевал под песни китайского айдола, потрясывая попкой, плечами и руками. Все невольно улыбались и наслаждались природным даром экзотического танцора. А Цзян Чэн гладил Не Хуайсана по спине, давая время примириться с фактом. Вэй Ин ухаживал за Ванцзи и нещадно его кормил. А после, пьяненький, кутался в его объятиях. Позже, когда гости разъехались, Лань Чжань с Вэй Ином пошли проверить подопечных. Ванцзи беспокоился, как свободолюбивый А-Ин пережил полеты на дерево. Оказалось, пережил и неплохо. Он был бодр и бесцеремонно домогался белого А-Чжаня, который свой хвостик и то, что под ним, спрятал в углу клетки и с безразличным видом поедал траву. Третьи сутки как белый кролик, подаренный Вэй Ином и поселившийся с беглецом, возбуждал похотливые желания у черного. Третьи сутки кролик А-Ин пытался пристроить свое кроличье мужское хозяйство к А-Чжаню под хвост. Он залезал, съезжал, пристраивался спереди, сбоку, но было что-то не то. Выдержка и спокойствие белого кролика поражали. Но сегодня черному удалось сдвинуть вожделенного А-Чжаня, и у него всё получилось. Он неистово и быстро любил переставшего жевать и впавшего в ступор белого кролика. Всё-таки он был мальчик, и такое надругательство терпел впервые. Вэй Ин многозначительно посмотрел на Лань Чжаня. Лань Чжань, не обращая внимания на многозначительный взгляд, твердо сказал: "Нет". — Лань Чжань! — запротестовал художник. — Имей совесть! Тебе же понравилось в тот раз. — Понравилось. Одного раза достаточно. — Я думал, ты будешь послушным, — с упреком ткнул его пальцем в плечо. — Я послушный, — он закинул Вэй Ина на плечо и потащил в спальню. Но в спальне Вэй Ин не желал разделять свою участь принимающего, а желал властвовать над телом Лань Чжаня! Поэтому он, голый, кружил вокруг Лань Ванцзи, раздевал его и надеялся, что покушение на крепкие половинки ему сойдёт с рук и жертва отдастся, не забывая постанывать от удовольствия. "Жертва" стояла как скала и внимательно следила за Вэй Ином, который стоял на коленях и вылизывал его живот, пупок, а руками раздвигал упругие ягодицы, норовя пальчиком проникнуть в заветную цель, где-то взяв смазку. Каждый раз Ванцзи ловил хулигана, не давая забраться в заветные глубины. Вэй Ин отвлекал его маневрами, жарко дыша в пах, заглатывая, облизывая, посасывая. Собственно момент, когда в Лань Чжане хозяйничали уже два пальца, был пропущен. Простата у него оказалась чувствительной. Очень настойчивы эти черные кролики А-Ины, которым приспичило. Каким бы несогласным не был Ванцзи, умелые действия и крепкое желание Вэй Усяня не оставили шанса. Пристроив головку ко входу и медленно погружаясь в тесноту и жар, Вэй Ин столкнулся только с одной проблемой… как не кончить через секунду. Он из последних сил держался мозгами за отчет благотворительного фонда и вбивался в любимого мужчину, целенаправленно заставляя того глухо стонать. Проделав различные акробатические трюки, он бережно уложил Лань Чжаня на кровать к себе лицом, нежно целовал, шептал непристойности и продолжал свое коварное вторжение. Раскрасневшийся, растрепанный, разомлевший Лань Чжань, перепачканный собственным семенем, испытавший все пятьдесят оттенков оргазма, смиренно лежал под Вэй Ином и не сводил с него своих темных глаз. — Я люблю тебя, Вэй Ин. — Мгм, — ответил Вэй Ин и… наполнил Лань Чжаня, уткнувшись в плечо, сладостной негой и всей своей искренней любовью, что накопилась в его яичках.(*´ー`)旦 旦(￣ω￣*)
Уединившись на официальном мероприятии, Вэй Ин и Цзян Чэн выпивали байцзю, что предварительно пронесли и теперь разливали из металлической фляги в рюмки. Не Хуайсан, как всегда, был занят развлечением гостей. Он ходил в стилизованном ханьфу желтого цвета с вышивкой в виде драконов. За руку его держал маленький негритёнок в похожем наряде, только изумрудного цвета. — А где? — Цзян Чэн подбородком показал на пустующее место рядом с Вэй Ином. — На ковре. У Министра. То ли его там награждают, то ли ругают, то ли и то и другое вместе. — Вэй Ин опрокинул рюмашку и закусил канапе. Цзян Чэн мягко и нежно смотрел на своих и улыбался тому, как Бобби хвостиком увивался за Не Хуайсаном, а тот ласково прижимал мальчишку к себе, пока вел светские беседы с посетителями и радостно знакомил их с Бобби. — Мне кажется, он Бобби любит больше, чем меня, — Цзян Чэн разлил алкоголь по рюмкам. — Похоже, у них это взаимно. Ты разве не рад? — Вэй Ин выгнул одну бровь и приложился к напитку. — Рад, — задержал дыхание Цзян Чэн, а после медленно выдохнул. Крепкая. — Мы с Бобби переезжаем в его квартиру. Он из гостевой спальни устроил детскую комнату со слонами и жирафами. Осталось песок насыпать. — Ты счастлив? — Вэй Ин тоже любуется милой парочкой. Он очень хочет нарисовать Бобби в этом наряде. Цзян Чэн кивнул головой. — А ты? — И я. Только иногда я боюсь. До колик в животе боюсь, что счастье мое может закончиться… — Вэй Ин задумчиво опустил голову и тут почувствовал, как кто-то крепко его обнял со спины. Большие красивые руки. Любимые пальцы. Теплое дыхание. — Вэй Ин, — его крепко стиснули. — Лань Ванцзи, ну что? Я надеюсь, ты получил от Министра? — нахмурился Цзян Чэн из-за того, что нарушили душевную беседу двух друзей. — Получил, — не отпуская Вэй Ина. — И что он тебе дал? — с недоверием. — Почетную грамоту, — просто ответил Лань Чжань. — Плохой Министр. Мог бы и отлупить тебя разок, для профилактики. — Мог бы. Вэй Ин, может, ты хочешь меня отлупить? — Хочу. Оу. Оу! Куда мы идем, Лань Чжань? — Вэй Ина резко развернули в сторону выхода и, держа за плечи, подталкивали идти. — Домой. Будем меня лупить. — Извращенцы! — Цзян Чэн поднял рюмку и выпил. За здоровье любимых ему людей.